Над Берлином шел снег

      Магда старалась не бежать. В школе учили: девочка должна ходить красиво и с достоинством. Но как же можно идти спокойно, когда она впервые идет на танцы? До вчерашнего дня ей и в голову не приходило танцевать. Тогда на ужине вальс был вынужденной мерой по спасению из-за стола. Сейчас она сама решила пойти и — пошла. Нет, не так. Полетела.       Все утро она выбирала платье. Мать посоветовала надеть красное, отец — синее. В итоге выбор пал на третье, в горошек. Красилась она тоже особенно аккуратно, чтобы макияж не бросался в глаза. Руки дрожали, и пару раз ей пришлось вытирать тушь со щек. Она сама не знала, почему разволновалась. Просто танцы, ничего особенного. Было бы из-за чего переживать.       — Неужели моя девочка наконец-то становится девушкой? — мать поправила ей волосы и надела на шею тонкую золотую цепочку. — Я боялась, ты так и останешься затворницей и будешь жить в окружении книг.       Магда отмахнулась. Раньше она бы с удовольствием согласилась на такую участь, чтобы никому не навредить. После слов фрау Зиссе Магда решила, что обязана покончить с ужасным режимом. Чтобы его убить, нужны друзья. Где же еще найти друзей, если не на танцах?        О миссии лучше не размышлять. Сейчас она просто повеселится от души и для души. Потом будет читать еще больше книг, может, залезет в отцовские. Там много по нужной теме: и Зигмунд Фрейд, и Альфред Адлер, и Джон Уотсон, и еще тысячи других авторов. Она надеялась найти в них ответ, как можно влиять на людей. Влиять придется, несомненно. Красота не вечна. Сейчас, конечно, можно стрелять глазками и играть в кошки-мышки, но с возрастом...       Нет-нет, все потом! Никто не любит зануд в компании, и она решительно вычеркнула все мысли об учебе и о своем призвании.       В парке было шумно и людно. После изматывающей полуденной жары и рабочего дня берлинцы стремились прогуляться. Еще было светло, но солнце смягчило свой свет и удлиняло тени. В чистом небе ни облачка. Магда вдохнула полной грудью: летний вечер ласкал ее кожу теплым ветром. В траве без умолка трещали кузнечики. «Если не найду их, то не очень расстроюсь», — подумала Магда, подставив лицо солнечным лучам.       Найти танцующую компанию оказалось просто. Музыку слышно было издалека. Магда пошла на звуки и остановилась чуть поодаль, наблюдая и не решаясь подойти. Ее приглашал только Хельмут, а его нигде не наблюдалось. В компании она никого не знала. Пожалуй, невежливо просто подойти и спросить: «Можно с вами?». Пусть кто-то заметит ее и позовет.       Как необычно наблюдать за веселящейся толпой! Магда так привыкла, что в школе нельзя было даже громко смеяться! Вне школы она никуда не ходила: денег не было. Желания тоже. Тихоня в классе, она и после класса оставалась тихоней. «Может, мне и не стоит, — она вздохнула. — Все равно не умею…».       — Магда! — она вздрогнула и обернулась на голос. Конечно, Хельмут… — Ты пришла! Как хорошо!       — Я тоже рада тебя видеть, — она улыбнулась.       Хельмут порывисто стиснул ее в объятьях, и она растерянно погладила его по плечам, не успев обнять в ответ. Чем-то он напоминал Эдварду. «Боже мой, забудь, — она подавила вздох. — Пусть она останется хорошим воспоминанием. Хотя бы в дань уважение фрау Зиссе…».       — Пойдем, я познакомлю тебя со всеми, — Хельмут выдернул ее из задумчивости. — Рыжий оболтус с гитарой — Отто, он часто играет нам новые произведения, если мы не находим пластинку. А еще он замечательно поет. Это Рудольф, он танцует лучше всех. Это Лара, это Анна, это…       Магда силилась запомнить всех и не могла. Ее окружили веселые молодые лица, радостно приветствуя, спрашивая, как дела, как она познакомилась с Хельмутом, как курсы. «Да я знаменитость, — подумала она довольно, — наверное, Хельмут рассказал про меня».       Оказалось, не совсем Хельмут. Он лишь рассказал, что знаком с ней, а узнали они про нее из газет. Магда почувствовала себя глупо. «Как я могла настолько уйти в себя, что половина жизни прошла мимо? — рассердилась она. — Про меня пишут в газетах, про меня знают люди, а я сама про себя ничего не знаю! Думала, что проснулась, а оказалось, что все еще сплю. Просыпайся же, Магда! Просыпайся!».       — Ты умеешь танцевать свинг? — Хельмут взял в руки новую пластинку.       — Свинг? — переспросила Магда. Ну конечно, танцы! А ведь она не умеет. Как вспомнишь тот ужин, так стыдно…       — Да. Не то чтобы это было разрешено, но и не запрещено, особенно если музыканты — немцы. Ты знаешь, что такое джаз?       Пришлось признаваться в своей полной непросвещенности. Хельмут смотрел на нее со смесью удивления и, как показалось Магде, жалости.       — Джаз — это дыхание жизни. Его придумали в США. Жалко только, что не сами американцы, было бы лучше. Не удивляйся, когда услышишь музыку. Она не похожа на ту, которую обычно слушают в твоих кругах. Никакой смысловой нагрузки, впрочем, что можно ожидать от худших и низших людей. Но просто повеселиться сойдет, даже Йозеф признает. В смысле, Геббельс. Он, хоть и называет джаз дегенеративным жанром, считает, что для веселья музыка не должна быть сложной. Веселье есть веселье. Оно должно расслаблять.       Магда кивала, чтобы не казаться совсем глупой. Джаз, свинг, Геббельс… Какой странный ряд!       Хельмут наконец-то поставил пластинку, и резкий звук саксофона ударил ее под дых. Музыка и вправду была странной. Такой Магда никогда не слышала. Энергичная, хаотичная, структурная, гармонично-негармоничная, она сводила с ума. Под такую танцевать милое дело. Еще бы знать как.       Хельмут увлек ее в сторону, за что Магда была ему очень благодарна. Не хотелось позориться у всех на виду.       — Расслабь колени, переноси вес с ноги на ногу на два счета, — принялся объяснять он. — Что такое счет? Ну, раз-два, раз-два, как-то так. Тянись наверх и вниз. И шагай вот так. Несложно? Вот и танцуй основным шагом так, как хочется, музыка тебя поведет. Добавляй щелчки пальцами или другие движения, просто чтобы занять руки. Или давай в паре?       В паре Магда побоялась. Для начала ей стоит освоить танец в одиночку. Она неловко повторяла движения, пытаясь попадать в такт.       — А теперь на каждый счет, — Хельмут командовал ей, как заправский танцмейстер. — А теперь на четыре! Просто считай, а потом так привыкнешь, что и не заметишь! Ну, давай в паре?       — О нет, — она замялась, — я без пары пришла и…       Он не дал ей договорить, вдруг дернув на себя, и вытянул в центр, сменив танцевавшую там пару. Магда ойкнуть не успела, как раздались оглушительный свист и одобряющие возгласы. Теперь отступать было некуда, и она изо всех сил старалась хотя бы не отдавить Хельмуту ноги. Громкая музыка, хлопки в ритм танцу, смех — все заряжало безудержным весельем и энергией, каких Магда еще никогда не испытывала. Толпа плыла пестрым пятном и сливалась с деревьями. В какой-то момент ей показалось, что она не видит и Хельмута, хотя вот же он, прямо перед ней, крепко придерживающий ее то за руку, то за плечо, и не дающий упасть.       Воздуха не хватало, как будто бы на голову надели мешок, но Магда продолжала танцевать, потому что остановиться было невозможно. Пусть со стороны она казалась глупой с нелепыми движениями локтями и странными поджиманиями ног. Иначе не получалось. Хельмут сказал: «Чувствуй музыку». Она чувствовала вот так. Со смесью облегчения и сожаления Магда увидела, что их из центра хочет сместить другая пара.       Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она рухнула на скамейку, прибирая растрепавшиеся волосы. Не без удовлетворения отметила: все так странно дергают ногами и руками в танце, всем все равно.       — Не представляю, как вы танцуете зимой, так и простудиться легко. Меня можно выжимать, я мокрая насквозь! — выдохнула она, улыбаясь Хельмуту.       — Зимой мы танцуем в зале Дома культуры, — он сел рядом, закинув ногу на ногу. — Там иногда играет оркестр. Живая музыка… А еще в дождь. Хотя я считаю, что танцевать под дождем — романтично и весело.       — Тебе весело, а моей гитаре — нет, — проворчал Отто.       Хельмут пожал плечами и достал сигарету, не обращая внимания на ворчание друга. Магда улыбнулась. Такой он нравился ей больше, чем тот, на ужине. Там Хельмут был неестественно чопорным, хотя тоже приятным. Сложно общаться с человеком, который как будто сошел с картинки к методичке. Вот когда он сидел на скамейке, такой же запыхавшийся, с растрепанными светлыми волосами, он был реальным и живым.       — Будешь? — он протянул ей вторую сигарету.       — Я не умею, — Магда почему-то и не подумала, что стоит отказаться.       — Боже, в каком гетто ты жила?.. Это несложно, — Хельмут достал зажигалку и, ловко прокрутив ее между пальцев, зажег огонек. — Научу, если хочешь.       — Не рисуйся, Хелли, — к ним подскочила высокая светловолосая девушка с острыми зубками. — А ты его не слушай, он любит девушкам лапшу на уши вешать. Не стыдно, бабник?       — Это Хельга, моя сестра, — Хельмут невозмутимо всунул Магде сигарету в руки. — Зануда и заноза.       — Не ведись на его обворожительную улыбку, — Хельга поджала губы, — а то он откроет макаронную фабрику.       — Тебе не с кем потанцевать? Отто, займи даму! — Хельмут рассмеялся, наблюдая, как сестра краснеет и отбивается от настойчивого приглашения со стороны гитариста. — Как тебе моя родственница?       — Она… милая? — Магда улыбнулась смущенно, крутя в пальцах сигарету.       — Очаровательная, — согласился Хельмут, — но вредная до невозможности. Наверное, все младшие сестры одинаковые. Давай зажгу. Зажми губами вот здесь.       Курить Магде не понравилось. Легкие обожгло, и она закашлялась, не успев толком затянуться. Хельмут усмехнулся, наблюдая, как она отмахивается от дыма.       — Первый раз всегда так, — объяснил он. — Дело привычки.       — Пожалуй, не моей, — отозвалась Магда, с отвращением глядя на сигарету в руках. — Лучше я сделаю своей привычкой танцы.