К дьяволу темный путь!

Мысль о бесполезности физических наказаний посетила Вэй Ина аккурат после первого удара ферулой. Его бедное физическое тельце пятнадцатилетнего подростка содрогнулось от боли, а могучая душа тридцатишестилетнего мужика саркастически выматерилась и приготовилась терпеть. Если подумать, то наказывали его все, кому не лень, — тетушка, реже — дядя, Цижэнь, потом Вэни. И разве их методы хоть на йоту изменили его характер, темперамент и неведомую силу, которая толкала его на безрассудства? Конечно, нет! Он сам пришел рано утром во внутренний двор перед Храмом Предков клана Лань, не дожидаясь пока проснувшийся Лань Чжань все осознает и приволочет его за шиворот. Честно говоря, потайная секция библиотеки Ланей не стоила интриг с распитием спиртных напитков вместе со вторым нефритом. Полки невидимой для чужих адептов библиотеки оказались забитыми всевозможными нотами, с мелодиями на все случаи жизни, смерти и посмертия. Успокоение, умиротворения, расспрос, дознание и куча других таких же веселых и задорных ритмов не представляли для Вэй Ина никакого интереса. Да, он хорошо помнил, как звучание гуциня Ванцзи убивало сразу по десять заклинателей, но в массовых сражениях он был почти бесполезен. Это только в дорамах с тобой сражается три человека, а еще пять стоят в сторонке и ждут отмашки главного каскадера. В жизни накидываются сразу все и убивают быстро и максимально некрасиво. Поэтому попытка что-то разузнать провалилась и ушла в раздел «опять ты проштрафился Вэй Ин», и зарождающаяся хрупкая симпатия между ним и Лань Чжанем шла туда же. Второй юный господин Лань стоял рядом и стоически терпел удары, которые абсолютно не заслуживал (о чем Вэй Ин, между прочим, очень внятно объяснил молчаливым старшим адептам Ордена). Но все было тщетно с самого начала. Искаженное представление о справедливости было коньком Ланей, их коронной фишечкой. Вполне возможно, что благодаря именно этим нелогическим вывертам сознания (зачем наказывать за нарушение правил не по своей вине???) темная сторона Вэй Усяня не пугала Лань Ванцзи, а давала надежду на исправление там, где остальные видели лишь повод для казни. Так что, Вэй Ин, хочешь общаться с настоящим Лань Чжанем — получи все его достоинства, переходящие в недостатки, в подарок. Как говорится, и в горе и в радости. Оба получили больше сотни ударов ферулой по ладоням, ногам и спине. Всё это время Лань Ванцзи никто не держал: он в положенной позе стоял на коленях с идеально прямой спиной. Вэй Ин тоже пытался изобразить памятник самому себе, но получалось плохо — организм сам собой извивался, ойкал, ругался вполголоса (на современном китайском, чтобы враги не догадались) и шипел. Милостиво разрешив Цзян Чэну покатать себя на спине Вэй Ин предсказуемо встретился с Лань Сичэнем. — Молодой господин Вэй, я могу порекомендовать один способ, дарующий исцеление всего за несколько часов, — долгожданные слова, словно манна небесная, охладили пылающий мозг. Да, да! Холодная водичка и разговор по душам — это то, что ему нужно после всех приключений. Однако Ванцзи появился в источнике только после отбоя, когда темнота покрыла и лес, и берег, а Вэй Ин заколебался отбиваться от кроликов, которые во множестве водились в здешних бамбуковых лесах и были удивительно непугаными. Скорее всего, их подкармливали адепты клана Лань, иначе с чего бы эти зверюшки стали бы деловито обнюхивать его руки и заползать за пазуху? Привыкли к дармовому угощению от людей в белых одеждах? Вэй Ин бесшумно приблизился к источнику и скорее угадал, чем увидел Лань Чжаня. Тот расслабленно стоял по пояс в воде, неподвижно глядя перед собой. Сине-лиловые синяки на спине неприятно резанули взгляд, и Вэй Ина опять обожгло жгучее чувство вины. Прости, Лань Чжань, это не последние раны, которые тебе придется терпеть из-за меня, но я сделаю все возможное, чтобы их было как можно меньше! Оставшись в одних штанах, Вэй Ин, уже не таясь, осторожно погрузился в воду и стал медленно подходить к неподвижной фигуре. Он был готов к любому варианту событий: что тот немедленно наденет нижнее ханьфу и уйдет прочь, или, еще лучше, выдаст тираду о совершенствование духа, а не тела. Но Лань Чжань поступал истинно по ланьчжаневски — стоял столбом и молчал. Обиделся, — понял Вэй Ин. Несколько неуклюже, почти боком, мелкими шажками он подошел на расстояние вытянутой руки и встал молча, пытаясь адаптироваться к почти ледяной (мать вашу!) воде. Но привыкнуть к такой температуре было не возможно, а рядом не плавало ничего такого, что напоминало бы дверь, да и он совсем не походил на Кейт Уинслет. Надо было начинать. Но что можно было сказать в свое оправдание? Правду? Полуправду? В любом случае он взрослый сознательный мужик! А извиняться первым - это привилегия и обязанность взрослого! — Прости меня, пожалуйста, что заставил тебя пить вместе со мной. Тогда мне показалось это оригинальным и веселым. Сейчас я понимаю, что это было плохой идеей. И вовсе не из-за наказания, — заторопился он, когда Лань Чжань соизволил искоса бросить на него взгляд. — Не правильно заставлять других делать то, что они не хотят. Тем более того, кто мне так нравится. Он замолчал, стуча зубами, чтобы не сказать лишнего. Осталось только в любви ему признаться, одернул он себя. И надеяться, что Лань Чжань не от мира сего, и слова «ты мне нравишься» поймет правильно. Нравишься как человек. — Что я говорил? — раздался странный вопрос. — Ничего такого, — заюлил Вэй Ин, сразу сообразивший, откуда ветер дует. — Ты сказал, что я хороший. Вот, собственно, и все. И что любишь локву! Лань Чжань заледенел, отворачиваясь от него, и Вэй Ин, словно на невидимой веревочке, пошел за его взглядом и встал прямо перед ним. — Мы же не поссоримся из-за моей глупости? — Мы не дружили, чтобы ссориться, — ответ был полон холода. — Не вопрос, давай дружить! Вэй Ин сейчас предложил бы дружбу даже Лань Цижэню, настолько его скрутил холод. Все, что было ниже пояса, задубело и разве что не покрылось сосульками. Но добиться хоть какой-нибудь реакции от второго нефрита было делом чести. — Я подумаю. Два слова, кинутые как бы нехотя, настолько воодушевили, что он позволил себе выдохнуть и прислониться к Лань Чжаню плечом. От его тела повеяло теплом и он с удивлением понял, что мерзнет тут только он. Но все равно из вредности сказал, едва выговаривая слова: — Как ты выдерживаешь этот холод, я понять не могу. Давай вылезать, пока не отморозилось все хозяйство. За дружескую беседу на источниках можно было ставить плюсик, и хвалить себя за самообладание и выдержку.