зеркальный лабиринт.

      Джисок всегда старался больше всех, с самого детства. Среда, в которой он рос, была непомерно жесткой и научила: если хочешь жить, старайся выжить изо всех сил.       Тем не менее, его старания никогда не окупались, и вместо того, чтобы жить, он и в самом деле выживал.       Конечно, ему много раз везло. Дело тут было вовсе не в стараниях, просто, наверное, он родился до жути удачливым. Либо же судьба отплачивала ему колоссальным везением за убитое детским домом детство. Однажды там, где не помогали старания, помогла удача. Джисоку просто повезло выжить.       Он часто вспоминал тот день, когда очнулся в больнице с сонным незнакомцем у больничной койки. Тогда он ничего не помнил после подворотни и чужих крепких кулаков, но, как оказалось, далее следовало настоящее приключение, а сонный незнакомец фактически спас ему жизнь.       Однако Джисок этого не знал и вполне ожидаемо заявил медсестре, что с этим человеком он не знаком. — И угораздило же тебя забыть лучшего друга, Донхен! — осуждающе протянул незнакомец. — Видимо, его нехило приложили головой все-таки.       Джисок тогда одарил его до того красноречивым взглядом, что, ему казалось, взгляни кто на него самого таким образом, – и он бы весь скукожился и связался в узел. Но незнакомец, стоя у медсестры за спиной, всем своим видом так усердно пытался намекнуть подыграть ему, что Джисок невольно согласился, пытаясь понять, что же будет дальше. — Господин Ким, вы узнаете этого человека? — спросила медсестра, указывая на незнакомца. Тот одними губами долго-долго пытался дать Джисоку понять, как его зовут, но Джисок, едва пришедший в себя, туго соображал. — Смутно, — ответил он, все так же неотрывно глядя на незнакомца, что писал пальцем в воздухе что-то, чего Джисок тоже не мог разобрать из-за плывущей картинки перед глазами. — Какое несчастье! — запричитал незнакомец. — Забыл старого доброго Сынмина! Своего лучшего друга, с которым еще в раннем детстве ели песок из одной песочницы! С которым лепили жвачки под одну парту в начальной школе! С которым…       Джисок едва не засмеялся уже на моменте с песочницей, так что едва заметным жестом руки попросил его заткнуться. — Ах, Сынмин… — произнес он. — Он узнал меня! Госпожа Юн, вы слышали? Он узнал меня! Донхен, мой драгоценный лучший друг! — и Сынмин бросился к койке, принявшись обнимать «драгоценного лучшего друга». — Прекрасно, тогда я ненадолго вас оставлю, нужно будет оформить кое-какие бумаги, — безучастно ответила медсестра, так, будто ее абсолютно не волновал весь этот спектакль, и удалилась куда-то вглубь коридора.       Лишь тогда Джисок позволил себе все-таки засмеяться. — Песок из одной песочницы ели, значит? — слабо смеялся он, чтобы не ворошить ушибы. — Ну нужно же было мне что-то придумать, — Сынмин тоже засмеялся. — Тебя как зовут-то на самом деле, драгоценный мой друг Ким Донхен? — Джисок. — Ты большой везунчик, Джисок, — ответил Сынмин. — Не найди я тебя — и они забили бы тебя до смерти. — Так ты спас мне жизнь, дорогой друг Сынмин? — Похоже.       Медсестра тогда чуть позже вернулась с формой для регистрации в стационаре больницы, но Джисок заверил ее, что это лишнее, и что он просто вернется домой. В конце концов, Сынмин и впрямь поспел вовремя. Джисок отделался только сильными ушибами и травмой головы. А еще у Джисока не было ни страховки, ни домашнего адреса, ни чего-либо еще из того, что спрашивала медсестра, так что Сынмин снова вмешался, заявив, что возьмет ответственность за состояние Джисока на себя и заберет его домой.       Сначала Джисок подумал, что он пошутил, но затем оказалось, что он и правда забрал его домой.       Джисок хорошо помнил тот день, когда впервые оказался в крохотном гараже, куда его привел Сынмин. Он вовсе не был против гаража, тем более, что больше ему, в общем-то, некуда было податься. Он хорошо запомнил, как, в первый раз увидев изнутри это маленькое, холодное, но отчего-то безумно уютное помещение. А еще хорошо запомнил, как в тот же день в первый раз увидел Джуена.       Тогда Сынмин открыл перед ним дверь, впуская его вперед себя, и Джисок, что все еще смутно соображал да и видел не шибко хорошо, разглядел сидящую на кровати фигуру человека. Заметив Джисока, всего в синяках, фигура всполошилась и вскочила, мигом подлетев ближе, чтобы помочь Джисоку стоять на ногах, пока Сынмин снимал обувь.       Лишь когда фигура оказалась совсем близко, так близко, что все его тело ощущало ее тепло, Джисок смог разглядеть его. Это был очень молодой и красивый человек с добрым взглядом и длинными волосами, что щекотали Джисоку шею все то время, пока человек помогал ему стоять. Он обеспокоенно глядел на раны на лице Джисока, разглядывая каждую мелочь своими бездонными дегтярно-черными глазами, и долго-долго не задавал никаких вопросов, пока вдруг непонимающе не произнес: — Сынмин? — Он останется здесь на пару деньков, не обращай внимания, — как ни в чем не бывало ответил Сынмин. — А кто это? — Это? Это мой новый лучший друг детства, Ким Донхен, — снова засмеявшись, сказал Сынмин, пыхтя при попытке стащить ботинок. — Я Квак Джисок, — исправил Джисок, слабо улыбнувшись. — Ему прилечь бы, — подметил Сынмин. — Джуен, помоги ему с курткой.       Упомянутый Джуен помог Джисоку раздеться, разуться и дойти до кровати. Уложив его, он сел рядом и дождался, пока Сынмин поступит так же. — Тебя где так угораздило? — поинтересовался Джуен. — Спроси лучше Сынмина, он видел больше. Я видел только пыль, асфальт и чужие ботинки, — ответил Джисок. — Сынмин? — Джуен послушно обернулся к нему. — Это долгая история, я тебе потом расскажу, — отмахнулся Сынмин. — Медсестра сказала, раны надо периодически обрабатывать, а у нас в аптечке шаром покати. Не сходишь в аптеку? — Давай лучше ты, пока окончательно не переоделся, — предложил Джуен.       Сынмин посчитал эту идею разумной, не стал возражать и сразу умчался в аптеку, перед выходом поворчав зачем-то на ботинки. Джуен проводил его взглядом и, едва за ним закрылась дверь, жестом показал Джисоку сдвинуться на кровати чуть вбок, после чего невозмутимо плюхнулся рядом. — У Сынмина любая история долгая. Может, ты попробуешь рассказать мне покороче? — спросил Джуен, повернув голову в сторону Джисока. — Нарвался не на тех людей, — ответил Джисок, разглядывая лицо напротив. — Ну вот, никакая это не длинная история, Сынмин опять драматизирует. — На самом деле, он видел больше, а я почти ничего не помню. Может, там и впрямь длинная история.       Джуен отвернулся и взглянул в потолок, улыбаясь. — Сынмин не притащил бы тебя в эту дыру, если бы тебе было куда идти, я прав? — спросил он. — Есть такое, — признался Джисок. — В таком случае, чувствуй себя здесь как дома, дорогой друг Квак Джисок, — Джуен протянул ему ладонь для рукопожатия.       В тот момент, когда его израненная ладонь коснулась в ответ чужой теплой руки, Джисок понял, что попал на точку невозврата.       Джуен еще долго спрашивал обо всем. О синяках, о Сынмине, о том, что было в больнице, когда узнал, что Сынмин забрал его оттуда, но Джисок уже не слушал и отвечал механически, не особо задумываясь.       Джуен не просто был привлекательным. Он был таким, что сносило крышу. Таким, что глаз оторвать нельзя было. Таким, что все мысли разом из головы улетучивались.       Джисок был готов поспорить, что далеко не он один терял дар речи при виде этого лица.       Время шло. Джисоку становилось лучше. И, поскольку после пары задушевных разговоров все уже знали, что ему некуда идти, ему торжественно предложили остаться.       Разумеется, он остался.       Поначалу спать в одной кровати с двумя малознакомыми мужчинами было крайне непривычно. Однако, пару ночей поразглядывав вблизи спящего Джуена, Джисок быстро решил для себя, что этот вариант — лучшее, объективно лучшее из всего, что могла ему предложить жизнь.       Разглядывая лицо Джуена почти в сантиметровой близости, Джисок про себя подумал, что, наверное, ради этого момента растратил всю свою невероятную удачу на ближайшие лет сто.       И, кажется, оказался прав.       Джуен спал очень крепко и никогда ни о чем не догадывался, но каждую ночь Джисок подолгу трогал его волосы, ощупывал кончиками пальцев острые черты его лица и рассматривал его до мелочей до тех пор, пока сон не брал свое. Того, что вызывал у него Джуен, Джисок еще никогда не испытывал.       Одержимость.       И чем дальше это заходило, тем больше Джисока всерьез это пугало.       Со временем он и Джуен завели крепкую дружбу. Джисок знал, что между ним и Сынмином он всегда выберет его. Знал, что если у Джуена что-то случится, он придет к нему, а не к Сынмину. Он был уверен в этом, потому что изо всех своих сил старался быть для него хорошим другом.       Однако, возможно, впервые в жизни он старался изо всех сил, при этом отчаянно полагаясь на удачу.       Но с Джуеном ему не везло. Джисок старался изо всех сил и поэтому знал его до мелочей. Джуен не видел дальше своего носа. Никогда не замечал, как много Джисок делал для него и как сильно старался. Если Джуену было радостно, рядом был Джисок, чтобы разделить. Если ему было тяжело, рядом был Джисок, чтобы поддержать. Если он не мог в чем-то разобраться, рядом был Джисок, чтобы дать совет. Любой другой бы уже заметил, что Джисок никогда не носился так ни с Сынмином, ни с Хенджуном, когда тот появился в их скромной компании.       Но Джуен никогда ничего не видел дальше своего носа.       Разумеется, у Джуена были свои недостатки, как у любого другого человека, но один из них, самый очевидный, не видел никто. Джуен всегда был жутким эгоистом, и Джисок был единственным, кто это замечал. Других для Джуена будто бы не существовало, и даже если где-то он и заботился о чьих-либо еще чувствах, то только на словах.       Тем не менее, этот факт никак не влиял на то, что Джисок не мог думать ни о ком, кроме него.       Делить и без того скудное внимание Джуена к его персоне с кем-либо еще Джисок не хотел. Он старался, как мог, чтобы на фоне идеального во всем Сынмина выглядеть лучше и добился того, чтобы быть приоритетом Джуена среди них двоих.       А потом появился Хенджун.       Тихий, замкнутый и очень странный, молчаливый Хенджун, который только и делал, что шил игрушки и тяжело болел.       Джуену Хенджун очень нравился. Нет, разумеется, Джисок и сам его любил хотя бы потому, что ненавидеть его было не за что. Он был милым и очень хорошим, добрым и крайне порядочным, мало говорил, но был отличным слушателем, просыпался всегда в одно и то же время, никогда не шумел по утрам, никогда не творил беспорядка и вообще никогда никому не мешал. Но разве это делало его лучше Джисока? Вряд ли.       Но Джуен проводил с Хенджуном намного больше времени. Его увлекало то, как сосредоточенно Хенджун шил игрушки, и он мог наблюдать за этим часами. Просто часами сидеть и смотреть, как чужие пальцы ловко орудуют иглой и нитью. Было дело, Джуен даже попросил Хенджуна научить его шить. Тогда они вообще провели вместе два дня, не отвлекаясь даже на еду, хотя Сынмин об этом долго ворчал. И хотя когда даже спустя два дня стараний творение Джуена вышло до того безнадежно кривым, что даже тактичный Хенджун запретил Джуену вообще когда-либо еще раз трогать его коробку для шитья, Джисок был единственным, кто сказал Джуену, что он молодец.       Но он просто воспринял это как должное. Они же друзья.       Позже Джисок подумал о том, что раз Джуен так близок с Хенджуном, то было бы неплохо и самому сблизиться с ним, чтобы Хенджун стал своего рода связующим звеном между ними.       В самом деле, Джисок старался изо всех сил.       Хенджун часто болел. Иммунитет у него был совсем ни к черту, и любая мелочь тут же выливалась в простуду или что похуже. Пораскинув мозгами, Джисок решил, что если станет заботиться о нем больше, то это выставит его перед Джуеном в лучшем свете.       Быть может, Джуен хотя бы так его заметит?       В один из таких случаев Джисок вызвался сходить в аптеку за лекарством для Хенджуна в лютый мороз, чтобы блеснуть геройством там, где все остальные отказались. Погода была невероятной во всех смыслах. Джисок давно не помнил такого невыносимого мороза и такой удивительной красоты. До аптеки было далеко, и он промерз точно до мозга костей, но снежинки, которые так и норовили залететь в нос, оседали на ресницах и совсем не таяли, до того подняли ему настроение, что он возвращался домой чуть ли не вприпрыжку.       Дома Джисока встретили тепло и радостно. Все знали, что он редко выглядел таким счастливым. Обычно заставить его так светиться могло только что-то очень-очень хорошее, так что всем сразу стало любопытно, что такое стряслось с Джисоком, но никто спрашивать не стал. Каждый только украдкой улыбнулся, разделив с ним радость.       Тогда Джисок отдал купленные лекарства Сынмину, чтобы тот разобрался с болеющим соседом, а сам подкрался сзади к сидевшему на стуле Джуену и приобнял его за плечи. — А ты как, Джуен? — негромко спросил он Джуену на ушко. Тот потер кулачком глаза и негромко вздохнул. — Плохо спал, — признался он. — Хенджуну ночью было хуже, поэтому он сильно ворочался. Я еще рано утром сел за комп, чтобы оставить вам больше места, и больше не спал.       Обычно Джуен спал между Сынмином и Джисоком, однако в ту ночь он слишком засиделся за работой на компьютере, и пришел спать, когда все уже улеглись. В такой большой семье, спящей на такой маленькой кровати, это было роковой ошибкой. Место для Джуена осталось только скраю рядом с Хенджуном.       Джисок в ту ночь тоже не спал. Он слишком привык засыпать, перебирая пальцами длинные волосы Джуена или незаметно для него зарываясь в односторонние объятья, теряясь в его легком запахе, и без него под боком Джисоку вовсе не спалось.       Джисок пообещал себе даже, что в следующий раз на всякий случай ляжет скраю, чтобы в случае чего Джуен все равно остался рядом.       Однако ему казалось, что бессонная ночь — это не единственное, что терзало Джуена. В конце концов, он знал Джуена лучше всех остальных. — Уверен, что это все? — осторожно спросил он. Он был уверен, что это действительно было не все, но Джуен соврал в ответ. — Конечно, — ответил он. — Не валяй дурака, — Джисок нахмурил брови и заговорил намного тише. — Это снова случилось, да?       Джисок был единственным из всех, кому Джуен это доверил. Он говорил, что Сынмин наверняка его отругает, а Хенджун, слишком затерянный в своем собственном мире, не поймет. Для Джисока это только играло на руку. Тогда, когда он понял, что Джуен ему одному доверяет такую сокровенную тайну, он также понял и то, что действует в верном направлении. — Ну, вообще-то, это случилось, пока Хенджун спихивал меня с кровати, так что особого значения это не имеет, — Джуен только пожал плечами. — Значит, было! И что ты видел на этот раз?       Не то чтобы Джисок не считал Джуена сумасшедшим из-за постоянных видений, но он каждый раз слушал эти истории с живым интересом. Поначалу, когда незнакомое ощущение внезапных смен картинки перед глазами пугало его, Джуен говорил, что считал, что окончательно и бесповоротно сошел с ума. Именно поэтому он все-все-все рассказал Джисоку, не зная, как еще себе помочь, и Джисоку это невообразимо льстило. Наконец-то появилось что-то, где для Джуена он был одним единственным вариантом, и где он справлялся лучше, чем справился бы кто-либо другой. Тем не менее, хотя Джисок и считал его сумасшедшим, история за историей он, внимательный и очень находчивый, стал находить в них связующие линии. Например, во многих видениях Джуена фигурировали барабаны. Помещения, которые он видел, всегда были одними и теми же — уютно обставленная квартирка с большим окном и пара очень очевидных университетских аудиторий. А после, среди лиц, мелькавших в видениях, Джуен узнал давнего школьного товарища — Ким Чонсу, что постоянно выигрывал на школьных конкурсах талантов с номерами игры на фортепиано. Умный и сообразительный Джисок сразу сложил фортепиано и барабаны — очевидные два плюс два, — а потом прибавил к ним университетские аудитории и абсолютно реального, не выдуманного в бреду, а настоящего Ким Чонсу, который еще в школе, по рассказам Джуена, настойчиво собирался именно в университет искусств, и окончательно убедил Джуена в том, что тот не сбрендил и не свихнулся, а совершенно точно видит что-то, вполне имеющее смысл.       И хотя даже при всем при этом он считал ситуацию Джуена бредом полнейшим, он не мог не гордиться собой.       Наконец-то он стал для Джуена комфортнее, чем все остальные в этом доме. — Что видел? — переспросил Джуен, задумавшись. — Ничего особенного. Снова видел Чонсу. Наблюдал за ним, пока он пил сок и смотрел, как шевелятся ветки на ветру за окном. Крайне романтичное зрелище.       Джисок замялся после этих слов. Внутри точно что-то треснуло. Он вдруг ощутил невыносимую ярость, которая пылающим огнем отогрела его замерзшие щеки.       Как он может говорить такие вещи? — Вот как, — почти шепотом отозвался он, едва держа себя в руках. — Ну, что ж, это еще раз доказывает, что этот твой друг — какой-то ключ ко всему этому. У тебя не осталось его контактов? Может… может вам имеет смысл встретиться?       Джисок сто тысяч раз потом пожалел, что не следил за языком.       А Джуен склонил голову, широко и ослепительно улыбнувшись. — Ты умница, Джисок! — он потрепал товарища по волосам. — Ты убедил меня в том, что я все правильно сделал! — Правильно сделал? В смысле? — Я уже позвал его на встречу и завтра я иду с Ким Чонсу на свидание, — пояснил Джуен, глазами отыскав на столе закрытую банку энергетика.       Ярость внутри сменилась гудящей и гнетущей пустотой. — На… на что? — слабым голосом переспросил Джисок.       Неужели Джуен и в самом деле в упор его не видел? Как он мог идти на свидание с кем то еще после всего, что Джисок делал для него? — Я знаю, что нравился ему в старшей школе, поэтому подумал, что это неплохой повод вытащить его на встречу и расспросить, — ответил Джуен, шумно сделав глоток энергетика из баночки. — Только поэтому? — спросил Джисок.       Голос его дрожал, но он не хотел, чтобы это было ощутимо, поэтому говорил совсем односложно.       Дожидаясь ответа, он изо всех сил старался не потерять надежду.       Однако этот вопрос Джисока почему-то заставил Джуена всерьез поразмыслить. — Если так подумать, — спустя какое-то время заговорил он, — то я всегда считал Чонсу милым. Он всегда смеялся над моими шутками и очень мило стеснялся, когда нужно было сдавать школьные проекты. Всегда ходил весь такой чопорный и очень аккуратный, даже не знаю, почему он со мной дружил. Очень интересно, изменился ли он. Кто знает…       Однако о том, кто и что там знает, Джисок слушать не желал. Да и Джуен не стал договаривать, слишком уж странным было выражение лица Джисока.       Вот, значит, как? Что такого сделал этот Чонсу? Чем он был лучше? Смеялся над шутками Джуена? Джисок, вообще-то, тоже над ними смеялся, да еще и погромче, чем остальные. Мило стеснялся на людях? Джисок тоже был страшно стеснительным и ненавидел в себе эту черту, но если Джуен находил ее привлекательной в других, то почему он в упор не видел ее в Джисоке? Почему не находил ее очаровательной в нем? Чем Джисок был хуже?       Неужели он старался недостаточно?       Джуен одарил его непонимающим взглядом своих невероятных темных глаз, но Джисок только кивнул Джуену в ответ и отправился помогать Сынмину пичкать бедолагу Хенджуна горстями лекарств, сразу же получив поручение отправиться в дом и заварить для больного горячего чаю.       Невообразимой и необъяснимой, невесть откуда взявшейся радостью Джисок больше не сиял.       Дальше все стало еще хуже. На следующий день после того, как Джуен побывал на том злополучном свидании, Джисок занимался своими делами, пытаясь переварить боль от произошедшего, как вдруг Джуен звонко окликнул его: — Джисок!       Джисок поднял голову, удивленно взглянув на него, и, откликнувшись на подзывающий жест, осторожно подошел. — Что такое? — поинтересовался он. — Тут такое дело, — начал Джуен, — Чонсу позвал меня вечером на ужин, а мне позарез нужно встретиться с его соседом. — Соседом? — Потом объясню, — отмахнулся Джуен. — В общем, с этим соседом встреча будет крайне неловкой и я не хочу идти один. Пойдешь со мной?       Джуен совершенно точно издевался над ним. Мало того, что он звал его на ужин к тому, кого считал милым и с кем ходил на свидание, так еще и хотел познакомиться там с кем-то еще и надеялся, что Джисок пойдет с ним.       В качестве кого он туда пойдет? В качестве несостоявшегося бойфренда Джуена?       Джисоку было очень обидно. — Не пойду, — сухо ответил он, — извини. — Ну пожалуйста! — заканючил Джуен. — Что тебе стоит пару часов потусоваться со мной в чужом теплом доме? — Не пойду, Джуен, — решительно отказал Джисок. — Мне нездоровится, и я хотел вечером остаться с Хенджуном. Его нельзя оставлять одного. Спроси лучше Сынмина.       И Джуен на самом деле спросил Сынмина, по итогу отправившись туда с ним, однако лучше бы Джисок сам пошел, потому что дальше стало еще хуже.       Дело было вовсе не в Чонсу, нет, больше не в нем.       Джисок хорошо запомнил тот день, когда увидел на экране телефона Джуена незнакомый номер и совершенно обыденно окликнул Джуена, уведомив: — Джуен, это твой.       Джуен тогда так восторженно вскочил, что свалил с кровати все выкройки Хенджуна, пока бежал к телефону. Хенджун одарил его недовольным взглядом. К счастью, рядом был Джисок, чтобы помочь поднять, чем он и занялся, ни о чем не подозревая.       Не обращая внимания на произошедшее, Джуен ответил на звонок. — Да? — бодро сказал он.       Кто-то на другом конце сказал ему что-то, что заставило его улыбнуться. — А что? Ты соскучился? — игриво поддразнил он.       Джисок, закончив собирать упавшие на пол выкройки, нахмурился.       Кто это был? Почему он скучал по Джуену?       Тем временем разговор продолжался. — Сынмин? — Джуен улыбнулся еще шире, когда на свое имя Сынмин настороженно поднял голову, точно встревоженный лис. — У Сынмина все в порядке. Все уши мне прожужжал про Чонсу. Чонсу то, Чонсу это, у Чонсу пианино, Чонсу такой классный… Сомневаюсь, что ты ему интересен. — Это Гониль? — спросил Сынмин тихонько, и после утвердительного кивка в ответ добавил: — Передай привет от меня.       Джисок продолжал хмуриться, не отрывая глаз от увлеченного телефонным разговором Джуена. Кто такой Гониль? Раньше он этого имени никогда не слышал. Неужели это тот сосед Чонсу, с которым Джуен хотел познакомиться? — Сынмин только что передал тебе привет, но это он из вежливости, ты его не интересуешь, — ответил Джуен. — А вот меня интересуешь, еще как интересуешь! Как твои дела, Гониль? Крепко спал?       Мир вокруг Джисока рухнул. Гониль очевидно был соседом Чонсу. Это значило, что они с Джуеном едва знакомы.       Почему тогда он интересует Джуена? Джисок изо всех сил сжал край одеяла в кулак, сдерживая злость.       Чем он был хуже? Почему между ним и другими Джуен всегда выбирал кого-то еще?       Неужели Джисок старался недостаточно? — Рад, что ты оценил мои старания, — засмеялся вдруг Джуен.       На том конце провода снова что-то сказали. — Если это предложение пойти куда-нибудь вместе, то я заранее согласен. Где? Во сколько? Куда? — живо затарахтел в ответ Джуен.       Однако последующий его ответ заинтересовал Джисока больше. — Тоже видел новости? — отстраненно спросил Джуен, не подавая виду.       Джисок обеспокоенно уставился на него. Две пары глаз находившихся в комнате остальных людей поступили так же.       Джуену что-то ответили с того конца. Джисок заметил, как Джуен сжал кулак, стараясь сохранять самообладание и не выдать тревогу в голосе. — Брось, Гониль, ты правда позвонил только чтобы обсудить новости? — спросил он. — Совсем не для того, чтобы поговорить о нас с тобой? Или о чем-нибудь еще хорошем?       Джисок даже устал глодать себя и разочаровываться после каждого его слова.       Но на другом конце снова что-то ответили, и лицо Джуена, который, видимо, не ожидал такого ответа, удивленно вытянулось. — Так это все-таки приглашение? — осторожно спросил он.       Ответ, судя по всему, не был утвердительным. — Эй, это совсем нечестно! Это шантаж! — нахмурился Джуен.       Про себя Джисок заметил, что никогда бы не стал шантажировать Джуена, хотя ему это все равно не было интересно. — Вот что, Гониль: это совершенно нечестная игра! Это удар ниже пояса! Ты же в курсе, что я… — Джуен предусмотрительно замолчал, чтобы не привлекать внимания друзей.       Но Джисок не отрывал от него глаз и все прекрасно понимал. — Там работает человек, которого я знаю, — нашелся Джуен. — Я просто зашел навестить.       Зачем Джуен перед ним объяснялся? — Нет, почему же? Попал. Когда пожар начался, мы вышли на улицу вместе со всеми.       Кто он такой, чтобы Джуен перед ним оправдывался? — Сынмин тоже там был и еще один мой друг, — добавил Джуен. — Ну так что? Годится мой ответ?       Друг. От этого слова Джисоку стало так тошно и противно, что он бы с радостью проткнул бы себе обе барабанные перепонки, лишь бы никогда его больше не слышать.       А ответ, видимо, сгодился. На том конце снова что-то сказали, и Джуен точно вспыхнул радостью. — Замечательно! Куда пойдем?       Джисок кипел изнутри. Он чувствовал, как неукротимая ярость ползает в волосах, сворачивает в узел каждый нерв, но виду он не подавал. — Жди, я скоро буду! Полчаса — и я там!       Джуен так обрадовался, что совершенно бесцеремонно бросил трубку, даже не попрощавшись. — У меня свидание! — громко объявил Джуен, переодеваясь на ходу. — Не знаю, во сколько вернусь, не ищите меня! Может, я вообще не вернусь сегодня домой, если повезет!       Это было несправедливо. Ужасно несправедливо. Джисок заслужил эти слова больше, чем кто-то, кого Джуен едва ли знал полные сутки. — О, если не вернешься, то в самом деле повезет, — понимающе кивнул Сынмин. — У них дома невероятно удобный диван и очень тепло. — Всех люблю! — выкрикнул напоследок Джуен, уже выбегая за входную дверь.       Сынмин проводил его улыбкой и снова уткнулся в книгу. Улыбнулся и Хенджун, вздохнув и вернувшись к шитью.       Но Джисок только отвернулся ото всех и уставился в стену, давясь слезами и злостью.       На следующий раз, когда Джуен с таким же счастливым лицом умчался из дома после звонка, Джисок мрачной тенью пошел за ним следом. После этого он делал так каждый раз, когда Джуен вообще куда-либо уходил.       Да, он видел его, этого Гониля. Видел и все равно не понимал, чем он был лучше.       Однако Джисок никогда не видел Джуена счастливее, нежели с ним.       И глядя в эти темные бездонные глаза, сияющие ярче звезд при одном только взгляде на этого злосчастного Гониля, Джисок понял, что окончательно его потерял.       В конце концов, злость взяла верх над упрямством. Джисок больше не следил за его перемещениями, оставаясь дома в компании тихих соседей. Хенджун все так же шил своих дурацких зайцев, Сынмин все так же читал какую-то глупую литературу, нужную ему для поступления в колледж.       А Джуен все так же бегал на свидания, возвращаясь с чужим запахом на одежде и невыносимым счастьем в глазах.       Джисок хорошо помнил день, когда, никому из своих занятых соседей не нужный, он тихонько смотрел новости на ноутбуке Джуена, который снова где-то гулял. Пароль от него — день рождения Джуена — знали все.       Неожиданно ведущая новостей с привычным всем теплым голосом, заговорила: — Сегодня, четвертого апреля, стали известны новые подробности о деле Ли Хон Груп, скандал с которой был освещен в начале прошлого месяца. Напомним, в начале марта стало известно о денежных махинациях со стороны главы Ли Хон Груп, Ли Хонджуна, которого взяли под стражу в середине месяца.       Джисок сделал чуть громче, но так, чтобы не отвлекать соседей. — Сегодня стало известно, что полиция отпустила господина Ли из-под стражи из-за недостатка улик, — добавила ведущая, и кадр переключился на офицера полиции. — Мы тщательно расследуем это дело, и на данный момент не можем утверждать, что господин Ли имеет к этому какое-то отношение, — заявил он. — Более того, господин Ли Хонджун заявил, что данные о его компании, которые незаконно выложили в сеть, являются сфальсифицированными. Следствие продолжается.       Джисок нахмурился, внимательно слушая. — Тем временем все больше людей принимают сторону главы Ли Хон Груп, — продолжила ведущая. — Многие главы других компаний и сотрудники Ли Хон Груп заявляют, что Ли Хонджун не виновен ни в чем из того, в чем его обвиняют. По их словам, господин Ли — порядочный гражданин, честный человек и любящий отец.       Дальше Джисок не слушал.       Пока ведущая говорила, на экране появилось фото главы Ли Хон с мальчиком, которого Джисок узнал бы из тысячи.       Джуен — сын главы Ли Хон?       Все знали, что отцом Джуена был кто-то богатый и влиятельный, но вряд ли они ожидали чего-то такого.       Джисок поддерживал его с самого начала этой затеи со взломом данных компании, однако теперь он абсолютно ничего не понимал. Зачем же тогда Джуен придумал все это, если тот, кому он навредил — его родной отец?       Правда, он так и не спросил его об этом.       Джуен ворвался домой, сияя, словно тысячи звезд. По видимому, он не был в курсе новостей, как и Сынмин и Хенджун, что были заняты своими делами и не вслушивались в едва звучавший динамик ноутбука.       Джисок был единственным, кто знал все. — Чего такой радостный, Джуен? — улыбнувшись, спросил его Хенджун. — Как дела у Гониля? — подстегнул его Сынмин. — У Гониля дела отлично, — мечтательно пробормотал Джуен. — Мы так долго гуляли, я страшно устал. Проводил его до дома, они живут так далеко, у меня чуть ноги не отвалились. Но, — он тут же оживился, — чего не сделаешь ради любви?       Злость взяла верх над упрямством, здравым смыслом и всеми чувствами Джисока, которые он только мог ощутить. — Джисок, ты куда? — только и успел окликнуть Сынмин, когда Джисок пулей вылетел на улицу. Следовать за ним, ожидаемо, никто не стал.       Ближайшая телефонная будка была в двух кварталах.       На ноутбуке Джуена все еще были нестертые данные, которые он стащил.       А злость Джисока взяла верх над всем, чем он дорожил. — Полиция, чем могу помочь? — отозвались на том конце провода.       Джисок не задумывался над тем, что случится дальше. — Я знаю, кто украл данные из Ли Хон Груп. Соедините меня с руководством.