зеркальный лабиринт.

— Потерпи, я скоро прийду.       С этими словами Джисок пригладил Хенджуну волосы, подоткнул ему одеяло и спешно оделся на ходу, исчезая за входной дверью.       Хенджун, казалось, спал, или был слишком слаб, чтобы открыть глаза. Рядом с ним у подушки, точно покорный страж, сидел голубой заяц, которого он сам когда-то сшил. Джисок оставил его там, чтобы Хенджуну не было одиноко.       Внутри, казалось, было еще холоднее, чем снаружи. Джуен сидел на стуле в углу, поджав под себя ноги и укутавшись в тонкую куртку. Сынмин же, посчитав, что от сидения на месте будет только холоднее, наматывал по комнате круги, растирая ладони. Чуть позже он остановился, бросил взгляд на бедолагу Хенджуна, на которого ушли все найденные одеяла и теплые вещи, тяжело и очень обреченно вздохнул, затем обернулся и, уловив глазами свое отражение в зеркале, принялся его разглядывать. Зеркало было местами поцарапанным и побитым, и вообще отражало очень криво, так что Сынмин в отражении выглядел весьма карикатурно: руки и ноги у него были длинные-длинные, а лицо поплыло, будто искаженное рябью на воде. Это зрелище еще больше расстроило Сынмина, но прежде чем он вздохнул еще раз, он зацепился взглядом за отражение своей прически и ощупал ладонью волосы. — Не надо было мне стричься, — после этих слов он все-таки вздохнул. — У тебя вон шевелюра какая, небось с ней голове куда теплее, чем с моим сомнительным ежиком.       Джуен, которому это было адресовано, тоже ощупал вышеупомянутую «шевелюру». — Честно говоря, не особо, — нехотя признал он, тихонько, чтобы не разбудить Хенджуна, если тот все-таки уснул. — В затылок, разве что, не дует. — Я насквозь промерз, — тихо хныкнул Сынмин, поежившись. — Хоть костер прямо тут разводи, честное слово. — Нет уж, хватит с нас твоих костров, — Джуен сердито замотал головой, ткнув пальцем в обгоревший угол.       Это не было виной Сынмина. Напротив, он хотел как лучше и сделал для этого больше, чем остальные. В начале декабря, когда температура на улице уже стала падать ниже нуля, особенно по ночам, Сынмин помимо всех прочих своих стараний подрабатывал грузчиком на складе. Долго его там не продержали и много не заплатили, но все деньги, что ему удалось получить, он потратил на маленький обогреватель. Сынмин взял его с рук у старичка на барахолке, потому что на новый тех копеек, что ему выплатили, попросту не хватало, но холод дома стоял такой невыносимый, что ему было все равно, и он был уверен, что друзьям, в общем-то, тоже все равно, откуда этот обогреватель взялся, главное, что он есть. Он был очень старый, местами ржавый и побитый, но Сынмин тащил его домой с гордостью. Наконец-то можно будет не одеваться во всю одежду, что найдется, чтобы не стучать на весь дом зубами от холода! Ребята правда были рады видеть в доме единственный источник тепла и сразу собрались все вместе, чтобы греться, однако стоило включить обогреватель в розетку, как он почти сразу заискрил и задымился, а после и вовсе начал гореть. В тот день на Джисоке загорелся плед и это навлекло неслабую панику, так что пока спасали Джисока, успела обгореть стена в углу и часть ковра, что там лежал.       Сынмин в тот день очень долго и горько плакал.       Поэтому когда Джуен позволил себе очень язвительно задеть его этим обгоревшим углом, он не сдержался и швырнул в Джуена первым, что попалось под руку. Это была книжка, которую Сынмин нашел забытой в парке, и она с грохотом влетела в стену, потому что он промахнулся.       Под кучей одеял на кровати послышалось шевеление. Сынмин стукнул себя по лбу и направился к Хенджуну. — Я так больше не могу, — Сынмин ощупал пылавший огнем лоб Хенджуна и оставил свои ледяные ладони на его щеках, чтобы ему было полегче. — Я устал, честное слово. Очень устал жить так, как мы живем. — Да брось, не все так плохо, — Джуен пожал плечами. В ответ на это даже слабый от жара Хенджун издал невеселый смешок. — «Не все так плохо»? Джуен, мы живем в гараже, — вспыхнул Сынмин. — У нас стена в кирпич толщиной, Джуен. У нас чай в кружках замерзает, если вовремя не выпить. Если бы у дядюшки Хвана не угнали машину и если бы у него не было такого огромного сердца, чтоб приютить чужих бродячих детей, мы бы вообще остались на улице. «Не все так плохо», Джуен? — Сынмин, ты драматизируешь, — эту фразу, впрочем, Джуен едва процедил сквозь стук зубов. — Драматизирую?!       Сынмин почти было потянулся за чем-нибудь еще, чтобы снова запустить Джуену в голову, но Хенджун вовремя успел ухватить его за руку, обнять ее, и сделать вид, что спит, чтоб Сынмин больше не дергался. — Драматизируешь, — повторил Джуен. — Мы живем в гараже, потому что сами так выбрали. Дядя Хван говорил, что не будет против пустить нас в дом.       Гараж дяди Хвана имел с его маленьким домиком смежную дверь, через которую можно было попасть в дом, так что технически преград на этом пути и в самом деле не было. — В дом, где помимо дяди Хвана живут еще двое его сыновей с семьями. Сколько там, семь человек? — Восемь, — сиплым шепотом поправил Хенджун. — Восемь! — повторил Сынмин погромче. — Восемь человек на две комнаты крохотного дома бедного старика. Разумеется, нас там ждут.       Джуен почесал лоб и не нашел, что ответить. Разгоряченный нахлынувшей обреченностью, Сынмин продолжил: — Мы выживаем только на то, что нам с Джисоком удается заработать на подработках, потому что никто не хочет брать на работу детей без образования, и на тех деньгах, что Хенджуну удается заработать на шитье игрушек. Он даже не может пойти искать работу с нами, потому что не вылезает из болезней от того, что мерзнет постоянно. А сколько раз Джисока ловили на кражах, пока он пытался стащить что-то для нас? Три? — Четыре, — снова поправил шепотом Хенджун. — Четыре! — повторил Сынмин, печально опробовав этот факт на вкус. — Наше счастье, что у Джисока добрые глаза и невинное лицо настолько, что никто не хочет писать на него заявления, иначе мы бы уже давно таскали ему передачки в тюрьму. Ну что, Джуен? Я драматизирую? Не все так плохо?       Джуен не выдержал и вскочил с места, подойдя почти вплотную. — И что ты хочешь этим сказать? — сердито глядя Сынмину в глаза. — То, что если твой гениальный план провалится, я тебя живьем сожру, — прошипел Сынмин в ответ. — У нас нет варианта, как у тебя, чтоб в случае чего вернуться домой к богатым родителям.       Джуен бросил взгляд сначала на календарь с обведенным красным кругом послезавтра, а затем снова на Сынмина.       Его злило, что Сынмин считал, что раз его родители богаты, значит у него нет проблем. Дети, у которых нет проблем, не сбегают из дома.       Разумеется, Джуен знал, что ему повезло больше, чем остальным. Больше чем Джисоку, который вырос в детдоме. Больше, чем Хенджуну, чьи родители пропили дом. Больше чем Сынмину, который осиротел в четырнадцать и попал в интернат, потому что никто не захотел взять над ним опеку. Однако это абсолютно не значило, что Джуен был счастливее, чем они, и именно поэтому он сбежал.       Ворчливого и шумного Сынмина Джуен встретил курящим у метро. Это был второй день скитаний Джуена по улицам города. Тогда, впервые попробовав с Сынмином сигареты, Джуен закашлялся и назвал Сынмина странным, раз ему такое нравится. А Сынмин признался, что и сам тогда курил впервые. В тот день он вышел из интерната и выяснил, что дом, в котором он рос, продали, и он остался бездомным. Так всплыло и то, что бездомным остался и Джуен. Это Сынмин тогда притащил его к дядюшке Хвану. Старик, как оказалось, хорошо знал Сынмина, потому что работал сторожем в интернате, и сам предложил ему помощь с жильем, если вдруг будет трудно.       Потом был Джисок. Сынмин отбил его у двух мужчин, что избивали его в подворотне за то, что он стащил у одного кошелек. Едва живого, он дотащил Джисока до больницы на руках, ляпнув сдуру медсестре, что это его друг. Когда же «друг» очнулся и вполне ожидаемо не узнал Сынмина, все списали на потерю памяти. С уличным мальчишкой без медицинской страховки сильно не церемонились. После недолгого разговора с потерпевшим, Сынмин выяснил, что помимо страховки у Джисока не было еще и крыши над головой. Пускать в дом воришку он побаивался, но все же позволил ему остаться на пару дней. Правда, воришка Джисок всем так полюбился, что обратно бродяжничать его уже никто не отпустил.       Хенджуна ребята нашли на улице поздно ночью с целой коробкой мягких игрушек. Тогда они втроем прогуливались по одной из улочек где-то в глубине района, и заметили его, сидящего на бордюре под фонарем рядом с коробкой. Они почти прошли мимо, но Джисок заметил было, каким печальным Хенджун выглядел в свете фонаря и тихонько поинтересовался, в порядке ли он. Оказалось, Хенджун уже дремал, потому не отозвался. Коробка с игрушками и его детское лицо всех насторожили. Сынмин сразу предположил, что мальчик мог быть несовершеннолетним, и, возможно, им имело смысл сообщить о нем в полицию. Осторожно разбудив его, они выведали, что ребенком он не был, а игрушки, с которыми он сидел, были на продажу. Хенджун нехотя признался, что дома у него не было, поэтому жил он в хостеле, место в котором снимал, зарабатывая продажей игрушек, которые он шил сам из всего, из чего можно было сшить, а потом предлагал людям на улицах. Однако в тот день торговля совсем не задалась, поэтому ему нечем было заплатить хозяйке хостела за ночевку, и он остался на улице. Хенджун, было дело, робко предложил ребятам купить у него парочку игрушечных зайцев, но вместо этого Сынмин, у которого от истории этого бедолаги нешуточно разболелось сердце, пнул товарищей локтями в бока и уговорил их позволить Хенджуну остаться у них.       С ними Джуен узнал, как должна выглядеть семья. Совершенно разные, они вдруг сложились, как детальки одного механизма. Признаться честно, Джуен невообразимо их любил, всех и каждого. И тихоню Хенджуна, вечно занятого шитьем и выздоровлением, любил. И Джисока, смешного, как теплая дружеская шутка, любил. И даже Сынмина, мудрого, чрезмерно сердобольного, но очень ворчливого Сынмина, который то и дело ругал его и швырялся чем-нибудь в порыве эмоций, тоже любил невообразимо. Джуен считал своим долгом отплатить им за то, что они дали ему почувствовать себя дома.       И Джуен, несомненно, отплатит.

***

— Дорогу замело! Представляете? Замело! Я едва домой вернулся!       Это был Джисок. Вероятно, Джуен задремал прямо сидя за столом, потому что голос его донесся до него издалека и очень резко, точно прорывая плотный сон.       Некоторое время назад Джисок набрался храбрости высунуть нос в такой мороз из дому и пойти в аптеку за лекарствами для Хенджуна, и уже, видимо, вернулся обратно. — Братец, как ты тут? — стаскивая с себя куртку и вытряхивая из-за шиворота снег, поинтересовался у Хенджуна Джисок.       У Хенджуна совсем сел голос, а несбиваемый жар выжег в нем остатки любой энергии, которую можно было потратить на попытку издать какой-нибудь звук в ответ, поэтому Хенджун просто пошевелился под одеялом из стороны в сторону, как гусеничка, чтобы дать Джисоку понять, что он хотя бы еще жив. — У него сильный жар, — ответил за него Сынмин, который все это время не отходил от него ни на шаг, — надеюсь, ты нашел что-нибудь, что поможет ему. — Я набрал всего и побольше, должно помочь, — сказал Джисок, выворачивая карманы и высыпая из них все, что он накупил. — Только вот… — Я понял, можешь не говорить, — перебил его Сынмин. — Денег у нас не осталось. — Ни копейки, — кивнул Джисок. — Нужно, чтобы Хенджун поправился, — встрял Джуен. — Остальное ерунда. — Верно, друг! — воскликнул Джисок.       Прогулка по заснеженной улице отчего-то подняла ему настроение. Он редко выглядел таким счастливым. Обычно заставить его так светиться могло только что-то очень-очень хорошее, так что всем сразу стало любопытно, что такое стряслось с Джисоком, но никто спрашивать не стал. Каждый только украдкой улыбнулся, разделив с ним радость. — А ты как, Джуен? — Джисок подкрался сзади и приобнял Джуена за плечи. Тот потер кулачком глаза и негромко вздохнул. — Плохо спал, — признался он. — Хенджуну ночью было хуже, поэтому он сильно ворочался. Я еще рано утром сел за комп, чтобы оставить вам больше места, и больше не спал.       За неимением лишнего места и стабильного источника тепла в гараже, все четверо спали на одной самодельной кровати, которая в принципе была расчитана максимум человек на трех, так что спали они вплотную друг ко другу и любое шевеление сразу было ощутимо. Обычно Джуен спал между Сынмином и очень тихим Джисоком, что всегда спали как убитые, поэтому проблем со сном он не испытывал, однако вчера он слишком засиделся за работой на компьютере, и пришел спать, когда все уже улеглись. В такой большой семье, спящей на такой маленькой кровати, это было роковой ошибкой. Место для Джуена осталось только с краю рядом с Хенджуном, а тому и вправду ночью стало хуже. Джуен едва задремал в попытках не свалиться с кровати, но через пару часов сдался и вернулся обратно за стол. — Уверен, что это все? — Джисок всегда был очень проницательным. Это действительно было не все, но Джуен соврал в ответ. — Конечно, — ответил он. — Не валяй дурака, — Джисок нахмурил брови и заговорил намного тише. — Это снова случилось, да?       Джисок был единственным из всех, кому Джуен это доверил. Ему казалось, Сынмин его отругает, а Хенджун, слишком затерянный в своем собственном мире, не поймет. Джисок же понимал все, что угодно, будто видел насквозь и читал чувства, как открытую книжку. — Ну, вообще-то, это случилось, пока Хенджун спихивал меня с кровати, так что особого значения это не имеет, — Джуен только пожал плечами. — Значит, было! И что ты видел на этот раз?       Любопытный и неугомонный, Джисок обожал выслушивать истории Джуена о его видениях. Поначалу, когда незнакомое ощущение внезапных смен картинки перед глазами пугало его, Джуен считал, что окончательно и бесповоротно сошел с ума. Именно поэтому он все-все-все рассказал Джисоку, не зная, как еще себе помочь. Однако Джисок не считал его сумасшедшим. Более того, история за историей, он, — ну, в самом деле, очень проницательный! — стал находить в них связующие линии. Например, во многих видениях Джуена фигурировали барабаны. Помещения, которые он видел, всегда были одними и теми же — уютно обставленная квартирка с большим окном и пара очень очевидных университетских аудиторий. А после, среди лиц, мелькавших в видениях, Джуен узнал давнего школьного товарища — Ким Чонсу, что постоянно выигрывал на школьных конкурсах талантов с номерами игры на фортепиано. Умный и сообразительный Джисок сразу сложил фортепиано и барабаны, — очевидные два плюс два, — а потом прибавил к ним университетские аудитории и абсолютно реального, не выдуманного в бреду, а настоящего Ким Чонсу, который еще в школе настойчиво собирался именно в университет искусств, и окончательно убедил Джуена в том, что тот не сбрендил и не свихнулся, а совершенно точно видит что-то, вполне имеющее смысл. — Что видел? — переспросил Джуен, задумавшись. — Ничего особенного. Снова видел Чонсу. Наблюдал за ним, пока он пил сок и смотрел, как шевелятся ветки на ветру за окном. Крайне романтичное зрелище.       Джисок замялся после этих слов. — Вот как, — почти шепотом отозвался он. — Ну, что ж, это еще раз доказывает, что этот твой друг — какой-то ключ ко всему этому. У тебя не осталось его контактов? Может… может вам имеет смысл встретиться?       Джуен склонил голову, широко и ослепительно улыбнувшись. — Ты умница, Джисок! — он потрепал товарища по волосам. — Ты убедил меня в том, что я все правильно сделал! — Правильно сделал? В смысле? — Я уже позвал его на встречу и завтра я иду с Ким Чонсу на свидание, — пояснил Джуен, глазами отыскав на столе закрытую банку энергетика. — На… на что? — Я знаю, что нравился ему в старшей школе, поэтому подумал, что это неплохой повод вытащить его на встречу и расспросить, — ответил он, шумно сделав глоток. — Только поэтому? — Джисок почему-то выглядел обеспокоенным.       Хотя этот вопрос Джисока почему-то заставил Джуена всерьез поразмыслить. — Если так подумать, — спустя какое-то время заговорил он, — то я всегда считал Чонсу милым. Он всегда смеялся над моими шутками и очень мило стеснялся, когда нужно было сдавать школьные проекты. Всегда ходил весь такой чопорный и очень аккуратный, даже не знаю, почему он со мной дружил. Очень интересно, изменился ли он. Кто знает…       Однако о том, кто и что там знает, Джуен умолчал, слишком уж странным было выражение лица Джисока. Тот только кивнул Джуену в ответ и отправился помогать Сынмину пичкать бедолагу Хенджуна горстями лекарств, сразу же получив поручение отправиться в дом и заварить для больного горячего чаю.       Невообразимой и необъяснимой, невесть откуда взявшейся радостью Джисок больше не сиял.       Пожав плечами, Джуен добил остаток энергетика в банке, смял ее и бросил в ведро, после чего снова взглянул на висящий на стене календарь с обведенным на нем послезавтра, взял со стола ручку и дорисовал на завтрашнем дне маленький смайлик в уголке.       Его непременно ждала насыщенная неделя.