Из князи в грязи

1

      Галлюцинации? Возможно. Он увидел небольшой источник света, скорее это и вправду разыгралось воображение. Голодный желудок громко заурчал. Фантазия, не фантазия, проверить стоит. Угуканье сов, шелест листвы под ногами, сильный ветер — нагнетали.       На плечах был тяжелый груз, который не давал покоя. Как сейчас жить, а точнее: на что? Все, что у него было, отобрали пару часов назад. В носу до сих пор стоял фантомный запах пепла, а в ушах крики людей. Руки потряхивало то ли от холода, то ли от страха. Арсений начал растирать их — пепельная пыль шершавая и неприятная. Грязный.       Взору открылись небольшие домики. Искренняя улыбка не заставила себя ждать. Смерть от голода подождет.       Выйдя из чащи, прокашлявшись, он оперся плечом на толстое дерево, осматривая спящее население.       Отец бежал впереди него. Горящая балка упала прямо ему на голову и припечатала к полу. Кровь. Много крови. Огонь распространился по плащу, по телу, по волосам. Арсений перепрыгнул через него. Обгарающая кожа с мясом ужасно пахла, выжимая все капли свежего воздуха из узкого коридора. Его главной задачей было выжить — так велел отец.       — Эй! Есть кто-нибудь? — крикнул Арсений, но в ответ поступила лишь тишина.       Бабка, выглянувшая в окно, косо посмотрела на него, перекрестилась, и захлопнула окно деревянными створками. Почему та нерадушно встретила его? Она обязана это делать!       Ему крайне не хотелось лезть в первый попавшийся сарай, ночуя на сене. Может, просто пламя не пощадило и его внешний вид? Не узнают? Он подбежал к ближайшему окну и стал рассматривать свое отражение. Нет же, вроде. Все такой же, правда слегка пыльный.       Все пути заблокировал разбушевавшийся пожар. Перед глазами предстало окно. Арсений подбежал к нему и глянул наружу — невысоко, этаж второй. Он закрыл лицо рукой и локтем стал выбивать стекло. Дышать нечем. Уже подумывал: это последний удар, если не получится... Получилось — окно вдребезги разбилось. Потолочные доски, которые теперь валялись на полу, не пригодились.       — Вам помочь?       Из-за угла дома, в окно коего Арсений любовался, показался высокий парень.       — Город неподалеку захватили и разгромили, — Арсений развернулся, боясь напугать. Вдруг подумает, что он какой-нибудь разбойник? — Всех убили. На пути попалось... — почесав переносицу, он осмотрелся, — это место.       Арсений не понимал где он.       Тот удовлетворительно кивнул ему, жестом подзывая к себе, по-видимому приглашая внутрь.       Арсений бросил короткое: «спасибо» — себе под нос. Он сам слегка боялся этого парня. Убьет? Обокрадет? Да вот только брать с него нечего.       Подойдя ближе к дому, он осмотрел местность в полной мере: маленькие одноэтажные домики. Такие же жилища, как и то, в которое позвали, чутка поменьше. Похоже на городок, только вот больше на полузаброшенный. Их штук, наверное, десять — отсюда не все видны.       Звук открывающейся двери слева заставил ноги идти прямо ко входу.       Арсений еще даже не зашел внутрь, но уже почувствовал запах дерева, остывшей печки и сена. Странная смесь, аромат которой ощутил в первый раз.       Посреди комнаты стоял большой деревянный стол, за ним у стены — печка, рядом с той стояли шкафы с травами, тряпками, мазями и прочей ерундой. Справа в углу была большая бадья с ширмой. Это разве ванная? Она же маленькая... Слева был проход, видимо солнечная.       — Как звать?       Парень закрыл дверь за ними, пока Арсений осматривался.       — Арсений.       Потирая руки друг о друга, в попытках согреться, он отошел немного от порога.       — Сеня значит.       Пустив смешок, тот прошел к полкам, наощупь находя огниво, зажег свечки, стоящие на столе.       «Сеня» поморщился.       — Не зови меня так, ненавижу, — в планах не было раскрывать свою личность. — А тебя как? — постарался перевести тему в другое русло.       Он выпрыгнул в окно. В ногах адски болело — упал на колени. Пыльные ладони опирались в холодную землю, а легкие заполнил чистый воздух — приступ кашля настиг его.       — Сеня, Сенечка, это ты? — женский голос донесся из-за спины.       Обернувшись, он увидел свою мать в грязном и обгорелом по самые колени платье. Она вцепилась своими худыми пальчиками за ажурные железные решетки на разбитом окне.       У них на первом этаже все окна перекрыты такими — чтобы не влезли.       Арсений на забитых ногах подбежал к ней.       — Солнце, я уверена, что в твоих руках государство будет только процветать.       Стеклянные глаза контрастировали с бледным лицом. Она бросила мимолетный смешок, слеза с щеки капнула на корсет.       — Проход в комнате завалило, я не смогу выбраться, мне остается ждать свою неминуемую смерть, так что...       — О как, ну ты эта, извини, Сень, — почесав затылок, тот уселся на табуретку. — Я Антон, живу один, есть животина, — коротко и без лишних слов. — Если надобно, можешь остаться на пару деньков, но не более, особо гостей не жалую.       Вообще, Арсений и думать не мог, что его пустят более чем на одну ночь, но, раз уж дают, отказываться не стоит.       — Спасибо, — он смахнул мешающую челку со лба. — Так, где мне можно прилечь? Сплю очень чутко. Попытаешься убить — словишь по башке первым, — постарался выглядеть убедительным. Сам толком даже кухонного ножа в руках не держал.       — Опережаешь мои мысли, — парень ткнул указательным пальцем себе в висок. Улыбнувшись, он осмотрелся и встал с табуретки, превосходя в росте. — Могу сказать тоже самое, — обходя его, Антон снял со стены медвежью шкуру, рядом с входной дверью.       — Ты из богатых?       — Нет, ее я украл у как раз богатой, с плохой памятью — бабки. Хотел продать. Обстоятельства покачали головой, шкура осталась.       Арсений кивнул.       Даже ухватится не за что. Тот что-то да рассказывает, но одновременно ничего.       Встряхнув коричневую шкуру, Антон поднял пыль в воздух и понес ее на печку.       — Твоя койка, — он шмыгнул носом, как только бросил наверх — тяжелая. — Завтра поедем в город. Продать твою одежду, в темноте вижу — шелк. За него много денег дадут. Да и мне кой-чего надо.       — Это с какой стати? Свою продавай! — воскликнул Арсений.       — ...так что я не смогу выбраться. Тебе стоит идти. Иди куда глядят глаза, главное останься живым. А отец он..?       — У меня на глазах его размозжила горящая балка.       Арсений положил раскрытую ладонь на щеку матери. Та была горячей.       Неожиданно его оттолкнули сквозь железо.       — Ты не должен видеть как я медленно сгораю. Уходи.       Поблагодарив его в очередной раз, Арсений подошел к маленькой деревянной лестнице, опиравшейся о печь, поднялся наверх и, садясь на край импровизированной ложе, снял грязную обувь и скинул ту вниз. Не хотелось портить красивую шкуру. Хотя, его пропитавшееся пеплом тело и одежда уже делают свое дело.       Парень уже задувал свечи, намеревался тоже лечь спать. Воск на них даже не успел застыть, как чужой вопрос застал врасплох:       — Почему ты помог мне, а не пропустил мимо глаз и ушей? — с непониманием спросил Арсений.       — Потому что был в такой же ситуации, что и ты. Малышня в деревне игралась ночью с факелами.       Тот задул последнюю свечу — в доме воцарился мрак. Тот мог бы ограничиться и первым предложением.       Антон скрылся из виду. А на глаза навернулись слезы. Он теперь один, совсем. И ни в силах ничего сделать. Не может просто заявится в любой город, находящийся под властью отца, и заявить народу, что король умер, и его место займет он — его сын. Ему просто в лицо харкнет какая-нибудь бабка, мужичок стоящий рядом подхватит и съязвит: самозванец, или же посмеется, сказав, что у него нет ни единого доказательства.       Зажав рот ладонью, он мысленно выдал себе пощечину.       Арсений, ты мужчина или нет? — Спрашивая у самого себя. Он отрицательно покачал головой. Нет — говорил разум. Ты самый, что ни на есть обычный Сеня, и никто другой.

2

      Петухи, коих он раньше никогда не слышал, — но слышал из детских сказок от матери перед сном — кричали с бодрящей силой, будто они сидели прямо в доме у окна, наблюдая за восходящим солнцем.       Сильно перепугавшись, он мало соображал спросонья и упал с печи, испугал этим хозяина дома.       Утро началось на полу.       — Боги! — осматривая полуслепую тушу у своих ног. — Петухов никогда не слышал? Ты где жил-то? Ишь, кого ко мне занесло.       Антон перешагнул через его длинные ноги, кидая при этом кучу претензий. В ответ ему просто промычали.       — Давай-давай, вставай. Перекусим и поехали в город. Я тебе тут не прислуга.       Потыкав в него босой ногой, парень шмыгнул носом.       Арсений протер глаза, снял остатки приснившегося кошмара и принял сидячее положении на твердом дощатом полу.       — Ты чего так рано? — хрипло спросил он, щурясь от яркого света, проходящего через открытые окна.       — А ты чего так поздно? — ответил вопросом на вопрос. — Я уже завтрак сварганил, а ты все дрыхнешь, негоже. Хоть бы спасибо сказал.       Антон развернулся к накрытому столу, на котором одиноко стояли две тарелки и большая миска с овощным салатом.       — Я из-за тебя не мог печку растопить, толком яйца пожарить, сварить кого. Быстрее бы ты сварился, чем еда.       Он раскладывал легкий завтрак.       — Умойся во-он в том тазике       Антон посмотрел сначала на помятого соню, встающего с пола, потом повернул голову в сторону бадьи и указал пальцем на низкую табуретку с тазом.       — Что в салате? — спросил Арсений, идя до местного умывальника на носочках, потягивался и зевал, широко раскрыв рот.       — Ну, что было, то и собрал, — почесав затылок, Антон попытался вспомнить что в этой куче лежит, — огурцы, капуста, помидор, э… морковь вроде? Да тьфу на тебя! Просто ешь. Опухнешь — проблемы не мои.       Вода была ледяной до дрожи в руках. Сонливость и новый приступ зевоты как рукой сняло. Тот успел когда-то выспаться, да еще и до этой дыры с водой добежать? Колодец, если ему память не изменяет.       — Ты это, я так понимаю, сегодня уйдешь? — с неохотой спросил парень, садясь за стол.       По тоне в голосе, его пробуждения словно дожидались, чтобы поесть вместе и поговорить по-человечески.       — А мне будто есть куда, — с усмешкой на лице выпалил Арсений, вытираясь в небольшое полотенце.       По пути к столу, он по привычке вытер чистые сухие руки о штанины, усаживаясь напротив, принялся за пищу в благодатной тишине.

3

      В чужой одежде было некомфортно, но легко. Он ощущал себя некой девицей с венком из одуванчиков на голове, как из этих легких романов, что он читал по ночам в своей комнате, не хватало только корзинки, прикрытой полотенечком.       Хлопковые штаны с рубахой пришлось подогнуть, из-за больших размеров. Его дорогие тряпки из шелка, были аккуратно сложены и убраны в небольшую дорожную сумку. Это была некая плата за проживание. Он смирился с этой потерей последних воспоминаний.       Меньше всего ему хотелось привлечь внимание к своей персоне, кое мог привлечь из-за необычной одежды. Он бывал в том городе, что находился в полутора часах езды на лошади отсюда. Там проводились скачки.       Новость о том, что сын короля будет принимать в них участие, а его отец со своей супругой будут лицезреть на данное мероприятие, разлетелась на всю округу. Ключевое: сын. Просто сын. Его особо никто в глаза не видел и внешность не знал. Только возможно из коротких рассказов барынь, слова которых оканчивались на: красивый, молодой и умный.       Скачки были честными от и до. Никто не поддавался и не собирался халтурить. Выигрыш Арсения поднял на уши много народу. После того случая его запомнил каждый человек. Опять же, сугубо как сына короля. Он не устанет это повторять — это его клеймо.       В лицо его видело наверное только с половину людей из городу, что теперь лежал пеплом и полем из мертвецов.       — Все, пошли к седой жадине за лошадью.       Чужой голос вывел из неприятных мыслей.       — А… может, я лучше тут останусь? — теребя торчащую нитку рукава, предложил он. Выходить в люди, даже в таком маленьком поселении, желания не было.       — Ишь, чего удумал! Обокрасть хочешь? Я вот знал, что нельзя доверять богатенькому прохвосту из лесу! — наплел всякой ереси Антон.       Его глаза округлились — шквал негодования обрушился на его голову.       — Нет! Ни в коем случае, — вскрикнул Арсений громче чем нужно.       Честно, он сам себе бы не поверил. Скривив губы, Антон отворил входную дверь и сощурился от яркого света, закрыл солнце рукой, дабы быстрее привыкнуть. Арсений сглотнул, идя следом.       На улице было тепло, он бы даже сказал: теплее, чем хотелось. Далеко не ранее утро, а жизнь кипела. Уже пыльные и грязноватые дети бегали друг за другом, весело смеясь. Женщины ругались с уже пьяными мужьями. Те, что были еще в здравом уме, кололи дрова на вечер или занимались ежедневной рутиной со скотом.       Он всю жизнь относился к таким местам, а тем более к людям в них, с большим презрением. Но оказавшись на этой стороне монеты, понял, что здесь цветет некая идиллия.       Ступая за парнем, как за спасительной горой, он нутром понимал, что на всю жизнь здесь не останется, ни за какие коврижки. Но и сейчас сделать ничего не может. Выжившие рыцари доложат о случившемся и пустятся в поиски наследника. Если только кто-то не присвоит себе его имя.       — Гнедую? Как обычно?       Мужчина, сидящий на пеньке напротив одного из домов, привлек внимание обоих, держа меж зубов длинный колос.       — А это кто? — указал тот пальцем в Арсения, но спросил у Антона.       — Да черт его знает. Пришел ночью, орет на всю деревню, помощи просит, ну я и помог, — покосился в сторону притихшего, — сейчас не об этом. В город надо, приведи кобылу.       Седой, с бородавкой над бровью, захохотал.       — Может вам двух лошадок-то? Ежели на одной поедите, ей ведь тяжко будет, — старый торгаш не меняется.       — Нет, — Антон стоял на своем, — я те кто, чтоб платить за покатульки на двух кобылах?       — Ну, как знаешь. Только вот...       Тот встал — ростом мал конечно, на что Арсений открыто улыбнулся, вовремя прикрыв рот рукой, жестами сослав это на чешущийся нос.       — Одна-то дороже чем обычно будет. Вас же двое, а она одна. Сильно устанет, бедная...       Антон отвесил ему легкий подзатыльник, для вида.       — Ишь, чего удумал! Мы и пешком можем.       В таком случае дорога будет очень долгой и мучительной. Парень знал что делает, когда показательно развернулся, намереваясь уйти.       — Ладно, ладно! — взъерошился старик. — Сейчас приведу, — окидывая их гневным взглядом, он поспешил удалиться.       В душе Арсений выдохнул. Пока все хорошо. Пока. Дальше на повестке дня — город. И там уже оглядываться на каждого прохожего не стоит. Если узнают, то ноги в руки и вперед куда глаза глядят. Желающих его придушить из зависти или личных побуждений — большое количество. Но сначала пусть встают в очередь.       Седой уже выходил из-за угла дома, ведя гнедую лошадь за узду. Та была высокой и сильной на первый взгляд, с густой гривой. Видимо, тот за ней ухаживает больше, чем за собой.       Когда тот подошел к ним — протянул руку, выжидая свои пару монет. Антон, цокнув, выудил из кармана парочку и кинул их на чужую ладонь, от чего полуприкрытые глаза засверкали при виде денег.       — Она ваша, — колос выпал из рта, от кривой улыбки. — Как приедете, верните девчушку домой.       Огорченно вздохнув, мужчина потянулся за упавшей зубочисткой, вытер кончик об рукав и засунул обратно в рот. Арсений с круглыми глазами и отвращением пронаблюдал за чужими действиями, пока его не одернули.       — Залезай, — Антон вставил ногу в стремя, поднялся и сел в седло.

4

      Солнце уже светило прямо над ними, припекая. Сидеть сзади и держаться за талию Антона сравнимо с ощущением защиты каменной стены.       Ехали они в абсолютно противоположную сторону от города, из которого Арсений бежал.       При любом вспоминании о той ночи по кожи пробегает холод. Вот так сразу выйти в свободное плавание он еще не был готов. Его всегда сверхсильно опекали родители. Тут охрана, тут расписание дня, тут прислуга подтирает за тобой. Не встретив бы его — сидел бы сейчас под деревом с вывернутыми карманами.       — Спасибо, — не подумав, пробормотал он себе под нос.       Его никто не услышал — стрекотание кузнечиков заглушило. Подуставшая лошадь замедлила шаг.       Арсений, ощутив как тело под руками напряглось, поднял голову и выглянул из-за плеча. На горизонте показались четыре таких же гнедых лошади, верхом на которых скакали весьма нелицеприятные люди. С большой вероятностью не из этих краев.       — Спрячь лицо мне за спину или не смотри на них, — развернувшись к нему, в пол голоса приказал Антон. — Они часто здесь разъезжают. Обирают наших и знают каждого. Держись, возможно придется сделать то о чем я думаю.       Выходит, они разбойники. Те скакали к ним галопом. Свист, по-видимому, от главного, заставил сердце биться чаще. Арсений встречал такое лишь в книгах, и только в книгах. Вживую все было гораздо страшнее.       Отвернувшись в левую сторону, он уставился в лесную чащу — старался не дышать.       — Шастунец! Мы к тебе и едем! — постепенно замедляясь, голосом пьянчуги крикнул один из них.       «Шастунец» сглотнул. Долго не думая — пнул лошадь в бока сильнее нужного, заставив ее бежать сломя голову. Главное — доехать до города, ведь там эта шайка бессильна из-за стражи. Проехали мимо них, не оглядываясь, они накормили их пылью, а как минимум — глаза. Те чертыхнувшись пустились вслед за ними, яростно протирая глаза рукавами.       Вжавшись в чужую спину, стараясь не свалится, Арсений больше не мог прятать лицо, всматриваясь в мелькающий пейзаж. Хотелось обернуться, посмотреть, догоняют ли. И он обернулся.       Округленные глаза разбойников и шок, сменяющийся хитрым оскалом — запомнит навсегда. Они поняли кто он. А он узнал одного из участников скачек, занявшего второе место. Ветер взлохмачивал его челку, мешая обзору. Адреналин скачет в крови. Не задумываясь, Арсений крикнул:       — Они нас догоняют! — этот же ветер унес его слова. — Они узнали меня! Нас убьют, и я не шучу! — не задумываясь, сказал он, на этот раз его услышали.       Антон на секунду обернулся тоже, дабы удостовериться в сказанных словах и увидел то же, что и Арсений — с какими животными и голодными ухмылками ехали за ними. Дело дрянь. Ничего более логичного чем остановиться и спокойно поговорить, в голову не лезло обоим. Если догоняли — могли в легкую поравняться, и даже пырнуть лошадь ножом.       Чем дольше они ехали, тем больше туч появлялось над головами. Мошкара, врезающаяся в лицо из-за скорости, все усложняла. Город должен вот-вот появится. Нужно всего лишь то повернуть на одной из развилок. Свист сзади был все ближе.       Спасительная развилка показалась на горизонте. Уже обрадовавшись, Арсений почувствовал, что Антон хотел заставить лошадь бежать быстрее, но та запнулась, наступив одним копытом в маленькую ямку, из-за чего она почти полностью остановилась. Те мигом нагнали их, встали дугой, перекрывая пути отхода. В спину он обозвал Антона дураком.       Арсений, сдавшись их положению, уже хотел было слезть с лошади, но чужая рука удерживала его ногу, говоря этим не шевелится.       — Бегали, бегали, да по итогу остановились, а мы просто шкурку забрать хотели. Ты ж ее у моей старой тетки украл. Ай-яй-яй, как тебе не стыдно, Антошенька.       Мужчина, что начал вести с ними разговор, был с лысиной на голове и закрученными усами. Стал ездить вокруг них, наворачивая круги.       — Поезжайте в деревню и ждите меня там. Мы сейчас в город, как-то не до вас, — сохраняя хладнокровие, предложил им Антон.       Усатый разозлился. Стал тыкать в него указательным пальцем, размахивая рукой перед лицом.       — Мое присвоил, да еще и приказываешь ждать?        Завидев испуганное личико за острым плечом, гадко улыбнулся.       — Да нам же будет скучно вчетвером. Может дашь этого нам? — улюлюкая, усач засмотрелся на Арсения. — Я думаю Арсентий не будет против, — коверкнул имя.       Его сердце пустилось в пляс. Арсений был уверен, что Антон почувствовал это своей спиной. В голове творится черти что. Слишком много и сразу.       — Нет, он против, — отрезал Антон.       Тело под руками задеревенело. Теперь Арсений жалел что бросил слова про смерть.       — Просто развернитесь, езжайте в деревню и попросите старосту вынести вам эту шкуру. Мне она совершенно не нужна, — стоя на своем, он до последнего пытался их спровадить.       Небо над ними совсем посерело, поднялся ветер. В голове Арсения прошлась мысль, что эти люди настолько черны душой, что притащили за собой плохую погоду.       Усатый хмыкнул, сплюнул под копыта их лошади, молча мотнул головой, показывая все свое недовольство.       — Поделом с тобой, — посмотрел тот в глаза Антону. — А вот с тобой, — переключил свое внимание на Арсения, — мы еще наверняка встретимся. И тогда у тебя уже не будет личной охраны, не будет папеньки с маменькой. Только ты и я, и это соревнование будет самым что ни на есть честным.       В ответ Арсений плюнул тому в лицо. Его слюна потекла вниз по кривому носу.       Пользуясь общим удивлением, Антон, видимо, решил, что на этом их не такой уж страшный разговор закончился.       Ткнув в бока кобылы пятками, они выдвинулись вперед. Не менее жуткие друзья усатого расступились перед лошадью, давая проход.

5

      Город уже издалека казался большим. У ворот стояла сонная стража. Лошадь, что только что пробежала целый марафон, шла совсем лениво, цокая по каменной брусчатке. Вот-вот должен был пойти дождь.       Когда они подошли к воротам, стражники насторожились.       — Зачем приехали? — поднимая на них одни глаза, спросил человек в красном одеянии.       Тот, что стоял с другой стороны — поперхнулся, гневно посмотрев на своего сослуживца.       — Простите его, Ваше Высочество, — чуть поклонившись, начал второй, — езжайте.       Антон, покосившись на него, послушно проехал. Они заехали за ворота. Шум города, его оживленность — заставили глаза разбегаться. Слева небольшой рынок, справа таверна, спереди еще две дороги, расходящиеся в разные стороны. Бродячие барды ошивались у входа в пивнушку. Кто-то играл, кто-то уже поднабрал. Им же нужно было идти по дороге, что простирается рядом с рынком.       Арсений рассматривал каждого человека, но без фанатизма — это не прилично. Но его завораживали лица и одежда. Некоторые девушки в пышных платьях с веером в руке, другие попроще: платок и прямое коричневое. Мужчины особо не отличались, разве только у кого-то лицо менее красное.       — Слушай, а почему тот стражник назвал тебя «Ваше Высочество»? — вдруг спросил его Антон.       — Может, это он тебя так назвал? — Арсений намеренно отлип от него, будто стук собственного сердца мог выдать правду. — Тут вон таверна прям у них за спиной. Ты вообще видел, как он выглядел? Но отдам должное, держится получше этих музыкантов, — аргумент весомый, но Антон заметил несостыковку.       — Тот, что либо спит, либо пьян, тебя так не называл.       В воздухе повисло молчание. Оба увидели знакомую вывеску, на которой были выгравированы ножницы с катушкой.       Антон подвел лошадь поближе.       — Давай, слезай, мы приехали.       Арсений послушно слез первым.       — Можешь пока сходить на рынок взять нам сиваков? — попросили его.       Спустившись, Антон увел лошадь в сторону и привязал ту за балку, прямо под навесом с вывеской.       На рынок? Там куча народу. Там шарлатаны, нищие, воры, убийцы. Скорее Арсений себя накручивает. Но голова уже самостоятельно покачала — в знак отказа.       — Прости, дорогой, но даже если ты оденешься в эти городские тряпки, кто-то плохой может нависнуть, как туча.       — Ну мам! Мне уже девять, я смогу убежать, если что случится. Я хочу пойти на ярмарку!       Арсений надул губу с ноздрями, он вот-вот заплачет.       Женщина подскочила с его кровати.       — Я кому сказала? — пригрозилась та. — Никакой ярмарки! Вот будешь взрослым, тогда и пойдешь! Сходил, умылся и сел за стол учиться! Хочешь быть как другие дети — в носу ковыряться?       Он пустил слезу, шмыгнул носом, но с грозным топотом пошел в ванную, всем видом показывая, что обиделся.       — Эй, да что с тобой? От людей как от огня шарахаешься, — воскликнули на него.       Антон достал из сумки, висящей на боку лошади, аккуратно сложенную, шелковую, фиолетовую рубаху вслед за штанами.       Проститутка, вышедшая из-за угла здания, с хищным взглядом уставилась на затылок Арсения. На ходу та стала поправлять чулки и волосы. Подойдя почти вплотную, она обвила его шею руками, прошептав ему на ухо: «не хочешь поразвлечься?».       Из чужого рта повеяло элем.       Он обернулся к ней, чуть ли ни с дергающимся глазом. Та увидела его отвращение и отодвинулась.       — Ну, извините.       Покосившись, блондинка поспешила удалиться в сторону рынка, на высоких туфлях и заплетающимися от дрожи ногах.       Антон уже было хотел открыть рот, но его опередили:       — Что там? Сиваки? Я схожу, встретимся здесь же.       Арсений напрочь забыл про деньги.       При развороте, его чуть не сбила мчащаяся лошадь, верхом на которой ехала статная женщина в доспехах. Он стал машинально размахивать рукой перед лицом, отгоняя пыль.       Так вот она, жизнь обычных городских людей? Проститутки, таверны, рынки и глупые песни бардов? Вслух он точно такого не скажет, но опека родителей, отсутствие настоящих друзей и охрана, наступающая на пятки, — весьма неплохи, по сравнению с такой жизнью.       Спускаясь вниз по короткой каменной лестнице, он оказывается в самой гуще торговли. Рыба — дешевая, свежая рыба! — доносится слева. Собачье сало, самое настоящее, купите, не пожалеете! — донеслось справа.       — Эй! — прикрикнул кто-то прямо под ухом. — Я к тебе обращаюсь!       Глаза разбегались. Повернув голову в сторону голоса, он увидел очень низкого, и толстого мужчину с реденькой бородой и жирными волосами.       — Чего встал, шалопай? Подходи, — тот указал на свой прилавок. — Хоть подарок своей бабе купи, раз ей так с тобой не повезло.       Тот с негодованием осмотрел его худощавое телосложение.       Дешевые, ненастоящие украшения: серьги, кольца, подвески. Рядом стояли вонючие духи. Их общий запах он чувствовал из далека.       — Мне это не интересно. Нет у меня женщины.       Арсений посмотрел на того свысока, как учили родители. Будто это торговец стоял в хлопковой рубашонке, а не он.       В замке ему запрещали очень многое, потому он делал то, что и любой нормальный ребенок — искал обходные пути.       Вследствие чего, когда ему запретили бегать на кухню, так как это не подобает его статусу, булки с подносов начали пропадать сами. Через некоторое время слуги начали терять ключи от комнат, проход в которые был ему запрещен, а служанки часто находили в своих широких карманах самые странные вещи, начиная от блюдец, и заканчивая старой подковой.       Поэтому сейчас Арсений просто не мог упустить возможности использовать свои навыки. Торговец украшениями хоть и не заметит пропажу, потому что увлеченно что-то рассказывал про свои духи заинтересовавшемуся покупателю, но Арсений же в душе будет ликовать, от того, что смог хоть как-то проучить того за столь неприятное обращение.       Он обошел этого покупателя к другому концу прилавка, встал к нему спиной, будто оглядывается по сторонам, и стянул с края первые попавшиеся кольца — левой рукой из-за спины, для более незаметной кражи.       Глаза зацепились за прилавок что был прямо перед носом. Там лежали все средства личной гигиены: мыло, полотенца и сиваки — которые ему и были нужны.       С сиваками придется постараться. Те лежали прямо под носом у пухлой девушки. Идти прямо сразу к прилавку — глупость. Легкий отвлекающий маневр — вот что ему нужно. Поразмышляв буквально пару секунд, он вспомнил про горсть колец в руке.       Арсений подошел к даме, предварительно спрятав все кольца кроме одного, самого страшного — его и не жалко.       Облокотившись свободной рукой о пустой участок стола, он наклонился к ней, стараясь выглядеть как самый обаятельный мужчина в ее жизни, напрочь забывая о том, кто он такой и что могут узнать, из-за того, что сильно увлекся. Хотя, чего узнать? Его видело полтора человека с этого города — скачки были отчасти приватные, только между вершинами общества, для развлечения.       — Среди всех этих сокровищ вы сияете больше всех, — улыбнулся он протягивая ей колечко, возможно, на размер меньше ее толстых пальцев.       Та охнула от удивления, настороженно потянувшись к подарку. Ее улыбка действительно была милой, с этим он не мог не согласиться. Неуклюже забрав кольцо из его руки, она тут же отвела взгляд себе в колени, дабы рассмотреть его, все так же улыбаясь и прикидывая, на какой палец то налезет.       Выиграв время, он ловким движением спрятал в рукаве то, за чем пришел, и тут же скрываясь из поля зрения. Давно неощутимое но такое родное чувство адреналина, сейчас будоражило каждую частичку его тела.

6

      Закатив глаза, Антон напоследок посмотрел в спину уходящего без денег дурачка и развернулся, направившись ко входу в небольшой швейный магазин.       Деревянная дверь захлопнулась за ним от ветра. Широкие окна пропускали много света, давая разглядеть предлагаемый покупателям товар: качественно подделанная белая шкура, красивые рубашки, с различными финтифлюшками, ковры, перчатки. Справа, прямо у стены, стоял высокий шкаф.       За прилавком сидела уже практически его подруга — Оксана. Девушка всегда делала ему хорошие скидки на товары в этом укромном месте.       — Смотри кого принесло и что он принес, — с искренней улыбкой защебетал он и взглянул на оторвавшуюся от книги девушки. Дорогое удовольствие.       — Антоша, появился не запылился. Что на этот раз?       Молча подойдя к широкому пустому прилавку, на котором одиноко лежали ножницы, он разложил тонкую рубашку с неизвестными ему нашивками, рядом положил штаны, все так же сложенные — они не были так интересны, но так же весьма неплохи по качеству.       Блондинка загнула уголок страницы, откладывая толстый кирпич на низкий шкафчик, после бегло осмотрела шелковую рубашку с фонарными рукавами.       — Боже, она же безумно дорогая...       Ее восхищению не было придела, до тех пор, пока она не заметила две маленькие розочки золотого цвета на воротнике с двух сторон.       — Унеси это туда, где ты это взял.       Та отпрянула от красивого изделия.       Он посмотрел на нее глазами полного недоумения.       — Что? О чем ты? Человек, давший мне эту рубашку, то-ли барон, то-ли еще кто-то из…       Девушка перебила его, не дав окончить:       — Я сама лично шила ее на заказ, и лично брала мерки с владельца, — тяжело вздохнув, она собралась с мыслями. — Ровно год назад здесь проводились скачки, ты наверное помнишь? — кивок. — Это была парадная одежда для одного из участников, — для Арсения, принца, — прокашлявшись, она замолчала, выжидала его реакцию.       Дверь распахнулась, в нее вошел довольный Арсений, в одной руке держа украденные сиваки, а на пальцах другой болтались кольца.       — И никакие деньги не нужны, только лишь умелые руки, — он уверенным шагом подошел к ним.       Округлившиеся глаза девушки осматривали его с ног до головы.       — Ваше Высочество.       Немедля, та поклонилась.       Чужая улыбка тут же спала с лица.       — Вам с тем стражником у ворот, к лекарю бы сходить. Простите, обознались, — пытаясь выкрутиться из данной ситуации. — Ну так, сколько за ткань? — побарабанил ладонями по столу, в ожидании вердикта.       Девушка молча выложила деньги на стол, поверх товара, даже не посмотрев сколько. Глаза были четко наставлены на него. Тот удовлетворительно кивнул, сгребая их со стола в карман.       С такой же улыбкой на лице, с которой дарил кольцо пухлой продавщице, он молчаливо посмотрел на Антона, едва заметно пожав плечами. Развернулся, ударился бедром об угол шкафа. Арсений шикнул и все так же не проронил и слова, толкнул массивную дверь, выходя на свежий воздух.       Антон бросил короткое: «До встречи», и выбежал вслед за принцем. Тот уже отвязал лошадь, и раскладывал покупки по боковым сумкам.       — Это все? Можем ехать? — уточнил у него Арсений, будто ничего и не было.       — Кто ты? — ответил вопросом на вопрос, прибивающим к месту тоном.       — Арсений, — до последнего не сдавался тот.       — Прекрасно! А по статусу кто?       Антон подошел к нему почти вплотную, чтобы лишние уши не потревожить.       — Обычный, богатый городской житель. Город которого разгромили, украли, перевернули. Какие еще слова подойдут? — в голосе проскочили нотки раздражения.       — О-о, — протянул Антон, надменно смотря ему в глаза, — а мне кажется наоборот. Ты, — тыкнул пальцем в чужую грудь, — чертово ссыкло. Которое боится смотреть людям в глаза, потому что думает, что каждый второй хочет его убить, просто за то, что он гребаный королевский отпрыск.       Именно так он и думает. Ведь дальше замка и разовых скачек особо нигде не был.       Чрезмерная опека давила. Родители утверждали, что практически все люди — зло. Не способное на доброту, если никакой выгоды для них же не будет. Даже те, кому ты доверяешь, могут воткнуть нож в спину без каких либо колебаний.       Глаза стали стеклянными. Как сказать человеку обратное, когда тебе с самого детства убеждали в этом?       Но, он не боится. Собственные предрассудки заставляют его.       Ни секундой ни думая, Арсений подлетел к лошади, взбираясь наверх, заставляя ту бежать куда глаза глядят, а точнее — в сторону ворот. Пропуская мимо ушей гневные возгласы парня, оставшегося позади.       Его уже совершенно не тревожит, как тот будет добираться до дома, и как собирается оправдываться перед человеком, кому эта лошадь принадлежит. В конце концов, он уже провел обещанную ночь, и не будет задерживаться ни минутой дольше, как изначально и хотел.       Дождь, что наконец так и пошел, был совершенно не вовремя, на нем одна легкая рубашка в которой уже было прохладно. Дешевые кольца в сумке и немного монет в кармане штанов. Те так и норовились выпасть из него.       Может, вернуться в город? Туда, откуда он бежал прошлой ночью. Скорее, тот уже оккупирован чужими рыцарями, для окончательной зачистки. Ничего логичного на ум не приходило, по какой причине там могли остаться их рыцари. Хоть и крохотный шанс, но он все же есть.       Проскакав на лошади уже длительное время, он проехал указатель, направляясь в сторону деревни, из которой они этим утром выехали. И вовсе он там не задержится, проедет транзитом. Может вернуть лошадку хозяину? А там уже дойти пешком? Если быть честным. Он искренне не понимал, что хочет найти в разгромленном городе. Мертвых родителей? Нет. Любимого стражника Ивана? Нет. Верную собаку, которую все подкармливали на больших пирах? Возможно, но нет.       Когда на горизонте уже виднелось крохотное очертание деревни, в груди что-то екнуло. Разум говорил остаться в ней, а сердце шептало, чтобы он ехал в город. Послушать разум наверное логичнее, верно?       Дождь, что превратился в ливень, намочил хлопковую ткань, из-за чего та прилипла к телу, холодя кожу. Наверное, стоит изменить свои планы, остаться еще на совсем короткое время в этом месте, а после убежать туда, где остался лишь пепел и очертания домов.

7

      Дверь распахнулась. На пороге стоял промокший насквозь Антон. Обувь он сразу же откинул в сторону. Та была вся в глине, песке и грязи, промокшая насквозь.       Судя по оставленной посреди деревни лошади, Арсений сбежал в единственное и доступное ему место. Где был хоть какой-то намек на тепло.       Хотелось скинуть всю одежду, и набрать полную бадью, чтобы залечь в ней на пару часов как минимум, пока вода совсем не остынет.       — Иди помоги с бадьей.       Сейчас ему было абсолютно все равно, кто он там, хоть сам Господь Бог.       В дверном проеме, ведшим в спальную зону, показалась голова. И выглядел тот весьма обиженным и оскорбленным.       — Зачем?       Арсений задал самый глупый вопрос, который можно было задать продрогшему и промокшему до нитки человеку.       — Отлежаться.       Антон закатил глаза, будто этот дом принадлежал не ему. Вот и поперли королевские замашки, которые до недавнего времени были, видимо, строго под замком.       — И тебе рекомендую тоже. Бери ведра и пошли к колодцу — набирать будем.              Махнув на него рукой, Арсений скрылся из вида, явно не собираясь помогать.       Если честно, то Антон хотел бы снова оказаться в неведении. Человек, который сегодня утром упал с постели от петушиного пения, разительно отличался от этого.       Наплевав на то, что возможно в ближайшем будущем его казнят, он стремительно пошел в свою комнату, которую уже, по-видимому, обжили. За те практически три часа, что он шел до дома.       Антон заглянул за угол и увидел — Арсений сидел на широкой кровати, читая одну из книг, что у него стояли.       — Давай-ка проясним пару моментов. Здесь — ты обычный деревенский, на которого всем глубоко плевать. И твой этот характер, совершенно никому не сдался. Так что поднимайся и пошли набирать ванну.       Должной реакции не получил, так что оставил того в покое.       Антон пошел к ведрам, что стояли рядом со стеллажом около печи, на той уже отсутствовала шкура.

8

      За окнами уже стемнело. Единственным источником света были свечи, расставленные практически в каждом углу.       Антон довольно улыбнулся, когда вылил последнее ведро с горячей водой, придерживая то тряпками. Полная ванна, и даже теплее чем обычно. Он заслужил ее. Идти под ливнем несколько часов то еще удовольствие.       Изначально он наполнил бадью наполовину, обычной, холодной. После набрал еще четыре ведра и засунул их в печь. Возможно, есть и какой-то другой способ организовать все это. Но, пока что, о таком способе ему никто не рассказал.       Антон убрал ведро к остальным, попутно складывая тряпки в шкаф, стоящий рядом. Подойдя обратно к наполненной ванне, он присел на край, стянул с себя рубашку и перебросил через ширму. Нет, не зря ее купил. За ней уютнее, будто отдельная комната.       Может, зря он так наехал на Арсения? Тот действительно прошел через многое: разгром родного места, потеря близких, буквально из королевских хором, перебраться в такую-то халупу.       Сам он понятия не имел, какого это — иметь близких. Из-за чего не разделял чужих переживаний. Если, конечно, тот вообще переживал. По виду так и не скажешь.       — Хочешь принять ванну первым? Я уступлю. Тем более, ты чище, — кинул он вглубь дома, размешивая рукой воду.       Ответа не поступило. Все еще обижается?       Закатив глаза, он вытер руку полотенцем и скинул его комком на низкую табуретку у стены.       — Эй, королева драмы, я с тобой разговариваю.       Подойдя к дверному проему, Антон разглядел чужое тело в темноте.       Арсений снимал рубашку — намеревался воспользоваться его предложением.       — Я слышал.       Он безэмоционально цокнул и повернулся лицом, вовсе не ожидая увидеть Антона.       — Кинь в стирку, — Арсений прошел мимо и пихнул в руки потрепанный хлопок. — Штаны сам заберешь.       Оглянули его весьма высокомерным взглядом и пошли в сторону только набранной ванны.       Антону искренне хотелось взять его за шкирку, для того чтобы хорошенько встряхнуть, или же выбросить на улицу, а лучше утопить. Да вот не может, убийство в деревне весьма и весьма не практично.       Арсений тем временем зашел за угол стоящей ширмы, судя по шуршанию снял такие же хлопчатые штаны, что и рубашка, и перекинул их через перегородку. Антон послушно забрал их оттуда, скидывая в небольшую корзину с грязным бельем. Редко когда наполнялась доверху. Обычно он сразу стирал всю одежду. Эту же одежду он заставит кое-кого выстирать дочиста по триста раз.       За спиной он услышал как чужое уставшее тело погрузилось в воду. Тоже вообще-то хочется. Но загладить вину хочется больше, хоть и виноватым себя совсем не ощущает.       — Ты умеешь читать? — спросил Антон, будто и сам не понял.       — Да, а что в этом такого? Ты разве не умеешь? Было бы глупо иметь дорогие вещи и не найти им применения.       Да не уж то королева драмы перестала изображать из себя и королеву и драму в одном флаконе?       Антон уселся по соседству с тазиком-умывальником на скамью, по другую сторону ширмы, и почесал затылок. Не умел он читать. Купил парочку по дешевке, чтобы казаться умным, и читать соседским детям сказки на ночь. А на деле же, он придумывал их на ходу. Про фей и вампиров, про лешего, таскающего непослушных ребят к себе в чащу.       — Нет, ничего такого, — тяжело вздохнув, Антон хотел откинуться, но вовремя оступился, — но предназначение у нее было. Странное конечно.       Он не видел его лица, но был с точностью уверен, что на том проскользнула улыбка.       — Значит, не умеешь? — тон насмешливого голоса говорил за него. — Подай мыло, пожалуйста.       Антон закатил глаза.       — Тебе надо, ты и возьми. Оно лежит на полке на стене перед тобой.       Последовала тишина. Утонул? Антон был бы только рад. Не успел порадоваться, как немного расплескавшаяся вода опередила его мысли.       — Ты здесь надолго? — прозвучало так, будто Антон выгонять его собирается.       Сидя с мылом в руке, Арсений напрягся. Вода была теплой, а чужие слова горячие, как пощечина. Не уж то из-за простого молчания его хотят так просто вышвырнуть?       До чужого прихода он долго размышлял над импульсивным действием, что чуть не совершил. Видимо, сам всевышний этого не хотел, насылая плохую погоду.       — Возможно, — с придыханием начал он, — нет, не так. Скорее сейчас это не совсем зависит от меня, больше от выживших рыцарей, они и промолвят весть о том, что мои отец с матерью были жестоко убиты поджигателями. А я, как законный наследник, остался в живых, и меня надо найти, — вспенивая мылом руки, выдал он. — Так что, все может закончится завтрашним днем или затянуться на несколько месяцев...       Возможно, это стандартные речи философов, но сейчас они подходили как некогда кстати.       Оба печально улыбнулись.       В этот момент Арсений зависел от Антона.       Антон же думал, как тому чрезмерно повезло, что именно он вышел набрать воды из колодца. Ведь сейчас какая-нибудь бабка могла целовать тому ноги, уверяя, что спасла от гибели неминуемой, упрашивая вытащить ее из нищеты, как только Арсений взойдет на трон.