Сломанное сердце на льду.

Я находилась на кухне, где царила уютная атмосфера домашнего спокойствия. Рядом со мной сидел Пашка, весёлый и неугомонный, а моя мама в это время занималась развешиванием белья в зале, аккуратно расправляя каждую вещь и наполняя пространство мягким шёпотом ткани. Сергей Петрович отсутствовал, и хотя я не знала, куда он ушёл, его обещание вернуться вскоре придавало мне уверенности. Антон тоже, вероятно, должен был вернуться в ближайшее время. Мы с Пашкой расположились за столом, где перед нами красовались яркие кукурузные хлопья, которые я с удовольствием заливала холодным молоком. В этот момент я чувствовала, как расслабление окутывает меня, а аромат свежезаваренного кофе наполнял кухню, создавая атмосферу уюта и тепла. Пашка, с его беззаботным детским взглядом, вдруг подошел ко мне и, с лёгкой настойчивостью, заявил, что хочет поесть. В ответ на его просьбу я с радостью приготовила ему те самые кукурузные хлопья, которые так нравились нам обоим. Между мной и Пашкой возникли удивительные и доверительные отношения, которые наполняют мою жизнь радостью и смыслом. С детства я мечтала о младшем брате — у меня есть брат, с которым мы ровесники, но никогда не было того, о ком я могла бы заботиться, защищать и обучать новым вещам. Эта мечта всегда теплилась в моем сердце, и вот, наконец, судьба подарила мне такую возможность. Я искренне люблю Пашку и испытываю глубокую благодарность за то, что именно его забрали из детского дома и привели в нашу семью. В нем есть что-то особенное: он добрый, забавный и всегда готов рассмешить. Каждый день, проведённый с ним, наполняется светом и радостью, и мне невероятно приятно осознавать, что в его сердце есть место для теплых чувств ко мне. Я чувствую, как наши связи становятся всё крепче, и это придаёт мне сил и уверенности. Заботиться о Пашке, видеть, как он растет и развивается, — это настоящая привилегия, и я с нетерпением жду, что принесёт нам будущее. Взаимная поддержка и забота делают наши отношения поистине уникальными и ценными, и я счастлива, что могу быть частью его жизни. Пашка испытывает тёплые чувства не только ко мне, но и к Антону. Он охотно открывается нам, делится своими мыслями и переживаниями, рассказывает о том, что происходит в его школе, и о том, что у него на душе. Мы стараемся быть для него опорой, поддерживать и помогать ему, когда возникают какие-либо трудности. Когда Пашка смотрит спортивные передачи по телевизору, Пашка становится настоящим болельщиком, с горящими глазами и полным энтузиазма. Он с азартом поддерживает свою любимую команду — медведей, в которой играем мы с Антоном, и его радостные крики, раздающиеся по всей комнате, наполняют атмосферу весельем и азартом. Если подводить итог, можно с уверенностью сказать, что мы с Антоном искренне любим Пашку. Однако я стараюсь проявлять свою привязанность гораздо активнее, чем он. Это моя небольшая женская хитрость, своеобразная сестринская уловка, которая помогает мне быть ближе к нему. Чтобы не отставать от него, я тоже налила себе молоко в тарелку, засыпала туда кукурузные хлопья и начала их есть. Честно говоря, я редко ем хлопья, но иногда бывают такие дни, когда мне просто нестерпимо хочется их попробовать. У окна в вазе стояли те самые розы, которые мне сегодня подарил Андрей. Мама даже поинтересовалась, откуда у меня такие красивые цветы, не появился ли у меня какой-то поклонник или парень. Я просто ответила, что эти цветы мне подарил друг, и на этом закончила разговор. В принципе, я заранее знала, что начнутся расспросы о цветах и о парнях, что на самом деле меня совсем не интересует. Мне нужно поговорить с Антоном, потому что я уверена, что именно он рассказал Андрею о том, что я люблю розы. Я на все сто процентов уверена, что Миша не мог это сказать, а вот Антон с легкостью мог бы это сделать. В этот момент я слышу, как с тихим щелчком открывается входная дверь, и, чуть выглянув её, замечаю, что Антон вернулся домой. Он входит с лёгкой небрежностью, бросая ключи на комод, словно это самый обыденный жест. Сняв куртку, он медленно развязывает шнурки на своих ботинках, а затем, разуваясь, ставит обувь на привычное место, где всегда располагается наша обувь. — Всем привет! — воскликнул Антон, с радостью сбрасывая с себя одежду. Он направился в ванную комнату, где с удовольствием стал мыть руки, а затем умываться, стараясь освежить своё лицо. — Привет! — в один голос ответили мама и Пашка, их голоса звучали весело и дружелюбно, наполняя пространство теплом и уютом. — Хай, — произнесла я с неким чувством неохоты, словно слова застряли у меня в горле, не желая вырываться наружу. Мой голос звучал вяло и безжизненно, и казалось, что он не вызывает никакого интереса. К тому же, я произносила это с набитым ртом, что, вероятно, ещё больше затрудняло понимание. Мои слова словно терялись в воздухе, и я осознавала, что они едва ли достигли его слуха, оставляя лишь лёгкое недоумение в пространстве между нами. Внутри меня раздавалось какое-то смущение, и я понимала, что не совсем вписываюсь в эту атмосферу радости и общения. Антон вышел из ванной комнаты, и, не спеша, направился на кухню, где находились мы с Пашкой. Увидев Антона, Паша не смог сдержать своего восторга — его лицо мгновенно озарилось широкой улыбкой, и, не раздумывая, он бросился к нему, обняв с неподдельным энтузиазмом. Антон, в свою очередь, ответил на этот порыв, встряхнув волосы Паши, что вызвало ещё более яркую улыбку на его лице. Я же, наблюдая за этой сценой, смотрела на своего брата с серьёзным выражением лица. В тот момент мне вспомнился его взгляд, который он бросил на меня несколько дней назад — такой же строгий и проницательный. «Как же мы всё-таки похожи» — подумала я, ощущая, как между нами проскальзывают невидимые нити родства. Я закончила свою трапезу, опустошив тарелку с хлопьями, и, подняв её, направилась к раковине. Сполоснув её под струёй воды, я вернула тарелку на место, откуда её взяла, стараясь не нарушать порядок на кухне. Тем временем Антон, с улыбкой на лице, потряс шелковистые волосы Паши, как будто проверяя, не остались ли на них капли воды. Мы с ним обменялись приветственными пятюнями, и в этот момент я ощутила, как между нами возникло какое-то особое единение, несмотря на всю серьёзность, которую я пыталась сохранить. — Ого, какие же красивые цветы! Кто их подарил? — с явным восхищением в голосе спросил Антон. Я прекрасно понимала, что он делает вид, будто не знает, откуда эти цветы. Ну, конечно, только в театре такие актёры могут так мастерски изображать неведение. Какой же у него талант, который просто пропадает без дела! — Да, знаешь, просто один бомж с улицы подошёл и сказал: «На, красавица, держи!» — ответила я с иронией, усмехнувшись и скрестив руки на груди, внимательно глядя на Антона. Моя шутка была очевидной, и я надеялась, что он поймёт, что я просто подшучиваю. — Че? В смысле? — недоумённо переспросил брат, приподняв брови и сдвинув их на переносице, словно не веря своим ушам. Его удивлённое выражение лица говорило о том, что он совершенно не ожидал такого ответа. Я не могла сдержать улыбку, наблюдая за его реакцией — иногда мне было невероятно весело поддразнивать его, особенно когда он так искренне реагировал на мои шутки. — Ой, боже, неужели ты не понимаешь, кто подарил мне эти розы? И заметь, именно розы! — я подчеркиваю это слово, чтобы Антон наконец-то прекратил задавать свои глупые вопросы и начал осознавать всю важность этого момента. — Я поел, — неожиданно произносит Пашка, прерывая наш разговор. Его голос звучит легко и непринужденно, как будто он просто делится очередной мелочью из своей жизни. Он берёт пустую тарелку и направляется к раковине, но я не могу позволить ему оставить её там. Я ловко перехватываю тарелку из его рук и, улыбаясь, смотрю на него. — Пашка, иди в свою комнату, а я сама всё помою, — говорю я, подмигивая ему. Он, кивнув головой, быстро уходит в свою комнату, и я замечаю, как он, хоть и ещё мальчишка, уже умеет чувствовать атмосферу вокруг. Он не дурак и прекрасно понимает, что сейчас между мной и Антоном назревает важный разговор. Мне нравится, что он выбрал правильную тактику — быстро уйти, оставив нас наедине. Как только дверь за ним закрывается, я поворачиваюсь к Антону и, не скрывая своего намерения, спрашиваю: — Ну что скажешь в своё оправдание? — Мой голос звучит уверенно, и в нём слышится легкое напряжение. Я жду его ответа, и в воздухе витает ожидание. — А что, собственно, я должен сказать? — произносит Антон, поджимая губы и смотря на меня с виноватым выражением. Он прекрасно понимает, что притворяться дураком сейчас абсолютно бессмысленно, потому что я не позволю ему ускользнуть от правды. У меня есть опыт распознавать любые уловки, и провести меня не так-то просто. — Но я в принципе ничего такого не делал, — добавляет Антон, стараясь выглядеть невинным. Я не могу сдержать вопрос, который давно вертится у меня на языке: — А кто сказал Кисляку, что мои любимые цветы — розы? — Я сужаю глаза и пристально смотрю на него, ожидая ответа. В этот момент в воздухе витает напряжение, и я чувствую, как мои эмоции накаляются. Хотя я сама понимаю, что в этой ситуации тоже не без греха, меня переполняют чувства. Я не могу не думать о том, что Кисляк, взяв и подарив мне цветы, возможно, просто проявил дружеский жест. Но в то же время, меня мучает вопрос: почему именно розы? Он де мог подарить любые цветы, но нет же, узнал какие мои любимые цветы. Это ведь даже не просто цветы, они символизируют что-то большее. Я хочу выяснить у Антона, что он думает об этом, какие у него мотивы и что он чувствует по поводу всего происходящего. — Ну да, признаюсь, — говорю я, слегка смущаясь. — Но он просто хотел тебя порадовать, и я не вижу в этом ничего страшного. Он подошёл ко мне и спросил, какие цветы ты любишь. Что мне было делать — молчать? Я сказал ему, что твои любимые цветы — розы, и всё, он сразу же куда-то убежал, — продолжает Антон, наливая себе воды в стакан и делая несколько глотков. На самом деле, в этом нет никакого преступления. Кисляк просто узнал о моих предпочтениях и решил сделать мне приятный сюрприз. Но, несмотря на это, я чувствую, что в моих мыслях всё равно возникает замешательство. Меня немного смущает, что и Щукин, и Кисляк на протяжении последних нескольких дней начали дарить мне подарки. Первоначально всё ограничивалось лишь сообщениями, звонками и взглядами, а теперь они перешли к чему-то более материальному и, возможно, более значимому. — Ладно, Антон, ты прав, — наконец говорю я, стараясь избавиться от серьёзного выражения лица. Я осознаю, что мои слова звучали обвинительно, и решаю изменить тон. Убираю с голоса всю грубость и недовольство, подхожу ближе к нему и нежно кладу руку на его плечо. — Просто я уже действительно начинаю сходить с ума от всего этого. Один дарит мне плюшевого медведя, другой — цветы, и оба пишут мне сообщения, звонят, пытаются провести со мной время. Честно говоря, мне становится сложно разобраться в своих чувствах. Я ощущаю, как эмоции накаляются, и понимаю, что это не просто капризы, а настоящая путаница в моём сердце. Сложно воспринимать все эти знаки внимания, когда они идут от двух разных людей, каждый из которых, кажется, искренне заинтересован во мне. Я просто хочу, чтобы Антон понимал, что это не просто дружба, а нечто большее, и мне нужно время, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. — Так скажи им, чтобы они от тебя отстали. В чём проблема? — Антон задаёт совершенно уместный вопрос, но я не могу просто так попросить их оставить меня в покое. Я, конечно, прямолинейный человек, и если мне что-то не нравится, я не стесняюсь сказать об этом в лицо. Но сейчас ситуация совершенно иная, она требует более деликатного подхода. — Я не могу. Они же всё-таки мои друзья, и вдруг они обидятся, — отвечаю я, непонимающе пожимая плечами. Внутри меня царит замешательство, и я не знаю, как поступить в этой ситуации. Я осознаю, что в какой-то момент моё терпение может лопнуть, и тогда я действительно смогу сказать им «отвалите от меня», но, скорее всего, это будет в довольно грубой форме. Главное, чтобы мне самой не нравилось их внимание, иначе я просто потеряю возможность что-то сказать и не смогу выразить свои чувства. — Ой, сеструха, — вздыхает Антон, кладя свою руку мне на плечо. — Ты вроде бы прямолинейная, но при этом такая мягкая. Тебе лишь бы не обидеть своих друзей! Если ты не хочешь их обидеть, просто не обращай на них внимания. Делай вид, что они для тебя всего лишь друзья. Веди себя отстранённо, тогда, возможно, они сами перестанут тянуться к тебе. Я слушаю его советы и понимаю, что он прав. Возможно, стоит попробовать изменить своё отношение к этой ситуации. Если я буду показывать, что не заинтересована в их внимании, они могут просто отвлечься и оставить меня в покое. Но неужели я смогу так поступить? Внутри меня всё ещё бушуют эмоции, и я не уверена, что смогу быть такой безразличной. Антон говорил это с полной серьёзностью, но в его голосе чувствовалась неуверенность. Казалось, он сам не верил в то, что произносит. Возможно, он знал что-то, что я не могла уловить, но говорить об этом явно не собирался. Его взгляд метался по моему лицу, и в нём читалось нечто большее, чем просто желание помочь. Возможно, он хотел мне что-то сказать, но не находил подходящих слов. — Да я вообще не обращаю на них внимания, у меня все мысли заняты только игрой, — произнесла я, хотя на самом деле это была не совсем чистая правда. В действительности, мои мысли были далеко не только о игре. Они постоянно возвращались к этим знакам внимания, к подаркам, сообщениям и всем тому подобному. Я понимала, что не должна позволять этим мыслям занимать мой разум, но, несмотря на это, они всё равно не покидали меня. — В конце концов, я думаю, что моё терпение скоро лопнет, и тогда я смогу просто послать их подальше, — добавила я с лёгкой усмешкой. — Хоть что-то хорошее в этой ситуации есть. Я почувствовала, как в моих словах проскользнула искорка надежды. Может быть, это действительно даст мне возможность освободиться от этого давления, которое создают их постоянные знаки внимания. Я не хотела обидеть друзей, но и оставаться в таком состоянии тоже не могла. Внутри меня нарастало ощущение, что мне нужно взять ситуацию под контроль и перестать позволять ей управлять моими эмоциями. — Только вот неизвестно, когда у тебя это терпение лопнет, — усмехнулся Антон. — Может, это произойдёт через десять лет, а ты всё это время будешь бояться сказать им «отвалите». Я не смогла сдержать смех и пнула его в бок. Видимо, мой пинок оказался столь неожиданным, что он не только перестал смеяться, но и на какое-то время замолчал, словно задумался о своих словах. — Понял, да? — спросила я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. В этот момент на моём лице не было ни одной эмоции, и Антон, слегка прокашлявшись, лишь кивнул в ответ. — То-то же, — добавила я, чувствуя, как внутри меня нарастает удовлетворение от того, что я смогла поставить его на место. — Ой, уже и пошутить нельзя, — с притворным возмущением произнёс он, закатывая глаза и усаживаясь за стол. Я бросила на него осуждающий взгляд и, не сказав больше ни слова, направилась в свою комнату. Уходя, я заметила, как Антон снова начал улыбаться, а затем и вовсе разразился смехом. И, честно говоря, я не могла сдержать улыбку, как только оказалась в своей комнате. Взаимоотношения с Антоном всегда были такими — мы могли подшучивать друг над другом, стебать, иногда даже раздражать, но в глубине души мы всегда оставались друг за друга горой. Эта связь между нами была крепкой, и даже в самые трудные моменты я знала, что могу рассчитывать на него. Я вошла в свою комнату и, не раздумывая, плюхнулась на кровать. Мой взгляд автоматически устремился к потолку, который казался пустым и безжизненным, но в его безмолвии скрывались мысли, от которых мне хотелось бы убежать. Они витали в голове, словно тени, навязчивые и неумолимые, как болезнь, которая приходит без приглашения. Я не хотела признавать их существование, даже самой себе, и это осознание давило на грудь, как тяжёлый камень. Сделав глубокий вдох, я почувствовала, как воздух наполняет лёгкие, но не приносит облегчения. Я положила руки под подушку, словно искала в этом жесте утешение, и прижала голову к мягкой поверхности, как будто именно там могла найти спасение от своих собственных мыслей. В этот момент мне казалось, что я устаю не только телом, но и душой, от бесконечных размышлений, которые не давали покоя. Вся комната погрузилась в тишину, но в моей голове раздавался гул, словно там бушевал шторм, и я лишь хотела, чтобы он утих. *** Как же давно я не была у Миши дома! Вспоминаю, как много времени прошло с тех пор, как я в последний раз посетила Ларису Аркадьевну. Мне не терпелось узнать, как она поживает, как у неё дела со здоровьем и что нового произошло в её жизни. Лариса Аркадьевна всегда относилась ко мне с такой теплотой и заботой, что я чувствовала себя у неё как дома, словно внучка. И это не преувеличение. Когда Миша впервые привёл меня познакомиться с его бабушкой, я была приятно удивлена её радушием. Она встретила меня с открытыми объятиями, словно мы были родными людьми. Это было невероятно трогательно и приятно, особенно потому, что у меня не было своей бабушки. Лариса Аркадьевна стала для меня той самой прекрасной бабушкой, о которой я всегда мечтала. Я с удовольствием проводила бы с ней каждый день, делясь историями и наслаждаясь её мудрыми советами. Но, к сожалению, жизнь вносила свои коррективы, и по разным причинам я не могла часто навещать её. Но вот сегодня, наконец, я собрала все свои дела и вместе с Мишей направилась к Ларисе Аркадьевне. Сердце моё наполнилось радостью от предвкушения встречи. Я знала, что её тепло и забота снова согреют мою душу, и я смогу узнать о её жизни, о том, что её волнует, и, возможно, поделиться своими новостями. Мы с Мишей вошли в его подъезд, и, направляясь к лифту, я почувствовала, как уютная обстановка этого места окружает нас. Лифт обещал значительно сократить путь до его квартиры, и я с нетерпением ждала, когда смогу отдохнуть в комфортной обстановке. Однако в этот момент меня насторожило отсутствие Алины. Я знала, что она должна была присоединиться к нам, но её не было. Миша молчал, не упоминая о ней, и это заставило меня задуматься. В голове начали мелькать мысли о том, что, возможно, Алина задерживается и вскоре появится. Но, несмотря на это, я чувствовала необходимость развеять свои сомнения. Когда мы наконец зашли в лифт, и Миша нажал кнопку нужного этажа, я решила, что настало время прояснить ситуацию. — Миш, а почему Алины с нами нет? Она задерживается и придёт попозже? — спрашиваю я, стараясь вложить в голос хоть каплю надежды. У нас с Алиной сложились довольно хорошие отношения, и мне всегда нравилось общаться с ней. Она была невероятной девушкой, и мне хотелось бы проводить с ней больше времени. Наблюдая за тем, как Миша светится от счастья рядом с ней, я чувствовала, что и сама немного согреваю душу, ведь их любовь была настоящим чудом. — Нет, она не придёт. У неё тренировка, — коротко отвечает Пономарев, и в его голосе я уловила нотки подавленности, словно комок застрял у него в горле. — Она была готова, выбирала наряд, а потом в самый неподходящий момент тренер позвонил и сказал, что сегодня тренировка важная. Вот поэтому и не сможет прийти. Но она просила передать тебе привет. — Спасибо, ей тоже, — тихо говорю я, прикусив губу. Я внимательно изучаю выражение лица Миши. В его глазах читается расстройство, и это не может не трогать. Если бы рядом была Алина, он бы светился от счастья, а сейчас его лицо словно потускнело, потеряло яркие краски. В последнее время я всё чаще замечала, что у Алины стало слишком много тренировок. Кажется, они удвоились, и тренер, будто бы специально, создаёт ситуации, чтобы она не могла видеться с Мишей. Эта мысль не давала мне покоя и вызывала определённые подозрения. Почему так? Зачем? Я не могла не задумываться о том, что происходит на самом деле, и как это влияет на их отношения. Мы вышли из лифта и, направляясь к двери квартиры, вдруг остановились. Миша крепко схватил меня за руку, и я почувствовала, что он хочет мне что-то сказать. Его глаза излучали нечто большее, чем просто беспокойство — в них читалась настоящая тревога. — Знаешь, Кир, мне кажется, что Алина что-то не договаривает, — начал он, и в его голосе я уловила нотки волнения. — Постоянные тренировки, мы почти не видимся… А этот тренер вызывает у меня подозрения, и мне он совсем не нравится. Его слова повисли в воздухе, и я поняла, что за этой простой фразой скрывается гораздо больше — страх потерять близкого человека, неуверенность в том, что происходит на самом деле. Я могла видеть, как его внутренние переживания терзают его, и мне стало не по себе от мысли, что Алина могла бы скрывать что-то. — Эй, Миш, не накручивай себя! — старалась я успокоить его, натянув на лицо широкую и добрую улыбку. Я положила ладонь на его плечо, желая передать ему свою поддержку и уверенность. — Думаю, Алина просто не хочет, чтобы ты волновался. А насчёт тренера… не стоит переживать и тем более ревновать к нему. У Алины есть ты, и она это прекрасно понимает. Ты знаешь, что для неё ты важен, и она не позволит никому, даже тренеру, вмешиваться в ваши отношения. Всё будет хорошо, Миха! Миша внимательно слушал меня, и, услышав мои слова, он немного расслабился. — Кир, спасибо тебе большое, — произнёс он, и в его голосе я уловила искренность. Улыбка, которая появилась на его лице, была настоящей, а не натянутой, и я почувствовала, как его тревоги начинают отступать. Он потянулся ко мне и обнял меня, и в этом простом жесте заключалась вся сила нашей дружбы. Это был привычный ритуал, который мы поддерживали на протяжении целого года. Я понимала, что в данный момент ему особенно нужна поддержка, и, как лучшая подруга, я чувствовала свою обязанность быть рядом. Мои объятия должны были стать для него опорой, напоминанием о том, что он не одинок в своих переживаниях. *** — Ой, вы мои хорошие, как я вас ждала! — воскликнула Лариса Аркадьевна, с энтузиазмом метаясь по кухне и раскладывая на стол все угощения, которые она так старательно приготовила. В воздухе витал аппетитный аромат, и я не могла не заметить, что на столе красовалась целая гора разнообразных блюд, среди которых выделялся особенный торт. Этот торт был настоящим кулинарным шедевром, который Лариса Аркадьевна уже готовила для меня в прошлый раз, когда я приходила в гости. Запах его был таким же восхитительным, как и тогда, и с тех пор он не изменился ни на секунду. — Проходите, проходите! — продолжала она, с радостью приглашая нас к столу. Я чувствовала, как её забота и внимание наполняют атмосферу, создавая ощущение домашнего уюта и тепла. Я быстро разделась, сняла куртку и повесила её на вешалку, затем аккуратно поставила свою обувь рядом с обувью Миши. Вместе мы направились на кухню, и, как только я вошла, меня окутал восхитительный аромат, исходивший от блюд, которые приготовила Лариса Аркадьевна. На её лице сияла жизнерадостная улыбка, и я не могла не заметить, как она наполняет пространство теплом и радостью. Когда я видела, как Лариса Аркадьевна улыбается, у меня тоже возникало желание улыбнуться в ответ. Она была настоящим источником позитива, и её доброта всегда согревала сердце. Бабушка Миши была просто замечательной женщиной, и это слово идеально её описывало. — Присаживайтесь, мои хорошие! Я для вас столько всего приготовила! Наконец-то ты, Кирочка, пришла к нам! — с радостью произнесла Лариса Аркадьевна, подойдя ко мне и нежно поцеловав в щёку. Затем она усадила меня за стол, где уже пестрели разнообразные угощения, приготовленные с любовью. Миша, наблюдая за этой трогательной сценой, не мог скрыть своей радости. Его глаза светились счастьем от того, что бабушка улыбается и находится в хорошем настроении. Я тоже испытывала радость, глядя на Ларису Аркадьевну, и понимала, как важно для Миши видеть её счастливой. Он всегда ощущал, что его бабушка воспринимает меня как внучку. У неё не было внучек, только внук, но когда он познакомил нас и сказал, что я — его лучшая подруга, она открыла своё сердце и стала относиться ко мне с теплом и заботой. Для меня это было особенно важно и приятно, ведь я никогда не знала бабушек и дедушек — они ушли из жизни ещё до нашего рождения. У меня и у Антона не было возможности испытать ту любовь и заботу, которую дарят бабушки и дедушки. Поэтому внимание и забота Ларисы Аркадьевны стали для меня настоящим подарком. Я чувствовала, что в её сердце я заняла особое место, и это придавало мне уверенности и тепла. — Бабуль, зачем ты столько всего приготовила? Мы же это просто не сможем съесть, — с улыбкой заметил Миша, подсаживаясь рядом со мной. Действительно, Лариса Аркадьевна сегодня превзошла саму себя, накрыв стол изобилием. На нём красовались разнообразные салаты, запечённая курица, картошка и множество других деликатесов, которые только бабушки могут приготовить с такой любовью и заботой. — Когда ты сказал, что сегодня к нам в гости придёт Кира, я просто потеряла счёт времени и приготовила всё, что могла придумать! — ответила она, с улыбкой глядя на нас. — Если вы не сможете всё съесть, не беда, я отнесу остатки собачкам на улице. Она разложила перед нами тарелки и наборы приборов, а затем села напротив, внимательно смотря на меня и Мишу. — Ну что, рассказывай, Кира, как у тебя дела? Как проходят тренировки? — спросила Лариса Аркадьевна, её голос был полон искреннего интереса. — Миша мне недавно рассказал, что ты чуть не упала в обморок на тренировке. Так не должно быть! Всё-таки здоровье важнее любых нагрузок, ты согласна? — Ну, Миша немного утрировал, — с лёгкой улыбкой произнесла я, жуя запечённую курицу. — Да, я действительно переусердствовала на тренировках, но это правда. Просто в последнее время у меня было много мыслей, которые не давали покоя, и я пыталась избавиться от них с помощью физической нагрузки. Но сейчас всё хорошо, я стараюсь не перегружать себя на тренировках. А как вы поживаете? Как ваше здоровье? Ничего не беспокоит? — Ой, со мной всё в порядке! — с радостью ответила Лариса Аркадьевна, её лицо светилось от счастья. — Я чувствую себя почти молодой! Спина больше не болит, вроде всё нормально, хожу хорошо. Да и Миша мне помогает с делами по дому, так что у меня всё хорошо. Она обратила свой взгляд на Мишу, и в её глазах читалось искреннее восхищение. — Я благодарна за то, что у меня есть такой внучок, как Миша, — произнесла она с гордостью, и в её голосе звучала нежность. — Да мне несложно помогать, бабушка, — с улыбкой произнёс Миша, и я не могла не заметить, как между ними царит атмосфера счастья и тепла. Наблюдая за ними, я чувствовала, что Миша искренне любит свою бабушку и старается оберегать её, чтобы у неё всё было хорошо со здоровьем. А Лариса Аркадьевна, в свою очередь, относилась к нему с такой же нежностью, словно он был её родным сыном. Она заняла место родной матери в его жизни, когда его отец погрузился в беспробудное пьянство. — Ну что, Кирочка, рассказывай, как у тебя обстоят дела на личном фронте? Есть ли у тебя жених? Может, кто-то за тобой ухаживает? — вдруг начала расспрашивать Лариса Аркадьевна, и я чуть не поперхнулась куском еды, который был у меня во рту. Её вопросы прозвучали так неожиданно, что я не успела подготовиться. Миша, заметив мою реакцию, быстро легонько постучал меня по спине, помогая справиться с кашлем. Я сделала глоток воды из стакана, стоявшего на столе, и старалась вернуть себе спокойствие. — Ты такая красавица, — продолжала Лариса Аркадьевна, её глаза сияли от искреннего интереса, — я уверена, что у тебя нет отбоя от поклонников! Я никогда не любила обсуждать темы, связанные с женихами, поклонниками и подобными вещами. Раньше я могла вполне просто ответить на подобный вопрос: «Нет, у меня никого нет», и на этом всё заканчивалось. Однако сейчас, когда за мной начали ухаживать Щукин и Кисляк, я не могла так однозначно ответить. Я перевела взгляд на Мишу, и он, как будто прочитав мои мысли, понял, что вопросы Ларисы Аркадьевны не вызывают у меня особого энтузиазма. Я осознавала, что ей действительно интересно, ведь я для неё не чужой человек. Она воспринимает меня как родную внучку и искренне хочет знать, что происходит в моей жизни. Но, несмотря на это, я не могла найти в себе силы ответить на её вопросы, потому что они вызывали у меня дискомфорт. Я просто не хотела думать об этих вещах, не желала углубляться в обсуждение отношений и ухаживаний. Внутри меня возникало желание избежать этой темы, оставить её в стороне и сосредоточиться на более приятных и спокойных разговорах. — Ба, не надо, — произнёс Миша, обращаясь к Ларисе Аркадьевне, словно давая понять, что заданные вопросы не вызывают у меня особого удовольствия. Лариса Аркадьевна, внимательно изучая моё лицо, вскоре осознала, что, возможно, её вопросы оказались неуместными и спровоцировали во мне перемену настроения. — Ой, я что-то не так сказала, да? Прости меня, Кирочка, я не хотела тебя обидеть! — с искренним беспокойством начала извиняться Лариса Аркадьевна. Я же не считала её виноватой; в её словах не было злого умысла, просто она проявила искреннее любопытство. — Нет-нет, Лариса Аркадьевна, не нужно извиняться, всё в порядке, — попыталась я успокоить её, стараясь смягчить её переживания. — Просто я не очень люблю такие вопросы, они вызывают у меня определённое смятение. Если вам действительно интересно, могу ответить коротко: нет, у меня никого нет. Я не хотела, чтобы Лариса Аркадьевна чувствовала себя неловко. Её интерес к моему ответу был вполне естественным, и я решила быть откровенной, чтобы не оставлять место для недопонимания. Замолчать и отказать в разговоре было бы неправильно — это не в моих правилах. — Ну и правильно, — сказала Лариса Аркадьевна, её улыбка едва заметно тронула уголки губ. Она положила свою руку на мою ладонь, словно пытаясь передать тепло и поддержку. — У тебя впереди вся жизнь, и ты обязательно сможешь найти себе достойного парня. Не стоит зацикливаться на этом. — Я не сомневаюсь, — ответила я, медленно кивая головой и смотря в глаза этой мудрой женщине. Её слова звучали ободряюще, и я чувствовала, что она искренне желает мне счастья. В этот момент Лариса Аркадьевна вдруг резко встала со стула и направилась к чайнику. Её движения были уверенными и энергичными, она начала готовить чай для нас с Мишей, наполняя комнату уютным ароматом. Пока Лариса Аркадьевна занималась приготовлением чая, мы с Мишей уже опустошили тарелки, в которых была еда. Внезапно моё внимание зацепилось за одну единственную точку, и в мою голову начали проникать удивительные мысли, которым я сама позволила занять пространство в своём сознании. Не зацикливаюсь ли я сейчас на парнях так, как это было раньше? Кажется, в моей голове произошли какие-то сдвиги, и теперь я уже не считаю, что любовь мне не нужна. Эти размышления казались мне странными, ведь они начали возникать в тот момент, когда Андрей и Егор начали проявлять ко мне интерес. Я чувствовала, как в моей груди зарождаются неопределённые эмоции, которые не поддавались описанию. Это было что-то новое и волнующее, нечто, что я не могла понять до конца. Я словно стояла на пороге перемен, и каждая мысль, возникающая в голове, напоминала мне о том, как изменилось моё восприятие отношений и чувств. Всё это вызывало во мне смешанные чувства: любопытство, тревогу и даже радость. Но я даже не могла понять, с чем именно это связано. Неужели всё дело в ухаживаниях Андрея и Егора? Эта мысль заставила меня задуматься, и вскоре я оказалась в водовороте сомнений и вопросов, на которые не могла найти ответ. Странно было осознавать, что именно после их проявлений внимания я начала размышлять о любви, как будто до этого момента она не имела для меня никакого значения. Внутри меня возникло ощущение неопределённости, словно я стояла на распутье, не зная, какой путь выбрать. Эти новые чувства, которые начали пробуждаться во мне, казались одновременно захватывающими и пугающими. Я пыталась разобраться в себе, но всё это лишь запутывало мои мысли ещё больше. Почему именно сейчас, когда вокруг так много вопросов и неопределённости, меня вдруг заинтересовала тема любви? Это было как глоток свежего воздуха, но в то же время я чувствовала себя потерянной в собственных размышлениях. Я не знала, что делать с этими эмоциями, и это смятение лишь усиливало моё желание понять, что же на самом деле происходит в моём сердце.