Запах свободы

С Игорем Приволжиным, единственным и долгожданным ребенком мужского пола в семье, с малолетства обходились строго. Его учили вести себя сдержанно, не шалить, соблюдать распорядок дня, молчать во время трапез. За непослушание наказывали розгами. Мать, Дарья Игнатьевна, не всегда была сурова с Игорем: по праздникам и воскресным дням она, как и дочерей, втихаря от Андрея Яковлевича угощала сына сладостями, водила в парк и на ярмарочные балаганы. Отец Игоря был преуспевающим купцом третьей гильдии. Его дед, искусный сапожник, немного разбогатев, выкупил себя и своих сыновей из крепостных и открыл собственное небольшое дело — сапожную мастерскую. Андрей Яковлевич владел несколькими столичными лавками и мечтал о том, как наследник преумножит семейное состояние. Он имел трех старших дочерей, но все свои надежды возлагал на сына. Когда Игорь немного подрос, отец с особым тщанием взялся за его образование и нанял домашних учителей. Как и в большинстве купеческих семей, образование подчинялось «делу»: необходимо было выучиться чтению, русской словесности, письму, основам арифметики, географии и законодательству, регулирующему сферы купеческой деятельности. Занятиям по другим наукам Андрей Яковлевич противился: опасался, что углубленные знания могут отвратить сына от торговли. Чересчур образованных купцов он насмешливо именовал «учеными» и презирал их. Но Игорь с юности тайком от отца увлекался разнообразным чтением: он уважал поэзию, душеполезную, историческую, романтическую и приключенческую прозу, читал политические и философские трактаты, интересовался экономическими и географическими очерками, которые публиковались в газетах. Из книг юный Приволжин находил ответы на многие волновавшие его вопросы и черпал ценные сведения, а иногда и просто развлекал себя чтением. Сие нехитрое занятие развивало кругозор, обогащало и воспитывало душу. В отличие от своих чопорных и слегка высокомерных сестер, Игорь был приветлив и деликатен со всеми. Его представительная внешность удивительным образом сочеталась с необычайно добрым нравом и любящим сердцем. Иностранных языков Игорь не знал, зато русским владел в совершенстве. Книги брал у приятелей, которым позволялось читать все, что душе угодно: их отцы держали дома богатую библиотеку. Так, будущий купец втихаря занимался самообразованием, читал популярные исторические и приключенческие романы, изучал светские манеры и к восемнадцати годам стал хорошо разбираться в живописи, музыке, искусстве и мог легко поддержать разговор с представителями любого сословия. Со временем Приволжин-младший пришел к выводу, что русское купечество вполне способно продолжать культуру дворянства и традиции аристократии. Он замечал, что многие богатые купцы поощряли искусство, коллекционирование, литературное издательство и строительство архитектурных зданий. Торговые дела у Игоря, благодаря его всесторонне развитому и аналитическому уму, всегда шли блестяще, что весьма радовало отца, простившего сыну «ученость». Андрей Яковлевич мечтал женить наследника на Софье Ивановне Прониной, очаровательной дочери московского фабриканта. Но Игорь имел несчастье влюбиться в беглую крепостную и сгубил семейное дело. *** Вечерами Анна с Игорем, когда дети спали, развлекались чтением вслух и обсуждением характеров и судеб героев. Порою их горячие споры доходили до того, что Приволжин не выдерживал, срывался с места и выбегал в соседнюю комнату — поостыть. А через несколько минут, озаренный оригинальной мыслью или новым доводом, возвращался к возлюбленной, которую заставал сидящей в том же кресле за рукоделием, с лукавым огоньком в глазах, и бурные дискуссии продолжались. А перед тем, как пойти почивать, Анна садилась за рояль, и Игорь наслаждался ее тихой искусной игрой и волнующим душу голосом. Книги в дорогом переплете с иллюстрациями, красочно оформленные, были слабостью купца. Он открыл букинистическую лавку в Петербурге на Думской улице, а в Стрельне пополнил обширную домашнюю библиотеку редкими антикварными книгами и раритетными изданиями. Таким образом, Приволжин совмещал прибыль и удовольствие. Он накупил впрок множество детских книг с картинками и мечтал, как Ксения и Георгий подрастут и, подобно ему, пристрастятся к чтению. Прохладным сентябрьским вечером Анна ждала возвращения возлюбленного в Стрельню с особым волнением: Игорь встречался в Москве с Владимиром Корфом… Молодая женщина извелась от тревоги и какого-то смутного, нехорошего предчувствия. Раздался долгожданный звон колокольчика, звук отворяемой двери, и Приволжин перешагнул порог их дачного дома… Анна, оттолкнувшись от шкафа, выпрямилась, шагнула навстречу и поймала его взгляд, полный трепета и восхищения, почти детского восторга. Как и шесть лет назад, в их первую встречу… — Анастасия! Настенька! Я тосковал по тебе!.. Все ли здоровы? Анна невольно залюбовалась высокой и стройной фигурой возлюбленного, кокетливо оправила складки своего домашнего платья из кремового лоснящегося шелка, счастливо рассмеялась и шутя поддела его: — Все в добром здравии… Соскучился?.. Но прошло два дня… Только два! — Два дня! А для меня — вечность! Игорь снял плащ и цилиндр, сложил на ломберный столик под зеркалом, достал из дорожного саквояжа предмет, завернутый в пергаментную бумагу, и загадочно улыбнулся. — Гляди-ка, какое редкое издание я приобрел для тебя в московской лавке! Анна вновь просияла улыбкой, приняла из рук Приволжина сверток и развернула его. — Какая прелесть! И переплет кожаный, с золотым тиснением! Ах, Бомарше! Женитьба Фигаро!.. А шрифт какой! Как только дети уснут, буду переводить тебе с французского, как и всегда… Обсудим сюжет и героев! Я в предвкушении… Тень пробежала по лицу Приволжина, и оно приняло выражение мрачной решимости, что не скрылось от Анны. — Нынче не до того нам будет, Анастасия! Собирай детей! Мы завтра же с утра отправляемся в Екатеринбург, — огорошил Игорь свою возлюбленную. Желая смягчить резкие слова, он нагнулся и прикоснулся губами к ее щеке. — Но… третьего дня об этом не было и речи, — удивленно сказала Анна и позволила приобнять себя за талию. Подняла на мужчину глаза и сразу же потупилась: — П-погоди… Как прошла встреча с… с Владимиром Ивановичем? Голос ее предательски дрогнул, Приволжин еще пуще нахмурился и отстранился. Взволнованно обошел Анну, задев ногой ее юбки, и прислонился спиною к створке шкафа. — Наилучшим образом! Отца определили в лучшую палату, приставили сиделку и оставили дожидаться профессора. Как и договаривались. Я осмотрел больницу. Она в превосходном состоянии. Да-а-а, благородный человек господин барон! Занимается богоугодным делом. Больница-то для малоимущих… Игорь говорил быстро, словно боялся, что невеселые мысли опередят хвалебные слова, и он вдруг выскажет всё, что его гложет. Анна затаила дыхание и широко распахнутыми глазами смотрела на разгорячившегося возлюбленного. — А деньги?.. Ты перевел? Приволжин шумно выдохнул. — Перевел. И подал заявку на повышение. Бог даст, через год-другой стану купцом второй гильдии… А Владимир Иванович теперь может быть спокоен за судьбу своего детища. — А после… что… Как?.. — Что «после»?.. Ты желаешь знать, говорили ли мы о тебе?.. Говорили. Видишь ли, господин Корф весьма и весьма обеспокоен твоим будущим и намерен обратиться к князю Репнину. Мужчина невесело усмехнулся, в упор посмотрел на Анну и, встретившись с ее растерянным, затуманенным слезами, взглядом, отвел глаза. — Владимир Иванович хочет попросить для меня… вольную у князя Репнина? — Именно так. — Боже мой! А ты?.. — А я против! — выпалил Приволжин. — Но господин Корф, по всей видимости, довольно упрям и дал мне понять, что поступит по-своему… Я покамест не знаю, что и делать… Мне нужно время, дабы все обдумать, а посему мы едем с детьми в Екатеринбург. Завтра же! У меня там дела: нужны минералы для ювелирной лавки. Есть и иные перспективы в этом городе, заранее говорить не стану… Собирайся. Тебя я одну не оставлю!.. А теперь прошу прощения: мне необходимо отдохнуть и собраться в дорогу. — Да, конечно, — пролепетала Анна, прижимая к груди "Женитьбу Фигаро". Она удалилась на свою половину и заперлась в спальне. Пошарила на столике в поисках спичек и зажгла свечу. Устало вздохнув, прилегла на кровать и обняла руками подушку… Игорь впервые проявлял подобную непреклонность. Обычно он внимал ее настроению и отпускал с детьми туда, куда она хотела: в Стрельню к друзьям или на постоялый двор к Арсению Филатычу, или же брал ее с собою в дальнюю поездку, если она этого желала. Игорь всегда казался Анне олицетворением подлинного благородства, бесстрашия и… свободы. А нынче же, зная, что она собиралась на зиму перебраться с детьми к Филатычу, возлюбленный настаивает на поездке в далекий Екатеринбург. В отличие от своего сурового отца, который всегда считал, что жена и дети должны беспрекословно подчиняться главе семейства, Игорь все годы был очень мягок с Анной. Проникнувшись ее непростой судьбою и противоречивым нравом, он берег ее и боялся потерять. Чувствовал, что его возлюбленная словно натянутая струна: может в любой момент сорваться и исчезнуть из его жизни. Приволжин всегда чутко прислушивался к ее желаниям, просьбам и настроению. Он уяснил для себя, что Анна всей душою стремилась к свободе и по мере возможности старался ей сию вожделенную свободу предоставить. А Анна не то чтобы пользовалась добротою Игоря, но принимала ее как данность. И отдавала себе отчет в том, что только до безумия влюбленный мужчина способен на подобное долготерпение. Если Приволжину и приходилось изредка злиться на Анну, то он никогда не повышал голоса, а лишь молча уединялся и находил утешение в книгах. А утром снова, казалось, был всем доволен и весел. Живя с Игорем невенчанной, под чужим именем, Анна ощущала себя так, будто она ежедневно балансировала между крайностями: грехом и добродетелью, эйфорией и страхом, гордостью и самоуничижением, умиротворением и тревогой, счастьем и несчастием. Молодая женщина оправдывала себя тем, что у нее не было иного выхода, что, имея на руках вольную, она никогда бы не дошла до подобного греха и обмана. Всю сознательную жизнь Анна мечтала о семье и детях; о том, как с умиротворением и радостью пойдет под венец с любимым человеком. Стремясь сбросить с себя крепостные оковы, обрести свободу и независимость, Анна не предполагала, что скоро изменит своим принципам, окажется духовно слабой, устрашится грядущего одиночества и не устоит перед искушением. Что опустится до блуда с мужчиной, станет жить под чужим именем, позволит выкрасть себя у жандармов и найдет утешение под защитой купца Приволжина. Что, родив детей, станет питать к их отцу очень теплые чувства, а чуть позднее полюбит Игоря так, что не будет мыслить жизни без него… *** Промозглым осенним утром отправились они в Екатеринбург по московскому тракту через Нижние Серги в утепленных дормезах, запряженных тройками. Дети с няньками расположились в одном экипаже, а Игорь с Анной — в другом. За окошком под серым небом мелькал лес, изредка виднелись темные кровли деревенских изб. Тусклый диск солнца еле проглядывался сквозь низкие тучи. Анна сидела рядом с возлюбленным плечом к плечу и размышляла о том, что он стал сам не свой после знакомства с Владимиром на постоялом дворе. Часто о чем-то задумывался или подолгу печально глядел на нее. Несколько раз расспрашивал, о чем она беседовала с бароном Корфом. Или вдруг просил ее рассказать подробнее о князе Репнине. В ночь перед отъездом Приволжин пришел в спальню поздно, отказался от близости с Анной и долго лежал, отвернувшись к стене. Отчетливо слышалось его тяжелое дыхание. Через минуту мужчина неожиданно резко обернулся и выпалил в темноту: — Если князь посмеет отобрать у меня тебя и детей, я уничтожу его! Будь что будет: умру ли я, пойду ли на каторгу, но сначала выкраду и спрячу вас, и уничтожу этого аристократишку!.. Когда человека лишают самого дорогого, он про все забывает: про честь, совесть и страх! Анна вскинула руку и успокаивающе погладила Игоря по плечу. — Что ты! Разве можно? Не губи себя и не трогай князя! Прошу тебя, не волнуйся… Владимир Иванович уверял… — Уверял!.. Что мне слова?! Я сужу людей по поступкам! Отчего твой князь до сих пор не освободил тебя?! Держит в крепостных! А господин Корф за столько лет не мог переубедить друга? Весьма и весьма странно! Не верю я ни ему, ни барону! Анна хотела было возразить, что Владимиру она верит, а Михаил по-прежнему вызывает у нее опасения и недоверие. В самом деле, что она знала об этом человеке?.. Он говорил когда-то, что любит, а сам не хотел внять ее слезным мольбам и освободить, относился к ней как к вещи. А теперь, по прошествии лет, что можно ожидать от князя? Не затеет ли он снова вражду с Владимиром? Не станет ли положение ее детей еще более безнадежным?.. Молодая женщина очень жалела о том, что не встретилась с Корфом еще раз… Часто вспоминала Анна его полный восхищения и нежности взгляд, его особенную улыбку, предназначенную только ей, и догадывалась о том, что Владимир никогда более не причинит ей зла. Она предполагала, что если вдруг обратится к барону за помощью, он сделает все возможное и невозможное ради нее. В тревожном молчании проехали Игорь с Анной день, переночевали на уютной почтовой станции села Шубенка, сменили личных лошадей на почтовые, а утром вновь двинулись в путь. Приволжин казался уже спокойным и бодрым: Анна подарила ему ночь, полную любви и страстной нежности… *** Екатеринбург простирался вдоль широкого извилистого тракта по обеим сторонам реки Исеть. Вдоль берегов раскинулся лес. И осенью, и зимою здесь необычайно красиво. Почти треть города состояла из побеленных домов с темными железными крышами. Встречались и двухэтажные кирпичные дома, но чаще всего они были деревянными, низенькими. На каждой улице виднелись купола бело-зеленых церквей с высокими колокольнями. Административное здание и Монетный двор, яркие и пышные снаружи, заметно выделялись среди прочих унылых построек. В Екатеринбурге активно добывалось золото; в основном здесь проживали горняки и торговцы, зависимые в своей деятельности от государственных рудников. Помимо Монетного двора, в городе располагалась Гранильная фабрика, где полировался декоративный камень, изделиями которого украшали Императорские Дворцы в Петербурге. Приволжин хотел закупить минералов для собственной столичной ювелирной лавки: у него давно был свой гранильщик. Купца, прежде всего, интересовали малиновый шерл и аметист, изумруды, топазы, берилл, александрит и уральский малахит. Два месяца в Екатеринбурге пролетели незаметно. Жили Анна с Игорем в Гостином дворе, отличавшемся чистотою и добротным убранством. Их гостиная была обставлена темно-синими софами, тщательно выкрашенный пол покрывали пестрые ковры. Высокие окна закрывались ставнями или светонепроницаемыми портьерами. Спальни и детская хорошо отапливались русской печью и были выдержаны в светлых тонах. Комнаты имели тщательно выбеленные потолки с лепными карнизами, золотисто-кремового оттенка штофы, изящную мебель из карельской березы и начищенный до блеска паркет. Анна занималась детьми, а Игорь много разъезжал по городу: присматривал место под строительство собственной фабрики по переработке уральских минералов: благо, денежные средства позволяли. Он, кажется, присмирел, но не торопился возвращаться в Стрельню. Молодая женщина с замиранием сердца время от времени спрашивала возлюбленного, какое решение он принял и когда они отправятся домой. Игорь неохотно отвечал, что домой поедут позднее, ближе к весне; и просил Анну успокоиться: мол, все каким-нибудь образом утрясется. Анна ждала возвращения Игоря в Гостиный двор, как праздника. Вечерами мужчина принадлежал только ей. Передав детей нянькам, они ужинали, рассказывали друг другу, как прошел день. Голос молодой женщины звенел серебристым смехом, когда она восхищалась проказами трехлетнего Георгия и двухгодовалой Ксении, а Приволжин сидел напротив, расслабленно подперев руками голову, довольно улыбался и отвечал ей вполголоса. Как-то раз солнечным декабрьским утром Игорь предложил Анне покататься на санях по окрестностям Екатеринбурга… Проехав несколько верст, они предъявили на заставе подорожные, на которые караульные даже не взглянули, и оказались за городом. Гнедой жеребец, запряженный в сани, лихо несся по заснеженной дороге вдоль соснового леса. Падающий с неба снег и встречный ветер приятно холодили лицо. Анна, приникнув головою к плечу Игоря, умиротворенно улыбалась. Вот оно, ее счастье: рядом с любимым, отцом ее детей… Весело мчаться с ним куда глаза глядят… В воздухе витал пьянящий запах свободы: пахло хвоей, сырой древесиной, зимней свежестью. На душе было легко, тихо и радостно: в Екатеринбурге и прочих городах на заставах в последнее время не проверяли документы… «А Владимир Иванович в далекой столице наверняка уже волнуется, думает, куда мы с Игорем запропастились…» При мысли о Корфе у Анны изменилось настроение: все же не чужим человеком был для нее Владимир Иванович. Она пришла в восхищение, когда узнала, что он женился, воспитывает дочь, занимается богоугодным делом — содержит больницу для малоимущих. А слыл когда-то легкомысленным повесой, дуэлянтом, волокитой… Молодая женщина недоумевала, как могла произойти с бароном столь разительная перемена?.. Порою Анна невольно сравнивала Игоря с Владимиром и находила много схожего не только в их внешности, в манере говорить, но и в той необычайной трепетной мягкости во взглядах, которыми они одаривали ее. И ощущала свою вину перед Приволжиным за это сравнение. Ругала себя за сентиментальность, за излишнюю чувствительность и старалась не думать о Корфе. «Ах, что же ждет нас с Игорем по возвращении в Стрельню? Как же утомительно ожидание! Я почти каждую ночь вижу один и тот же кошмар: князь Репнин издевается надо мною и не отдает мне вожделенную вольную. Или хладнокровно заявляет, что я, Анна Платонова, могу ехать со своим Приволжиным на все четыре стороны, а наши дети — его крепостные, останутся в его доме… Боже! Как страшна, как мучительна эта неопределенность…» Молодая женщина задумалась так глубоко, что не заметила, с каким умилением и любовью глядит на нее Игорь. Как вдруг он, повинуясь внезапному радостному чувству, приподнялся, оглядел девственные белоснежные поля, голубоватые склоны гор, припорошенные снегом ели, приметил маленькую пеструю церквушку посреди покосившихся низеньких деревенских изб, и велел кучеру остановиться… Анна очнулась от своих дум лишь тогда, когда Приволжин выскочил из саней, обошел их, отстегнул полсть и протянул ей руку: — Настенька, предлагаю прогуляться со мною до храма. Очень хочется помолится. Так давно мы не были в церкви вместе — все дела да дела. А тут глянь, какая красота! Это село Митеевка. Мне довелось побывать здесь пару недель назад, когда Ася приболела. И в храм в тот самый я заходил, молился о здравии нашей малютки… А во дворе уютная трапезная. И мы с тобою… — Что ты, Игорь! Дети затоскуют без меня! И отчего ж нельзя до церкви добраться на санях? Приволжин задорно улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. Возле глаз его, словно лучики, собрались мелкие морщинки, и лицо купца оживилось, стало таким притягательным, что у Анны сбилось дыхание. — Храм же совсем близко, Настенька. Так красиво вокруг, и ты рядом! Доставь мне удовольствие! Хочу прогуляться с любимой женщиной! Мы ненадолго… На часок-полтора от силы… Все, не ленись, вылезай! Красавица одарила возлюбленного теплым и ясным взглядом синих глаз, радостно кивнула и с его помощью проворно выбралась из саней. Оправив полы котиковой шубы, она взяла Игоря под руку и устремила взор на церквушку. Ощущение греховности и вины перед Господом всколыхнулось с глубин души и заставило молодую женщину понуро опустить голову. Приволжин обернулся к кучеру, сказал ему несколько слов и, не торопясь, направился с Анной по санному следу к храму. — День какой чудесный! Не хмурься, не хмурься… Раз ты так переживаешь о детях, мы сократим путь. Пройдем здесь, — предложил Игорь и указал рукою на другой, более свежий, санный след. — Настя, я все хотел сказать тебе… Я много думал о нас. И решил… Недели этак через две мы вернемся домой, и я сразу же отправлюсь в Петербург к князю Репнину. Лично потолкую с ним, как мужчина с мужчиной. И Бог даст, все образуется: отпустит тебя твой барин. — Да, Игорь! Наверное так и следует поступить… Только я поеду с тобою! Сердце Анны сжалось, от волнения слегка закружилась голова. Она понимала, что прятаться теперь, после встречи с Корфом, не имело никакого смысла. Конечно, Игорь прав, но отчего же так тревожно на душе?.. Ни Игорь, ни Анна не знали, что, желая сократить путь, они пошли по небольшому, но глубокому замерзшему озерцу… Внезапно лед хрустнул и начал проламываться под тяжестью купца, и мужчина оказался по грудь в ледяной воде. Анна поначалу не растерялась: скинула с себя шубу, залегла животом на снег и, крепко ухватившись за рукав, второй перебросила как можно ближе к Игорю. — Держись, скорее! Скорее! Я выдержу!.. Но Приволжин продолжал барахтаться в воде и хватался только за кромку льда, который сразу же обламывался, и отчаянно выкрикивал: — Не смей приближаться ко мне!.. Уйди! Потонем оба!.. — Держись! — Со мною всё… Дети!.. Живи ради них!.. Намокшее пальто и набухшие сапоги тянули мужчину в ледяной омут. Он сделал еще одну попытку выбраться. — Молю тебя! Вот рукав! Держи-и-ись! — задыхаясь, надрывно кричала Анна. — Уйди! Издали раздался печальный звон церковного колокола, послышался тихий всплеск, и ледяная вода сомкнулась над головою Игоря Приволжина.