Господин Безумие

Я зашёл в комнату для персонала, чтобы выпить чай, стырив пару общих чайных пакетиков. У меня было шальное настроение. Как раз для тайного заимствования чая. Через пару минут в комнату зашла Лена. — Ты следишь за мной? — спросил я, не отвлекаясь от заваривания. — Нет, просто нам уходить уже через час, — ответила она, садясь за стол. Я достал её кружку из шкафчика. — Ты будешь чёрный или зелёный? — Зелёный. — О, прям как я вчера, — мне стало так весело, что я чуть не плюнул в свой чай. — Очень смешно, Костя! — Лена неодобрительно повысила голос. — Да чего ты нервная-то такая? — я погладил её по плечу, обмакивая пакетик в кипяток. — Сама не знаю. Мне тревожно за тебя. Да, всё бы хорошо, если бы я не знала, как потом вам всем, биполярникам, бывает. Вспомни Эмиля. Он покончил с собой… — тоскливо сказала она. И я вспомнил. Что-то сжалось внутри. Я мало чем от него вчера отличался. — Мы были детьми, — я положил её кружку на стол, вместе со своей. — Сейчас всё по-другому. — Ты хочешь сказать, что взрослые не убивают себя? Ты же учился на лечебке, ты должен понимать, что взрослые делают это более продуманно. По статистике мужчины предпринимают меньше попыток. Потому что почти все их суициды завершённые, — Лена отпила. Я присел рядом и сделал вид, что вчера никто под поезд прыгать не собирался. — Да, я понимаю. Ты права. Вкусный чай? — я попытался перевести тему, залезая от неловкости в телефон. Мелькнула заманчивая афиша. — Вкусный. А с чем он? Что-то необычное, — Лена уставилась на кружку. — К чёрту чай! Мы сегодня идём на рок-концерт! Смотри! — я показал ей афишу. — Мне пьянь у паба про них рассказывала. Это Манапарт, поют лучше Системы, по их словам! — Сложно отрицать то, что ты сошёл с ума, но теперь мне даже нравится. Во сколько концерт? — спросила она. — Через четыре часа! Побежали! — Куда побежали? У нас работа! — Скажи, что мы вдвоём траванулись их вонючим чаем. Ура! Рок-концерт, — я подпрыгнул, зовя Лену на только что выдуманный мною танец. Она засмеялась, схватилась за мою руку, и мы закружились по комнате. — Всё, перестань, — Лена заправила прядь за ухо. — Думаю, мы успеем на твой концерт, даже если задержимся на оставшееся время. В комнату зашла Ира, застав нас в неприглядной позе: я держу Лену за талию, а она радостно смеётся и поправляет волосы. — Вы совсем уже тут? — злобно прошипела она. — Нигде от вас покоя нет! Сладкая парочка. — Я бы сказал, что ты всё неправильно поняла, но у меня слишком хорошее настроение. Я сегодня иду на рок-концерт, а ты снова дежуришь, — я подмигнул ей. — А ты завтра дежуришь, так что не долгим твоё веселье будет, — Ира насупилась. — Про биполярку вон детям никто рассказать не хочет? Сегодня тридцатое марта, какой-то всемирный день биполярного аффективного расстройства. Врач, который должен был лекцию читать из пятого отделения, взял больничный два дня назад. Никто не согласился, потому что Пална за это не заплатит. — У меня целый час, я могу рассказать, — я отошёл от Лены и отпил ещё чай. — Тогда иди, они уже собрались в палате, их воспитатель утешает, что врач не пришёл с лекцией. Хотя, очевидно, им всё равно. Какая лекция в таком состоянии? — Уверяю тебя, сейчас им станет гораздо лучше!

***

Лена облокотилась на стену около палатной арки, а воспитатели столпились в коридоре, чтобы тоже послушать лекцию. Я достал из халата гель для рук и встал перед выставленными вряд стульями, напичканными пациентами. Среди них сидели и мои дети. Кристина, казалось, даже слегка улыбалась мне, будто подбадривая. А меня и подбадривать было не нужно! — Всем добрый день. Вы уж извините, что алкоголем пахну, — я протёр руки. — Я вынужден продезинфицировать себя снаружи. Изнутри не могу, к сожалению. Да я изнутри и не злоупотребляю… Несмотря на то, что сегодня пятница. В палате раздался смех. — У вас уже была история в школе? — спросил я. — Да, — послышался хоровой ответ. — К несчастью, историю я не веду и не могу рассказать вам про великую депрессию на этой лекции, хотя это моя любимая тема, да и в целом перманентное состояние по жизни, но зато могу рассказать вам про великую депрессию и великую манию, которые заключены в один диагноз! — А великая депрессия так называется, потому что Вы великий? — выкрикнул Дима и тут же затих, надеясь, что я не пойму, кто это сказал. — Нет. У нас так считается, что тот, кто приходит в эту больницу с мегаломанией, тот выходит с комплексом неполноценности имени меня, — я посмеялся. — Почему имени Вас? — смутился кто-то из ребят. — Потому что Адлера больше нет. А я есть, и мне приятно. Все снова захохотали. Лена даже тихонько похлопала в ладоши. — А почему Вы решили рассказать нам про биполярное расстройство? — задала вопрос Кристина, и мне стало приятно, что ей интересно. — Никто долго не вызывался, кроме Вас, хотя воспитатели просили. — Понимаешь, Кристина… Когда человек разговаривает с собой наедине, то это, вероятнее всего, шизофрения, а когда в присутствии слушателей — лекция, — я хихикнул. — Итак! Ответьте мне на вопрос, что такое депрессия? — Это сниженное настроение! — Психическое расстройство! — Плохой аппетит! — Нарушения сна! Рядом со мной находились такие знающие дети, внутри всё ликовало от одной этой мысли. — Всё верно. Даже не представляю, как Российская Федерация обходится без такого умственного потенциала, который я сейчас запер в этой душной аудитории. В смысле палате, — я улыбнулся. — Депрессия — это психическое расстройство, основным признаком которого является депрессивная триада. То есть сниженное настроение, идеаторная и моторная заторможенность. Кто-нибудь знает, что такое «идеаторная»? — Это что-то связанное с логикой? — спросил мальчик из первого ряда. — Ага, с женщинами, — кто-то пнул его локтем в бок. — К слову, женщины — это тупиковая ветвь эволюции, — начал я. — Потому что ничего не может быть совершеннее женщины… На чём я остановился? — На депрессии, — сказала Кристина. Я видел, как она сдерживает улыбку, пытаясь оставаться серьёзной. — Спасибо! Задние ряды, чш-ш. Кто там связь с высшим разумом налаживает? Я здесь! Я увидел, как Лена прикрыла лицо рукой от испанского стыда, и тогда лишь остепенился. Нужно и правда рассказать детям про биполярку, а не разыгрывать театральное представление, даже если у меня у самого гипомания цветёт и пахнет. — Идеаторная — это, проще говоря, мыслительная. То есть мысли вязкие, тягучие, медленные. Человек с идеаторной заторможенностью говорит весьма специфично. В особо тяжёлых случаях может наблюдаться шперрунг. Это «закупорка мыслей», когда они обрываются и дальше — пустота. Прямо как в моём кошельке после предстоящего рок-концерта. Кто-нибудь бывал на рок-концертах? — я хотел перейти к описанию маниакального эпизода, не придумав ничего лучше этой нелепой склейки. Ответ был неопределённый. — Ну что ж. Слышу какие-то сомнения. Маниакальный эпизод — это противоположное депрессии состояние. Когда гремят рок-гитары, играет музыка, хочется петь, веселиться, играть, общаться с друзьями и много-много всего другого. Иногда люди в мании делают очень импульсивные вещи, а потом, просыпаясь однажды утром в полном упадке сил, понимают, что они выжаты, словно лимон. Это происходит из-за того, что запасы нейромедиаторов истощаются, и рецепторы человека с биполярным аффективным расстройством… — я поймал взгляд Лены, которая явно считала, что я начал говорить что-то слишком сложное для понимания. — Впрочем, это не столь важно. Самое главное — это понять, что БАР — заболевание, которое содержит в себе как минимум две фазы, а иногда и больше, если мы берём во внимание смешанный эпизод. Когда человек определённо не в ремиссии, но и не в каком-то из этих двух состояний. Обычно в смешанной фазе активность повышена, а настроение — наоборот. И тогда возникает высоченный риск появления суицидальных мыслей и действий. Лена встала с телефоном в руке сзади ребят, фотографируя их со спины, а меня буквально в анфас, пока я рассказывал им про смешанный эпизод. Наверняка, это потом вывесят в канал или группу вконтакте, чтобы продемонстрировать родителям и врачам, какой тут у нас в четырнадцатом переполох. Константин Викторович с биполяркой рассказывает пациентам про биполярку. Я даже попозировал, пританцовывая чунга-чангу. И вот, когда наше время вышло, а лекция была проведена, вместе с учётом статистики, психотической симптоматики и различий униполярной депрессии от биполярной, я сказал: «Есть ли у вас какие-то вопросы?». — Константин Викторович, а если биполярное расстройство — это просто скачки настроения, то как понять, что тебе нужно к доктору, и всё серьёзно, если у многих людей такое бывает? — спросила Настя Шадрина. — Хороший вопрос, Настя. Всё-таки биполярное аффективное расстройство — это не только скачки настроения. Когда я рассказывал про депрессию, я упоминал, что это заболевание складывается из депрессивной триады, потери аппетита, потери сна или, наоборот, гиперсомнии. А маниакальный или гипоманиакальный эпизоды — это не только повышенное настроение, но и активность, вступление в опасные авантюры, злоупотребление наркотическими веществами, алкоголем. К тому же, длительность фаз разнится у пациентов с циклотимией, пограничным расстройством личности и биполярным аффективным расстройством. Здоровые люди склонны рассказывать о своих трудностях, а пациенты нередко отрицают то, что у них есть какая-то проблема. Настя кивнула, соглашаясь с моими словами. — А как это лечить? Нужно ли всю жизнь пить лекарства? — спросил меня парень из второго ряда. — Контроль настроения — это как контроль глюкозы у пациентов с сахарным диабетом. Да, врач подберёт нормотимики, нейролептики или некоторые антидепрессанты. К слову, их нужно назначать очень осторожно. Трициклические, к примеру, очень быстро могут вызвать инверсию фазы. Но пациенту тоже нужно следить за своим состоянием. Не всем пациентам нужно пить таблетки на протяжении жизни. Это зависит от степени тяжести эпизода и наличия стойких ремиссий. Сотрудничество между врачом и пациентом также незаслуженно не озвученная часть терапевтического процесса. Нужно проявлять уважение, разъяснять все возможные риски лечения. Например, препараты лития требуют контроля некоторых показателей крови, поэтому следует регулярно проходить обследования. Всё это позволит снизить побочные эффекты и, возможно даже, в какой-то момент потихоньку отменить лекарственные средства. — А нужно ли ходить к психологу? — спросила Кристина. — Это может быть эффективно при лечении? — Желательно. Есть особый метод психотерапии, который разработан как раз для пациентов с БАР. Он называется интерперсональная терапия и терапия социальными ритмами, но также может помогать и когнитивно-поведенческая терапия. Однако любой адекватный психолог должен отправить пациента к врачу, если вдруг увидит у него патологическое понижение или повышение настроения. В таком случае, психотерапия действительно будет действенной, вместе с медикаментозной поддержкой. Раздались аплодисменты. — Благодарю! Всем хорошего настроения, а я на рок-концерт, — я подмигнул детям и вышел за палатную арку.

***

После того, как мы собрали свои монатки из больницы, двери метро снова открыли для меня мир незабываемо красивых людей и ярких табличек. Меня даже не смущали тоскливые плевки на перроне. Зато я смущал своим кашлем людей. Я видел, как они прятали носы в шарфы, чтобы не заразиться какой-нибудь гадостью от меня. Однако и это никак не влияло на моё самочувствие. Я провёл отличную лекцию, развлёк детей танцем, невыговариваемыми диагнозами и симптомами, а теперь еду на замечательный концерт! По дороге мы успели купить билеты, они стоили не так дорого, как я ожидал. Особенно на танцпол. Но когда я уже готов был рваться в бой, Лена сказала, что хочет одеться более привлекательно, поэтому мы сели на автобус до дома, а после дошли до подъезда, чтобы сменить имидж врачей на имидж истинных рокеров. У Лены было не так много вещей с собой, она перетащила в мою квартиру только самое необходимое, но среди всего этого необходимого всё равно нашлось нарядное чёрное платье с элегантным вырезом на правой ноге и просто ошеломительным декольте. Я откопал байкерские перчатки, хотя никогда не умел водить ни автомобиль, ни уж тем более мотоцикл, затем вытащил из шкафа в коридоре косуху для самых важных мероприятий и нацепил на пальцы свои самые любимые кольца, которые не носил на работу из-за правил больницы. Потом мы поэкспериментировали с её чёрными тенями, подводя мне глаза, как у Джерарда Уэя, посмеялись над тем, что мои синяки под ними теперь оправданы макияжем, и поехали на Баррикадную. Уже было достаточно темно, поэтому памятники на станции загорелись фиолетовым свечением, засверкали фонари и огни центра Москвы. До клуба мы дошли достаточно быстро, вежливый мужчина повесил наши куртки в гардероб, а у входа на лестницу нам на запястья были поставлены печати после проверки электронных билетов. С порога заиграла музыка из колонок. Это были песни группы, записанные на плёнку, потому что на сцене всё ещё царила пустота. Между нами замелькали официанты, множество гостей и аппетитных напитков. Сбоку от сцены стояли столики, а на потолке красовался огромный диско-шар, переливающийся всеми цветами, известными этому миру. Как же давно я не был на концертах! Но каким же счастливым я себя чувствовал! — Я дико хочу какой-нибудь пина колады, — сказала Лена. — Пойду посмотрю, что тут есть. — Посмотри, потом позовёшь меня. Я угощаю, — ответил я. Лена растворилась в толпе. Но тут я почувствовал на себе чей-то взгляд. Великий маг бы назвал это ощущением энергии. Бешеной энергии, которая исходила от этого загадочного человека. Я обернулся и… О, сколько раз я читал в книгах и слышал в фильмах о симпатии с первого взгляда, но никогда не думал, что это в действительности может происходить именно так. Её глаза цвета берлинской лазури, прикрытые под оправой очков, будто были окрашены кем-то по Перлсу. Аспидно-чёрные волосы возвышались над изящными плечами словно виноградные лозы. А этот вздёрнутый остроконечный нос я, вероятно, видел уже на полотнах Фредерика Лейтона, на картине, где скромная смущённая девушка кормила огромных величественных павлинов. Губы её выглядели слегка бледными, как будто их поцеловал первый непорочный снег, вместе с дуновением зябкого ветра где-то у моря Росса, у берегов земель Виктории, на окраине Южного океана. Взгляд её выглядел потерянным в мечтах, в нём, казалось, отразилось целое звёздное небо, раскинутое над дремучим зеленеющим лесом и голубыми родниками, впадающими в бескрайние водоёмы. Огни прожекторов на её воротничке, окаймлённом кружевами, играли то с чёрной шёлковой тканью, то с хрупкими ключицами, то с маленькой бурой родинкой на шее, то на матово-белых щеках, то на серебряном украшении с камнем цвета бирюзового залива, как нельзя кстати подходящего к её грустным морским глазам. И мне даже на секунду почудилось, что я стал верующим. Ведь разве обыкновенный человек способен обладать такой Божественной красотой? Я уставился на неё в ответ, не в силах отвести глаз, но тут девушка потупила взгляд, и мне захотелось подойти поближе, делая вид, что я просто бесцельно блуждаю по бару. Резко мне стало смешно со слова «бар», и я захохотал. Девушка засмеялась в ответ. — Извините, что смотрела на Вас. Вы просто очень похожи на моего бывшего. Пыталась понять, он ли это, — она поправила очки указательным пальцем. — Неужели? Мне казалось, что я похож на Вашего будущего, — Господи, Константин! О чём ты говоришь?! Замолчи сейчас же, ты её смущаешь! Но девушка не была столь разочарована, как почудилось мне. — Валерия, — представилась она и протянула мне свою хрупкую руку. На тонких пальцах сверкнуло кольцо с надписью. — Константин. А что это у Вас написано? — поинтересовался я. — А, на кольце? Экзистенциализм. Купила на Арбате в каком-то магазине. — Увлекаетесь философией? — Я студентка. Учусь на клинического психолога. Мне захотелось завопить от счастья, но я сдержался. — Вау! — восторженно сказал я. — Это сильно. — А Вы чем увлекаетесь? — Я врач-психиатр, — с каждой минутой тем для разговора появлялось всё больше. — Врач? Для меня все мужчины, которых не отчислили после первого года обучения в меде, кажутся гениями, — уголки её губ засияли в очаровательной улыбке. — Вы знаете толк в юморе, — мне захотелось угостить её чем-то, сделать что угодно, только бы этот диалог не заканчивался. — Желаете что-нибудь выпить, Валерия? — Не отказалась бы от мохито, — в стёклах её очков снова отразились огоньки прожекторов. Я подозвал взглядом бармена. — Здравствуйте, можно нам два мохито, пожалуйста? — попросил я. Мужчина кивнул и, протерев полотенцем стакан, принялся готовить напитки. — Любите тяжёлую музыку? — задал я вопрос, стараясь чередовать взгляд на барную стойку и в её глаза. Но Валерия, явно не была из тех, кому присуща неловкость. Поэтому в какой-то момент мы просто продолжили пялиться друг на друга, как откровенные дураки, растягивая улыбки до ушей. — Это моя любимая группа. С недавних пор. А Вы откуда знаете про Манапарт? Мне не хотелось, чтобы она посчитала меня алкоголиком, поэтому утаил некоторые детали про паб и Гошу с Мишей. — Просто увидел сегодня афишу на работе и решил сходить. Я без ума от металла. — По Вам видно. Макияж, как у солиста My Chemical Romance. Очень красиво, — усмехнулась Валерия. — Занятно, что Вы отличили его от макияжа Тилля Линдемана. — Ну что Вы. У Тилля нет под глазами синяков, присущих Джерарду Уэю и врачам-психиатрам. — Я как-то читал его биографию. Был бы не прочь стать его личным доктором, если бы имел квалификацию нарколога. — Думаю, он тоже был бы не против, — Валерия достала ручку из сумки и на салфетке написала свой номер телефона. — Возьмите. Кажется, они начинают. И действительно. На сцену вышло четверо музыкантов весьма приятной внешности. Практически каждый из них имел в наличии густую бороду и хитрый армянский блеск в глазах. Как же мне нравилась эта атмосфера System Of A Down, прослеживающаяся в каждом их движении. Зал буквально сошёл с ума, все завыли, закричали, вверх поднялись руки, козы и чья-то шапка, которую подбросили в знак приветствия музыкантов. — Москва! — закричал солист. Резко на нас обрушились рёв электрогитар и дробь ударника, а сам мужчина поднял микрофон вверх, наслаждаясь музыкой. Каждая нота пробирала до мурашек, басы проникали внутрь тела, вибрируя волнами безумной энергии. — Как ваше настроение, Москва? — снова выкрикнул солист. Гул зала оглушил мне уши, и меня всего пронзила дрожь удовольствия. Я любил рок, любил эту Божественную музыку, и я закричал вместе с ними! Ритм, который они создавали этим сравнительно небольшим количеством инструментов, был таким чётким, хотелось рыдать от счастья, что я снова могу слушать, слышать и подпевать им, не зная ни слов, ни мелодии. Пело моё сердце. В какой-то момент центр танцпола расступился, вокруг сформировалось кольцо. В адекватном состоянии я бы ни за что не пошёл слемиться, вместе с толпой, но сейчас был явно не тот случай. Под оглушительное рычание солиста я полетел лицом кому-то в плечо, мы закружились, потом я чуть не врезался нижней челюстью в чей-то затылок, но справился с управлением собственным телом. Творился полный хаос, огни мигали, кто-то треснул мне рукой по спине в порыве такой же бешеной радости, которую испытывал и я сам. Музыка стала более медленной, и кольцо слема растворилось в лицах людей и их плавных движениях. Я вспомнил про мохито и подбежал в то место, где сидела Валерия, но не нашёл её там. Бармен передал мне напиток и сказал, что она ушла поближе к сцене. — Привет! — я оглянулся на звук в надежде, что это сказала Валерия, но передо мной стояла Лена. — Я тебя потеряла. Смотрю, ты уже освоился. Аккуратней с мохито, у тебя таблетки вообще-то. — Я встретил девушку! — крикнул я, чтобы она расслышала. — Девушку? — звук гитар притупил её слова, но я всё равно прочитал по губам. — Да, Валерию. Она прекрасна. Ты всё ещё хочешь пина коладу? Пошли возьмём? Лена кивнула, и мы передвинулись поближе к бару. — Пина коладу, пожалуйста, — я похлопал бармена по плечу, почти перелезая через стойку. Во рту растворялся приятный горьковатый вкус рома и кислый вкус лайма. — Неужели ты после Ксении Александровны решился вдруг снова влюбиться, Константин? Или это всё гипомания? В любом случае, я очень рада за тебя, — сказала она, наклоняясь к моему уху. — Главное, чтобы у вас всё получилось. — Я в этом не сомневаюсь, — ответил я, доставая салфетку с её номером из кармана.

***

После концерта мы вышли к гардеробу, и я заметил, что около входа бродит ударник. — Это было очень круто! — восторженно выкрикнул я. — Вы просто монстры! — Спасибо, — смущённо сказал ударник. Он был совсем не похож на этих зазнавшихся поп-звёзд с голубого огонька по телевизору. Рокеры другие… Рокеры — настоящие люди. — Можно вас сфотографировать? — спросила Лена. — Конечно, — ответил ударник и встал рядом со мной. От него пахло потом и выпивкой. Но этот запах сложно сравнить с запахом Вовки. Это скорее было похоже на аромат истинной свободы. И тут с лестницы спустилась Валерия и подбежала к нам, показывая козы и высовывая язык. — Отличный кадр! — воскликнула Лена. — Спасибо Вам огромное! — Благодарю! — я пожал ему руку. Когда ударник отошёл, я представил Валерии Лену, как свою коллегу, чтобы она не подумала, что я пришёл со своей дамой сердца и всё равно лезу к молоденьким студенткам. — Очень приятно, — сказала она. — Мне уже нужно убегать, я хотела встретиться с подругой, поэтому вынуждена оставить так скоро, — Валерия улыбнулась. — Напишите мне в Телеграме, Константин. — Договорились! — ответил я. Валерия взяла куртку и стремительно покинула клуб. Какая же она необыкновенная!