Единый чёрный

      Проснувшись, Акутагава чувствовал себя лучше, чем в прошлый день. Удивительно, что он сумел полноценно поспать в таком состоянии, ведь обычно это было недостижимо из-за постоянного «то в жар, то в холод». Ощущение отдыха было для него почти в диковинку, и Акутагава не мог не подумать о том, что где-то крылся подвох, однако не мог его найти. Поэтому он направился в ванную, где его уже ждали чистые полотенца, зубная щётка, расчёска, стопка одежды, и очередное преступное количество ванных принадлежностей. Всё выглядело так, будто было куплено буквально вчера, и Акутагава был знаком с методами Накахары достаточно, чтобы знать, что его догадка вполне могла оказаться реальностью.       Не став тратить время, он принял быстрый душ, смыв с себя засохший пот, и в этот раз уделил больше внимания сушке волос, не желая утруждать Накахару снова. Полотенца и одежда отправились в корзину, а Акутагава утонул в очередной огромной футболке и покинул ванную. На тумбочке он увидел блистер и воду, которые не заметил раньше. Рядом лежала записка.

Выпей перед завтраком

      Мельком глянув на так и оставленную нетронутой тетрадь, Акутагава задержался, заметив, что в ней добавилась новая запись:

Это элементарное проявление заботы, смотри и учись. Можешь звать меня по имени. Всё-таки мы с тобой напарники, давно пора.

      Последнюю строчку Акутагава перечитал несколько раз для надёжности. Простуда вновь начала затуманивать разум, и он решил не нырять в поспешные решения носом вперёд. Сначала выполнить команду и выпить таблетку, а потом всё остальное.       Выглянув в коридор, он услышал шум, доносящийся из гостиной. За окном едва начало светлеть, неужели Накахара проснулся настолько рано? Или слухи были правдой, и он не спал вовсе? Акутагава бесшумно двинулся в направлении звука, контролируя себя несмотря на то, как его штормило. Профессионализм не выкашляешь, как бы он ни старался.       Как оказалось, шумел включенный телевизор, однако Накахары нигде не было видно. Чтобы обнаружить его, Акутагаве пришлось обойти диван. Увидев растянувшегося парня, спящего со скрещёнными на груди руками, он неосознанно замер и замаскировал дыхание, словно этим мог случайно разбудить. Накахара выглядел так, будто просто прикрыл глаза на пару минут, однако Акутагава без труда смог бы отличить спящего человека от притворяющегося. Поэтому он не стал ничего трогать, медленно ретировался и решил исследовать квартиру, обнаружив ещё несколько закрытых дверей. Стало быть, спальня, в которой он обитал, была гостевой. Вернувшись туда, Акутагава выудил из кармана пальто телефон и написал сестре, чтобы не беспокоилась. Следом он пробежался взглядом по электронным письмам, отметив самые важные, к которым следовало вернуться сразу же, как только он начнёт полноценно думать.       Акутагава чуть не выпрыгнул из кожи, когда ему на колени упал градусник. Сам не осознавая этого, он настолько ослабил бдительность, что не заметил, как Накахара проник в комнату. Он точно так же прекрасно скрывал своё присутствие, как заполнял им всё пространство при желании.       Поняв намёк, Акутагава включил градусник, наблюдая за тем, как Накахара подпёр плечом дверную раму в ожидании. Он выглядел сонным и расслабленным, одетый во вчерашнюю одежду, однако только идиот повёлся бы на эту иллюзию. Человек такого положения, как Накахара Чуя, мог убивать даже во сне. Но тот факт, что он позволял себе выглядеть так перед кем-то посторонним, говорил больше, чем должен был. Как и то, что Акутагава позволил застать себя врасплох.       Когда он продемонстрировал градусник, Накахара, приблизившийся, чтобы рассмотреть цифры, нахмурился. Как себя чувствуешь       — Лучше, чем вчера, — честно признался Акутагава. Если так продолжится придётся идти к докторам       — Не стоит. Думаю, волна спадёт через день-два, — возразил Акутагава. Он-то уже не в первый раз проходил через подобное и знал, на что способно его тело. Учитывая то, что Накахара заставлял его заботиться о своём состоянии, восстановление пройдёт настолько быстро, насколько сможет.       Похоже, Накахара поверил ему, потому что складка меж его бровей разгладилась. Займись делом и поставь чайник       Отдав приказ, он покинул комнату, оставив Акутагаву на хозяйстве, что ощущалось странно. Поначалу создалось впечатление, будто Накахара был очень территориальным человеком, ведь его квартира находилась на приличном расстоянии от важных пунктов Портовой Мафии, и мало кто знал о её существовании в принципе. Но при этом Накахара легко оставил его без присмотра, будто знал, что Акутагава не предпримет ничего недопустимого. И осознание накрыло Акутагаву после того, как он потянулся за чаем к тому самому шкафчику, который при нём открывали дважды. Накахара сделал для него столько исключений, сколько не делал ни для кого, кроме Дазая, являвшегося сплошным исключением из всех правил. Казалось бы, много чести, однако Акутагава не знал, что ему делать с этим знанием. За последние два дня он ощутил столько внутренних перемен, что последний год жизни ощущался вполне стабильным в сравнении.       Когда Накахара ознаменовал своё приближение намеренным топотом босых ног, Акутагава посмотрел на него и увидел перед собой другого человека. Если Акутагава плавал в больших футболках, то в такой же чёрной, сливающейся со штанами, Накахара и вовсе казался миниатюрным, а его волосы языками пламени пылали поверх ткани. И внешне, и внутренне он весь состоял из контрастов. Акутагава осознал, что до этого не видел его без брони из деловых костюмов, перчаток и шляпы. Сейчас же перед ним стоял кто-то чужой и совершенно неизведанный, и в то же время Акутагаве казалось, что именно так всё должно быть.       Показав «спасибо», Накахара скользнул к столешнице и потянулся к кофе, после чего выудил турку из другого шкафчика. Похоже, он проделывал это не одну сотню раз, потому что движения были плавными, и Накахара даже не смотрел туда, куда тянул руку, зная, что нужное окажется под ней. Похоже, в какой-то степени он был человеком рутины, и это была забавная деталь на фоне того хаоса, каким являлась жизнь любого мафиози. Накахара всегда двигался против течения, врезаясь в испытания лбом и седлая любую волну. Даже своё отсутствие языка он преподносил как достоинство и заставлял это работать на него. Босс оценил схему тренировок без единого слова и без поблажек, время от времени прося Накахару устроить боевым единицам прогон, походящий на одностороннее избиение.       Сделав кофе, Накахара даже не попытался дойти до стола, запрыгнув на столешницу и поёрзав, чтобы устроиться удобнее. Акутагава наблюдал за ним со стула, грея руки о чашку и прикусив язык, чтобы не пробормотать ничего про короткие ноги, болтающиеся в воздухе. Он и не думал о Накахаре как о ком-то миниатюрном, ведь тот прикладывал много усилий, чтобы казаться больше. Теперь же эти старания посыпались прахом в случае напарника, ведь Акутагава никогда не сможет этого забыть, даже если это всё плод его воображения и лихорадки.       Накахара щёлкнул пальцами, привлекая внимание. Так как на повестке дня пустота предлагаю притвориться нормальными людьми       — А что делают нормальные люди в таком случае? — спросил Акутагава. Должно было стать шуткой, но в итоге прозвучало слишком печально, судя по опустившемуся уголку губ Накахары. Его тело было громче голоса, особенно сейчас, когда стало единственным средством общения. Будем смотреть фильмы играть в игры быть абсолютно бесполезными для общества       Акутагава нахмурился.       — Игры? — Он знал только догонялки и прятки, наблюдая за детьми время от времени.       Триумфально усмехнувшись, Накахара спрыгнул со столешницы, и его босые ноги ударились о пол. Вкупе с гигантской одеждой он был похож на подростка, у которого родители отправились в долгосрочный отпуск, оставив дом в полном распоряжении сына, надеясь, что тот не будет закатывать вечеринки. А учитывая коллекцию вина, Чуя создавал впечатление того, кто мог провернуть подобное, живи он в другое время и в другом месте.       Рефлексируя на тему низких и рыжих, Акутагава послушно проследовал в гостиную, наблюдая за тем, как Накахара оставил чашку на столе и нырнул в шкаф, достав оттуда консоль. С таким выражением лица он обычно отправлялся на миссии, не требующие умственной деятельности, а только грубую силу. Акутагава испытал знакомое предчувствие того, что им собираются вытереть пол.       Поставив коробку на стол и гордо устроив на ней ладонь, Накахара взглянул ему в глаза с откровенным вызовом, после чего показал: Сначала завтрак и таблетки потом будем учить тебя убивать время       Акутагава поник настолько, что, похоже, это отразилось на его лице, потому что ухмылка стала только шире. Не думай что я закрою глаза на это       И не надеялся, — хотел сказать Акутагава, но вовремя прикусил язык. Пусть они были не при исполнении, и Накахара позволил ему многое за эти дни, однако он всё ещё оставался его напарником и руководителем, поэтому Акутагава сдержался. Но Накахара всё равно прочитал ответ в его глазах, хмыкнув и вернувшись на кухню. Мимолётно он приложил ладонь ко лбу Акутагавы и даже остался доволен результатом. Сам Акутагава чувствовал себя слишком хорошо для болезни. Неужели ради этого стоило просто начать питаться и принимать таблетки по графику, а не просто терпеть до последнего?       В этот же день он узнал, что у Накахары на кухне стоял музыкальный центр, причём не просто украшения ради. Есть предпочтения — деловито поинтересовался тот, вытащив из кармана штанов резинку, чтобы собрать волосы в миниатюрный хвост.       — Никаких, — покорно ответил Акутагава. Благодаря музыке можно многое сказать о человеке. — Отвлёкшись, Накахара принялся открывать и закрывать шкафчики, готовя кухонную утварь, после чего заглянул в холодильник, оценивая свои запасы. Плавная и спокойная мелодия скользила по комнате, теряясь между занавесок и сливаясь с постукиванием дверок. — Каждому нравится та или иная композиция по индивидуальной причине что довольно интересно       Акутагава внимательно смотрел, механически потягивая порядком остывший чай. Он поражался тому, как Накахара способен крутиться по кухне, перебирая вещи, и при этом поддерживать монолог, едва поворачиваясь, чтобы были видны руки. Что тебе нравится?       Акутагава задумался над этим вопросом, покручивая чашку. Подняв глаза снова, он обнаружил, что Накахара остановился и стоял вполоборота, взирая на него в ожидании.       — Антиквариат, — пробормотал Акутагава неохотно, заметив, как приподнялась видимая ему бровь. Накахара вопросительно хмыкнул, явно ожидая продолжения, после чего отвернулся и продолжил резать что-то на доске хорошо отточенными движениями. — Он тоже может сказать многое не только о владельце, но и о времени, с которого сохранился. История, что таится в вещах, переходящих из рук в руки, может быть довольно занимательной.       Он сомневался, что сумел хоть частично донести свой посыл, потому что разум вновь отказался работать под натиском температуры, однако Накахара каким-то образом всё понял и хмыкнул уже задумчиво с ноткой согласия. Отложив нож, он повернулся к собеседнику. То же самое с вином Представь себе что может рассказать бутылка начавшая свой путь в другой стране в прошлом веке       — Не смотрел на это с такой стороны, — честно сказал Акутагава. — Я думал, Вам просто нравится алкоголь.       Накахара усмехнулся. Не без этого       И снова повернулся к доске, мимолётно оторвавшись от неё, чтобы включить плиту. Сколько бы слоёв он ни скинул (во всех смыслах), Акутагаве казалось, что он и на шаг не приблизился к тому, чтобы банально начать осознавать, кем на самом деле был этот человек. И каким-то образом Накахара заставил его самого посмотреть на себя со стороны, при этом выглядя так, будто действительно был заинтересован тем, что творилось в голове Акутагавы. Это было странно и непривычно. Акутагава не знал, что ему делать с этим чувством, поэтому предпочёл молчать и наслаждаться музыкой. Накахара тоже медитативно занимался готовкой, больше не отвлекаясь. Наблюдать за ним в такой обстановке было так же интересно, как и на поле боя. Казалось бы, перед тобой человек, способный аннигилировать здание со всем его содержимым и при этом едва напрячься. Но сейчас Акутагава не ощущал никакой враждебности, пусть его подсознание пыталось кричать о том, что должен быть какой-то подвох. Подвох был в том, что подвоха не было. Просто он не был готов столкнуться с осознанием того, что у него может быть один человеческий день в компании такого же человека.       После того, как Накахара засунул в Акутагаву полноценный приём пищи (смотря на него взглядом орла всё время, пока сам символически перекладывал продукты туда-сюда, отдавшись второй чашке кофе) и порцию таблеток, они переместились в гостиную. Акутагава удивлялся тому, что его снова не стошнило — не то чтобы он жаловался — и наблюдал за тем, как Накахара возился с проводами приставки, сосредоточенно хмурясь. Закончив, он залез в другую секцию шкафа, практически поглотившую его тело, и вынырнул оттуда со стопкой дисков. Коротко перебрав её, достал коробку и кинул её Акутагаве, чтобы тот ознакомился с содержимым, сэкономив время объяснений. Акутагава подошёл к делу со всей ответственностью, будто его отправили на полноценную миссию. Не хотелось разочаровать руководителя тем, что ты ни разу не держал в руках джойстик.       Первые раунды были наполнены насмешками Накахары, выражавшимися широкой ухмылкой и постоянными толчками в плечо, означавшими «вот ты неудачник». Акутагава стойко терпел и не шевелился, хотя Накахара не жалел сил, врезаясь в него всем телом. Сначала они сидели на уважительном расстоянии друг от друга, однако вскоре это изменилось, так как Накахара часто отвлекался, чтобы показать разные комбинации кнопок. Закончилось это тем, что они почти соприкасались коленями, устроившись на полу, и Акутагава каждый раз напрягался, стоило ощутить чужое тепло слишком близко, пока в то же время Накахара выглядел совершенно расслабленно.       После того, как ему надоело уничтожать противника, втаптывая его в грязь с вершины своего опыта, Накахара оставил Акутагаве консоль и нашёл какую-то одиночную игру, а сам удалился в неизвестном направлении, вернувшись с бумагами и ноутбуком. В итоге Акутагава то и дело отвлекался от игры (в которой не было ничего примечательного, если ты сидел один) и наблюдал за тем, как старший работает, выделяя что-то в отчётах и печатая то ли электронные письма, то ли собственный отчёт. Видеть это было намного привычнее, чем его бытовую версию. Сосредоточенный острый взгляд без тени прошлых ухмылок был ему хорошо знаком. Неудивительно, что босс так ценил Накахару и возлагал на него огромные надежды. И Накахара не шутил, когда заявил, что собирается идти вперёд семимильными шагами. Уже сейчас его положение в организации укрепилось настолько, что можно было по пальцам считать людей, способных с этим потягаться. Акутагаве повезло быть свидетелем этого восхождения. Накахара не тянул его за собой, но позволял идти в ногу, всегда оборачиваясь, чтобы проверить, поспевает ли за ним заплутавший напарник.       Лихорадка спала через день, как Акутагава и предсказывал. Он смело мог сказать, что легко обошёлся по сравнению с тем, как обычно страдало его тело. И заслуга полностью лежала на плечах Накахары, умевшего соединять заботу с профессионализмом, не давая поблажек. Как только температура опустилась до приемлемого уровня, Акутагава был освобождён из домашнего плена и смог вернуться в общежитие. После нескольких дней на территории Накахары собственная комната показалась ему пустынной и заброшенной. Смерив взглядом голые стены, Акутагава плотнее запахнулся в пальто, чувствуя, как Расёмон вибрирует силой, будто соскучившись по своей постоянной форме. Не желая предаваться ненужным рассуждениям, Акутагава погрузился в работу, чтобы наверстать упущенное. К занятиям они не возвращались ещё неделю, потому что Накахара решил дать ему время и пространство для того, чтобы Акутагава окончательно пришёл в себя. И в то же время этого так и не случалось. Акутагава чувствовал, что что-то не так, но не мог этого объяснить.       Мори вызвал Чую в свой кабинет сразу же, как только тот перестал просиживать зад дома за бумажной волокитой.       — Давно мы не общались без всяких формальностей, — задумчиво протянул босс, и Чуя понял, что сейчас у него долго и нудно будут ковыряться в голове, пока не вывернут содержимое наизнанку. Он не понимал желание Мори знать всё и вся обо всех, но если это усыпляло его паранойю, то Чуя готов был посодействовать. Что угодно, если это принесёт пользу Портовой Мафии. Не говорите что собираетесь сбежать в отпуск и это Ваш способ задобрить меня чтобы завалить работой       Смешок Мори был тихим и вежливым.       — Думаю, ты прекрасно знаешь, что свой отпуск я провожу в этом же самом кресле. Но если говорить про отдых, то я бы с радостью прошёлся по магазинам с Элис-чан на этих выходных, — сказал он, мечтательно возведя глаза к потолку. Чуя позволил себе усмехнуться тому, что что-то в боссе не менялось годами. Судя по искре веселья, проскользнувшей во взгляде, Мори оценил его безмолвный ответ. — Итак, Чуя-кун, как твои дела? Надеюсь, ты не подхватил вирус, пока ухаживал за Акутагава-куном.       Чуя качнул головой. Вы прекрасно знаете что простым вирусом меня не свалить       — Да, твоя повышенная температура каждый раз пугает новых врачей. Рад, что ты в полном здравии и готов вернуться в строй. Что можешь сказать насчёт Акутагавы?       Теперь в его глазах был холодный расчёт, хорошо знакомый Чуе по глазам Дазая. Он с самого начала знал, что Мори не позвал его просто поболтать по-дружески. Жив здоров вернулся к работе и очень этому рад Он всячески стремится продемонстрировать свою полезность       — И, стало быть, у него получается? Ваша совместная работа приносит исключительные результаты, Хироцу недавно проводил анализ и был впечатлён, — заметил Мори, и Чуя испытал небольшой всплеск гордости. Хироцу всегда относился к нему с уважением и не уменьшал его достоинства, однако сложно было доказать ему в полной мере, что после лишения языка Чуя не собирается сдавать обороты. Приятно было знать, что он сумел это сделать. Рад это слышать Есть что-то что мы можем улучшить раз Вы начали этот разговор       — Ты всегда прекрасно меня понимаешь, Чуя-кун, вот поэтому я не боюсь доверять тебе сложнейшие дела, — подсластил пилюлю Мори, однако Чуя только убедился, что попал в точку. Мори всегда был где-то на два шага впереди, и Чую это устраивало, потому что ещё годы назад он добровольно согласился следовать за этим человеком, сокрушая всех его врагов. Если он хотел что-то предложить, то это было во благо, а Чуе оставалось найти способ воплотить чужие ожидания в жизнь. — Вы прекрасно сработались, и некоторые мои партнёры заранее ожидают увидеть вас на переговорах. Теперь Акутагаву признают так, как никогда раньше, что наконец соответствует его потенциалу. Однако я хочу, чтобы вы повысили свою эффективность как боевой единицы. В воздухе чувствуется напряжение, и я хочу знать, что у меня есть рабочий громоотвод. Полагаю Вы уже знаете что хотите увидеть от нас       — Ваши способности. Я приставил Акутагаву к тебе не только для того, чтобы у него появился компетентный наставник. Ваше взаимодействие может иметь разрушительные последствия для тех, кому предстоит с ним столкнуться в соответствующих условиях. Я вас услышал       — Я знал, что могу на тебя положиться. Приятно, что я не ошибся на твой счёт, — сказал Мори, и нечасто Чуя замечал, что его по-настоящему хвалили. И пусть Мори таким образом пытался смотивировать его или ещё что-то в этом духе, но Чуя гордился тем, что соответствует его ожиданиям так же, как и своим собственным.       Тем же вечером он написал Акутагаве, что они полностью исключают занятия языком жестов, так как теперь они больше являлись развлечением, а вместо этого время можно было потратить на тренировки. Отдельным сообщением он пояснил, что желает видеть от них Мори, и Акутагава ответил коротким «принято», всегда готовый постараться прыгнуть выше головы.       Встретившись на тренировочном поле, они вновь были самими собой. Акутагава завернулся в пальто, из-под которого выглядывал свитер, прикрытый серым шарфом. Чуя не изменял своему деловому стилю, не став наряжаться в сто слоёв, так как знал, что вскоре в здании станет очень жарко. Он заметил, как Акутагава смерил его взглядом, будто заново привыкал к тому, как его напарник выглядит в своём рабочем амплуа, служащим эдакой защитой и оружием одновременно.       Для начала Чуя продемонстрировал, как работает его гравитация на разных предметах. Мори разрешил причинять любой ущерб имуществу с расчётом на то, что он окупит себя, когда Чуя и Акутагава применят свои новообретённые навыки в действии.       Акутагава наблюдал за тем, как Накахара способен поднять в воздух целые куски земли вместе с собой, используя их как снаряды. Почему-то при этом он спрятал руки в карманы брюк, будто они были лишним атрибутом, только мешающимся в деле. Он не раз наблюдал Накахару в бою, а за последние месяцы буквально делал это из первых мест, но сложно было оценить весь его потенциал, когда тот всегда сдерживался и не показывал своих сильных сторон. Даже во время тренировок он всегда концентрировался на себе, щадя Акутагаву, ведь оба прекрасно понимали, что реальная схватка между ними закончилась бы поваленным зданием.       Опустившись на землю, Чуя вытащил руки из карманов, не заметив, как спрятал их по старой привычке. Сняв шляпу, положил её на пальто, после чего перевёл всё своё внимание на Акутагаву. Тебе придётся привыкнуть к моей силе как к своей собственной       Акутагава кивнул, выглядя собранным и готовым исполнить любой приказ. До этого я не применял гравитацию в качестве поддержки или усиливающего фактора так как с Дазаем у нас был иной стиль ведения боя Если удастся провернуть это моя способность сможет усилить твою в разы Увеличится скорость перемещения и манёвренность То что ты раньше делал с помощью своей способности будет выполнять моя Это развяжет тебе руки       — Разве это не ограничит Вашу собственную мобильность? — поинтересовался Акутагава.       Чуя хмыкнул, понимая, к чему он клонит. Проще всегда работать отдельно и сообща, если объединение лишит одного из них боевого преимущества. Вот поэтому я тоже буду учиться и тренироваться с тобой Если всё пойдёт как надо мы придём к тому что моя способность станет продолжением твоей       — Что я должен делать? — спросил Акутагава, полностью перейдя в рабочий режим.       Губы Чуи сами по себе растянулись в улыбке. Пора научиться летать       Несмотря на то, что заявление было лёгким и почти весёлым, на деле всё оказалось не настолько радужно. Акутагава прекрасно справлялся с пространственными манёврами с помощью Расёмона, зная, как и с какой силой переносить вес собственного тела, однако он ещё не имел дела со способностью, которая не подчинялась ему полностью. А гравитация была подвластна Чуе. Для начала он дал Акутагаве время научиться держать баланс в воздухе, чтобы постепенно подавить чувство дезориентации в пространстве. Сам Чуя мог спокойно ориентироваться под любым углом, привыкнув к постоянному движению и скольжению по воздуху, являвшимися его второй натурой. Забавно было наблюдать, как Акутагава круглыми глазами смотрел на отдаляющуюся землю под ногами. А когда он впервые провёл время на потолке, его затошнило. Как он заверил Чую, в случае с Расёмоном такого не случалось, какие бы кульбиты ему ни приходилось выкручивать в воздухе. Чуя отнёсся к этому философски. Многие не любили ходить по потолку и просили как можно скорее спустить их на землю — Акутагава ещё неплохо держался.       Понадобилось время для того, чтобы Акутагава привык к потолку, и они начали проводить небольшие рукопашные спарринги в таком положении. Чуя повышал сложность каждую тренировку, замечая, что Акутагава адаптируется с невероятной скоростью, пусть сам не замечал этого, полностью сосредоточившись на задаче. Его потенциал был огромен, однако загнан в рамки привитой неуверенности и ненависти к себе. И Чуя планировал сломать эти рамки. По себе он знал, что только гармония тела и разума позволяет полностью контролировать свою способность.       Постепенно Чуя перешёл к тому, что менял их местами прямо посреди боя, из-за чего они могли стремительно оказаться на полу и взлететь на потолок через пару секунд. Для самого Чуи это стало неплохим испытанием, ведь ему постоянно приходилось контролировать гравитацию независимого объекта, чтобы не перестараться и не разбить Акутагаву между делом. К счастью, тот был не таким хрупким, каким казался. Стоило ему начать падать, как он ловко изворачивался в воздухе, пусть научился этому не сразу, и с помощью Расёмона страховал себя, избегая случайных повреждений. Постепенно Чуя научился воспринимать Акутагаву как продолжение себя, чувствуя его точно так же, как чувствовал собственную одежду. То, как Акутагава прогрессировал, стараясь угодить, зажигало азарт в самом Чуе, и с каждым разом он сдерживался всё меньше и меньше. Со временем они могли сражаться в разных плоскостях, не теряя слаженности действий. Тут ему понадобилась помощь Чёрных Ящериц, которым не помешала бы взбучка, чтобы не расслаблялись. Дело пошло веселее с новым уровнем сложности.       Хироцу оказался впечатлён, когда увидел совместный бой Чуи и Акутагавы, пока те гоняли Тачихару и Хигучи по всему полю, постоянно меняя позиции, чтобы их нельзя было застать врасплох, а сами они могли взять врага в клещи. В один момент Акутагава бежал по потолку, пока Чуя заходил со стены, а в следующий момент Чуя хватался за Расёмон, чтобы с невероятной скоростью быть брошенным навстречу Тачихаре, пока Акутагава спускался на землю, накрывая их сзади. Пусть они больше действовали по наитию, чем по наработке, такой уровень не мог не впечатлить. Хироцу сам не заметил, в какой момент эти двое сумели сформировать настолько сильный дуэт, раскрыв сильнейшие стороны друг друга. И это только за одну зиму. К следующей зиме они будут неостановимы.       Реакция Хироцу не скрылась от Чуи, и он воспринял это как хороший знак. Если Хироцу впечатлён, то скоро босс узнает об этом, и их старания будут замечены. Разумеется, их движения и тактики были ещё сырыми донельзя и не готовыми к применению в реальном бою, но это был лишь вопрос времени. И у него были большие планы на будущее.       Акутагава заметил, насколько Накахара загорелся при столкновении с новым испытанием, стремясь покорить эту вершину. Он удивительно живо подходил к этому, что контрастировало с постоянной скукой, окружавшей Дазая и толкавшей его на действия. Где Дазай выражал перманентную фрустрацию во всём вокруг себя, вымещая её на Акутагаве, Накахара искал себе развлечение сам, отказываясь грязнуть в пучине уныния. Его глаза пылали чёрным пламенем, и Акутагава чувствовал, как начал гореть сам, открыв новую сторону своих способностей.       Однажды Накахара пришёл на тренировку с пистолетом и заставил его защищаться Расёмоном. Это было детской игрой для способности, поглощавшей пространство, однако через несколько тренировок Расёмон, искажающий гравитацию, обрёл способность ещё и возвращать пули отправителям. Акутагава прекрасно запомнил момент, когда Накахара остановил пулю и поймал её, подкинув в руке с удовлетворённой ухмылкой. Пусть теперь попробуют взять нас непрерывным огнём       Теперь при лобовом столкновении убить их было практически невозможно. Если Мори решит отправить их вглубь вражеской организации, всё внутри превратится в кровавый фарш за десятки или даже единицы минут.       — Можно попросить Вас снять перчатки? — поинтересовался Акутагава однажды, и Чуя напрягся вопреки невинности просьбы. Он напомнил себе, что у него всё под контролем. Зачем тебе       От чёрных глаз не укрылось сдержанное напряжение, и Акутагава пожал плечами, честно ответив:       — Босс хотел, чтобы мы научились объединять наши способности. Пока что мы выполняем только половину задачи, и я хочу кое-что попробовать.       Чуя взглянул ему в глаза, будто искал подвох, однако парень был абсолютно серьёзен, как и всегда. Решившись, Чуя медленно палец за пальцем стянул перчатки, обнажая ладони и сгибая пальцы, чтобы свыкнуться с ощущением прикосновения воздуха к коже. Подняв глаза снова, выжидающе уставился на Акутагаву, смотревшего на его руки. Его пальто зашевелилось, и к Чуе приблизился сгусток тьмы, коснувшись тыльной стороны ладони, после чего медленно расползся по кисти, точно повторяя форму перчатки. Глаза Чуи округлились, и он снова принялся двигать рукой, вращая запястье и свыкаясь с ощущением. Перчатка будто бы стала частью тела, будучи абсолютно невесомой. Словно на нём не было ничего вовсе.       Жестом велев Акутагаве отойти, Чуя нанёс один стремительный удар по бетонной плите, в последний момент утяжелив кулак. Рука не почувствовала никакого столкновения, и он вновь посмотрел на неё, поражаясь тому, что его кости не ныли, будто он не расколол плиту толщиной с две стены, а просто погладил её.       — Ощутили разницу? — спросил Акутагава, пристально наблюдавший всё это время. Повернувшись к Чуе всем телом, Акутагава выглядел так, будто тот сотворил чудо. Столкновения будто не произошло однако урон увеличился       Акутагава кивнул, видимо, подтвердив какие-то свои догадки.       — Расёмон обладает и атакующими, и защитными качествами. Он способен убрать пространство между рукой и тканью перчатки, что лишает Ваше тело природных ограничений.       Глаза Накахары раскрылись шире, и он вновь взглянул на свою ладонь, на пробу сжав пальцы. Ты чёртов гений Если будут ещё полезные идеи сразу же говори Это же джекпот Нас двоих может хватить чтобы сдерживать целую армию       Приблизившись к Акутагаве, Накахара хлопнул его по плечу, довольно усмехаясь. Хорошо поработал       Акутагава почувствовал, как внутри что-то перевернулось, и отвёл взгляд в сторону.       — Рад стараться, — пробормотал он, велев Расёмону вернуться к своему основному телу. Накахара вновь надел перчатки, не отказываясь от них даже в знойную жару, как Акутагава от своего пальто. У них были свои секреты.       В первый день весны Накахара попросил встретиться пораньше, и Акутагава завершил свои дела, чтобы расчистить график. Хироцу пожелал ему хорошего дня, будучи в до странного приподнятом настроении.       Накахара ждал на тренировочной площадке, держа руки скрещёнными и задумчиво смотря куда-то в пространство. Оставаясь наедине с собой, он терял напускную воинственность, и даже аура вокруг него становилась спокойнее. Он начинал казаться в разы старше, чем был на самом деле. Мафиози рано взрослели, но Накахара будто всегда был таким, как сегодня. Когда Акутагава встретил его впервые, старший казался ему ещё мрачнее и жёстче, чем сейчас, а потом он медленно изменился, превратившись в себя нынешнего. Будто отпустил что-то, замкнутое внутри.       Заметив приближение краем глаза, Накахара повернулся и встал с насиженного места, приветственно махнул рукой, после чего велел следовать за ним. Он не стал снимать верхнюю одежду, вместо этого подойдя к шкафчику и достав оттуда какой-то пакет, вручив его Акутагаве. Болью в заднице было шляться по этим магазинам когда я ни черта не разбираюсь в древних вещах Сомневаюсь что ты содержишь хоть какую-то посуду учитывая твою страсть к голоданию Однако теперь хотя бы не стыдно будет предложить сестре чай       Заглянув внутрь, Акутагава увидел лишь бумажный свёрток, после чего снова посмотрел на напарника.       — По какому поводу? — спросил неуверенно.       Накахара сначала подумал, что он шутит, а потом понял, что Акутагава был серьёзен, и рассмеялся, быстро прикрыв рот, чтобы спрятать пустоту в нём. Почему-то я и не сомневался что ты забудешь о собственном Дне Рождения       Ох. Акутагава действительно забыл. В последнее время «Чёрных ящериц» часто отправляли на групповые вылазки, и он едва мог подумать на два дня вперёд. Поэтому календарь перевернулся без его ведома. Он больше удивился тому, что Накахара помнил и озаботился подбором подарка. Никто не делал для него подобного, и Акутагава не требовал ничего подобного, ведь не нуждался в проявлениях нежности. Они с сестрой могли провести день вместе, выбравшись в город под прикрытием, но на этом и всё.       Дав ему прийти в себя, Накахара громко хлопнул несколько раз, и дверь за спиной Акутагавы открылась, а в комнату буквально ввалились Хигучи, Тачихара и Гин, за которыми размеренным шагом следовал Хироцу со сдержанной улыбкой. Так вот к чему приподнятое настроение.       Акутагаву окружили физически и шумом. Накахара отошёл на задний план и встал рядом с Хироцу, наблюдая за хаосом с полуулыбкой. Они переговаривались между собой жестами, пока Акутагаве напихали полные руки каких-то подарков, сверху засыпав громкими поздравлениями. И он знал, кого винить в этом. Без покровительства эти трое ни за что не решились бы поздравить его, зная, что столкнутся с холодным принятием. А так как Акутагава не отошёл от первичного потрясения, он никак не мог заставить себя выглядеть враждебно.       Его настолько качественно отвлекли, что он не заметил, как Накахара скользнул к выходу.       — Накахара-сан! — окликнул Акутагава, и все замолкли.       Накахара остановился и повернулся, ожидая продолжения.       — Спасибо Вам, — сказал Акутагава, неспособный выразить свои чувства другими словами. Происходящее ощущалось абсурдно, и в то же время он чувствовал себя чем-то большим, чем машиной для выполнения заданий и убийств. И всё благодаря человеку, когда-то принявшему его злость и давшему ему второй шанс.       Кивнув, Накахара махнул рукой на прощание и удалился. Акутагава почувствовал, как на плечо ему легла чужая ладонь, резко обернувшись. Хироцу смотрел на него со странной теплотой во взгляде.       — Ты действительно вырос, — сказал он, говоря явно не о возрасте. Акутагава не знал, как ответить и что чувствовать. Его будто бросили в открытое море без намёка на берег с любой стороны и приказали плыть, пока сам не доберётся.       В своей комнате он расположил подаренный Хигучи пистолет, удобно прячущийся в пальто, и отставил в сторону доставшийся, кажется, от Тачихары торт, после чего взял из рук сестры пакет от Накахары, бережно опустив его на стол перед тем, как вытащить бумажные свёртки. Внутри оказался скромный чайный сервиз изящной работы. Акутагава провёл подушечками по чёрным веткам сливы, обвивающим чашку.       — Я немного сжульничала, узнав о подарке Накахары-сан заранее, — призналась сестра и опустила на кровать шкатулку с чаем. — Испытаем его?       Акутагава заторможено кивнул. Посуда ощущалась настолько хрупкой в его руках, что он боялся разбить её одним неосторожным движением или малейшим приложением силы. Хорошо знакомая ему марка чая — любимая, как знала его сестра, — ощущалась на вкус совершенно иначе из этих чашек. Накахара не переставал удивлять спустя всё это время, но совершенно не в том смысле, как это делал Дазай. Последний заставлял Акутагаву держаться на цыпочках, ожидая удара в любое мгновение, а Накахара будто медленно знакомил его с самим собой. И Акутагава не знал, нравится ли ему тот человек, которого он видит в зеркале.       Через месяц босс выслал их двоих на большую миссию, заключавшуюся в полной аннигиляции набиравшей силы организации, устроившейся под крылом Портовой Мафии и вздумавшей показать зубы. Высланные заранее шпионы уже выполнили свою работу, и все желающие сменить стороны будут эвакуированы, пока остальные будут стёрты с лица земли в назидание другим, вздумавшим тягаться с Портовой Мафией. Безумием было отправлять туда только двух человек, учитывая то, что вражеская база всё ещё была полна людей, вооружённых до зубов, но Мори хотел донести чёткое послание: Двойной Чёрный был не единственным разрушительным дуэтом в его руках.       Когда они оказались перед зданием, Накахара смерил его долгим взглядом, после чего снял перчатки. Расёмон уже привычно обхватил его кисти, будто слившись с кожей. После этого Накахара коснулся плеча Акутагавы, заставив ощутить едва заметную тяжесть своей способности, активировавшейся мгновенно.       В здание они вошли через парадный вход, даже не моргнув, когда со всех сторон открылся огонь. Пули были остановлены в воздухе гравитацией в жалких сантиметрах от тел, после чего один щелчок Расёмона отправил их в обратный полёт, превратив стрелявших в решето. Чуя облегчил вес их тел, и они разлетелись в разные стороны, чтобы оттолкнуться от стен и крест-накрест преодолеть холл, превратившись в тени, неуловимые глазу. Те, кому повезло остаться в живых, не успели даже совершить поворот головы прежде, чем их шеи были рассечены самой темнотой.       Оценив обстановку, Чуя дождался, пока Акутагава приземлится рядом с ним, деактивировав свою способность. Там, где приземлились их ботинки, на стенах остались трещины. Кто ещё не умер, тот скоро будет там, а на обратном пути они убедятся в этом. Чуя жестом велел продвигаться дальше, и они неспешно принялись подниматься на лестнице. По пути обнаружилось, что к их приходу готовились с явным усердием, однако никакие турели не могли остановить продвижение двух мафиози. Взорванный лестничный пролёт был легко перепрыгнут, а упавший на голову потолок был остановлен Расёмоном, легко откинувшим обломки. Когда они добрались до босса организации, Чуя и Акутагава были так же опрятны, как и при входе в здание.       Босс встретил их дулом огнемёта, выстрелив в качестве приветствия. Взрывы были единственным, что могло хоть как-то задеть их, и Чуя оценил разнообразие подхода, однако Акутагава легко поглотил взрыв Расёмоном. Плохой день для врагов Портовой Мафии.       Коснувшись пальцами плеча, Чуя жестом напомнил «не убивать». Мори желал услышать отзыв о работе своих подчинённых из уст своего врага. Акутагава кивнул и остался стоять на месте, пока Чуя двинулся вперёд. В него высадили автоматную очередь, легко остановленную в полёте. Подойдя к мужчине вплотную, он коснулся пальцем дула, и гравитация перекинулась по оружию на владельца, придавливая его к полу. Оставалось повязать и унести, — так думал Чуя перед тем, как заметил нырнувшую в карман руку. Хреново дело. Он едва успел вскинуть собственную, командным жестом приказав защищаться перед тем, как пол под их ногами, старательно заминированный, взорвался. Чуя схватил пленника за ворот, чтобы того не разорвало осколками или взрывной волной. Пол под их ногами превратился в пыль, и Чуя остался висеть в воздухе, сжимая чужую рубашку в кулаке. Обернувшись, он увидел, как разомкнулась тьма Расёмона, выпуская даже не поцарапавшегося Акутагаву, точно так же повисшего в воздухе с совершенно спокойным выражением лица. Повреждения — одной рукой поинтересовался Чуя.       — Никаких, — отчитался Акутагава. — Цель? Живой       Только сейчас, когда пыль осела, Акутагава заметил, что гравитация Накахары поддерживает не только их. Она держала на себе всё здание, что должно было рассыпаться после взрыва такой силы — пусть и сдержанной давлением гравитации, поглотившим большую часть вибрации. Осколки витали в воздухе.       Они осторожно спустились на землю, и Акутагава связал цель Расёмоном, полностью обездвижив. Как только они отошли от здания, Накахара отменил способность, и то рухнуло окончательно, погребя под собой всё. Акутагава вернул себе Расёмон. А ведь могли остаться выжившие Грязная работа — показал Накахара, задумчиво пнув волочащееся за ними тело носком ботинка, пока натягивал перчатки.       — Я вызову отряд зачистки, — тут же среагировал Акутагава и достал телефон.       Пока он раздавал указания, телефон Накахары завибрировал, и тот выудил его из кармана, повернув экраном к напарнику. Звонил босс. Странно, что напрямую Накахаре, учитывая ограниченность того в общении. Но пути босса в который раз были непостижимы.       Накахара принял звонок и хмыкнул в трубку, демонстрируя, что слушает. Босс что-то спросил, и ответом на это стало утвердительное мычание. Акутагава повернулся, когда почувствовал, как его толкнули локтем, сунув телефон в руки.       — Акутагава, — сказал он в динамик.       — Акутагава-кун, как прошла миссия? — спросил Мори.       — Цель попыталась совершить самоубийство, уничтожив целую базу. База разрушена, цель захвачена и направляется точно по адресу, — отчитался Акутагава.       — Замечательно. С нетерпением жду посылку, — ответил Мори и отключился.       Накахара спрятал телефон в карман. Полагаю успех       — Босс звучал довольным. Не завидую нашей цели.       Услышав это, Накахара довольно хмыкнул и протянул ему кулак, выжидающе смотря. Когда Акутагава просто уставился на него, Накахара приподнял брови. Подняв руку, Акутагава нерешительно сжал кулак и приложил его к чужому. Накахара фыркнул. Это делается так       И он заставил их кулаки ощутимо столкнуться. Акутагава кивнул, будто выучил новый жест, и они направились к машине, что увезёт их к главному зданию, где уже ждал босс.       Оставив пленника лежать на полу, они откланялись, получив приказ предоставить отчёт к завтрашнему дню. Мори махал им рукой до тех пор, пока дверь вслед за парой не закрылась, после чего его улыбка приобрела хищные очертания.       — Ну что, как тебе моё новое творение? Ещё немного, и о нём не стыдно будет сообщить миру, — сказал он, поднявшись со своего стула, чтобы подойти к окну и взглянуть на город под ногами. — Теперь будет куда легче удержать баланс без поднятия цифр.       Акутагава и Накахара спускались по лестнице, когда последний внезапно предложил отправиться к нему домой для работы над отчётом, чтобы закончить как можно скорее. Акутагава даже не подумал перед тем, как обнаружил себя следующим за шляпой. В какой момент она дошла до уровня его глаз?       — Зачем босс приставил меня к Вам? Вы могли в одиночку удержать целое здание, вряд ли результат изменился бы при моём отсутствии, — заметил Акутагава.       Накахара не замедлил шаг, направляясь к машине, однако Акутагава не стал настаивать на ответе. Что для тебя Портовая Мафия       Этот вопрос выбил Акутагаву из колеи, и настала его очередь молчать. Накахара не удостоил его взглядом, смотря в окно всю дорогу с тем самым слишком старым для него задумчивым выражением.       — Портовая Мафия это место, где моё существование приносит пользу, — сказал он, когда они поднимались в пустом лифте.       Чуя хмыкнул, показывая, что принял ответ. Он не сомневался в том, что Акутагава скажет именно так. Ни про кого из них нельзя было сказать, что они занимались благим делом — иначе бы они не звались мафией. Но с годами он понял причину, по которой Мори разменивал человеческие жизни ради достижения цели. Пока он делал это, никому не приходилось принимать такое же решение. Лидер организации её же и раб. Мори посвятил себя контролю теневой стороны Йокогамы. Будь Чуя обычным человеком, выросшим в любящей семье, имевшим шанс закончить школу и университет, найти приличную работу и жить спокойную жизнь, он бы назвал эти методы бесчеловечными. Но пока он играл на этой стороне, кто-то на другой проживал эту жизнь за него.       Они вышли из лифта и подошли к двери, которую Акутагава видел третий раз в жизни. Накахара открыл её и зашёл в квартиру с лёгкостью человека, вернувшегося домой. Для меня Портовая Мафия это семья — показал он, сняв шляпу и повесив её на крючок, после чего избавился от обуви и выпрямился, смотря Акутагаве в глаза, чтобы улыбнуться и добавить: Ты тоже       Он отвернулся раньше, чем лицо Акутагавы скривилось в смеси разных эмоций, которые он сам не мог обуздать.       Когда Чуя вернулся, Акутагава так и стоял на входе, не сдвинувшись ни на миллиметр. Он закрыл лицо руками, вжав ладони в глаза так, что под веками заплясали круги.       — Я не понимаю, — пробормотал, услышав лёгкие шаги. — Это какой-то метод манипуляции? Попытка подчинить меня добровольно? Привязать? Зачем быть добрым ко мне, когда в этом нет смысла? Я не понимаю, зачем Вы это делаете.       Закрывшись, он не видел, как изменилось выражение лица Чуи, став печальным. Приблизившись к Акутагаве, он коснулся его плеча, привлекая внимание, однако Акутагава лишь покачал головой. Чуя шумно выдохнул через нос: он не любил, когда его не слушались, особенно сейчас, когда он не мог выкричать человеку мозг. Поэтому он использовал гравитацию, чтобы руки Акутагавы упали вдоль тела. Чуе только осталось повернуть его голову в свою сторону. Глаза Акутагавы покраснели, пусть и были сухими. Он выглядел уставшим, похожий на марионетку, у которой отрезали ниточки, и теперь её тело медленно проседало. Ты не понимаешь потому что раньше к тебе не относились так Но это не значит что это невозможно У Дазая были свои методы у меня свои Я собираюсь делать так как считаю правильным Ты человек и заслуживаешь соответствующего отношения Если тебя что-то не устраивает говори об этом прямо Я не научился читать мысли хотя так было бы намного проще       — После Ваших методов я сомневаюсь, что смогу вернуться к прежним, — сказал Акутагава, чувствуя, как руки стали легче. Но закрываться снова он не стал.       Он ценил доброту Накахары, ведь она являлась роскошью. Но Акутагава не хотел, чтобы его разум сломался, когда ему снова придётся терпеть издевательство за издевательством. Постоянная жестокость закаляла его, но теперь он чувствовал, что не может к ней вернуться, и это пугало его до дрожи. Я и не собираюсь этого делать       — Но когда Вас не будет рядом. С чего ты взял       Хоть Чуя и задал такой вопрос, но он уже знал, о чём — вернее, о ком — думал Акутагава в этот самый момент. Я не Дазай и не сбегу от ответственности Пока ты сам не попросишь я буду рядом Портовая Мафия это моя семья       Акутагава кивнул, чувствуя, что не может выдавить и слова. Но Накахара каким-то образом увидел все его мысли насквозь. Всё-таки они с Дазаем были равными во многом, иначе не стали бы Двойным Чёрным. Кивнув, он жестом велел снимать обувь и уйти на кухню, пока развернулся и направился в том же направлении.       Действовал Акутагава медленно, словно находился под водой. Он слышал шум открывшегося и закрывшегося крана, хлопок крышки, щелчок кнопки. И всё же это казалось чем-то нереальным. Двигаясь, словно его телом управлял кто-то чужой, он зашёл на кухню, и Накахара даже не обратил внимания на его появление, хлопая шкафчиками и заглядывая в холодильник. Из верхней одежды он оставил только жилетку и рубашку, из-за которых его спина казалась шире и прямее, будто он всё ещё был при исполнении. Извечный чокер подчёркивал изгиб шеи, смело открытой, а огненные волосы обжигали взгляд. Он сочетал в себе столько всего, что это трудно было выразить словами. Акутагава сам не заметил, как начал восхищаться этим.       Не снимая пальто, он устроился за столом, и никто из них не издал и звука, пока тишину заполняло постукивание кухонной утвари. Показав «руки мыть», Накахара исчез в неизвестном направлении, наверняка уйдя за ноутбуком. Акутагава подчинился и нашёл ванную, заставленную невероятным количеством баночек и бутылочек, от которых глаза разбегались.       Когда он вернулся, Накахары не было на кухне. Акутагава решил побыть полезным и разлил воду по чашкам, после чего вернулся на своё место, сидя так, словно палку проглотил. Накахара положил ноутбук и какие-то бумаги на стол. Никакой работы пока мы не поедим Не так просто удерживать на лету здание       Акутагава не стал спорить и даже съел то, что оказалось перед ним, не ощущая вкуса. По большей части он практически не двигался с места, пока Накахара запускал ноутбук, задумчиво постукивая пальцами по столу. Он что-то печатал, время от времени хмыкая, после чего включил музыкальный центр. Акутагава чувствовал себя так, словно видел дивный сон, и в то же время каким-то образом он всё ещё оставался в реальности, окончательно вернувшись к ней, когда чёрная перчатка мелькнула перед глазами, привлекая внимание. Я закончил большую часть теперь ты сделай свою и будешь свободен       Это несколько взбодрило парня, и его взгляд прояснился, когда он принялся читать документ, войдя в рабочий режим. Он сам не заметил, как допил свой чай и как чашка наполнилась снова, оказавшись под рукой. Зато отчёт был составлен идеально, как его обучали с первых дней. Пробежавшись по нему глазами, Накахара хмыкнул и кивнул, подняв большой палец. Акутагава расценил это как знак, что ему пора уходить, но был остановлен жестом. Ты не допил свой чай       В этот раз он заметил вкус, как и обнаружил, что за окном стемнело. Как долго он пробыл в этом месте, потеряв счёт времени? Накахара не торопил его, читая принесённые им бумаги. Когда Акутагава закончил, его провели к двери, пожелав удачной дороги, и он направился в общежитие, решив пройтись пешком. Засунув руки в карманы, обнаружил, что там оказался кусок бумаги, которого раньше наверняка не было. Вытащив его, остановился и развернул, тут же узнав знакомый почерк.

Буквально несколько лет назад я тоже не понимал этого. Я был намного злее, и злость эта толкала меня сражаться со всем миром. Теперь я сражаюсь со своими врагами.

      Дочитав, Акутагава свернул бумажку и спрятал её обратно в карман, чувствуя себя так, будто она стала тяжелее. В голове роились мысли, и в то же время он не мог зацепиться ни за одну из них. Он не знал о прошлом Накахары — у многих мафиози жизнь начиналась со вступления в организацию. Некоторые даже брали себе новые имена, чтобы совершить полное перерождение. Жизнь до не имела смысла. Однако он не мог не заинтересоваться тем, кем же когда-то был Накахара ещё до появления их дуэта. До Двойного Чёрного, до вступления в мафию. И это маленькое послание будто дало ему заглянуть на ту сторону одним глазком. А ещё Акутагава осознал, что Накахара понимает его больше, чем кажется.       На следующий день он подошёл к Хироцу, убедившись, что рядом не будет лишних ушей.       — Хироцу-сан, Вы довольно близки с Накахарой-сан, и я хотел бы узнать, когда его День Рождения, чтобы сделать ответный жест, — сказал он достаточно непринуждённо, чтобы звучать правдоподобно. Однако в глазах Хироцу всё равно отразилась искорка смеха, будто он увидел планы Акутагавы насквозь ещё до того, как тот сам понял, что будет делать. И всё же он ответил на вопрос, что избавило Акутагаву от надобности идти к Озаки — вот такого опыта он бы точно не пережил. Она каждый раз смотрела так, будто знала о нём больше, чем он сам.       Следующие дни он ходил по магазинам, в которые в таком возрасте вход был воспрещён. Однако Акутагаве сложно было отказать, встретившись с его тяжёлым взглядом. Для надёжности он заручился поддержкой сестры, пусть оба они были так себе экспертами. Зато за это время Акутагава узнал об алкоголе больше, чем за всю прожитую жизнь.       Он не обладал достаточным влиянием, чтобы сорвать работу ради поздравления, как это мог сделать Накахара, поэтому Акутагава позволил загонять себя на тренировке, после чего попросил Накахару подождать и подошёл к шкафчику, вытащив из него небольшой пакет.       — Вы упоминали, что каждая бутылка вина рассказывает свою историю. Поэтому я решил преподнести Вам и бутылку, и историю, — сказал он.       Накахара запоздало принял пакет и сразу же заглянул в него, увидев очертания завёрнутой в бумагу бутылки, рядом с которой лежала карточка, выполненная в стиле старой газеты. Пробежавшись по ней взглядом, он удивлённо вытянулся в лице, и Акутагава надеялся, что это было хорошим знаком. По поводу — показал Чуя, нахмурившись и повесив пакет на сгиб локтя. На днях не случилось ничего примечательного, чтобы отмечать это. А его трёхдневная поездка за город вряд ли была подходящим поводом.       Акутагава смотрел на него так, будто не мог поверить в серьёзность этого вопроса. Потом он поднёс кулак ко рту и издал звук, похожий на его постоянный кашель. Чуя не сразу понял, что это был смешок.       — А потом Вы смеётесь с того, что я забыл дату своего Дня Рождения, — сказал он, едва заметно улыбаясь.       Чуя быстро моргнул пару раз. Уже?       Акутагава достал из кармана телефон, показав ему дату. Действительно. Лицо Чуи медленно залилось краской, и он кашлянул в кулак, собравшись с мыслями, однако даже это не уберегло его от насмешки во взгляде Акутагавы. Подловил, паршивец. Спасибо за жест я его ценю Это хорошее вино Хотелось бы распробовать его       — Сделаете, когда вернётесь домой, — сказал Акутагава.       Накахара покачал головой с невесёлой полуулыбкой. Вкусовая палитра не та из-за отсутствия языка Сейчас я почти не пью только когда скучаю по вкусу и текстуре Однако ощущение не то       Акутагава поник, поняв, что просчитался.       — Прошу прощения, я не подумал об этом с такой стороны. Не хотел напомнить Вам, — сказал он. Накахара покачал головой. Ты не сделал ничего плохого и не намеревался Давай поступим так Хочешь выпить со мной Компания скрасит вкус       — Мне семнадцать, — возразил Акутагава.       Чуя усмехнулся. В «Овцах» начинали на годы раньше, пусть это и не было чем-то хорошим. Удивительно, что при своём стиле жизни Акутагава выбрал быть законопослушным именно тут. Ты будешь под присмотром старшего Но если не хочешь никакого давления       — Думаю, я буду свободен вечером, — сказал Акутагава после секунды раздумий.       Накахара выглядел довольным тем, что он согласился. Хорошо постараюсь быть готовым к тому времени Напиши мне перед тем как выйдешь       На этом и разошлись. Обычно дни Акутагавы пролетали незаметно в рабочей рутине, однако этот конкретный тянулся вечно. Каждый раз, когда он проверял время, минуты едва перекатывались в часы. Увидев сообщение от Накахары о том, что он свободен и готов к попойке, Акутагава свернул все дела, понимая, что больше не сконцентрируется. Вскоре он был на пороге знакомой квартиры, впервые оказавшись здесь по собственной инициативе.       Накахара улыбнулся, пропуская его. Он был одет в уже виденную Акутагавой бордовую рубашку и свободные штаны, явно решив не наряжаться у себя дома. Тем более, перед кем — Акутагавой? Который уже носил его огромные футболки и штаны? Смех да и только. Акутагава из вежливости снял пальто, оставшись в простой чёрной рубашке, надетой для разнообразия.       На кухне ждал ужин, без сомнения приготовленный руками хозяина. Музыкальный центр был включён, и Акутагава даже узнал играющую композицию. С каждым разом квартира Накахары казалась менее отчуждённой. Он ориентировался в пространстве и знал, где что лежало на кухне. Год назад ничто из этого не представлялось возможным, и Акутагава не стремился к подобному.       Разлив вино по бокалам, Накахара увлечённо описал то, как правильно его пить. Ещё вчера Акутагава не знал, что у этого процесса вообще есть правила. Отпив из своего бокала, Накахара издал тихий удовлетворённый звук и жестом указал на нетронутый бокал Акутагавы. Тот подчинился, пригубив жидкость и пустив её на язык. Выглядишь так будто бомбу обезвреживаешь а не вино пьёшь       Акутагава чуть не закашлялся прямо в бокал. В карих глазах напротив скользила насмешка. Накахара выглядел особо оживлённым, и это хорошо на нём смотрелось.       — Я не такой эксперт, как Вы, — попытался отбиться Акутагава. Дело практики — философски заметил Накахара, снова поднеся к губам бокал. Компания действительно скрашивала вкус.       Из кухни они плавно перебрались в гостиную. Жесты Накахары стали медленнее, а язык тела — свободнее. На щеках заиграл светлый румянец. Он уговорил Акутагаву на пару раундов игр на консоли, чтобы убедиться, что тот не потерял навык, после чего отвёл его в одну из закрытых комнат, где хранил вино, чтобы похвастаться своей коллекцией. В каждую полку было вложено такое количество нулей, что у любого челюсть бы отвисла, однако Акутагава легко держал нейтральное выражение лица, чаще смотря на Накахару, потому что тот не переставал вещать, время от времени дёргая Акутагаву за рукав рубашки, чтобы привлечь его внимание обратно. Он был довольно тактильным, больше, чем обычно. Пусть Акутагава пил медленнее и почти для вида, он всё равно ощутил, как плечи расслабились, а тело стало теплее. До состояния Накахары ему было далеко, но он и не ставил себе цель напиться до беспамятства.       Больше коллекции вина Акутагаву поразила книжная коллекция Накахары. Тот не выглядел человеком, способным тратить время на мир фантазий. А оказалось, что он вполне промышляет подобным в свободное время. Взгляд зацепился за поэтические сборники, выглядевшие так, будто их часто брали в руки. Акутагава даже полистал несколько, пока Накахара комментировал содержимое. За один вечер этот человек открылся со стольких разных сторон, что нужно было время, чтобы рассортировать информацию и расставить её по полочкам.       Под ночь Накахару совсем повело, так как большую часть вина он взял на себя, и Акутагава решил откланяться, однако старший бесцеремонно схватил его за руку и смазанными жестами велел остаться на ночь, обосновав это тем, что не собирается пускать несовершеннолетнего на улицу одного после выпивки. И можно было заметить, что он сам выпил больше, чем Акутагава, но спорить с Накахарой в таком непредсказуемом состоянии было себе дороже, поэтому осталось только согласиться. Спасибо, что согласился Я не слишком хорош с праздниками       Акутагава не знал, как трактовать это заявление, поэтому выбрал промолчать. А Накахара и не ждал ответа, направившись на кухню, чтобы вымыть посуду и облегчить себе жизнь на следующий день. Акутагава наблюдал за ним, решив дождаться, пока сам Накахара решит завершить этот день. Да и интересно было наблюдать его настолько другим, более открытым. Но даже в этом состоянии Накахара не выдавал ничего лишнего, осторожно подбирая жесты при общении, какими бы развязными они ни казались на первый взгляд. Акутагава не пожалел о том, что проявил инициативу и впервые сам сделал шаг навстречу другому человеку.       Показав «дорогу к спальне найдёшь сам», Накахара удалился в направлении собственной, и Акутагава наконец успокоился. Казалось, вечность прошла с тех пор, как он был в этой комнате. В ванной лежала новая щётка и чистые полотенца, что заставило его хмыкнуть. Почему-то в чужом доме он чувствовал себя спокойнее, чем в собственной комнате, однако Акутагава не задумывался об этом, упав на кровать и быстро провалившись в блаженный сон без сновидений благодаря алкоголю.       Проснувшись на следующий день, он коротко проанализировал события предыдущего вечера, убедившись, что не опозорился ни словом, ни делом. С этим можно было жить. Чувствовал он себя неплохо, даже мог рискнуть описать это состояние словом «отдохнувший». Приняв короткий душ и привычно проигнорировав невероятное количество средств для ухода, он решил исследовать квартиру. В ней было тихо, но с Накахарой и его скрытностью это ни о чём не говорило. Как раз в тот момент, когда Акутагава вышел в коридор, одна из дверей открылась, и он увидел ступившего за порог напарника, широко зевавшего в ладонь. Похоже, он только выбрался из кровати, судя по потрёпанному виду и всклоченным волосам.       — Доброе утро, — поздоровался Акутагава, и Накахара повернулся в его сторону, будто не ожидал встретить никого этим утром.       Акутагава увидел, как лицо его напарника сменило несколько оттенков, и Накахара захлопнул дверь, исчезнув с глаз долой. Стало быть, можно ставить чайник и ждать на кухне. Акутагава сам не заметил, как улыбнулся тому, насколько забавно со стороны смотрелись эти считанные мгновения. Он вряд ли сможет забыть это выражение лица.       Показавшись ему на глаза вновь, Накахара был при полном параде и даже в перчатках, и это сделало всю ситуацию только комичнее. Оскалившись в сторону Акутагавы, он показал «ты ничего не видел» и направился сразу к чайнику, сделав чашку чая и чашку кофе. Ты собираешься на базу       — Хочу заехать в общежитие и переодеться, — ответил Акутагава. Я подброшу       Выражение лица Накахары ясно намекало, что он не ждал отказа. Акутагава и не стал отказываться. Сразу после короткой трапезы они спустились на подземную парковку, и Накахара завёл свой мотоцикл довольно яркого оттенка, не сочетавшегося с его обычным деловым стилем. Дарёному транспорту в колёса не смотрят, и Акутагава покорно сел сзади, превратив Расёмон в шлем и обхватив Накахару за талию. Поездка прошла даже быстрее, чем на машине, и Накахара вёл особо аккуратно, думая о том, что везёт на себе пассажира. Акутагава едва заметил, как размытые полосы пейзажа мелькали перед глазами, упёршись головой в чужую спину. Ему даже понравилось перемещаться подобным образом. Может, стоило завести собственный мотоцикл, чтобы экономить время и силы?       В этот же день Накахару отправили в очередную поездку, и Акутагава вернулся к работе с Чёрными Ящерицами. И пусть сложно было говорить подобное про Портовую Мафию, но без Накахары жизнь шла куда спокойнее, из-за чего Акутагава легко терялся в часах, едва замечая смену суток за исполнением приказов. Зато когда Накахара вернулся, босс уже подготовил задание для них двоих. Это значило, что дело было серьёзное, — в противном случае он предпочитал использовать Ящериц.       — Я хочу, чтобы вы конфисковали один объект до того, как его вывезут за пределы территории Йокогамы, — сказал он после того, как показал им проекцию загородного дома. Акутагава по опыту знал, что такие одиночные объекты было куда проще защитить со всех сторон. А ещё их можно легко использовать как приманки, чтобы сбежать, оставив нападающих посреди поля и выиграв время на смену локации и подготовку засады. Акутагава сам пару раз оказывался на складах в ожидании вражеского патруля, чтобы стереть его в пыль. Что за объект       — Вы обязательно поймёте на месте, — отмахнулся Мори. Чуя скрипнул зубами. Он не любил, когда его задания превращались в головоломки ещё до начала — это босс обладал хобби просчитывать всё и вся даже во сне. Однако бесполезно было пытаться доказать ему, потому что точно так же он любил испытывать способности своих подчинённых. Они должны были найти объект и конфисковать его, выполнив работу чисто и без шума.       Они изучили все фотографии дома и карту местности. Срок выполнения был дан приличный — похоже, Мори действительно хотел, чтобы эта работа была выполнена безукоризненно, — и это позволило воспользоваться предоставленным временем для качественного сбора информации. И нарисованная докладами картина была довольно лёгкой для анализа. Подвоха не виднелось, но только идиот купился бы на это. Мори не любил использовать свои козырные карты без надобности, и если Чуя и Акутагава были высланы на дело вдвоём без какого-либо сопровождения, это была не простая прогулка.       Они решили действовать под конец собачьей вахты, когда бдительность будет на пределе человеческих возможностей, и это позволит им не наделать много шума. Однако начали задолго до этого, чтобы без спешки продвигаться к цели.       Одежды Акутагавы всегда хорошо сливались с ночью, и Накахара в кои-то веки изменил своему деловому стилю, что выдало его серьёзный подход. Он был одет в тёмный камуфляжный костюм, не стесняющий движения. За несколько километров Накахара активировал свою способность, чтобы не оставлять следов перемещения. Их можно было принять за тени в высокой колышущейся траве. Акутагава передал напарнику часть Расёмона ещё до того, как они приблизились. Благодаря отчётам разведчиков они знали схему расположения наблюдателей так же хорошо, как план собственной базы.       В ночи не было слышно ни единого звука — только шелест листьев, в котором Акутагава закрывал рот своих жертв Расёмоном, в следующую секунду перерезая им горло, чтобы опустить обмякшее тело на землю, после чего почва бесследно поглощала их по безмолвному велению Накахары. Они неспешно зачищали территорию, чтобы не оставить хвост или того, кто сможет вызвать подкрепление и тем самым свести на нет все их старания.       В дом проникли так же бесшумно, разойдясь в разные стороны, чтобы ни на секунду не оказаться на потенциальной линии огня. Вокруг было тихо. Что такого важного могли так тщательно прятать в этом месте? Это они и собирались узнать, продвигаясь к верхним этажам, чтобы снять снайперов с бесполезных к этому моменту позиций и вскрыть каждую комнату, начав с нижнего этажа. Если кто-то попытается войти или сбежать через окна сверху, то столкнётся со способностью Чуи, мгновенно выдав своё место расположения. Однако до второго этажа они даже не дошли, потому что за беззвучно снятой дверью дальней комнаты их встретил мужчина средних лет, стоявший так, будто ждал их с самого начала. Язык его тела говорил о полной уверенности в своём преимуществе, и Расёмон слился с тенями, взяв цель в клещи.       — Вечер добрый, молодые люди, — поприветствовал он своих гостей, достав руки из карманов тонкой распахнутой куртки, обнажавшей светлую рубашку под ней. Странно, что он не сбежал, пока они находились на верхних этажах. Если это был военный, то он должен был заметить неладное. Но если кого этот мужчина и напоминал, то простого гражданского, выбравшегося за город в качестве отдыха. Тем большую опасность он представлял на самом деле. Лишь солнечные очки не соответствовали общему образу и ночной обстановке. — Чем обязан столь внезапному визиту?       Накахара показал «допрос», используя жесты специально для миссий.       — Портовая Мафия, значит. Я ожидал чего-то подобного, — сказал мужчина раньше, чем Акутагава успел открыть рот. Мафиози напряглись, и Накахара подогнул колени, готовый в любой момент уйти в сторону или оказаться на потолке.       Значит, можно было обойтись без лишних церемоний.       — Где объект? — спросил Акутагава, в тусклом сиянии настенного светильника — единственного источника света во всём доме, явно зажжённого после их прихода, потому что они не видели света снаружи — увидев, как брови мужчины приподнялись над очками.       — Не совсем понимаю, о чём ты, — сказал тот, перенеся вес с ноги на ногу. Он всё ещё выглядел спокойным, будто полностью владел ситуацией.       Накахара показал короткое «ложь», прищурившись. Значит, дело шло к захвату и реальному допросу.       — Я вовсе не лгу, мальчик, однако ваши лица показывают, что вы не ждёте от меня содействия изначально. Стало быть, пацан в чёрном твой переводчик, — сказал мужчина. — Боюсь, так дело не пойдёт, потому что я люблю общаться напрямую. И твои глаза рассказывают интересную историю, не так ли?       Договорив, он приспустил очки к переносице, поверх них глянув на нахмурившегося мафиози с кривой ухмылкой, игравшей на губах.       Акутагава не успел среагировать, когда перед глазами потемнело из-за внезапно лёгшей поверх них ладони, больно ударившей по носу и в следующую секунду сползшей по лицу, когда Накахара рухнул на колени, смотря в глаза мужчине, уже вернувшему очки на место. Он даже не дёрнулся, когда Расёмон сжал его в тиски, а к горлу прилегло чёрное, как сама ночь, лезвие, слегка вибрирующее от ярости его обладателя.       — Что ты сделал? — прорычал Акутагава, чувствуя, что даже пульс неизвестного не ускорился там, где в него упирался Расёмон. Мужчина, продолжая усмехаться одним краем губ, всё ещё рассматривал Накахару, оставшегося неподвижно стоять на коленях.       — Он ещё успел что-то сделать, просто поразительно. Не рассчитывал, что столь юный неокрепший разум будет способен даже на секунду отпора, — сказал он, проигнорировав озвученный вопрос. — Жаль, что потратил мгновение, чтобы закрыть товарища, а не отвести глаза.       Акутагава уже понял, для чего Накахара закрыл его лицо перед тем, как рухнул. Противник обладал способностью захвата разума через зрительный контакт. Поэтому Акутагава упёрся взглядом ему в подбородок, продолжая скалиться.       — Отвечай прежде, чем я пустил тебе кровь, — прорычал он. — Если сделаешь это быстро, обещаю подарить такую же быструю смерть.       — А с чего ты решил, что моя смерть отменит способность, мальчик? — спросил мужчина почти насмешливо, смотря на него сквозь очки, будто уже высмотрел всё, что хотел увидеть в Накахаре. — Не я причиняю ему вред в этом случае, а он сам. Человеческий разум довольно жесток. Он берёт наши воспоминания в плен в качестве заложника, оружия, компромата — и хранит их в тёмном углу, чтобы в какой-то момент ударить исподтишка. Он не прощает ошибок и с радостью воспроизведёт их спустя давно ушедшие годы, заставив истекать кровью даже давно закрывшиеся раны.       Больше всего Акутагава ненавидел, когда с ним начинали говорить загадками. Лезвие Расёмона прижалось к коже шеи.       — Заканчивай с шутками и отмени способность.       — Я бы и с радостью, но пока что это единственный гарант моего выживания, поэтому придётся потерпеть. Лучше воспользуемся шансом и наконец представимся друг другу.       Игнорируя лезвие, он склонил голову в приветствии.       — Ишигуро Казуо к вашим услугам. Способность, действие которой не повезло ощутить твоему немому другу, называется «Остаток зыбкого мира». Теперь твоя очередь.       Акутагава молча сверлил взглядом подбородок, покрытый только начавшей отрастать щетиной.       — Неужели в Портовой Мафии не учат правилам элементарной вежливости? Я назвал своё имя, назови своё, — настоял мужчина, чувствуя себя ведущим в этом разговоре.       — Акутагава Рюноске, — неохотно ответил парень.       — Видишь, это было не так сложно. Не всегда всё решается грубостью, её достаточно внутри нас самих. Посмотри, как твой напарник пытает сам себя, когда я буквально веду дружелюбную беседу. А ведь можно было пойти этим путём с самого начала.       Опустив взгляд, Акутагава посмотрел на Накахару. Взгляд того был расфокусирован, зрачки сужены, а челюсть расслаблена, из-за чего губы приоткрылись, словно в них навсегда замер так и не вырвавшийся на свободу крик. Акутагава заставил перчатки Расёмона растянуться до запястья, чтобы услышать, что пульс старшего был в абсолютном беспорядке.       — Сколько длится эффект применения твоей способности? — спросил он бесцветным голосом, переведя взгляд обратно на своего пленника.       Тот дёрнул плечом, попытавшись пожать им, насколько позволяли путы.       — Зависит от человека. Говорю же: наш разум и есть наш враг.       — Ты можешь отменить её?       — Не вижу резона отвечать на этот вопрос, когда именно моя способность позволяет мне болтать языком прямо сейчас, — сказал Ишигуро, после чего внезапно посерьёзнел, глянув на Акутагаву поверх очков. Тот вовремя опустил взгляд, предсказав движение. — Обещаю, что не дам твоему другу убить себя, если он не сможет выбраться. Хотя его глаза сказали мне обратное. Среди непроглядной тьмы я вижу свет.       Договорив, мужчина согнул ноги и опустился на пол, пробормотав «возраст уже не тот». Акутагава позволил ему, пока у самого в голове стремительно крутились шестерёнки. Способность, позволяющая обращать разум против своего владельца, делая того добровольным пленником собственного подсознания. Сложно было определить, что из услышанного им было правдой и блефом, однако подобный навык был бы невероятно ценен при допросах, даря способность сломить саму волю человека изнутри. Самый страшный противник это тот, который не полагается на оружие, чтобы одержать победу. У Акутагавы перед глазами было достаточно примеров, и коллекция пополнилась ещё одним.       — Ты ждал нашего появления, — сказал он, разорвав тишину.       — Не совсем так. Я знал, что кто-то появится, потому что мой бывший работодатель уж очень активно пытался от меня избавиться как можно скорее и как можно дальше. Полагаю, вас наняли не для того, чтобы убить меня? — охотно поддержал разговор Ишигуро.       — Нет, — ответил Акутагава.       — Что странно, ведь я ожидал, что мало кто сможет спать спокойно, зная, что где-то там нахожусь я, способный узнать столько секретов, которые сами люди не знали до встречи со мной.       — Почему ты не сбежал, когда была такая возможность? — продолжил свой допрос Акутагава, надеясь, что за напускной уверенностью сумеет рассмотреть мотивы этого человека.       — По той же причине, по какой вы не убили меня сразу же, когда увидели. Как я и говорил: люблю общаться напрямую, чаще всего это помогает избежать недопониманий, как, например, сейчас.       Вся эта ночь была сплошным недопониманием. Ради чего они пришли в этот дом изначально?       Мысли Акутагавы были прерваны дрожью, прошедшейся по полу. Дерево под коленями Накахары начало проседать. Повернувшись, парень увидел, что глаза старшего закатились, а челюсть напряглась. Воздух вокруг него стал тяжелее почти в прямом смысле, а кровь пошла из носа.       Ишигуро присвистнул.       — Плохо дело, такого я предвидеть не мог. Вот что за сопротивление я ощутил в начале, — пробормотал он, после чего окликнул Акутагаву: — Эй, предлагаю равноценный обмен: моя жизнь на его жизнь. В таком состоянии он не посмотрит мне в глаза, поэтому я могу подсказать тебе, как вернуть его к реальности.       Акутагава наблюдал за тем, как пальцы Накахары сжимаются в кулаки, мелко подрагивающие от напряжения.       — У тебя нет времени на раздумья, иначе он убьёт себя изнутри!       Резко переведя ледяной взгляд на своего пленника, Акутагава ответил:       — Сделка утверждена. Я оставлю тебя в живых.       Не став медлить, Ишигуро заговорил снова:       — Моя способность заставляет разум людей бунтовать, делая их пленниками собственной черепной коробки. Дальше человек сам гоняет себя по воспоминаниям, пока не сойдёт с ума или не выберется, если его психика способна выдержать такой натиск и разорвать спираль. Но есть ещё один недостаток: человек продолжает воспринимать внешние факторы, что позволяет толкать его мысли в нужную сторону во время допроса.       Этого хватило, чтобы Акутагава забыл о собеседнике и встал на одно колено перед Накахарой, сосредоточенно смотря на него и думая, какие слова подобрать. Он заставил Расёмон полностью закрыть глаза и уши единственному свидетелю, полностью дезориентировав его. Ишигуро не издал и звука, не проявляя никакого сопротивления. Значит, он не врал.       — Накахара-сан, это Акутагава, — начал с самого простого парень. — Сейчас Вы находитесь под влиянием вражеской способности, контролирующей Ваш разум.       Накахара никак не отреагировал. Кровь стекала по его подбородку, капая на одежду. Это напомнило Акутагаве о том далёком дне, когда он узнал, что у Накахары отсутствует язык. Акутагава не знал, какие воспоминания сформировали бесконечную спираль в разуме этого человека, однако мог безоговорочно положиться на те, в которых участвовал сам.       — Чуя-сан, — позвал, он, положив ладонь на плечо старшему, чтобы добавить ещё один внешний фактор, пока собирался с мыслями. — Я так напрямую и не отблагодарил Вас за всё, что Вы для меня сделали. Гин нравится подаренный Вами сервиз, и мы постоянно пользуемся им, когда она заходит ко мне. Я замечаю, сколько внимания Вы уделяете подготовке к нашим тренировкам. Благодаря Вам я чувствую себя намного сильнее. Вино действительно вкуснее в подходящей компании. Игры веселее, когда Вы играете со мной.       Продолжая бормотать первое, что приходило в голову, Акутагава смотрел на лицо своего напарника, надеясь отследить малейшие изменения. Он сам не заметил, как осознанно загнал себя в петлю воспоминаний, только она не заставляла старые раны кровоточить, а наоборот — накладывала на них бальзам, ощущавшийся тепло, как прикосновение обтянутых перчатками пальцев.       Последним, что увидел Чуя, были глаза напротив, потому что он автоматически проследил за движением, едва успев выставить руку, чтобы Акутагава не наступил на те же грабли. Пока один из них оставался дееспособным, миссия будет доведена до конца.       Чуя ожидал мучения или боли, но вместо этого мир вокруг просто померк, а в уши ударила тишина. А потом он попал в вихрь воспоминаний, ощущавшихся как бесконечный сон от первого лица, из которого он не мог выбраться. Это было подобно тому, когда Поль приоткрыл его Врата, заставив Чую корчиться в агонии, пока его способность неконтролируемо разрушала пространство вокруг. Разум с радостью впился зубами в этот момент, заставив Чую переживать его вновь. Воспоминание о боли перенесло его в лабораторию, мысли о которой обжигали разрядами тока и пущенными по венам ядами, призванными ослабить его и окончательно лишить рассудка. Следом за этим пришло воспоминание о боли во всём теле, когда он сражался с Верленом, неспособный остановиться, вынужденный оставаться сторонним наблюдателем для им же творимых разрушений. Цепочка воспоминаний тянулась и тянулась, пока его кидало сквозь этот шторм собственного подсознания. Он заново пережил потерю языка, так ярко запомнив все ощущения, будто переживал их каждый день после. Это вернуло его к воспоминаниям об Арахабаки, даже тем, о которых он не знал. В какой-то момент он из контейнера, наполненного жидкостью наблюдал за внешним миром, пока тело бесконечно болело и ломило, неспособное до конца сжиться со взращенной в нём мощью.       Что-то повторялось, что-то вспоминалось впервые, однако этому не было конца, и разум Чуи начал меркнуть, как было в моменты, когда он открывал свои Врата, выпуская Арахабаки. В этом состоянии он не был способен держать их закрытыми, как бы ни старался сопротивляться течению собственных мыслей. В какой-то момент оно превратилось в секундный штиль, подобный внезапной вспышке. Секунда блаженной тишины — и снова шторм. Искажённое злостью и непониманием лицо Акутагавы, которому вместо хозяина всунули дефектную замену; собственное бессилие и фантомная боль в обрубке языка; звенящая тишина и жалкое мычание при попытке издать хотя бы звук, когда он забывал о том, чего навсегда лишился.       Постепенно поток замедлился, и Чуя смог высунуть голову на поверхность, вдыхая новые образы. Тетрадка с надписью «можешь звать меня по имени», которую Акутагава, оказывается, прочитал, просто проигнорировал, как делал со всем, что вызывало в нём конфликтующие эмоции. Консультант в антикварном магазине, восхищённо рассказывавший о своих товарах, пока Чуя изо всех сил пытался понять, что до него хотели донести, а взгляд не остановился на спрятанном в отдалении сервизе с чёрными ветками сливы, обхватывающими чашки и носик чайника, будто цветы были готовы распуститься на его кончике. Прикосновение Расёмона к обнажённой коже, каждый раз вызывавшее мурашки. Привкус вина, отголоски собственного смеха.       Чуя почувствовал давление на плече и осознал, что у него есть тело, в котором он находится. Он потянулся за этим ощущением, стремясь догнать его. Его глаза закрылись сами по себе, и когда он открыл их в следующий раз, увидел перед собой Акутагаву, выглядевшего пугающе обеспокоенным.       Словами нельзя было описать облегчение, испытанное Акутагавой в тот момент, когда рыжие ресницы дрогнули, и веки Чуи-сана медленно опустились. Рука, всё ещё обтянутая созданной его способностью перчаткой, легла поверх ладони Акутагавы, сжав её, словно паутинку, ведущую к свету. Он замолчал, принявшись ждать, пока казавшиеся чёрными глаза не взглянут на него вновь — уже осознанно. Дождавшись, пока Чуя моргнёт, Акутагава поднял руку.       — Прошу, следите за моим пальцем взглядом, — сказал он, принявшись водить рукой в разные стороны, чтобы проверить реакцию. Она была безупречной, и Чуя окончательно пришёл в себя, отпустив руку Акутагавы, чтобы сесть на корточки и медленно подняться на ноги, превозмогая лёгкое головокружение, вызванное такой нагрузкой на мозг. — Как Вы себя чувствуете? Настолько хорошо насколько могу себе позволить Цель       — Неизвестный — Ишигуро Казуо — обезврежен. Он и является нашим объектом, — отчитался Акутагава, быстро вернувшись в рабочий режим. Я знаю Понял сразу когда он опустил очки Надо доставить его боссу       — Он согласился сотрудничать.       Услышав это, Чуя приподнял брови, глянув за спину напарника, чтобы узреть связанного с ног до головы пленника. Жестом велев снять путы, так же безмолвно приказал Акутагаве переводить.       — Мори Огай, нынешний босс Портовой Мафии, предлагает тебе присоединиться к нашим рядам, — сказал Акутагава, обратившись к Ишигуро.       Мужчина хмыкнул.       — Если память меня не подводит, Мори-сан не дружит с отказами, поэтому у меня нет выбора. Рыжий, прости за то, через что тебе пришлось пройти, я недооценил силу отдачи, но в такой ситуации приходится разыгрывать все карты, чтобы достойно завершить игру, — сказал он, обращаясь к Чуе.       — Без обид, — перевёл Акутагава, хотя взгляд его ясно демонстрировал, что со сказанным он не был согласен. Однако уговор был уговор, и он не собирался позорить Мафию его нарушением, вместо этого повернувшись к Чуе в ожидании указаний. Завяжем ему глаза и убираемся отсюда Больше тут делать нечего       — Рыжий, — вновь заговорил Ишигуро. — Акутагава-кун уже представился мне, думаю, надо и нам сделать это. Меня зовут Ишигуро Казуо.       Акутагава повернулся к Чуе, и тот кивнул.       — Накахара Чуя.       Ишигуро позволил завязать себе глаза и не двигался с места, никак не пытаясь сопротивляться Расёмону, когда его поставили на ноги, чтобы вывести из дома. Перед этим Акутагава задержался.       — Чуя-сан.       Тот обернулся, услышав своё имя, и приподнял брови, когда увидел, что ему протянули платок.       — У Вас кровь на лице. На кухне или в ванной должна быть вода, чтобы оттереть, — пояснил Акутагава, и Чуя принял платок без лишних вопросов.       Ванная оказалась в соседней комнате, и Чуя включил свет, так как маскироваться уже не было смысла. Глянув на себя в зеркало, он скривился — из него будто жизнь выкачали за пару десятков минут. Страшная способность у этого Ишигуро — неудивительно, что босс захотел получить такой объект.       — Похоже, тебя немного покидало, Чуя-кун, — протянул Мори, когда подчинённый предстал перед ним в забрызганном кровью костюме. Вашими стараниями — сухо показал Чуя, всем своим видом выражая недовольство и зная, что Мори прекрасно его заметил.       — Зато теперь я убеждён, что вы можете справиться даже с подобными непредсказуемыми ситуациями. Хорошая работа, — откупился похвалой Мори, пусть выражение лица Чуи не изменилось. — Отчёт мне не понадобится, я предпочту услышать всё от Казуо-куна лично. Вы свободны на сегодня, отдохните должным образом.       Это значило, что на целый день они будут предоставлены самим себе. Вот тут он неплохо подгадал, и Чуя кивнул, согласившись на обмен. Акутагава вышел в коридор вслед за ним, не сказав ни слова.       — Не щадишь своих подчинённых, Мори-сан, — с досадой пробормотал Ишигуро. Язык его тела оставался расслабленным, будто он пребывал на прогулке.       — Не так уж просто выковать хороший меч, не прикладывая нужных усилий, — ответил Мори, улыбаясь лишь губами. — Итак, поделись со мной опытом встречи с ними лицом к лицу. А я расскажу тебе, почему не стоит лезть в чужую голову, когда не знаешь, что там находится.       Мужчина улыбнулся и стянул повязку с глаз, заменив её солнечными очками, загораживавшими взгляд, после чего вальяжно прошёл к свободному креслу и сел в него, откинувшись на спинку.       — Умеешь заинтриговать. Похоже, пенсии мне не видать, да?       Тем временем Акутагава и Чуя покинули здание, направляясь к ждущей их машине.       — Чуя-сан, может, стоит зайти в больничное крыло? Похоже, Вы ещё не оправились после той способности, — сказал Акутагава.       Ожидаемо, Чуя отмахнулся. Зато теперь я знаю как чувствуют себя люди когда видят кошмары       — Вам никогда не снились кошмары? — не удержался от вопроса Акутагава. Я никогда не видел снов       Увидев это, Акутагава нахмурился, зная, что Чуя не будет шутить с подобным. Это уже не первый факт, выбивавшийся из картины мира любого человека. Не первый раз, когда он думал о том, знает ли вообще, кто такой Накахара Чуя на самом деле.       Они сели в машину вместе, и Чуя первым назвал свой адрес. Акутагава не стал возражать, ведь при свободном дне ему некуда было торопиться. Пока они ехали, он смотрел в окно, устроив подбородок на ладони и время от времени поглядывая на своего напарника. Именно так он заметил, что в какой-то момент Чуя уснул, принявшись заваливаться вперёд. Задержав его, Акутагава сманеврировал старшего так, что теперь тот наваливался на него, что было лучше, чем биться головой в переднее сидение или в окно. Подумав немного, он велел водителю ехать в другом направлении, понимая, что сейчас Чуя вряд ли проснётся даже для того, чтобы подняться по лестнице. При желании он мог работать сутки к ряду, адаптировавшись к отсутствию чёткого графика уже давно. И если он отключился прямо в дороге, стало быть, его хорошо потрепало.       К счастью, в такое время в общежитии никого не было, и Акутагава без труда донёс Чую до своей комнаты, используя Расёмон для его поддержки. Усадив напарника на кровать, снял с него заляпанную кровью куртку, оставив в чёрной футболке, после чего стянул ботинки и расположил Чую на своей кровати. Тот выглядел почти абсурдно в пустоватой комнате, потому что никто, кроме Гин, не бывал здесь больше.       Пользуясь свободным временем, Акутагава сходил по магазинам, зная, что Чуя наверняка проснётся голодным. Каждый раз, когда Акутагава оказывался у него дома, Чуя старался заботиться о нём не просто как о госте, а как о ком-то близком. Акутагава на лету хватал всё, чему его обучали даже ненамеренно. Поэтому он читал новости и смотрел видео (с выключенным звуком и наличием сурдопереводчика), пока Чуя не очнулся. Он резко сел с шумным вдохом, словно только включившаяся машина, ещё не успевшая до конца загрузиться. Акутагава закрыл ноутбук и встал из-за стола, чтобы оказаться перед глазами раньше, чем Чуя подумает, что его выкрали и держат в заложниках где-то.       Вопреки ожиданиям Чуя не выглядел обеспокоенным и даже удивлённым, оглядываясь вокруг. Твоя комната — спросил он. Акутагава кивнул. — Когда я жил в общежитии моя была больше но чем-то похожа на эту И у меня был ужасно шумный сосед сверху       Этот поток информации вывалился на Акутагаву настолько стремительно, что он едва успел сосредоточиться и понять, что только что ему снова приоткрыли завесу той жизни, которую он не наблюдал лично. Тем временем Чуя свесил ноги с кровати и потянулся, хрустнув позвонками, после чего глянул на часы, узнав, что проспал до вечера. Спасибо за то что сохранил моё бренное тело Не буду задерживать       — Я рассчитывал на ужин. Вы постоянно кормите меня, когда я оказываюсь у Вас дома, — сказал Акутагава. Это потому что я сомневаюсь что ты вообще питаешься когда мы не видимся       — Увы, эту дурацкую привычку я подцепил у вас, — сказал Акутагава, уже двигаясь к кухонному уголку. Шаги Чуи проследовали за ним, и он повернул голову, уже зная, что у старшего готов остроумный ответ. Глядишь так и здоровым человеком станешь       Акутагава скептично хмыкнул, включив чайник.       — Маловероятно, учитывая прогрессию болезни в моих лёгких.       Словно в замедленной съёмке, улыбка сошла с губ Чуи, и его взгляд наполнился беспокойством. Как назло, именно в этот момент у Акутагавы запершило в горле, и он закашлялся в кулак. Теперь Чуя выглядел совсем сбитым с толку, будто ему внезапно пощёчину дали.       — Не воспринимайте это настолько всерьёз, Чуя-сан. Я уже свыкся с этим состоянием, — сказал он, не зная, как должен себя чувствовать. Он не привык быть на принимающей стороне чужого беспокойства и не мог полноценно среагировать, ощущая себя так, будто почему-то должен утешить Чую, а не наоборот. Это нельзя вылечить       — Не полностью. Но я посещаю процедуры, что должны выиграть мне достаточно времени, чтобы прослужить как можно дольше, — заверил Акутагава, однако взгляд Чуи так и остался тяжёлым.       Одно дело знать, что твой напарник страдает от хронической болезни, а другое — осознать, что она стремительно сжирает его изнутри, и он давно перестал сопротивляться. Чуя не смотрел на Акутагаву как на смертника, но теперь ему стало понятно, почему тот обладал непривычно взрослым для себя взглядом. Его внутренние часы шли куда быстрее, чтобы позволить себе быть полноценным подростком, особенно в рядах мафии. Продолжай это делать Кто ещё будет терпеть мои мантры об истории вина и нишевой поэзии       — Вы научили меня многому. И я хотел бы пробыть здесь немного дольше, если Вы захотите рассказать что-то ещё.       Чайник щёлкнул, и Акутагава повернулся к нему. Когда он повернулся обратно, чтобы уточнить, какой чай предпочтёт Чуя, лицо старшего было залито краской, и он смотрел куда-то в стол. Из-за этого Акутагава смутился сам, поняв, что переступил черту и сказал что-то личное. Но отступать было поздно.       — Какой чай предпочтёте? — учтиво поинтересовался он, и Чуя махнул рукой, выражая своё безразличие, после чего развернулся и на деревянных ногах отошёл ко столу, напоследок зачем-то сообщив, что пойдёт в ванную мыть руки.       Странно было видеть одного из страшнейших исполнителей Портовой Мафии совершенно потерянным из-за того, что даже простым комплиментом назвать было сложно. Акутагава сам не заметил, как уголки его губ приподнялись в улыбке. Его комната внезапно показалась оживлённее, чем в любой другой день.       Услышав, что он зовёт своего напарника «Чуя-сан», все в «Чёрных Ящерицах» чуть челюсти не пороняли от шока. Все знали, что Акутагава и Накахара притёрлись друг к другу за год и хорошо сработались, но такой уровень фамильярности говорил о стольком, что страшно было думать. Никто не мог и начать догадываться о причине, а ветер, несущий в себе тепло лета, шептал о переменах.       Ишигуро Казуо стал прямым подчинённым босса и довольно часто попадался на глаза. Он понимал язык жестов мафиози и с его помощью общался с Чуей по надобности, не скупясь на односторонние монологи остаток времени. Несмотря на довольно резкий старт, их отношения можно было назвать взаимно уважительными. Акутагава так до конца и не простил мужчину, но не выражал своего недовольства ничем, кроме ледяного взгляда, который мужчина стабильно считал забавным. Будто на него скалился щенок. Правда, этот щенок мог откусить руку по локоть и не подавиться, поэтому Ишигуро знал, какие мозоли давить нельзя.       К осени сложно было поверить, что они когда-то жили иначе. Жесты стали естественной частью речи Акутагавы, тренировки по объединению их способностей давали стабильный результат, радовавший босса, совместная работа над отчётами либо в пустом конференц-зале, либо дома у Чуи, стала частью рутины. К счастью, больше казусов вроде Ишигуро Казуо не приключалось, что не могло не радовать. Акутагава сам не заметил, как изменилось всё вокруг него. И ещё позже осознал, что изменился он сам. Теперь подчинённые не пресмыкались перед ним в страхе, а «Чёрные Ящерицы» часто заводили с ним разговор, который он поддерживал по собственной инициативе. Лишь одно во всём осталось постоянным. Накахара Чуя, идущий вперёд семимильными шагами, стабильно вершащий невозможное и поворачивающий голову, чтобы убедиться, что Акутагава находится рядом.       Чуя сам поверить не мог, во что превратил цепного пса Дазая, умеющего только выполнять команды и убивать по ним же. Акутагава стал походить на личность, ведомую не только собственными травмами, но и стремлением их перерасти. У него появились мелкие интересы и желание делиться ими с другими. Порой Чуя натыкался на него во время обсуждения огнестрельного оружия с Хигучи, когда они обновляли склад, или наблюдал, как Акутагава обсуждал интересные ему древние штуки с Хироцу — они практически срослись на этой почве. И Чуя не мог не поддаться чувству гордости за своего напарника, прошедшего этот непростой путь. Дазай имел свойство втираться под кожу, и не так-то просто было от него избавиться после. Чуя до сих пор ловил себя на отголосках воспоминаний, когда натыкался на целую коробку с бинтами у себя дома, виски, который он не пил, старые игры, припавшие пылью. Даже отсутствие языка являлось постоянным напоминанием о том, что он теперь нёс ответственность на себе. Он мог существовать без Дазая и мог сам сделать этот выбор.