Единый чёрный

      В один из дождливых вечеров они готовились к совместной поездке в качестве представителей босса на территории одной из дружеских компаний. Будто Мори магическим образом не окажется в толпе, делая вид, что просто мимо проходил, выгуливая маленькую капризную девочку. Чуя восхищался его умением скрыть собственное присутствие без видимого напряга. Порой он даже во время разговора с Мори не мог до конца быть уверенным, играет ли тот на публику или нет. Однако когда босс отдавал приказ, Чуя понимал его кристально ясно и исполнял в лучшем виде. Правда, на эту встречу он отправил бы Коё вместо себя, так как она всегда стояла на три шага впереди в таких делах. Однако увидев это, она рассмеялась и сказала, что Чуя является самым способным её учеником, и в нём она уверена ровно настолько же, насколько и в себе. Коё не часто разбрасывалась похвалами, и Чуя знал, что её слова имели вес. А ещё знал, что ей не нравилось то, как Мори очевидно подминал его под себя, пытаясь поставить на место Дазая. И только принципы Чуи, с которыми было бесполезно тягаться, мешали ему это сделать, и с этой мыслью Коё спала спокойно. Было что-то ироничное в том, что один из самых преданных подчинённых босса мог проявить больше всего сопротивления.       Вспомнив о чём-то, Чуя включил чайник и удалился в неизвестном направлении. Не то чтобы он далеко ушёл — в своей-то квартире. Акутагава даже не отвлёкся от бумаг с данными о каждом будущем их собеседнике. Рядом лежала стопка отчётов о составе группы телохранителей с докладами об их способностях на тот случай, если вдруг работа пойдёт не так красиво, как предполагалось.       Проходя мимо, Чуя уронил на стол папку и сделал себе чай, однако вместо того, чтобы вернуться за стол, он запрыгнул на столешницу, помахивая босыми ногами в воздухе, пока ждал реакцию Акутагавы. Тот понял, что содержимое должно быть достаточно значимым, раз Чуя отвлёкся от работы ради него. Размотав нить, он вытащил буквально несколько листов бумаги, оказавшихся докладами о съёме денег со счетов в разных точках Йокогамы с приличным временным промежутком между ними. Упоминание баров и улиц, между которыми не было никакой связи, если не считать того, что они составляли собой список. И вскоре он догадался, к чему это. Часть этой информации — мизерную, как оказалось на практике, — он находил сам. Это касалось передвижений Дазая. Он всё ещё оставался в Йокогаме.       Подняв глаза, Акутагава глянул на Чую, встретившего его взгляд с готовностью. Он всё ещё помахивал ногами в воздухе, как кот махал бы хвостом.       — К чему это всё? — заторможено спросил Акутагава, неспособный выпустить папку из рук. Год назад за эту информацию он продал бы всё, но сейчас совершенно не понимал, зачем она ему нужна. Это было как-то связано с их миссией? Попросил босса поделиться в качестве поощрения за год хорошей работы Думал для тебя это будет важно потому что ты горел идеей узнать о его местонахождении       — Я бросил поиски уже давно, — сказал Акутагава, наблюдая, как Чуя приподнял брови, явно ему не поверив. Оно и неудивительно — Акутагава буквально дышал своим наставником до тех пор, пока его исчезновение не перекрыло весь кислород. И первый их серьёзный скандал произошёл как раз из-за этого. Только почему Чуя считал, что должен задабривать Акутагаву, добывая для него информацию?       Осознание щёлкнуло, как выключатель. Чуя прекрасно знал свой потенциал и знал себе цену, однако он всё ещё считал, что не сможет заменить Дазая там, где их принципы кардинально различались. Он не был способен на такой машинный расчёт, пусть его интуиция поражала воображение, не манипулировал и не собирался манипулировать другими. Был жесток с врагами, но ни за что не разменял бы жизни своих товарищей, всегда бросаясь впереди них. Акутагава из первых рук знал, что команда Чуи действовала из уважения к своему руководителю, стремясь облегчить его работу всеми способами, потому что Чуя всегда работал больше остальных в десятки раз. И каким-то образом он всё ещё считал, что ему надо что-то компенсировать в себе.       Встав из-за стола, оставив на нём папку, Акутагава встал напротив своего напарника и без запинки опустился на одно колено, склонив голову.       — Думаю, моя вина в том, что я ничего не сказал по этому поводу, — начал он, чувствуя, как недоумение волнами исходит от Чуи. — Уход Дазай-сана — это всегда болящая рана, с которой я поклялся научиться жить. И Вашими стараниями это не осталось пустым обещанием. Я многое переосмыслил за минувшие месяцы и жалею только о том, что так узко мыслил раньше. Ваше присутствие рядом сделало меня лучше и сильнее не только в бою против других, но и против себя самого. Вы стали для меня напарником, учителем и наставником, пусть я и не подозревал, что нуждаюсь именно в этом. Вы показали мне другую сторону жизни и другую сторону меня самого. Время, проведённое с Вами, я смело могу назвать лучшим в своей жизни, и я не жалею ни об одной минуте. Поэтому хочу заверить Вас в своей бесконечной преданности. Куда пойдёте Вы, туда пойду и я. Потому что я верю, что Вы всегда будете вести меня вперёд.       Договорив, он закашлялся в кулак и по привычке поднял голову. Чуя был лишён слов во всех смыслах. Он смотрел на Акутагаву так, будто тот только что выразил намерение завоевать кресло босса — не меньше. Не думал что снова услышу чтобы ты так много говорил — показал он, и его руки зависли в воздухе, пока губы двинулись, будто Чуя смаковал невысказанные слова перед тем, как дать им оболочку. Ты не обязан клясться мне в верности Я верю тебе Всегда верил потому что твой взгляд стал другим Я просто думал что ты захочешь знать       — Однажды Вы сказали, что нет смысла думать о человеке, выкинувшем нас из своей жизни. Думаю, сейчас я могу с этим согласиться, иначе остаток жизни я проведу в сожалении и буду гоняться за дымом.       Чуя завороженно слушал его, будто Акутагава читал заклинание. Акутагава же смотрел на странно открытое в своём непонятном выражении лицо. В домашней одежде, лишённый напускной важности, Чуя казался другим человеком, более мягким и ранимым. И Акутагава привык к обеим его сторонам, находя прекрасным почти невозможное их сочетание. Сам он был открыт больше, чем перед кем-либо ещё в своей жизни. Чёрное пальто — постоянный его спутник — висело на крючке в коридоре, словно сторожевая собака. Ты изменился       — Благодаря Вам. Благодаря себе Это всё ты Я горжусь тобой       Акутагава почувствовал, как щёки краснеют, а сердцебиение ускоряется из-за комбинации жестов и взгляда Чуи, преисполненного невыразимой нежности. Акутагава не думал, что в своей жизни сможет узреть нечто подобное, до боли человеческое. Он наблюдал подобное только в фильмах, которые Чуя заставлял его смотреть от скуки, чтобы ругаться на клише, плохой сценарий или сырую актёрскую игру. И никакая игра не шла в сравнение с реальностью.       Когда Чуя раскрыл руки, Акутагава безмолвно повиновался немому приказу и поднялся ему навстречу, словно его тянули за незримый поводок. Опомнился он уже, когда сжимал в кулаках ткань футболки, похожей на ту, которую Чуя давал ему во время простуды прошлой зимой. Сам владелец уместился в руках, как недостающий кусочек пазла, прижавшись лицом к изгибу шеи и накрыв ладонями выделявшиеся под рубашкой лопатки. Его прикосновения были удивительно лёгкими для человека, способного продавить под собой землю. Будто Чуя не хотел зажать, спугнуть и хоть как-то причинить дискомфорт. Акутагава же — по собственной неопытности и просто из отчаяния — вцепился в него со стремлением утопающего. Ему казалось, что его тело содрогалось с каждым ударом сердца, а воздух застрял где-то в лёгких. В голове было блаженно пусто, и мир сузился до кольца чужих рук, в кои-то веки лишённых перчаток.       Отстранившись, Чуя улыбнулся ему, и такой улыбки на его лице Акутагава ещё не видел. Она была нежна, словно загорающийся рассвет, а в карих глазах плескалось тепло, напоминавшее о любимом чёрном чае. Всё в Чуе напоминало только о прекрасном. Добро пожаловать в семью       — Для меня Вы больше, чем семья, — на одном дыхании выпалил Акутагава. Когда глаза напарника комично округлились, он поспешил объясниться: — Я хотел сказать, что ни к кому в Мафии не испытываю того, что испытываю к Вам.       Чуя моргнул пару раз, после чего неуверенно поднял руки, собираясь с мыслями. Осторожно Ты даёшь мне очень смешанные сигналы       Поняв, на что он намекает, Акутагава покраснел так густо, что ощутил жар на собственных щеках. Но больше его удивило то, что щёки Чуи тоже порозовели, однако он не стал отстраняться больше. Будто ждал. И Акутагава бросился навстречу.       — Что Вы бы ответили в таком случае? — спросил он. Чуя приподнял брови в просьбе конкретизировать. — Если бы это были не смешанные сигналы. Сейчас ты ходишь по очень тонкому льду       — Как и каждый день после вступления в Портовую Мафию. Ты понимаешь о чём я       — И Вы понимаете меня. Не бойтесь отказать и наказать меня за преступление рабочих границ и нанесённое оскорбление. Я приму это, — сказал Акутагава, звуча спокойно и уверенно, как человек, который давно уже определился со своим выбором.       Чуя закрыл лицо руками и издал что-то среднее между стоном и рыком, после чего убрал волосы от лица и выдохнул, посмотрев на Акутагаву оценивающим взглядом. Расположившись на столешнице, он был немного выше сейчас. Акутагава выдержал его взгляд всё с той же решимостью. В первые дни он старался не смотреть даже в сторону Чуи лишний раз. Дело не в субординации и рабочих границах у нас с самого начала с ними всё через задницу Ты понимаешь в чём признаёшься мне сейчас       — Будь мы в одном из Ваших фильмов, это был бы тот самый момент, где я клянусь в негаснущей любви, — ответил Акутагава, чуть споткнувшись на последнем слове, несмотря на всю напускную уверенность. Он всё ещё оставался собой, неловким в выражении сакральных чувств, которые казались слишком большими для его очернённого сердца. Ты уверен что это то что тебе нужно Тебе только семнадцать       — Я могу вернуться к этому разговору после своего восемнадцатилетия, — предложил Акутагава, готовый отступить. Этот разговор никак не входил в его планы на вечер и в планы на жизнь.       Чуя тяжело вздохнул, прочувствовав весь ужас того, что сейчас не может открыть рот и высказать свои мысли на одном дыхании, донеся до идиота всю сложность ситуации. Пришлось идти обходными путями. Дело не в возрасте Ты только освоился со своей новой жизнью у тебя много чего впереди Нет смысла терять время со мной       — Время с Вами никогда не будет пустой тратой, — возразил Акутагава вопреки тому, что заявлял в начале. Сейчас он сам бы влепил себе пощёчину за те слова, сказанные в порыве тёмных эмоций. — Я уважаю Вашу заботу, но меня больше интересуют Ваши собственные чувства. Мне забыть об этом разговоре или… продолжить подавать смешанные сигналы?       На самом деле, они танцевали друг вокруг друга уже долгое время, просто не обращали на это внимания, предпочитая пребывать в блаженном неведении. Долгие взгляды, обмены подарками, совместные посиделки по поводу и без — всё это тянулось уже месяцы. Эти сигналы крылись в каждой мелочи: запоминании привычек и предпочтений друг друга, каждом просмотренном фильме, написанном совместными усилиями отчёте, в каждой приготовленной чашке чая или кофе. Просто до этого у их действий не было названия, ведь они в нём не нуждались, боясь, что это призовёт призрака, с самого первого дня стоявшего за ними и наблюдавшего, не позволяя о себе забыть.       Чуя изобразил длинную цепочку непонятных жестов, связанных с ругательствами, известными только ему, после чего ограничился более понятным: Чёрт Когда я тебе в чём-то отказывал       Закончив, он притянул Акутагаву в объятья, не давая увидеть залитое краской лицо, пока смотрел куда-то вперёд и думал: «Какого чёрта я творю?» Автоматически обняв старшего в ответ, Акутагава ощутил, как гулко под ладонью бьётся чужое сердце. Не один он тут нервничал, изливая душу. В этом, как и во многом другом, они были вместе.       — Провести то время, что у меня осталось, рядом с Вами кажется благословением, пусть я и не знаю, чем заслужил его.       Эти слова заставили Чую отстраниться вновь. Это была слишком большая ноша для него, и он не знал, сделал ли Акутагава правильный выбор, решив отдать ему свои оставшиеся годы. Он считал, что после Дазая не позволит себе привязаться к кому-либо ещё, и вот они здесь. Он сам загнал себя в эту ловушку из тёплых объятий, ощущавшихся, как стальные тиски, и не хотел из неё выбраться. Отношения были слабостью на поле боя, и они оба это понимали. Но они изначально были в этом всём вместе, и ничто не могло этого изменить. Даже Мори вряд ли бы в этот самый момент смог бы заставить их оторваться друг от друга.       Всё случилось настолько спонтанно и внезапно, что Чуя намеревался вернуться к этому позже, а пока что он тонул в океане человеческих эмоций, которые не должен был испытывать. Но таким живым он себя не чувствовал даже на поле боя. И такого Акутагаву он не увидел бы там никогда в жизни — тёплого, порозовевшего лицом, несвойственно нежного и непривычно открытого. Чуя смотрел на него, желая запомнить каждую секунду того, на что не позволял себе обращать внимания раньше. Будучи старше и выше по положению, он никогда не позволил бы себе сделать первый шаг, посчитавшийся бы принуждением. Но сейчас Акутагава не оставлял ему выбора. Он научился делать кофе так, как его обычно делал Чуя, внимательно следил даже за самыми бессмысленными монологами и запоминал детали, хотя не был обязан. Он отвечал на заботу в своей неуверенной, но старательной манере, стремясь скопировать всё, что испытывал на себе, пока учился. Он встал перед Чуей на одно колено и поклялся в верности, отказавшись от своего наставника.       Обхватив горячие щёки Акутагавы руками, Чуя смотрел ему в глаза, ожидая первого шага, потому что он не собирался принуждать Акутагаву к чему-либо. Всё время будучи ведущим, он собирался стать ведомым на этой новой для них территории.       Поняв его без слов, Акутагава подался вперёд и медленно, словно давал Чуе шанс отстраниться, коснулся его губ своими, замерев на пару секунд, чтобы осознать, что его не оттолкнули. Получив своё разрешение, Чуя прижался в ответ, обхватив шею Акутагавы руками, но не сжимая их — просто держа на месте, чтобы напомнить, что он согласен. Наклонив голову, он поцеловал Акутагаву сам под новым углом, всё ещё не раскрывая губ и просто давая привыкнуть к ощущениям. Акутагава явно не делал ничего подобного, и его напряжение ощущалось в воздухе, поэтому Чуя не торопился, давая привыкнуть. Сам он не целовался с тех пор, как… с тех пор, как Дазай. Ублюдок забрал с собой слишком много воспоминаний.       Внезапно Акутагава обрёл небывалую уверенность в своих действиях, положив ладони на талию Чуи и наклонив голову, благодаря чему угол стал только лучше, словно их тела были задуманы для этого изначально. Но когда Акутагава разомкнул губы, Чуя дёрнулся так, будто его током ударило. Отстранившись, посмотрел на Акутагаву, явно решившего, что допустил ошибку. У меня нет языка       — А я за год и не заметил, — сказал Акутагава тем самым загадочным тоном, из-за которого сложно было понять, шутит он или серьёзен. Однако его руки остались лежать на талии Чуи всё так же уверенно. — Если Вы думаете, что это меня спугнёт, то Вы меня недооцениваете.       Чуя закатил глаза, заметно расслабившись. Это не соревнование идиот       Акутагава улыбнулся. За этот день он сделал это чаще, чем за весь прошлый год. И, вероятно, прошлую жизнь. Позволив комментарию остаться без ответа, он приблизился снова, задержавшись в призраке касания, вызвавшем желание сократить жалкий остаток расстояния.       — Можно? Если Вам неудобно, я…       Он не договорил, так как Чуя притянул его к себе, обхватив талию ногами и поцеловав снова. В этот раз он заставил своё тело расслабиться, поддавшись ненавязчивому давлению губ Акутагавы. На самом деле, Чуя не боялся и не стыдился, однако сложно было подпустить кого-то так близко и открыться после того, как он всеми силами привил себе обратное, чтобы выживать в этом мире. Однако в тот момент, когда язык Акутагавы ненадолго скользнул между его губ, Чуя жалел только о том, что не может ответить. Никогда ещё пустота во рту не ощущалась так явно, и он сжал пальцами тёмные волосы, чтобы хоть как-то передать свой энтузиазм.       Абсолютно оправдав свои утверждения, Акутагава не засомневался даже на секунду. Он был медлителен и осторожен, учась на ходу и давая им обоим привыкнуть к ощущениям. Чуе хотелось подмять его под себя и наладить тот ритм, к которому он привык: быстрый, немного грубый и стремительный, будто мир рухнет через минуту. Однако через минуту ничего не случилось, и язык Акутагавы всё так же неторопливо скользил по его рту, словно изучал. Когда кончик коснулся обрубка, Чуя вздрогнул от неожиданности, однако сжал пальцы крепче, оттягивая волосы почти до боли. Акутагава не отстранился, и его пальцы на талии Чуи сжались крепче в ответ, словно так он стремился выразить свои намерения. И это ощущалось… приятно. Чертовски странно, потому что в последний раз, когда Чуя целовался, язык всё ещё был при нём, однако от этого не менее приятно. Акутагава заполнил собой ту самую пустоту, время от времени заставлявшую стоять перед зеркалом с открытым ртом минутами, чтобы убедиться, что всё реально, как бы Чуя ни желал верить в обратное.       Отстранившись, Акутагава провёл пальцами по горячей щеке Чуи, поправив встрепавшиеся волосы. Чуя сам не заметил, как расслабил руку, принявшись оглаживать короткие волоски на затылке. В груди было тепло, будто кто-то подул на тлеющие угли, заставив их вспыхнуть с новой силой.       Отпустив талию Акутагавы и разведя бёдра в стороны, Чуя легко толкнул парня в грудь самыми кончиками пальцев, безмолвно веля отстраниться. Как бы я ни хотел продолжить у нас слишком много работы Мы вернёмся к этому разговору позже В подробностях       — Слушаюсь, — ответил Акутагава, однако в голосе его было ни капли повиновения — сплошная дерзость.       Он позволил Чуе спрыгнуть на пол, и тот подхватил забытую в суматохе чашку кофе, после чего вернулся к раскиданным по столу бумагам, постепенно возвращая естественный цвет лица. Акутагава тоже перешёл в рабочий режим, стоило глазам вернуться к отчётам, которые предстояло изучить. Отвлёкся он лишь когда почувствовал, как вдоль его ног скользнули чужие, мельком огладив щиколотки. Подняв голову, Акутагава встретился взглядом с карими глазами, в которых скользила игривая искра — Чуя ждал, что так будет. Усмехнувшись, Акутагава снова вернулся к работе, вскоре привыкнув к медленному движению чужой стопы, когда Чуя особо тщательно думал над чем-то.       Когда пришло время сверять информацию и подводить совместные выводы, чтобы перейти к этапу планирования, соответствовавшему ожиданиям босса, Чуя встал с насиженного места и неторопливо обошёл стол. Акутагава приготовился повернуть ноутбук в его сторону, однако поражённо замер, когда напарник упал ему на колени, упёршись локтем в стол и деловито закинув ногу на ногу. Не дав сориентироваться, Чуя принялся жестикулировать свободной рукой, перечисляя важные детали. Он удовлетворённо хмыкнул, когда почувствовал лёгшую на талию ладонь, помогавшую поддерживать баланс. Второй рукой Акутагава взялся за ручку и выделял важные места в соответствии с указаниями, после чего Чуя повернулся к его ноутбуку, притянув его к себе, чтобы начать печатать. Акутагава был вынужден прижаться к его спине, чтобы выглядывать из-за плеча, но Чуя не возражал, пусть его уши покраснели от того, что он чувствовал на себе дыхание Акутагавы каждый раз, когда тот бормотал тихие комментарии.       Акутагава полностью растворился в тепле чужого тела, сохраняя концентрацию исключительно благодаря годам тренировок, вбившим в него компетентность. Это тепло он всегда ассоциировал с присутствием Чуи и наконец смог ощутить его собственным телом, даже не зная, что мечтал об этом. Он считал себя недостойным такой роскоши, поэтому приучился не нуждаться в уюте и заботе. Но Чуя одним своим существованием изменил многое, поэтому Акутагава просто сживался с новыми ощущениями, решив поддаться течению. В Портовой Мафии не было места нормальному ходу вещей, и ничего удивительного не было в том, что в какой-то момент всё случилось подобным образом.       Удивительно, что после спонтанных эмоциональных потрясений они собрались с мыслями, но работа была закончена даже раньше предполагаемого срока. Акутагава нерешительно собрал бумаги, распределив их по папкам, думая о том, как должен поступить в свете новых обстоятельств. Пока он думал над этим, Чуя коснулся его руки, привлекая внимание. Оставайся я подвезу тебя до общежития Гостевая спальня уже давно превратилась в твою личную       Акутагава кивнул. Часть его не хотела покидать это место, будто иллюзия случившегося могла разрушиться, стоило ему ступить за порог. Он всё ещё не до конца мог понять, как всё перевернулось из-за одной простой папки, брошенной на стол. Однако из всех неожиданностей в жизни Акутагавы эта была самой приятной.       Перед тем, как они разошлись по своим комнатам, Чуя потянулся ему навстречу, и Акутагава поцеловал его на полпути, чувствуя, как голова немного кружится от жара лёгшей на щеку ладони. Когда дверь в спальню Чуи захлопнулась, Акутагава всё ещё пребывал в лёгком трансе, неспособный забыть мягкое, пугающе нежное прикосновение губ вместо «спокойной ночи». Он едва сумел заснуть, так как мозг был заведён на следующие три дня от полученных потрясений, однако спокойная атмосфера знакомого места позволила расслабиться достаточно, чтобы впасть в глубокую дрёму.       Следующим утром Чуя вёл себя так, будто ничего особенного не случилось, но он всегда быстро адаптировался к любым изменениям, с чем Акутагава был знаком. Он понимал, почему Чуя не предпринимает ничего по отношению к нему, не желая давить и принуждать. Это было подобно игре в догонялки, где они передавали эстафету по очереди — только вместо побега просто ждали следующего шага. И Акутагава принял правила игры. Когда они были готовы к выходу, заковав свои тела в костюм и пальто, он притянул Чую к себе и посмотрел в карие глаза с немым вопросом. Ответом стали дрогнувшие рыжие ресницы и медленно опустившиеся веки, и Акутагава приник к мягким губам, вновь заполнив собой пустоту чужого рта. Это не отталкивало его так, как он ожидал и морально готовился. Каждый из них был поломан в разной степени, и в этом не было ничего странного. Зато лёгкий румянец на обычно светлых щеках стоил того, чтобы привыкнуть. А когда они сели на мотоцикл, все тайны остались в стенах пустовавшей квартиры.       Работа была выполнена безукоризненно, и они поняли это сразу же, как только босс исчез из толпы, словно растворился в воздухе. Чуя и Акутагава переглянулись, обменявшись молчаливыми сигналами, и продолжили вести дело уже спокойно, не ожидая подвоха. Акутагава вообще выглядел спокойным, как рыба в воде, и голос его звучал плавно, лишённый привычной остроты. Это стало одним из факторов успеха, потому что клиент поразился сдержанностью и вежливостью юного мафиози, прекрасно ведущего переговоры и выступающего переводчиком для своего напарника. Чуя пользовался этим, чтобы анализировать обстановку и ловить обрывки разговоров, для их ушей не предназначенных. В прошлом не раз случалось, что эти отрывки потом становились его дверями к новым заданиям. А Мори поощрял старания. Столько мороки ради пары рукопожатий — показал Чуя, бросив шляпу на тумбочку рядом с кроватью их отельного номера, после чего направился к шкафу, чтобы выпутаться из пиджака, в котором успел трижды свариться за, казалось, длившийся вечно приём.       Акутагава выудил флешку из кармана своего пиджака и положил её рядом. Они выудили достаточное количество компромата, чтобы Мори мог быть доволен.       — Зато сделка заключена успешно, а полученные данные только закрепят наш успех, — сказал он философски. Что случилось с парнем предпочитавшим сворачивать шеи и взрывать здания       — Давно его не видел, — пожал плечами Акутагава, и Чуя улыбнулся шутке, после чего они застыли в разных концах комнаты, смотря друг на друга.       Взгляд Чуи стал тяжелее, что не укрылось от Акутагавы, и он повиновался, когда его подозвали простым движением обтянутого перчаткой пальца. Он стоял неподвижно, пока всё те же пальцы ловкими движениями расправились со всеми пуговицами и галстуком. Жаль ты никогда не носишь костюмы пока босс не прикажет       — На Вас они смотрятся лучше, — возразил Акутагава, не желая говорить о том, что чувствовал себя неуютно в какой-либо другой одежде, не ощущая веса уже почти ставшего частью тела пальто. Зато Чуя действительно будто был создан для подобных образов, граничащих с его природной дерзостью, выражавшейся мелкими украшениями, мелькающими то тут, то там.       Кривая ухмылка показала, что Чуя намеренно проигнорировал его слова, пусть и учёл комплимент. Отвернувшись, он развесил их одежду в шкафу, пока Акутагава так и стоял на месте, разрываясь между желанием накрыть ладонями подчёркнутую облегающей рубашкой талию, манящую взгляд большую часть дня, и рациональной мыслью о том, что они ещё не вернулись с миссии, чтобы терять бдительность. Всё ощущалось хрупким, и казалось, что за ними наблюдают отовсюду.       Будто прочитав его мысли, Чуя коснулся пальцем центра лба парня, возвращая к реальности. Вернёмся и продолжим наш разговор в подробностях, если захочешь       Акутагава кивнул и своей честностью заработал короткий поцелуй, подобный касанию ветра. Контраст напористости и нежности, из которых состоял Чуя, ритмично отступая и наступая, завораживал его, и Акутагава будто пребывал под гипнозом того, что нормальные люди звали чувствами.       По возвращении они передали данные боссу вместе с заранее составленными отчётами от каждого. Мори был доволен, в очередной раз отметив, что глупо ограничивать их потенциал одними боевыми операциями, когда для этого есть участники, не имеющие ранга в организации. Чуя философски пожал плечами, никогда не переоценивая собственную значимость. Не сговариваясь, после отчёта они с Акутагавой спустились на подземную парковку, где Чуя оставил мотоцикл, потому что Акутагава собирался заехать в общежитие только за сменной одеждой и парой мелочей. В какой-то степени именно возвращение в квартиру Чуи ощущалось для него как возвращение домой, хотя это не имело значения, пока рядом был определённый человек.       — Итак, о разговоре в подробностях, — сказал Акутагава, в кои-то веки по своей воле переодевшись не в рабочую одежду. Чуя рассекал по своей территории в свободных штанах и одной из хорошо знакомых футболок, скрывавших его тело и дававших пространство фантазии.       «Разговор в подробностях» уже стал чем-то средним между внутренней шуткой и кодовым названием, которое никто из них пока не решался конкретизировать. Услышав реплику Акутагавы, Чуя оставил чашки на низком столике и устроился на диване, предусмотрительно сев на дальнем его конце. Я согласен отдать тебе инициативу — показал он с ходу, перейдя сразу к делу.       Акутагава нахмурился.       — Я не против, если Вы будете проявлять настойчивость. За эти дни мы выяснили, что это выгодно для нас обоих, — сказал он, ловко скользя вдоль почти рабочей вежливости. Дело не в том что я собираюсь резко дать заднюю Нет смысла врать Для тебя это наверняка первый подобный опыт       Акутагава кивнул, ведь врать действительно не было смысла. Я не хочу чтобы для тебя это стало чем-то травмирующим Этого добра и так навалом Я не против того чтобы ты сам задавал ритм и я буду ему подыгрывать пока мы не отладим наше взаимодействие на этом уровне       — Звучит разумно. Насколько мне известно, партнёрство работает в обе стороны, и я хочу знать, что Вас устраивает, — сказал Акутагава, не проигнорировав то, как лицо старшего поменялось в оттенке при слове «партнёрство», довольно близко подходившему к определению того, чем являлась странная смесь их рабоче-бытовых отношений. — Мы можем составить список или расставлять границы в процессе продвижения. Первое гарантирует сужение круга ненамеренных ошибок, второе оставляет пространство для манёвра.       Неожиданно Чуя прыснул и засмеялся. Ты говоришь так будто мы план очередной миссии готовим       — Я просто серьёзно подхожу к делу, — невозмутимо ответил Акутагава, однако Чуя уже слишком хорошо знал его, чтобы не заметить мелькнувшую в глазах искру смеха. Не нужно списков меня устраивает практически всё Не пытайся манипулировать мной и мы сойдёмся       Акутагава кивнул, отложив это в копилку важных напоминаний.       — Есть ли что-то, что Вы предпочитаете? — спросил он, стараясь найти правильную ступеньку для начала, чтобы скомпенсировать их скомканный старт.       Чуя задумался, подняв глаза к потолку. Несмотря на показательное веселье, он тоже думал над тем, с какой стороны должным образом подойти к Акутагаве, чтобы не оттолкнуть его и не дать ложных надежд или смешанных сигналов. Прикосновения — показал он, собравшись с мыслями. — Вопреки довольно жестокому стилю ведения боя у тебя нежные руки       Увидев это, Акутагава почувствовал, как нагрелись щёки. К Чуе он изначально относился иначе, чем к другим, даже когда они ещё не достигли взаимного понимания.       — Мне нравится касаться Вас. Позволяет ощутить, что всё это реально.       Договорив, он заметил ту самую небольшую перемену во взгляде Чуи. Изначально его можно было трактовать как задумчивый, однако Акутагава замечал куда больше. Он знал, что Чуя готовится к действию, уподобившись тигру, застывшему перед атакой. Только вместо прыжка он медленно подогнул под себя ноги и встал на четвереньки, сократив расстояние между ними. Акутагава ожидал ощущение его веса ещё до того, как Чуя оседлал его колени. Это более чем реально Можешь касаться меня как угодно Я не стану возражать       Словно в назидание, он взял одно из запястий Акутагавы и направил его, приложив ладонь к своей щеке, после чего медленно опустил её к шее, выпиравшим ключицам и груди, дав пальцам провести по закрытому тканью соску с игривой ухмылкой. Акутагава завороженно наблюдал за тем, как его собственная рука оглаживала чужое тело, отдалённо чувствуя упругие мышцы, спрятанные футболкой, очертания фигуры с плавным изгибом талии. Он не заметил, как ухмылка сидевшего на нём человека приобрела хищный оттенок, когда Чуя направил чужую руку себе за спину, положив на бедро и слегка сжав пальцы перед тем, как отпустить. Я не собираюсь торопить и принуждать тебя к чему-либо Но всё что ты захочешь мне дать я с готовностью приму сполна       Ему понравилось то, как изменилось лицо Акутагавы, когда тот осознал весь смысл увиденного. Чуя забыл о том, что кто-то может смотреть на него таким голодным взглядом, лишённым затаённого страха или холодного расчёта. Акутагава весь состоял из вихря эмоций, из-за чего часто страдал сам. И в этот момент Чуя позволил тёмному вихрю затянуть себя, совершенно не сопротивляясь.       Его ответом стали сжавшиеся поверх ягодицы пальцы, из-за чего Чуя слегка вздрогнул, и веки его опустились сами по себе. Акутагава знал о нём больше, чем многие, и всё ещё сидел на этом месте, приняв решение сделать следующий шаг. Чуя обхватил его шею руками, зная, что за этим последует. Он легко поддался давлению ладони, лёгшей между лопаток, и позволил увлечь себя в поцелуй, не похожий на все предыдущие отсутствием какого-либо сомнения. Акутагава будто пытался поглотить его заживо, заполнив собой всё, и голова Чуи наполнилась блаженным туманом, пока по телу разлилось приятное тепло.       Приглашение касаться как угодно Акутагава воспринял более чем буквально, и Чуя вздрогнул, когда почувствовал, как прохладные пальцы скользнули под футболку, огладив его талию. То, как нежно Акутагава двигал одной рукой, невесомо скользя по шрамам на его спине без остановки, и грубо сжимал пальцы второй, сводило с ума. Отстранившись, Чуя поёрзал у него на коленях, устраиваясь удобнее, и отклонил голову в сторону в немом приглашении, которое Акутагава принял без промедления, прижавшись губами к тёплой коже и глубоко вдохнув её запах, отдающий нотками геля для душа. Чуя одобрительно хмыкнул, поощряя его, и запустил пальцы в волосы, поглаживая их и направляя Акутагаву к тем местам, что были особо чувствительны. Акутагава подчинялся каждой невысказанной команде, чувствуя, как внешний мир постепенно растворяется и забывается вместе с прошлым и будущим. Он был только в настоящем, поглощённый ощущением чужого тела на себе и под своими губами.       Когда он попытался оттянуть ворот футболки, Чуя остановил его и просто избавился от ненужного элемента одежды одним ловким движением, явно намеренно демонстрируя природную гибкость своего тела. И Акутагава был внимательным зрителем, не упуская ни малейшей детали. Его взгляд, ощутимый, как пальцы, скользнул по торсу, отметив редкую россыпь рваных шрамов, но не задерживаясь на них. Может, когда-нибудь он узнает, что за создание сумело поразить самого повелителя гравитации, к которому даже пули и ракеты подобраться не могли. В моей спальне будет удобнее если ты планируешь продолжить       Не найдясь со словами, Акутагава кивнул, и Чуя изящно поднялся на ноги, увлекая его за собой. Главная спальня выглядела более обжитой, чем гостевые, что было логично, но Акутагаву мало интересовала обстановка, когда всё его естество сосредоточилось на доверительно открытой спине перед глазами. Внимание привлёк довольно маленький шрам под лопаткой, контрастирующий с другими, выглядевшими грубо. Один этот след уже рассказывал целую историю, однако Акутагава поднял взгляд к рыжим волосам. Исполнив свою мечту из отеля, он прижался к Чуе со спины и зарылся носом в отросшие пряди на затылке, отметив увеличившуюся разницу в их росте. Чуя не стал сопротивляться и поднял руку, чтобы мельком погладить Акутагаву по голове в качестве поощрения. Наградой стали вернувшиеся к шее дразнящие губы, и туман в голове сгустился. А ведь Акутагава даже не заходил дальше невесомых поцелуев. Чуя слабо представлял, что случится с ним, когда всё дойдёт до более знакомой ему территории, с которой он экспериментировал. Но почему-то он думал, что с Акутагавой всё будет иначе — у них всё изначально шло задом-наперёд. И Чуя поймал себя на желании поддаться и подчиниться. Он знал, что это будет правильным выбором.       Долгие часы они провели в слепом изучении друг друга, пальцами запоминая очертания тел и чувствительные места. Как только напряжение спало, движения замедлились, потеряв жадную хаотичность. Чуя узнал, что на ласку Акутагава реагирует острее, чем на боль, так как для него она была большим шоком и чем-то неизведанным. Акутагава заметил, что прикосновения к внутренней стороне бёдер заставляют Чую дрожать от предвкушения, как бы он ни пытался это скрыть. Кожа Акутагавы краснела неровными пятнами, постепенно расползающимися по телу до самой груди, пока Чуя выдавал смущение лицом, пылающим так же ярко, как и его волосы. Все эти знания они бережно откладывали в отдельный уголок своих сознаний.       По итогу Акутагава так и не покинул чужой спальни, оставшись на ночь, ставшую странной смесью напряжения и спокойствия от того, сколько всего ощущалось иначе. Особенно чужое дыхание, ощущавшееся так близко, даже если Чуя отодвинулся на другой конец кровати. Однако именно его присутствие усыпило Акутагаву, напомнив о забывшемся зимнем сне. Он удивился, когда проснулся от звука будильника, и едва не удивился ещё больше, услышав недовольное мычание. Открыв глаза, увидел всклоченного Чую, выключившего будильник, после чего поднёс телефон к лицу, чтобы проверить время и упасть обратно на подушку со вздохом. Его тело отказывалось кооперировать так рано после того, как тщательно расслабилось накануне. Зато оно более чем одобрительно отнеслось к тому, как по обнажённой спине скользнула прохладная ладонь.       От тела Чуи будто всегда исходило тепло какого-то искусственного происхождения, однако Акутагава всё равно тянулся к нему. Когда он провёл ладонью по спине Чуи, очерчивая расслабленные мышцы и приподнятую кожу странных шрамов в районе лопаток, это вызвало довольное мычание со стороны старшего, окончательно размякшего от удовольствия. Он напоминал кота, и уголки губ Акутагавы приподнялись от этой мысли, когда он сократил расстояние между ними, чтобы немного увеличить давление, на что Чуя всё так же одобрительно хмыкнул. Получив желаемое (о котором не догадывался), он перевернулся на бок и сонно улыбнулся Акутагаве. Акутагава не знал, как раньше он просыпался без этого вида и спокойно существовал дальше. Я пойду поставлю чайник — показал он, не желая портить гармонию рыхлым звучанием своего голоса спросонья.       Чуя кивнул. Достань турку и кофе Я всё сделаю можете не торопиться       Карие глаза медленно моргнули, всё ещё подёрнутые пеленой сна. Я тебя обожаю всегда таким будь Если меня продолжат кормить с радостью       Чуя фыркнул и лениво шлёпнул Акутагаву по плечу, после чего позволил бесшумно выскользнуть из кровати. Подобрав свою одежду, чтобы накинуть хотя бы бельё и футболку, Акутагава повернулся напоследок, увидев, как Чуя потянулся, изящно изогнувшись, словно напоказ. Стремление остаться было сильно, однако Акутагава проявил чудеса силы воли и покинул комнату раньше, чем эта самая воля дала трещину. Он всегда тяжело свыкался с переменами в жизни, какими бы хорошими и желанными они ни были. Когда Чуя вышел на кухню, так и оставшись в одной футболке, Акутагава решил, что стоило попытаться.       Ритм их жизни мало чем изменился, однако пустовавшее доселе пространство, о котором они не подозревали, заполнилось прикосновениями и поцелуями, никогда не выходившими за пределы квартиры Чуи. Акутагава продолжал возвращаться в свою комнату, однако делал это всё реже и реже. Это место никогда не ощущалось, как дом. Никакое место не ощущалось так, потому что на своём месте он себя чувствовал только тогда, когда рядом находился один конкретный человек.       Когда они сменили род отношений, Чуя ждал подвоха, потому что в его жизни всегда был подвох. И он знал, что стоит ждать его не со стороны Акутагавы, ведь тот из кожи вон лез, чтобы угодить во всём и даже больше. Беды начинались там, где на пути вставали его собственные проблемы с безвозмездным принятием чужой заботы, но Чуя имел представление о том, как преодолеть эти барьеры.       Подвох ждал в кабинете босса, и Чуя понял, что попался в паутину, когда увидел знакомую улыбку на губах Мори, означавшую, что сейчас он будет задавать вопросы, ответы на которые уже знает. Чуя изначально осознавал, что от Мори нереально таить секреты, поэтому не удивился подобному повороту дел.       — Я заметил, что вы с Акутагавой-куном стали довольно близки в последнее время, не так ли? — произнёс он свой любимый вопрос-утверждение, ставящий собеседника в тупик.       Чуя чувствовал на себе цепкий изучающий взгляд, будто Мори сквозь одежду мог увидеть принадлежавшие Акутагаве следы, предусмотрительно оставленные в тех местах, где никто и никогда их не заметит, если Чуя не обнажится намеренно. Внешне ничто не выдавало никого из них: собранный вид и уверенная походка были постоянными спутниками одного из страшнейших дуэтов Портовой Мафии. Даже Коё вряд ли подозревала больше, чем обычно, хотя в её случае Чуя никогда не мог быть уверен наверняка. Она имела свойство понимать его лучше, чем он сам. Без обид босс но сразу к делу У Вас есть какие-то претензии       Мори издал тихий смешок, оценив боевой настрой Чуи, приподнявшего брови, чтобы подчеркнуть заданный вопрос.       — Вовсе нет, я могу только порадоваться тому, что вы двое сработались настолько плотно, — сказал он в очевидно насмешливой манере. — Но ты же знаешь, Чуя-кун, я не хочу, чтобы между вами появилось слабое звено, когда мы так долго работали над обратным. Ты понимаешь, о чём я. Наши личные отношения никогда не помешают рабочим Мы профессионалы       — Я верю, вы доказали это не единожды. У меня нет причин для того, чтобы сомневаться в тебе, но Акутагава-кун несколько юн и подвержен эмоциям, и я не хочу, чтобы он запутался. Он поклялся мне в верности Вам она принадлежит точно так же, как и моя собственная Мы оба принадлежим Портовой Мафии       Улыбка Мори изменила очертания. Ему понравился ответ.       — Рад это видеть. Я возлагаю огромные надежды на вас двоих, а на тебя в особенности. Ты превосходишь даже самые смелые мои ожидания, и я думаю, что со временем мы сможем пойти ещё дальше.       Чуя опустился на одно колено и приложил кулак к груди в знак благодарности, зная, что Мори это понравится.       — Я говорил с Акутагавой-куном перед тем, как вызывал тебя, — невзначай добавил Мори, и сердце Чуи пропустило удар, однако он не поднялся на ноги. — Он изменился за это время, стал мудрее и спокойнее. Ты хорошо на него влияешь. Знаешь, что он ответил мне, когда я сказал это?       Чуя покорно молчал и не двигался, позволяя Мори вести разговор полностью.       — Сказал, что это ты сделал из него человека. Вот так прямо! Поразительная преданность, и меня радует, что она принадлежит Портовой Мафии, где ей найдётся применение. Можешь подняться на ноги, Чуя-кун.       Он подчинился, заставляя лицо сохранять нейтральное выражение.       — Мальчик за тебя костьми ляжет, однако я надеюсь, что до этого не дойдёт. Я ценю ваше присутствие, и пока ваша связь остаётся силой, а не слабостью, я допускаю её наличие. Благодарю босс Мы оправдаем Ваши ожидания       — Не сомневаюсь. Можешь быть свободным, Акутагава-кун ждёт тебя за дверями, передай ему мои наилучшие пожелания, — снисходительно сказал Мори, и Чуя развернулся, на деревянных ногах направившись к выходу. Когда дверь закрылась за ним, Мори вздохнул вслед: — Ах, юность и цветущие чувства. Стало быть, Портовая Мафия действительно изменилась, как я рассчитывал.       — Звучишь, как старик, Ринтаро! А ещё оправдываешься! — воскликнула Элис, мирно рисовавшая на полу, скрытая от чужих глаз.       — Без ножа режешь, Элис-чан! — драматично закрыл грудь руками Мори, откинувшись в кресле.       — Потому что правда глаза режет!       Покинув кабинет, Чуя действительно увидел Акутагаву, подпиравшего собой стену. Завидев старшего, он выпрямился и сделал шаг вперёд, чтобы поздороваться и поинтересоваться, зачем босс вызывал их по очереди. У парня была лишь пара секунд, чтобы среагировать, когда Чуя в прямом смысле запрыгнул на него, обхватив руками и ногами. Расёмон без приказа подхватил его, твёрдо держа на весу, пока Акутагава только и успел устроить руки на талии прежде, чем чужие губы прижались к его собственным в жарком поцелуе. Поверить не могу что ты высказался в лицо боссу прямолинейный осёл — показал Чуя, отстранившись и уверенно сидя на поддерживающей его тёмной материи.       — Я всего лишь сказал правду, — заверил его Акутагава, не до конца понимая, к чему всё идёт. Заслужить благословение босса Поверить не могу что ты это сделал       — Благословение?.. — неуверенно переспросил Акутагава. Когда его глаза округлились в осознании, Чуя снова поцеловал его и не переставал улыбаться, чувствуя, как самого распирает изнутри от натиска эмоций, которые он не позволял себе ощутить. Он не подозревал, что может быть настолько счастлив.       После того, как Мори одобрил их внерабочие отношения, дышать стало легче, однако никто больше в Портовой Мафии не знал об этом. Разумеется, были те, кто догадывались или хорошо выуживали информацию, однако они умело держали язык за зубами, чтобы не навлечь на себя участь похуже, чем у некоторых врагов организации.       Со временем Акутагава перебрался домой к Чуе, заявившему, что это банальная экономия времени и сил для них обоих, ведь так они в любой момент остаются на связи с боссом и друг с другом. Обосновался парень в гостевой спальне, однако бывал в ней довольно редко — обычно в те дни, когда Чуя отправлялся на одиночные задания по личному приказу босса. Но даже эта комната казалась более обжитой, чем его прошлая, а чайный сервиз, по которому расползлись ветки сливы, хорошо смотрелся на кухне.       Вопреки стремительному стилю жизни рутина устоялась довольно спокойная и мирная. Без лишних слов они нашли свою нишу и в доме, и в отношениях, полагаясь друг на друга. Акутагава стал реже простужаться и начал полноценно следить за своим здоровьем, перестав походить на человекоподобную вешалку для пальто. Чуя не давал ему спуску, как было ещё в самом начале, а Акутагава позволял ему заботиться о себе, заметив, что Чуя делал это по какой-то старой привычке, будто следить за кем-то было для него естественным.       Однако, как и большинству мафиози, рутиной приходилось жертвовать во имя призвания. Так одним утром Акутагава отвлёкся на телефонный звонок. Чуя потянулся к тумбочке и посмотрел на экран, после чего передал телефон напарнику, оставшись сидеть в ожидании новостей.       — Босс, — сказал в трубку Акутагава, оставив свободную руку лежать на чужом бедре, неосознанно поглаживая.       — Доброе утро, Акутагава-кун. Надеюсь, не разбудил, — сказал Мори, не изменяя своей странной манере пытаться казаться дружелюбным, когда любой понимал, что босс Мафии просто так с утра пораньше звонить не станет.       — Никак нет, — ответил Акутагава.       — Чудесно. Полагаю, Чуя-кун сейчас с тобой?       Акутагава посмотрел на своего напарника, сидевшего поверх него и только восстановившего дыхание после того, как их отвлекли. Несмотря на румянец, Чуя усмехнулся, услышав этот вопрос, и раздвинул ноги шире, расслабившись полностью.       — Да, — сказал Акутагава, чуть сжав пальцы и стиснув зубы, когда Чуя сжался вокруг него в ответ, слегка двинув бёдрами. Грязно играешь — показал он. Я никогда не был честным — в такт ответил Чуя, однако не стал рисковать больше.       — Передай ему, что я жду Вас двоих у себя в кабинете через час, — сказал Мори и отключился, не дождавшись ответа. Полагаю ленивое утро отменяется — показал Чуя.       — Не похоже, что это слишком испортило Вам настроение, — возразил Акутагава и вновь положил обе ладони на обнажённые бёдра, небрежно откинув телефон куда-то в сторону.       Чуя напряг ноги и приподнялся, вновь опустившись с тихим стоном. С настроением у него всё было в порядке, а вот время поджимало.       Поняв приказ без слов, Акутагава позволил ему наладить ритм, после чего перевернул их и взялся за дело со всей серьёзностью, хотя изначально они планировали растянуть момент. Нельзя заставлять босса ждать. И в такие моменты ощущалось преимущество того, что они оба всегда были в зоне досягаемости, тесно переплетённые как в работе, так и по жизни.       Спустя два года отсутствие Дазая перестало ощущаться рваной дырой в организации. Правду говорят — незаменимых людей не бывает. Часть Акутагавы так и не могла понять и простить его действий, однако он никогда не сосредотачивался на этом, потому что уход Дазая дал шанс Чуе войти в его жизнь и остаться там. Портовая Мафия держала теневую жизнь Йокогамы в стальной хватке стараниями Мори, и всё шло своим чередом. Лучше исхода и быть не могло.       Однажды Акутагава шёл со встречи с «Чёрными Ящерицами», получившими новое задание, и его остановил детский голос:       — Значит, Вы владеете способностью, рассекающей всё, что угодно?       Акутагава обернулся и увидел девочку в традиционном кимоно. Узнавался стиль Озаки.       — К чему тебе? — спросил он, остановившись окончательно. У этой девочки был тяжёлый взгляд, хорошо ему знакомый.       — Убейте моего демона, отомстите за моих родителей и затем убейте его владельца. Убейте меня, — попросила девочка совершенно спокойным голосом, лишённым каких-либо чувств и сожалений.       Так вот как это выглядело со стороны, — подумал Акутагава и сократил расстояние между ними. Не отпусти он прошлое, наверняка прошёл бы мимо, проигнорировав этот разговор, однако он был иным. Он стал человеком.       Опустившись на корточки, смело посмотрел прямо в безжизненные глаза.       — Что за демон убил твоих родителей? — спросил спокойно.       — Он появляется из моего телефона, — пояснила девочка и запустила руку в пояс, достав оттуда небольшой сотовый, с виду ничем не примечательный. — Он убил моих родителей.       — Это твоя способность? — Девочка кивнула. — Тогда как она могла убить их без твоего ведома?       — Я не знаю. Я не хочу знать. Я хочу отомстить и не убивать никого против своей воли. Мне нельзя жить дальше, — сказала девочка, прижав к себе телефон, как ценное сокровище, хотя слова её говорили об обратном. В голове Акутагавы стремительно вращались шестерёнки.       — Как тебя зовут? — спросил он.       — Кёка Изуми, — послушно ответила девочка, вежливо поклонившись. Все её движения были заторможенными, словно она была под успокоительными.       — Акутагава Рюноске, — представился в ответ, после чего плавно поднялся на ноги и протянул собеседнице руку. Кёка посмотрела на неё непонимающим взглядом. — Идём со мной, найдём способ отомстить за смерть твоих родителей.       Это вызвало что-то вроде эмоции в глазах девочки.       — Правда? — спросила она.       — Правда, — ответил Акутагава. Кёка вцепилась в его руку, как в спасительную паутинку, и он повёл её за собой, сделав быстрый звонок.       Ишигуро Казуо удивился, увидев на своём пороге последнего человека, который согласился бы с ним встретиться добровольно. Однако спрятавшаяся за ним девочка с тяжёлой аурой и мёртвыми глазами, страшно смотрящимися на ребёнке, отвечала на много вопросов.       — Какими судьбами, Акутагава-кун? — поинтересовался мужчина из вежливости.       — Я пришёл по делу. Надо, чтобы ты помог восстановить её воспоминания, — сказал Акутагава, по старой рабочей традиции сорвавшись с места в карьер. Это у них с Накахарой было общее, что бесконечно веселило Мори, любившего петлять вокруг да около, играясь с ожиданиями своих подчинённых.       — И для чего же, если позволишь? — спросил Ишигуро, приподняв брови над солнцезащитными очками. За почти два года в мафии он не изменился ни внешне, ни внутренне. Даже официальный костюм носил, как свою прошлую потрёпанную куртку. Лишь в зачёсанных назад волосах прибавились паутинки седины.       — Она считает, что убила своих родителей, — сухо ответил Акутагава, и веселье рукой сняло.       Ишигуро перевёл своё внимание на девочку, спокойно созерцавшую его в ответ без проблеска любопытства.       — Это серьёзное заявление, юная госпожа. Могу ли я поинтересоваться, почему ты так думаешь? — обратился он к ней, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию.       — Потому что демон из моего телефона сделал это. Я хочу отомстить, и Акутагава-сан сказал, что поможет мне, — ответила она на одной ноте, совершенно безжизненной.       Акутагава приподнял брови, всем своим видом намекая «я же говорил». Ишигуро вздохнул. Любил Мори собирать поломанные игрушки и переделывать их под себя. Рано или поздно он так доиграется.       — Тогда давай посмотрим, — сказал он и приспустил очки.       Кёка закаменела, и Акутагава подхватил её перед тем, как она упала, мягко усадив на пол и опустившись рядом, после чего выжидающе посмотрел на Ишигуро, вернувшего очки на положенное место.       — Как ты и предполагал, это не она убила их, — сказал твёрдо.       — Почему ты так уверен? — спросил Акутагава.       — Сейчас очнётся, от неё и узнаем наверняка, — ушёл от ответа мужчина в своём лучшем стиле. Через десяток секунд Кёка моргнула, освобождённая от влияния чужой способности, и сделала резкий вдох. Ещё один. И ещё. Почти сразу её накрыла гипервентиляция, заставив согнуться пополам и схватиться за грудь.       Акутагава среагировал быстро, и через мгновение рот девочки был запечатан Расёмоном, из-за чего она была вынуждена дышать через нос. Акутагава сжал точки на её затылке пальцами и второй рукой надавил на центр лба.       — Соберись, старайся выровнять дыхание, и тогда я отпущу тебя, — приказал он, автоматически использовав ледяную интонацию. Но именно это звучание, подобное пощёчине, вместе с ощущением давления на шее помогло Кёке вернуться к реальности. Она сама не заметила, как её дыхание замедлилось.       Убедившись, что манипуляции сработали, Акутагава отозвал Расёмон и расслабил руку, оставив ладонь лежать поверх кожи. Придётся потом лично объяснять Озаки, откуда у девочки взялись синяки.       — Ты нашла свой ответ? — спросил он.       Кёка кивнула, смотря в пол. Акутагава не стал её торопить, наблюдая за реакцией. Глаза Кёки были круглыми от шока, а во взгляде эмоции сменялись калейдоскопом. Ишигуро опустился на одно колено и накрыл её плечо ладонью.       — Тяжело тебе пришлось, верно? — сказал он тихо, в кои-то веки без постоянной насмешки.       Услышав это, Кёка неожиданно всхлипнула, и глаза её наполнились крупными слезами.       — Почему… это случилось?.. — между всхлипами спросила она, вцепившись в собственное кимоно мёртвой хваткой. — Я не… хотела эту способность.       Ладонь Акутагавы опустилась ей на спину, и девочка развернулась с невероятной скоростью, приникнув к нему и спрятав лицо в чёрном пальто. Парень застыл, абсолютно поражённый таким поворотом событий. Единицы приближались к нему настолько близко по доброй воле.       Шокированный, он поднял взгляд на Ишигуро, и тот жестами показал, что надо утешить девочку. Акутагава неуверенно вернул руку к ней на спину, чувствуя сильную дрожь миниатюрного тела, и принялся медленно гладить, надеясь, что всё понял правильно. Ишигуро извлёк из кармана пиджака платок и протянул ему, чтобы помочь Кёке вытереть перепачканное лицо, раскрасневшееся пятнами. Однако в глазах её плескалась живая печаль.       Изначально Акутагава планировал сбросить девочку на Ишигуро и удалиться восвояси, однако даже у него не хватило жестокости вот так бросить её после явного психологического потрясения. Поэтому он клещами вытянул из Кёки информацию о том, что ей нравится, и увел в ближайшее кафе кормить её тофу. Постепенно Кёка снова затихла, однако выглядела она уже иначе по сравнению с началом их встречи. Ещё она вцепилась в рукав его пальто так, будто от этого зависела её жизнь. Акутагава не стал возражать. Он не задавал вопросов и молча сидел напротив, потягивая чай маленькими глотками за компанию, пока девочка увлеклась едой, убегая от внутренних волнений. Потом слово за словом она едва слышно сказала, что демон убил её родителей по приказу её матери, чтобы защитить саму Кёку от нападения неизвестного владельца способности. Потрясение стало настолько сильным, что её мозг просто затолкал эти воспоминания куда подальше, оставив на виду исключительно виновного.       — Раз это не твоя вина, то и убивать тебя не нужно, — подвёл итог Акутагава. — Твои родители спасли тебя ради того, чтобы ты прожила долгую жизнь.       Глаза Кёки блеснули осознанием, и она кивнула, что выглядело комично, ведь она продолжала держать ложку во рту. Далеко пойдёт такими темпами.       — Я всё ещё не хочу, чтобы силу мамы использовали ради убийства. Другие люди тоже могут быть родителями, как мои, — сказала она. В этом была своя логика, пусть Акутагава уже давно был по ту сторону морали, когда задумывался над личной жизнью своих жертв. С подобными мыслями в Портовой Мафии делать нечего. И всё же он не мог выкинуть этих слов из головы.       Отдав девочку Озаки из рук в руки с коротким объяснением обстоятельств их знакомства, Акутагава вернулся домой, где поделился историей случившегося с Чуей в уже более развёрнутом виде. Чуя задумчиво пил чай, упёршись бёдрами в столешницу. Так как Акутагава застал его своим рассказом ещё на пороге, он успел только снять шляпу и верхнюю одежду, даже не позаботившись о перчатках, о чём пожалел в тот момент, когда почувствовал, как чужой палец скользнул под плотный материал, поглаживая основание ладони. С присущей ему невозмутимостью Акутагава продолжил свои манипуляции, чувствуя, как Чуя напрягся и замер, словно натянутая струна. Обычно он так не реагировал на прикосновения к своим рукам. Стало быть, наличие перчаток играло свою роль. Решив это проверить, Акутагава двинул палец ниже, добавив к нему второй, что было сложнее. Чуя сжал кулак, обездвижив его с оскалом, явно прятавшим смущение. Но никак не прятавшим порозовевшие щёки. Грязно играешь       — Учился у лучших, — пожал плечами Акутагава и уже другим тоном добавил: — Мне остановиться, или поговорим об этом в подробностях?       Со стуком поставив чашку на стол, Чуя схватил его за ворот рубашки и притянул к себе в качестве ответа.       Через день Чуя стоял в кабинете Мори, предварительно попросив о встрече с ним и Коё, потому что у него было для них предложение. Кёку Изуми надо тренировать на телохранителя или шпиона       — И почему ты решил, что её талант должен быть затоптан подобным образом, Чуя-кун? — поинтересовался Мори. Именно этот вопрос и был основной темой реального разговора в подробностях перед тем, как Чуя решился на эту авантюру. Деятельность убийцы расходится с её личными принципами и это только сломает её со временем       Переведя твёрдый взгляд с Коё на Мори, он уверенно добавил: Если не изменим подход то получим второго Дазая и её талант улетит в трубу       Вот это заставило Мори задуматься, судя по перемене во взгляде. Он задумчиво хмыкнул, пока Коё просто смотрела куда-то вдаль. Они с Чуей никогда не вставали на пути друг у друга, когда дела касались работы, и она удивилась, когда услышала причину встречи.       — Теперь мне понятна причина твоих беспокойств. Способность Кёки связана с её прошлым, и её использование вопреки убеждениям приведёт к диссонансу. Но если сменить род деятельности и убедить её в том, что это принесёт пользу, то мы получим выгоду и лишим её усугубления травмирующего опыта. Именно так Со своим видом она легко может слиться с толпой То что её способность может управляться на расстоянии только облегчает задачу       — Останется только найти правильного наводчика. Думаю, Акутагава-кун не будет против, раз он взял на себя ответственность помочь Кёке ранее.       Неудивительно, что Мори уже об этом знал. Он всегда всё знал, и Чуя на это рассчитывал. Не первый год служил этому человеку. Он не будет возражать       Мори одобрительно хмыкнул, улыбнувшись. Он получал какое-то удовольствие, когда Чуя и Акутагава добровольно отрывались друг от друга во время работы, будто этим доказывали свою абсолютную лояльность.       — Думаю, мы с Коё-кун постараемся исполнить твоё желание и следовать этим рекомендациям. Верно?       Девушка кивнула, однако взгляд её обещал, что с Чуей у них будет долгий разговор после. Он готов был пережить это ради благой цели. Хватит этих пережитков прошлого, давно пора выгнать призрак Дазая из коридоров так же, как и из своих воспоминаний.       — Думаю, взамен ты не будешь против выполнить для меня большую работу? — спросил Мори, звуча так, будто не ждал отказа. Что за работа       — Намечается большое дело на западе, и ты лучший представитель, которого я могу от себя отправить. Думаю, твоя команда справится с ним. Загвоздка в том, что дело требует полного личного контроля, и тебе придётся покинуть Йокогаму… скажем, на полгода.       Полгода. Чуя мог уехать на недели, но никогда Мори не выпускал его из виду на столь долгий срок. Стало быть, это и были те самые перспективы, о которых он упоминал год назад. Большая честь представлять Портовую Мафию Сделаю в лучшем виде       — Вот поэтому я так ценю твои старания, Чуя-кун. Можешь быть свободен, обсуждение подробностей начнём с завтрашнего дня.       Вернувшись, Чуя рассказал Акутагаве о том, чем закончился разговор. Если новость о предстоящей долгой поездке и расстроила парня, тот ничем не намекнул на это, выразив удовлетворение от того, что им удалось убедить босса поменять подход к Кёке.       Перед отъездом Чуя оставил Акутагаве подарок-напоминание, что свяжет их на время его отсутствия. Собрав багаж, он удивился тому, насколько уже хочет вернуться, хотя ещё даже не ступил за порог. В прошлом он не был привязан к своему дому, несмотря на всю роскошь, которой себя окружил. Сейчас же всё было иначе.       Акутагава проснулся в несусветную рань, чтобы проводить его. Стоя на пороге, за которым ждала работа, они долго обменивались поцелуями, и Чуя стремился запомнить это ощущение полноты во рту, от которого никогда не уставал. Возвращаться всегда лучше, когда в этом есть смысл. А смысл был в каждом присланном сообщении, фотографиях улиц Йокогамы, по которым Чуя соскучился быстрее, чем ожидал. Он знал, что Акутагава спит в его спальне, стараясь собой заполнить пустоту. И порой страшно хотелось присоединиться к нему. Они созванивались по видео, и Чуя рассказывал о своих впечатлениях от новых мест, пока Акутагава докладывал о новых тренировках Кёки, передавал привет от «Чёрных Ящериц» и порой просто пил чай, смотря на сидящего по ту сторону экрана Чую.       Миссия была долгой и изматывающей, но мысль о том, что каждый день он на шаг ближе к тому, чтобы вернуться, заставляла Чую выкладывать на полную, потому что он хотел вернуться с хорошими новостями и оправдать возложенные на него ожидания босса. Поэтому он ничего не делал спустя рукава и добился сокрушительных успехов, на которые поначалу сам не рассчитывал. Возвращаясь в Йокогаму, он ликовал и предвкушал скорое воссоединение. А по возвращении услышал, что Дазай был пойман и взят в плен Портовой Мафией.