Над Берлином шел снег

      Магда спала долго и крепко и проснулась только к одиннадцати. Вскочив, она распахнула окно, — в комнате было до невозможности душно, — и бросилась на кухню. Она ведь обещала сделать обед! Готовить, правда, начала не сразу. Голова была пустой и легкой, как мяч. Сонно потирая глаза, Магда копалась в многочисленных коробках кухонного шкафчика в поисках кофе.       Пока грелась вода в турке, Магда наспех умылась и причесалась. Слава богу, что вcпомнила. Тушь за ночь размазалась по щекам, и со стороны казалось, что плакала. «Придется стирать и наволочку», — неутешительно заключила Магда. Наверняка она тоже в косметике.       Кофе противно зашипел и пролился на плиту. Магда всплеснула руками. Нет, утро решительно не задалось. Мыть плиту, стирать наволочку — и побыстрее, чтобы она высохла до вечера! — и готовить. Потом вечером курсы. А потом танцы! Хельмут же сказал, им все равно, как она будет выглядеть. Как много дел, боже мой, сойти с ума можно.       Магда налила кофе в чашку и принялась вытирать плиту. К счастью, она не в жире: можно просто пройтись тряпкой, и уже хорошо. Одна спичка, на плите расцветает синий цветок газа, и можно ставить бульон. Магда поспешно бросила в кастрюлю курицу, набрала воды и поставила на конфорку. Все, теперь стирать! Надо успеть до того, как начнет образовываться пенка.       Бабушка рассказывала, что в войну пенку не снимали, дескать с ней питательнее, но маму раздражали белые хлопья в супе. Она даже процеживала его через ситечко, лишь бы бульон был прозрачным. Магде, по правде говоря, было все равно: прозрачный он или нет. Но раз маме не нравится, то она, конечно, процедит.       Наволочка, как назло, не отстирывалась. Магда натерла посеревшее пятно от туши мылом и бросилась резать картошку и морковь. Слава богу, можно свалить все в один горшок, залить бульоном, закинуть туда сосиски и сказать, что это айнтопф! Пусть себе само варится, а она закончит со стиркой и помоет посуду. Успеет. Магда больше всего боялась, что не доделает все задания. Тогда, конечно, мама заподозрит неладное.       Магда гремела чашками и блюдцами, когда вернулись родители. Она улыбнулась на их приветствия и тут же метнулась к стиральной доске. К счастью, пятно сошло, и она, остервенело потерев ткань о ребра доски, выжала наволочку и повесила ее на веревку, натянутую через всю кухню.       — Бурную деятельность развела, — одобряюще произнес отец.       — Да, захотелось освежить белье, на курсах матерей говорили, что его надо менять раз в три недели, — Магда поставила чайник кипятиться. — Суп готов. Мне пора. Приду, достираю простынь и пододеяльник!       Она поцеловала отца в шершавую щеку, обняла мать и, на ходу убирая волосы в короткий хвост, выбежала в коридор. Улыбнувшись себе довольно, — еще бы, ее тайну не раскрыли! — Магда прихватила сменные туфли и выскользнула из квартиры. Даже на лестнице было слышно, как отец убеждал мать:       — Знаешь, дорогая... Может, нам купить стиральную машинку? Сейчас они не те, что были в начале века. Я видел просто очаровательные на выставке в Лейпциге весной. Они в форме цилиндра и стирают гораздо лучше, чем руки. Мне неплохо заплатили в этом месяце. Неплохо встанет в углу кухни, а?       Отец всегда тащил в дом новшества. Магда одобряла многие из них. Наверное, стиральная машинка — хорошая вещь. Стирать руками тяжело, особенно большие вещи. К концу стирки и пальцы не слушаются, и спина отваливается.

***

      Сосредоточиться на мишени. Магда сощурила серые глаза, фокусируясь не на пистолете в руке, а на мотающейся в разные стороны картонной утке. Бах! Утка осталась без головы. Точнее, голова осталась без утки. — Недурственно, но попробуйте навскидку. Не целясь, — седой инструктор герр Шнитт повесил новую утку. — Чтобы р-р-раз. Вы ведь талантливы, Фидлер! У вас получалось в неподвижную цель, давайте усложнять задание.       Магда кивнула, заправив локон за ухо. Стрелять ей неожиданно понравилось. Она долго боялась себе признаться, что ей приятно возиться с автоматами, винтовками и револьверами, а не с пеленками и куклами на курсах молодых матерей. Там она вечно ошибалась. Здесь сначала тоже, но с каждым занятием все улучшала и улучшала навыки. Призвание есть призвание.       Утка снова замаячила на темно-красном фоне. Магда наблюдала за ней краем глаза, пока заряжала пистолет. Потом резко вскинула руку и спустила курок. Бах! Утка лишилась хвоста.       — Неплохо, для первого-то раза, — герр Шнитт поковылял к мишени. — Со временем получится. Двигающаяся цель труднее дается. Молниеносная стрельба требует отточенных и правильных движений в процессе. Не беспокойтесь насчет головы: не получится придать необходимый наклон. Достаточно чуть-чуть. Вот плечи и руки важнее.       — Как будто танцую, — вырвалось у Магды.       — О, женщины! — герр Шнитт крякнул, раскачивая утку снова. — Как будто танцуете, да. Если вам так понятнее. Но вы талантливая женщина, Фидлер, талантливая... Поталантливее других учеников. Танцуйте.       Магда сделала маленький шаг назад, изящно вскинула руку, и снова грохнул выстрел. Утка слетела вниз. Инструктор подошел к ней, наклонился и издал удивленный возглас.       — Вот те на!       — Что там? — Магда перегнулась через стойку тира.       — Да вы, Фидлер, ровно по нитке попали.       Магда прыснула со смеху. Это, конечно, случайность. Она не могла ее видеть. Просто так вышло. В груди, несмотря на понимание, зародилось теплое чувство. Она молодец. Приятно ощущать успех, особенно когда тебе нравится то, чем занимаешься.       На танцы она прибежала растрепанная и довольная. Ее уже ждала Хельга с бутербродами и чаем. Она расцеловала ее в обе щеки и, придержав за плечи, критично осмотрела с ног до головы:       — Держи, бутерброды тебе. Небось, не ела с утра. Каково оно, а? Стрелять?       — Мне нравится, — ответила Магда, тут же откусив хлеб с сыром. Потом подняла флягу и добавила: — Спасибо.       — Хельмут позаботился, — Хельга подмигнула и толкнула ее плечом. — Сказал мне, что ты придешь с курсов. Сядь, причешу тебя, пока мальчишки не явились. Нехорошо, все-таки, встречать их лохматой. Знаешь, возьму-ка я над тобой шефство. Тебе не хватает женской молодой руки в образе. Ничего, у многих так, особенно когда родители интеллигенция. Для них мода осталась в прошлом веке.       Магда не возражала и позволила Хельге делать прическу. Ее куда больше занимали бутерброды. Тем более, она сама понимала: чего-то в стиле не хватает. А хотелось быть похожей... да хоть на Хельгу.       Хельмут и Отто явились, когда Хельга закончила укладывать волосы Магды в подобие голливудской волны.       — Без воска сложно, — шепнула она ей на ухо. — Развалится. Но все лучше, чем было.       Магда сосредоточенно кивнула. С этим она точно согласна. У нее не было вкуса. Хельга пообещала, что принесет парочку новых журналов и потом поможет ей составить гардероб. Мать, пожалуй, сможет сшить несколько платьев. Все равно из старых Магда неожиданно выросла.       Отто принес на танцы гармонь. Он вытащил ее из большого черного чехла и любовно погладил по бортам.       — Играю я не очень, — предупредил он. — Так, пару народных мелодий.       — Да ты человек-оркестр, — Хельмут хлопнул его по спине.       — Да, еще умею на скрипке, — согласился он важно. — Но гитару люблю больше всего. А еще я принес пластинки. Что? Я же сказал, не очень хорошо играю!       Отто прибеднялся. Он бойко заиграл ландлер, пальцы ловко забегали по клавишам гармони. Магда добродушно усмехнулась. Отто не хватало кепки на голове и травинки в зубы: был бы вылитый деревенский парень. Он специально, кажется, вырядился сегодня в шорты на подтяжках и клетчатую рубашку.       — Издеваешься? — Хельга закатила глаза. — Под это танцевали прабабки!       — Ландленр вечен! — Отто продолжил играть с видом знатока.       — Потанцуем, старушка? — Хельмут протянул руку Магде. — Несложный танец. После свинга точно.       Магда не стала возражать. Почему бы и нет? Музыка ей нравилась, а Хельмуту она доверяла. Вальс как вальс, просто с другими фигурами, которые легко запомнить. И сердце не хочет проломить грудь.       — Тьфу, как будто к бабушке приехала в деревню и смотрю, как она танцует с соседями, — Хельга расхохоталась. — Танцуйте, голубки... Отто, ну что ты замер? Сыграй еще раз!       — А ты отвяжешься от них? Ну, хорошо, чего ради вас не сделаешь, — Отто с видом великомученика начал заново.       Хельга хитро щурилась, а потом вытолкнула Хельмута из танца, сменив его. Магда не успела растеряться, как ее закружили под руку.       — Сейчас я научу тебя, — прокричала Хельга, явно парадируя кого-то из знакомых своей бабушки. — Оп! Оп! И каблуком – раз!       — Вот так сестры пошли, отбивают девушек, — Отто подмигнул Хельмуту, продолжая наигрывать ландлер по кругу. — Хельмут, следи за ней, а? Не то придется ей отбивать тебя у меня.       Хельмут лениво отмахнулся, раскуривая сигарету и наблюдая, как Хельга увлекает Магду уже на который круг. Каблуки задорно стучали по брусчатке.       — Давайте остановимся хоть на секунду! — взмолилась Магда, когда они зашли на третий повтор, а темп танца все ускорялся. — Я свалюсь прямо здесь! Мы не договаривались так!       — Ничего, Хельмут донесет тебя до дома, — Хельга обнажила белые зубы в ехидной улыбке. — Ладно, кончай, Отто. Вот так танцевать надо.       Магда приложила руку ко лбу, улыбаясь нежно и наивно. У нее кружилась голова.       — Вообще, бабушка постоянно меняла сторону, но я что-то запамятовала, — сказала Хельга с таким видом, что стало ясно: все она помнила.       Хельмут покачал головой, но ничего не сказал. Остаток вечера он был задумчив и молчалив, танцевал мало, а Магда не решилась уточнить, все ли в порядке. Она танцевала то с Хельгой, то с Рудольфом, то одна. Магде казалось, что спросить будет невежливо. Слишком много людей вокруг. Она только чуть дольше обняла его на прощание и заглянула в глаза, словно спрашивала: «Что с тобой?». Хельмут ответил растерянной улыбкой, и Магда поспешила домой. Улыбается — значит, все в порядке.       Дома отец сидел на кухне и читал газету. Когда Магда зашла, он отложил ее в сторону и поднялся на встречу.       — Уже собирался идти искать тебя.       — Я танцевала, — Магда поправила волосы. — Пока есть такая возможность...       — Да-да, — отец кивнул поспешно, — танцуй. Я не против. Магда, тебе поступило важное предложение, и я хочу, чтобы ты согласилась.       — Что такое?       — Тебе предлагают выступить с речью. Ни кто-нибудь, а Геббельс.