Смотреть порно — это нормально

Он не помнит, как улетал из штата, не помнит, как добирался до квартиры. Пару заслуженных выходных он проводит в одиночестве, пытаясь хоть как-то восстановиться от, видимо, слишком резкого выброса какого-то гормона счастья. Потому что теперь он точно в яме. Он пишет Нилу/Абраму/Алексу, что будет в командировке, и заставляет себя хотя бы эти два дня не открывать ноутбук. Все могло быть так просто. Но просто никогда не бывает. Эндрю просто не готов еще сделать этот шаг — и открыться Нилу. Тогда тот сложит все частички пазла: то, что о суде над Аароном писала пресса, то, что Эндрю никогда не рассказывал никому, кроме Нила — в беседах в привате. И тогда Нил станет человеком, который знает об Эндрю слишком много. Он просто не может этого позволить. Он звонит Би, чтобы максимально будничным голосом проговорить, что встретил Алекса вживую, но… нет, он не пригласил его на кофе. Нет, в парк тоже не пригласил. Би, как никто другой, должна понимать, чем это грозит. В конце концов, он сам ему все рассказал. В своих тупых ночных сообщениях, местами, полных отчаяния. Нил даже не настаивал. Он не хотел изначально говорить правду-за-правду, потому что в его понимании было достаточно немного-правды-за-слишком-много-денег. Би все равно хвалит Эндрю. Как и всегда. Она радуется тем маленьким шагам, которые он уже совершил. — Это было очень смело. — Это было совершенно тупо и трусливо, — возражает Эндрю, крутя в руках сигарету, которую так и не может зажечь. — Я не хочу, чтобы он знал, кто я. — Потому что… — Потому что тогда он будет знать. — Что плохого в том, что тебя кто-то знает? Почти так же хорошо, как и ты сам? Все, в этом плохо все. Но Би продолжает мягко гнуть свою линию. — Иногда бывает трудно открыться другому человеку. Это абсолютно нормально. Но также нормально хотеть, чтобы этот другой человек тебя знал. Твои привычки, увлечения, желания… — И использовал их против тебя. Би некоторое время молчит, пока Эндрю еще раз пытается разложить в голове собственные ощущения. Он начинает дышать чуть быстрее, в животе холодеет, во рту становится сухо. Так реагирует тело. Его мысли прыгают от “расскажи ему все” до “удали аккаунт”. Это состояние легкой паники. Мозг тоже это фиксирует. По умной табличке Би, ему нужно перевернуть эти мысли в нечто рациональное. — Эндрю, ты действительно думаешь, что он может так поступить? Нет, честно говоря, не думает. Но пока мысль о том, чтобы сказать Нилу, кто он, вызывает у него легкую тахикардию, он будет считать, что это плохая идея. Спасибо Би. Стало чуть полегче. Но… Но действительно он хочет увидеть Нила. Вживую. По-настоящему, не в зале, полном других. Хотя бы еще раз. Хотя бы раз подержать его за руку или потрогать его волосы. Окей, сейчас он действительно рассуждает, как сталкер. Возможно, он и есть сталкер. Нил не знает о нем ничего, кроме того, что у него много денег. Эндрю, наоборот, знает о нем практически все: от места и времени рождения до имен его соседей и преподавателей. Это, по-честному, заставляет его ужаснуться самому себе.

***

Когда спустя несколько дней он находит в себе силы открыть ноутбук, его ждут несколько длинных сообщений в чате. Как Нилу понравилась игра. Как сильно благодарен за билеты. Как он смог встретить Эндрю Миньярда и даже взять у него автограф. Как этот автограф теперь стоит у него на столе. рад, что тебе понравилось — Понравилось, это не то слово, которым можно это описать. Это было так… словно я опять в детстве. На большом стадионе, смотрю на настоящую игру, и… Нил закрывает лицо капюшоном и молчит несколько минут, прежде чем достать из кармана пачку сигарет. — Ты не против, если я буду курить? делай что хочешь Они синхронно вытаскивают по сигарете. — Просто экси для меня всегда был чем-то большим, чем просто спорт. Такой способ ухода от реальности. От отца, который был гондоном, от мамы, которая со временем просто начала сходить с ума. А потом у меня ничего не осталось. что с твоей мамой — Ее убили в одной из перестрелок. Запах сигарет — единственное, что напоминает мне о ней. я был в машине когда женщина которая меня родила погибла — Ты имеешь к этому какое-то отношение? она била моего брата. я сказал ей перестать Нил снова молчит, прежде чем одобряюще промычать: — Ты хороший брат. Эндрю только пожимает плечами, закуривая снова.

***

С каждым днем, он ощущает, что вселенная под именем Нил засасывает его все сильнее. Буквально, поглощает, и заставляет видеть по-другому. Он начинает откровенно ухмыляться на местами глупые шутки Нила, скромно улыбаться в ответ на улыбку на мониторе. Он продолжает делиться самым сокровенным, почти не отдавая себе в этом отчета. у меня тоже есть шрамы. на руках — Кто это сделал? я Нил слегка наклоняет голову, и в его глазах отражается монитор, добавляя им еще больше блеска. — Твой способ ухода от реальности? в какой-то степени. способ вернуть контроль — И это помогло? нет

***

Эндрю замечает, что Нил не в настроении, но тот все равно включает камеру, и привычным движением сильно натягивает рукава. говори — Привет, — Нил пытается выдавить из себя улыбку, но получается скорее страдальческая гримаса. мы можем не общаться сегодня — Мм, нет, дело не в тебе. а в чем — Просто, сегодня такой день, — Нил как будто сжимается изнутри, становясь еще меньше. что-то случилось — К нам в группу по испанскому перешел парень. и …. ты можешь не говорить, если не хочешь — Это странное чувство, что именно тебе я могу рассказать вообще все. Почти как психотерапевту. но ты к ним не ходишь — Не особо доверяю. зато доверяешь сталкеру на вебкам сайте Нил улыбается, но только глазами, хотя, возможно, у Эндрю уже галлюцинации. — Да. Этот парень. Он так долго смотрел на мое лицо, и делал это с таким, то ли отвращением, то ли ужасом, что я просто, блять, хотел исчезнуть. Закрыться в комнате и примерно никогда из нее не выходить. Эндрю сжимает кулаки. Он думает написать Рене и отпиздить этого мудака прямо в классе. — И он никак не мог остановиться, понимаешь. Его позвал препод, на него даже шипели остальные, мой сосед по парте вообще треснул его по плечу, а тот чуть ли не пальцем в меня показывал. мудила — Да, скорее всего. Он кое-как успокоился. А потом подсел ко мне на обеде и начал выспрашивать, что случилось, как это так, почему я не делаю пластику… и… Нил начинает слишком быстро дышать, слегка наклоняясь к столу, придерживаясь руками за горло. алекс — И я не знал, что ему сказать, типа, знаешь, меня похитили плохие люди, несколько часов я истекал кровью в багажнике, прежде чем они решили прижечь мне лицо прикуривателем?... алекс По его щекам текут слезы, он начинает монотонно раскачиваться и шептать себе под нос: — Я ничего не мог сделать, мама так расстроится, мы столько лет были в бегах, чтобы я так все проебал. Она будет очень сильно злиться, она… алекс алекс алекс В какой-то момент между обрывками фраз Нил делает слишком резкий выдох и потом перестает дышать. Эндрю буквально каждой клеточкой чувствует, как состояние паники передается ему самому, потому что Нил не может прийти в себя, а он — сидя в нескольких сотнях километров — ничего не может сделать. Он думает вызвать скорую, позвонить Рене, позвонить Би, кому угодно на самом деле, прежде чем понимает, что он идиот. Он включает микрофон. — Алекс. Нил не реагирует, и, как кажется воспаленному воображению Эндрю, начинает синеть. — Нил. Нил поднимает глаза и смотрит точно в камеру. — Тебя зовут Нил Абрам Джостен, ты студент лингвистики в Пальметто, твоя мать мертва, твой отец был казнен. Ты в безопасности. Он повторяет эту фразу несколько раз, пока Нил немигающими глазами продолжает смотреть в камеру, когда наконец смысл слов доходит до него. От удивления он слегка открывает рот — и делает тот самый нужный Эндрю вздох. Нил дышит очень медленно, снова и снова дергая рукава кофты, прежде чем выдать: — Хотите еще чем-нибудь поделиться с классом? Теперь Эндрю немного стыдно. Он все еще надеется, что Нил не узнает его по голосу. Эндрю не так часто (точнее, никогда) — не общается с прессой. — Я провел некоторые исследования. — Исследования, — Нил кажется возмущенным, но, по крайней мере, выглядит живым. — Хотел узнать, с кем я общаюсь. — Но ты вообще ничего обо мне не знал! — Я догадывался, что тебя зовут не Алекс. И что ты живешь в Южной Каролине. — И по этим двум фактам ты нашел мое имя? — Девочкам для поиска парней в соцсетях нужно меньше. — То есть ты все-таки сталкер. — Частично. — Хмм. — Насколько сильно это тебя напрягает от 1 до 10? — Пока не могу посчитать. — Я забыл, что ты гуманитарий. Нил показывает ему средний палец. — Хочешь я найму кого-нибудь отпиздить того парня. — Что еще ты можешь? — Что могут обеспечить деньги? — Не знаю. Ты сам шпионил за мной? — Это громко сказано. — Ты видел меня вживую. Эндрю впадает в ступор. Он может признаться, окей, но тогда Нил начнет вычислять, кем он мог быть. Он может соврать, но боже, он никогда не врет. — Я не могу ответить на этот вопрос. — Не можешь или не хочешь? — Все вместе. Почему-то Нилу этого достаточно.

***

Они возвращаются к привычным разговорам, в которых Нил занимает практически все время, за исключением того, что Эндрю теперь может сказать пару слов, когда его эмоциональное состояние это позволяет. В остальные дни — особенно по ночам — он продолжает писать. Нил не спрашивает.

***

Эндрю не замечает, как проходит его день рождения, на который он получает торт и выходной от команды, несколько бутылок дорогого алкоголя от тех, кого он считает своей семьей и друзьями. Он ничего не получает от Нила. Что естественно — Нил же не знает. Нил ничего не знает и, что самое отвратительное, он ничего не спрашивает. Он не давит, не пристает к нему с вопросами, просто плавно позволяет Эндрю самому рассказать только то, что тот сочтет нужным. Просто отвратительно. Не замечает, как проходит День Благодарения, и по всему городу начинают медленно расклеивать дурацкие рождественские украшения. Он правда очень сильно хочет его увидеть. И не может. Так он и говорит Нилу. мы не сможем увидеться — Окей, — Нил, кажется, даже не расстроился. ты не спросишь почему — Ну, если ты не женат, то, видимо, ты секретный агент. типа того Он не может признаться, что просто боится. Первый раз в жизни. И… чувствует. По-настоящему. Ему даже не нужно больше подниматься на крышу своего здания, достаточно открыть ноутбук. — Но, теоретически, если бы встретились. Что бы мы делали. смотря чего хочешь ты — Не знаю. Недавно я смотрел канал одного парня, которому явно был нужен папочка. ? — Ну, я не знаю. Мы могли бы поцеловаться? У Эндрю резко пересыхает во рту. ты даже не знаешь кто я — У меня есть ощущение… Я знаю, кто ты. скажи это вслух, Белла На лице Нила отображается полная растерянность. ты не смотрел сумерки — Мне как-то особо некогда было смотреть фильмы. Это что-то из классики? почти — Мне кажется, ты заботливый, честный, немного замкнутый. И ты не будешь врать или что-то такое. А еще ты всегда хочешь защитить близких, и… я мог все это придумать Нил только улыбается. — Насколько это хуево, что я хочу поцеловать человека, которого никогда не видел?

***

На Рождество он едет к Аарону и Кейтлин, где собирается вся семья. Он заранее предупредил Нила, что он будет в отъезде и что они не смогут общаться в чате. Но все равно чувствует себя немного предателем — громкие соседи Нила куда-то уехали, и он совсем один. Поэтому он запирается в гостевой спальне, чтобы поговорить с ним хотя бы пару минут. — Мы могли бы встретиться в каком-нибудь камерном отеле, если ты не любишь публичные места. ты никогда меня не видел — Я мог бы надеть повязку на глаза. ты никогда меня не видел — Беруши? Да/нет? для того, кто бежал так долго, у тебя хуевый инстинкт самосохранения Нил цокает языком. — Просто подумай. я подумаю — Хорошо. С Рождеством! с рождеством

***

Эндрю действительно думает об этом. И это уже для него странно. Непривычно. Он думает, как это может произойти. Что он может сказать. Что может пойти не так? Буквально все. Это все слишком странно. Возможно, ему нужно просто посмотреть на ситуацию со стороны. Окей, со стороны это еще криповее. Он думает о том, чтобы встретиться с парнем, которого видел вживую один раз. Более того — этот парень хочет с ним встретиться. А он вообще никогда его не видел. Он что, не смотрел все эти документалки про маньяков? Но, видимо, здесь и кроется ответ. Нилу не нужно смотреть документалки про маньяков — он буквально жил в одной из них. Наверняка, он думает, что уже ничего более ужасающего с ним не случится.

***

как ты себе это представляешь — Нуу, я могу надеть повязку на глаза. Или мотоциклетный шлем. Но тогда будет сложно, ну ты знаешь… идиот — Хотя, я, наверное, начал не с того. Эм. Во-первых, я все еще не знаю, как тебя зовут. Я помню, что ты секретный агент, и все такое. Но, может, хотя бы прозвище подберем? Мистер ИКС? Мистер Грей, раз уж ты богат? то есть ты не смотрел сумерки, но знаешь про 50 оттенков серого — Моя мексиканская mama его просто обожает. боже — Да. можешь звать меня джозеф — Это не очень романтично. как есть — Окей, так вы, Джозеф, имеете ли на мой счет некие низменные фантазии? Нил подмигивает и пытается сказать это как можно более эротичным голосом, на что Эндрю только пробивает на смех. И он даже не пытается остановиться — Нил все равно его не слышит — но подкат засчитан. вы что проходите английскую литературу — Да, я пытался стилизовать. Получилось? отстойно — Так я и знал. В любом случае.. эм, я не знаю, как там принято, но эээ ты хочешь меня потрогать? Более странного разговора о сексе у Эндрю не было никогда. потрогать — Я не знаю. Что-нибудь. Пообниматься? Ты обнимаешься? я не позволяю себя “трогать” — Совсем? А как ты обнимаешься? я не обнимаюсь — Эм.. а чего бы ты хотел? ты слишком вжился в роль вебкамщика — Я изучил рынок. я думал ты асексуален — Я не против попробовать. Ну, с кем-то, кому могу доверять. например сталкеру из сети — Да, звучит как неплохой вариант. ты понимаешь насколько это все еще опасно — Мои инстинкты самосохранения кричат. но? — Но я никогда не делал в жизни ничего безрассудного.

***

“ты хочешь меня потрогать?” Кто вообще так строит фразы? Конечно, Эндрю хочет. Он думает о Ниле примерно каждую минуту, когда его голова не занята тренировкой. Или не занята… А нет, только тренировки пока еще в силе удерживать его от мыслей о Ниле. “Низменных”, — как тот выразился. Особенно часто “низменные” мысли накрывают его в душе, в спальне и пару раз в машине (но тогда он сдержался от уважения к производителю). Именно эти же “низменные” мысли заводят его в эту ситуацию. Когда он снова летит в Южную Каролину, чтобы оказаться в одном номере со своим почти-другом-по-переписке. Естественно, это самый лучший отель, который только можно найти рядом с Нилом. У него еще каникулы, но Эндрю не хочет заставлять его куда-то добираться. Естественно, номер снят на чужое имя. Естественно, Эндрю заходит через черный ход, впервые чувствуя себя шпионом, а не каким-то там селебрити, которого повсюду преследуют папарацци. Дорога до номера — 7 этажей на лифте — кажутся ему бесконечностью. О, это очень тупая идея. Самая тупая из тех, которая приходила ему в голову. 12 шагов до номера. Одно движение — и дверь будет открыта. Но стоит ли оно того? Возможно, Нил не захочет играть по правилам. Возможно, он не будет следовать инструкциям, о которых они договорились. Возможно, он просто будет разочарован. Стоит ли рисковать? Но желание увидеть Нила сейчас — опять и снова — сильнее всего этого. Мысль о том, что он действительно сможет к нему прикоснуться — ебаный сталкер — пересиливает все риски. Даже если он сейчас войдет в комнату, полную репортеров и его карьере придет конец. Он проводит магнитным ключом и ждет три долгих сигнала, чтобы наконец открыть дверь. По комнате растекается полумрак, мягкий ковер сглаживает все его шаги, пока он медленно подходит к кровати. Нил лежит на спине, в своей отвратительной худи и старых джинсах, он бережно снял кроссовки и поставил их рядом, на его глазах повязка из плотной бархатной ткани, которую они согласовали заранее. Они согласовали целый свод инструкций. Все происходит по обоюдному согласию. Вербальному. Любой из них может остановиться в любой момент. Никаких вопросов не будет задано. Они могут вообще ничего не делать. Эндрю проговаривал это несколько раз, пытаясь убедиться, что Нил действительно понял. Что тот делает это не из-за денег или чувства долга, а потому что действительно хочет. Эндрю подходит к кровати подозрительно огромного размера, ложится рядом и несколько минут смотрит в потолок. Ему достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться. Он не может этого сделать. — Ты ограбил сэконд? — Это мои любимые джинсы, на секундочку, — Нил не поворачивается к нему, и они оба продолжают лежать на спине, пока время, тягучее и плавное, окутывает их. Эндрю не может пошевелиться. Не может быть так просто. Наверняка, есть какой-то подвох. Может быть, Нил расставил камеры по периметру? — Можно взять тебя за руку? — Нил словно шепчет, оставаясь при этом совершенно неподвижным. Эндрю думает. Он не позволяет себя трогать, потому что любое прикосновение может напомнить ему буквально любой насильственный эпизод из его прошлого. Но. Ни один из них не держал его за руку — так, как предлагает Нил. Он осторожно протягивает свою, касаясь Нила только мизинчиком, на что тот касается его в ответ. Не так страшно. Нил не представляет никакой угрозы, но это только пока. Пока он слишком робок и не чувствует своей силы, но достаточно ему будет попробовать что-то — и он может стать таким же жадным, эгоистичным и опасным. И Эндрю опять будет больно. Но Нил не двигается. Он продолжает лежать, слегка покачивая ногами, даже его мизинец больше не пытается прикоснуться. Может быть, Эндрю стоит иметь немного — совсем чуть-чуть — больше веры в людей. Он осторожно накрывает руку Нила своей. И снова ничего не происходит. Он сжимает пальцы, и Нил повторяет его движение, словно пробуя на вкус эти осторожные прикосновения. Это не так страшно, как он мог себе представить. Наверное, потому что Нил находится в уникальном месте его системы координат — где-то в галактике абсолютной безопасности, чуть дальше от центра, чем Рене или Би, но достаточно рядом для того, чтобы Эндрю мог расслабиться. — Это приятно, — так обыденно констатирует Нил, что Эндрю фыркает. — Тебе что, 13? — Я никогда не держал никого за руку. Так. — Ты имеешь в виду в ноунейм отеле с анонимным сталкером из интернета? — Эндрю внезапно очень хочет покурить. — Да, именно так, — Нил улыбается, и вживую его улыбка опять в миллион раз лучше, чем через экран. Эндрю пытается подумать о чем-то кроме того, насколько сильно он хочет его поцеловать, но получается плохо. Нил потягивается одной рукой, оставляя другую в ладонях Эндрю и тот замечает то, с чего все началось. Шрамы на животе. Он молчит и напряженно смотрит на кусочек открытой кожи, когда Нил практически угадывает его мысли. — Тебя не отталкивают мои шрамы? — Почему они должны меня отталкивать? — Потому что они… уродливые? — Это часть тебя. Твое прошлое и твоя история. — И они все еще уродские. — Ты бы хотел от них избавиться? — Эндрю аккуратно поглаживает руку Нила, на что тот почти не реагирует. — Я думал об этом. — Но? — Но пока не решился. — Я могу их потрогать? — вопрос выскальзывает сам, Эндрю об этом не просил и просто не успел вовремя остановиться. — Они правда не очень. — Это не ответ. — Да, если хочешь, — Нил слегка вытягивается снова, начиная еще быстрее шевелить ногой. — Ты стрессуешь, — констатирует Эндрю. — Это достаточно стрессовая ситуация, — соглашается Нил. — Ты можешь сказать “нет”. — Могу. — Но? — Но не буду. Эндрю на секунду отстраняется, чтобы обдумать сказанное. Затем медленно проводит рукой по животу Нила, поверх толстовки, словно пытаясь проверить свои ощущения и дать другому возможность остановить его в любой момент. Но Нил не двигается. Эндрю становится чуть смелее, привставая на локте, чтобы запустить руку под худи. Шрамы, на самом деле, могут быть уродливыми. Но Эндрю не врал, когда говорил, что ему, по сути, все равно. Это все еще Нил. Смешной, язвительный, открытый, красивый, да, об этом тоже стоит упомянуть. На ощупь шрамы кажутся выпуклыми, порезы явно были глубокими и никто явно даже не пытался их осторожно зашить. — Ты можешь снять все, — Нил выгибается в спине, чтобы помочь Эндрю стянуть с него худи и футболку, но тот не спешит. — Тебе не нравится, как они выглядят, — отмечает он. — Я их и не увижу, — Нил лишь ухмыляется. И он даже это делает красиво. В нем нет какой-то агрессии, которая должна быть у сына серийного убийцы, нет жажды крови или зависти, только тихая затаенная грусть и любопытство к жизни, ко всем тем вещам, которые он упустил в своей юности, любопытство, которое и привело его сюда. Эндрю стягивает с него сначала толстовку, без которой тот оказывается невообразимо худым. Возможно, камера его полнит, но сейчас кажется, что на кровати лежит еще совсем юный парень, со слишком впалым животом и острыми локтями. Эндрю нервно сглатывает. На данный момент, это максимальный уровень интимности, который он себе когда-либо позволял. Нил сам хватается за края футболки, которая немного нелепо застревает на его голове. Он придерживает руками повязку, прося Эндрю нарочно писклявым голосом: — Помогите, помогите, я застрял. Эндрю лишь закатывает глаза, помогая ему раздеться. Картина, которая открывается перед ним, поразила его еще в прошлый раз, но вживую — не через камеру — она производит слишком сильное впечатление. Ни один из этих шрамов не был решением Нила. Ничего из этого он не хотел. Он вынужден просто жить с ними, мириться со своим измученным прошлым и смотреть на себя в зеркало каждый день. — Все еще “да”? — Все еще “да”, — кивает Нил, убирая руки за голову. Эндрю осторожно проводит пальцами по шрамам, почти не соприкасаясь с кожей, но у Нила все равно бегут мурашки. Эндрю поднимается выше и выше, останавливаясь на ожоге, который красуется на плече. — Они тебя совсем не портят. — Ты намекаешь, что хуже уже некуда? Эндрю фыркает, прижимая руку к плечу Нила, несколько раз монотонно проводя по шраму, словно пытаясь его стереть. Он наклоняется ближе, действуя скорее импульсивно, чем обдуманно, потому что разумный, хладнокровный и отстраненный Эндрю никогда бы так не поступил. Но сегодня он в ноунейм отеле с незнакомцем и это немного придает ему уверенности. Поэтому, к полному удивлению их обоих, он подается ближе и нежно прикасается губами к шраму от ожога. Нил нервно выдыхает. Эндрю отстраняется, на секунду ошалело смотря на Нила, пытаясь осознать, что он только что сделал. Ну, во-первых, они договаривались. Он сам придумал эти правила зачем, чтобы их нарушать? Но Нил, как обычно, телепатически (может быть, он правда телепат?) чувствует его опустошенность и злость на самого себя. — Все в порядке. — Я должен был спросить. — Я мог бы ударить тебя, если бы мне не понравилось, знаешь ли. Эндрю нервно садится и тянется за пачкой сигарет. — Все правда в порядке. — Нил. — Никто еще так не делал. — Нил. — Серьезно, я читал, что в жизни иногда нужно быть спонтанным. Эндрю вздыхает. Он трет руками лицо, прежде чем поджечь сигарету. Нил поеживается, нюхая воздух. — Я супер уверен, что здесь нельзя курить. — Нужно быть спонтанным. Ты хочешь? — Ты гарантируешь, что мы не подожжем номер? — Достать тебе новую? Нил отрицательно качает головой, поэтому после очередной затяжки Эндрю аккуратно подносит сигарету к его губам. Тот делает вдох, но не настоящий, он просто набирает дым в рот, чтобы потом изящно выпустить его наружу. — Ты всегда впустую тратишь никотин? — В основном, да. Эндрю забирает обратно сигарету, словно пары вдохов ему было достаточно. Возможно, ему выпишут штраф, но какое это имеет значение? По-честному, а по-другому Эндрю и не умеет, он готов признаться, что вообще ничего сейчас не имеет значения, кроме этой кровати и этого парня, лежащего на ней. Он снова ложится рядом, позволяя себе подвинуться чуть ближе, его рука, в который раз, действует как будто по наитию и тянется к волосам Нила. — Я могу потрогать твои волосы? — Эндрю не станет признаваться, как давно он об этом думал. — Э, конечно? — Нил вертит головой. — Это манго и клубника, взял на сегодня у mama. Эндрю почти улыбается. Нил готовился. За исключением ужасных шмоток, которые, он, видимо, тоже тщательно подбирал, он выглядит великолепно. Хотя ему даже и стараться не нужно. Волосы на ощупь именно такие, какими он себе их и представлял: мягкие, тонкие, с легкими завитушками на концах. Эндрю кажется, что еще немного и он будет готов мурлыкать от удовольствия. Он не знает сколько времени проходит, прежде, чем он решается на следующий шаг. — Ты говорил про обнимашки. Нил не реагирует, и Эндрю секунду паникует, вдруг он уснул. Но Нил только робко улыбается, прежде чем вдумчиво произнести: — Ты не обнимаешься. — Я могу попробовать. — Могу и хочу — это разные глаголы. — Я забыл, что ты самый умный лингвист на свете. Я сам это предложил. Быть спонтанным, помнишь? Нил закусывает нижнюю губу, и Эндрю готов проклясть mama, которая показала ему этот проклятый фильм. Потому что жизнь его к такому не готовила. — Можем попробовать, — Нил раскрывает руки, приглашая Эндрю подвинуться еще ближе. И это все еще не больно. Он ложится головой на плечо Нила, упираясь носом в его шею, чувствуя себя окруженным манго и клубникой, и в этом жесте нет ни капли угрозы — Нил не смыкает рук, не прижимает его плотнее к себе и не пытается сдвинуться с места. Это странным образом пугает и успокаивает одновременно. Это даже не похоже на настоящие объятия. Повязка, решает Эндрю, все дело в повязке. Пока Нил не знает, кто он, пока не видит его, пока он не хочет сделать ему больно или что-то получить взамен, пока он не требует…. Его мысли уносятся слишком далеко от реальности, тревога нарастает, иррациональные фантазии сносят его, как лавина. Он не осознает, что слишком напряжен, что он не отводит глаз от Нила, что он ждет подвоха — что Нил снимет повязку или просто достанет нож и пырнет его в живот. Ничего из этого не происходит. Часть сознания Эндрю пытается вернуть его в реальность, где он все еще в безопасности, но другая — темная и слабая — кричит, что он в ловушке. Он не знает, как выбраться из этих кругов ада и внутренней бесконтрольной паники. Нил знает. — Джозеф, — тихо бормочет он. Эндрю сглатывает. — Ты в порядке? — Нил едва раскрывает рот, но Эндрю этого достаточно, чтобы сфокусироваться на чужих губах. — Я могу тебя поцеловать? — Я не думаю, что ты действительно хочешь этого. — Когда ты стал экспертом по поцелуям? — Я чувствую, как ты напряжен. Чертов телепат. — Я думаю, поцелуй может это исправить. Это похоже на совращение девственника из какой-нибудь тупой комедии. Ах да, это оно и есть. И Эндрю — впервые в своей жизни — главный герой. — Хорошо, — Нил улыбается и слегка поворачивает голову к Эндрю, который обхватывает его за талию, чтобы притянуть ближе. Это похоже на… на ощущение, когда он в первый раз попробовал мороженое. Он очень хорошо помнит этот день. Ему было 4, он жил во временном приюте для сирот, когда к ним приехала группа студентов-волонтеров, желающих скрасить бедным деткам их одиночество. Каждому подарили по мороженому в рожке. И это было очень-очень-очень вкусно. Он помнит, как от первого порыва ощущений у него округлились глаза и вырвалось удивленное “о”. Как потом он мечтал о мороженом каждый день, не решаясь спросить у очередных хуевых родителей. Как жил в этом постоянном желании. С Нилом будет также. У него такие мягкие губы, такие робкие движения, такие… Нет, Эндрю, понимает. Дело не в физике — это химия. Его тянет к нему, как к тому несчастному мороженому, которое он попробовал миллион лет назад. И которого у него не было возможности получить. Нил что-то стонет, слегка поворачиваясь на бок, но также деликатно не нарушая границ Эндрю. Когда Эндрю отстраняется, чтобы сделать вдох, Нил улыбается своей самой обезоруживающей улыбкой. Ему не нужно ничего говорить, весь спектр эмоций считывается по его лицу — кажется, что еще немного и он начнет светиться. — Тебе нужно больше практиковаться, — Эндрю старается дышать как можно спокойнее, но его руки выдают его состояние. Он умудряется одновременно крепко держать Нила за талию и поглаживать его волосы. — Я могу нанять тебя в качестве репетитора, — Нил немного краснеет, и Эндрю только сейчас замечает, что они оба лежат с эрекцией, как подростки, которые наконец-то остались одни, но не очень знают, что делать дальше. Если бы он был сейчас в одном из своих грязных клубов, он бы не сомневался. — Твое любопытство на сегодня удовлетворено? Эндрю хочет, чтобы Нил ответил “нет”. — Мое — да, — Нил сгибает ноги в коленях, возвращая руки за голову. — Но тут есть некоторые части меня, которые хотят продолжения вечера. После этой фразы, которую он произносит медленно, растягивая каждое слово, Нил краснеет еще больше. И становится еще более очаровательным. Отвратительно. Эндрю впервые осознает, что Нил, должно быть, очень смущен. Он выдает из себя бравады про спонтанность и любопытство, но по факту перед ним действительно робкий юноша, которому сложно выражать свои желания словами — кто бы когда учил его этому? Разве что, в перерыве после очередного переезда или бегства. — Я могу помочь с этим? — эта территория Эндрю известна. Здесь все понятно, и он даже немного гордится своим “профессионализмом”, который с радостью готов продемонстрировать Нилу. — Ммм… Мы можем еще раз поцеловаться? — голос Нила немного дрожит, но тело выдает истинные желания — он тянется к Эндрю, приоткрывает рот и быстро облизывает губы. Кто вообще может сказать ему “нет”? Он снова накрывает его губы своими, но ни в одном из них уже нет робости и осторожности первого поцелуя — это похоже на свободное падение, когда ты уже не надеешься на парашют, но внезапно чувствуешь себя настолько свободным и окрыленным, что хочется кричать. Нил словно тает в его руках, перехватывая инициативу, не желая отпускать Эндрю и простанывая легкое: — Котик… Эндрю давится от возмущения, отстраняясь и беззвучно открывая рот, как рыбка, оставшаяся без воздуха. — Котик? — он кладет обе руки Нилу на щеки, нависая над ним. — Стонать “Джозеф” получается не очень эффектно, — Нил смеется и откидывает голову назад. Эндрю оставляет дорожку поцелуев на его шее, получая в ответ довольное кряхтение. — Все еще “да”? Нил кивает, несколько раз выдыхая “дадада”, когда Эндрю наконец решается опустить руку вниз, пару раз проведя по ширинке на джинсах, наблюдая за каждой, даже самой маленькой реакцией Нила. — Джозеф? — Нил почти скулит, сжимая руками покрывало. — М? — Эндрю совсем не собирается торопиться, наоборот, ему хочется растянуть это мгновение — в отличие от быстрых перепихонов в клубах. Нил надувает губы, все еще не в состоянии проговорить это вслух. Эндрю хмыкает, медленно расстегивая ширинку, шикает, когда Нил подается бедрами вперед, словно пытаясь его поторопить. — Как ты хочешь? — Как угодно? Наверняка, у Нила в голове не так много вариантов — если они вообще есть. Эндрю наконец-то стягивает с него джинсы, гладя полностью вставший член через тонкую ткань боксеров, предвкушая удовольствие, от которого Нил рассыпется на маленькие кусочки. Он притягивает его голову к себе, покрывая лицо поцелуями, ловя его губы, пока рука жестко надрачивает член Нила, пока сам Нил извивается на кровати, пытаясь одновременно двигать бедрами в такт и успевать отвечать на поцелуи. Он издает тысячу разных, но очень тихих звуков, кусает Эндрю в ответ, бездумно шевеля ногами. Кажется, что все его тело превращается в одну сплошную эрогенную зону, и когда Эндрю изворачивается и легонько прикусывает его за сосок, Нил с громким “блять” кончает ему в руку. Он тяжело дышит, открывает рот, на его лбу скопились капельки пота, он слишком горячий — ему жарко и холодно одновременно. Эндрю доволен. Он откидывается на подушку, осознавая, что дышит так же часто, как Нил, который от смущения закрывает лицо и на выдохе признается: — Это было круто. Эндрю лишь ухмыляется. Нил протягивает Эндрю свою ладонь, который накрывает ее своей чистой рукой, переплетая их пальцы вместе.