И хотя мой разум молод, он уже не нежен

В его памяти есть четкий момент, с которого все начинается. — Как тебя зовут? — спрашивает его кто-то, одетый в бело-голубое. — Я не знаю, — отвечает он, расстроенно. — Не волнуйся, дитя. Ты болен, — тихо говорит человек. — Ты вспомнишь позже. Он не доверяет этому человеку, но кивает. — … Маленький Кролик, — добавляет человек после минутного молчания. — Пока мы не найдем твое имя, я буду называть тебя Маленьким Кроликом. Он снова кивает, на этот раз более энергично. Раньше не было ничего. После есть все. Люди называют ребенка Маленьким Кроликом, и это, и некоторые слова, которые он не понимает. Все они одеты в бело-голубое, и выглядят одинаково. Ему трудно отличить их друг от друга, кроме того, который дал ему это имя, и леди, назвавшаяся целительницей, она кормит его сладкими булочками. — Ты выглядишь лучше, — говорит на следующий день тот, кто назвал его по имени. — Хорошо себя чувствуешь? Он мягко кивает. — Может быть, завтра я выведу тебя на улицу. Он задается вопросом, что снаружи. Может быть, увидев это, он вспомнит. Он слишком мал, чтобы видеть что-либо, кроме серого неба за окнами. — Пожалуйста, господин, — говорит он. — Нет, нет, ты можешь называть меня дядей, Маленький Кролик, — инструктирует мужчина. Он слегка улыбается, но все еще выглядит грустным. — Пожалуйста, дядя, — говорит он. Он не помнит: горы и огромные леса, полные красных листьев, выглядят пугающе и холодно, даже когда он завернут в толстое одеяло и крепко держится на руках дяди. — Это Облачные глубины, — объясняет дядя, делая длинные, размеренные шаги. — Мы здесь живем. Это очень старое и спокойное место. Тебе понравится. Он не уверен. Все вокруг кажется холодным, грустным и скучным. Но теперь это все, что он знает. Он скоро поправится, так говорит дядя. Но он все равно послушно остается в постели, как настояла тетушка-целительница: — Оставайся здесь и играй со своими бабочками, Сладкая Булочка. Она называет его Сладкой булочкой, потому что это его любимое блюдо. Он задается вопросом, должен ли он дать имя и своей бабочке, той, которая спит рядом с его подушкой и всегда остается с ним, его лучшей игрушке, но он не может найти подходящее. В другой комнате слышны голоса, они так долго разговаривают, но он не может ничего расслышать. Наконец, голоса исчезают, и тетушка-целительница приходит и ведет его в другую комнату поблизости, меньшую, всего с тремя кроватями, и такую же пустую. — Ты будешь спать здесь, а мы с нянями позаботимся о тебе. Моя комната в конце коридора. Ты можешь приходить ко мне, когда тебе нужно. — Дядя — он спрашивает. — Дядя оставит меня? — Он очень занят, но я уверена, что он будет приходить к тебе, когда сможет, — уверяет его тетушка-целительница. Он делает то, что ему говорят. В комнате темно, но кровать теплая, и с ним Бабочка, так что все в порядке. Он сидит со старушками, которые шьют и разговаривают, играя с самим собой, а иногда они приносят маленького ребенка и кормят его, когда он плачет, и кормят Маленького Кролика сладкими булочками и рисовыми шариками. Дядя тоже кормит его зимними ягодами и орехами, когда приходит, и выводит погулять на улицу. — А-Юань, — говорит ему дядя однажды. — Это твое имя. Он подозрительно хмурится. — Где ты нашел мое имя? — О, мой брат так сказал... — … брат? — Да. Он сильно болен, потому я не мог спросить раньше. Но мы нашли твое имя, А-Юань. — А-Юань, — пытается малыш. — Я А-Юань. — Дядя одаривает его милой улыбкой. А-Юань решает, что это имя и есть его. — Пойдем, — говорил он, вставая с того места, где он рисовал. — Куда идти? — Чтобы поблагодарить дядиного брата, — терпеливо объясняет А-Юань, ожидая у двери. — Он болен, А-Юань, — дядя не двигается. — Мы принесем ему сладкие булочки, — предлагает А-Юань. Он был болен, но ему дали сладкие булочки. Они были очень вкусными. Они должны нравиться всем. — Он… он слишком болен, чтобы есть, Маленький Кролик, — говорит ему дядя, отводя взгляд. Ему грустно. Дядин брат болен, поэтому ему грустно. А-Юань подходит ближе и смотрит вверх. Мужчина наклоняется и берет А-Юаня на руки, а ребенок крепко обнимает его за шею. — Никаких сладких булочек, но мы идем, — настаивает он. Имя А-Юаня важно. Он слышал, как взрослые часто спорят о его имени, каждый день. Может быть, теперь они больше не будут. — Скажем спасибо. — Знаешь что? Хорошо. Мы отправимся через несколько дней. До этого ты можешь собрать немного трав для своего гэгэ, — говорит ему дядя тихим голосом. — Травы, которые помогут ему почувствовать себя лучше. — Хорошо. Для моего гэгэ. — Торжественно повторяет А-Юань. Это обещание. — Но есть еще кое-что, — говорит дядя. — Теперь, когда у тебя есть имя, Лань Ю-Ань, ты также получишь это, — он достает что-то из рукава и вручает А-Юаню. Это лента, белая, с рисунком облаков, такая же, как у дяди. — Это означает, что ты часть Гусу Лань. Это также означает сдержанность. Когда ты носишь эту ленту, все видят, что ты один из Ланей, поэтому ты должен быть лучшим и самым добрым, насколько способен. Я могу… — он на мгновение колеблется, — я могу показать тебе, как надеть, но потом тебе придется делать это самому. А-Юань понимает лишь немного, но торжественно кивает и слушает, как дядя объясняет дальше, и внимательно следит за своими руками, пока он учит А-Юаня, как правильно завязывать. Дядя прав, гэгэ, должно быть, очень болен. А-Юань немного напуган, когда они входят в дом, потому что внутри темно и пахнет странно, а гэгэ не одет должным образом и вообще не двигается. Он похож на дядю, но очень худой и очень грустный, и его взгляд тяжело останавливается на А-Юане. Но А-Юань должен быть храбрым и сказать спасибо, потому что гэгэ нашел его имя. А-Юань не знает, как гэгэ мог найти его имя, когда он так болен, поэтому находит это еще более впечатляющим. Он выходит из своего укрытия из-за спины дяди и мчится через комнату, вспомнив в последний момент, что ему нужно быть очень вежливым и не причинить большего вреда гэгэ. Он осторожно достает травы из рукава и делает последний шаг, чтобы встать рядом с кроватью. — А-Юань собирал целебные травы в саду с травами. Так гэгэ почувствует себя лучше, — говорит он, вкладывая мешочек в руку так осторожно, как только может. На руке гэгэ есть отметина, такая же, как на его лице, и на его плечах. А-Юань задается вопросом, не потому ли это, что он болен. В конце он забывает сказать спасибо, но гэгэ смотрит на него по-другому и сжимает пальцы вокруг мешочка с травами, так что А-Юань думает, что он все равно понял. Тетушка-целительница говорит А-Юаню, что никто не ходит к гэгэ, потому что он слишком слаб. Но А-Юань чувствовал себя очень одиноким, когда был болен, и ему нравилось, когда дядя приходил к нему, это делало день лучше, поэтому он спрашивает дядю, можно ли навестить гэгэ. — Он все еще очень болен, А-Юань, — говорит дядя тем же голосом, который он всегда использует, когда говорит о своем брате, печальным голосом. — Ему нужен отдых. — Я буду очень тихим. Я обещаю, я все сделаю, — клянется он. — Не хочу, чтобы гэгэ был одинок. — … хорошо, — в конце концов соглашается дядя. — Ты можешь взять что-нибудь для рисования и игрушку, и тебе нужно быть очень тихим, хорошо, Маленький Кролик? — он спрашивает. А-Юань энергично кивает. Он будет лучшим мальчиком. Гэгэ не будет одинок. А-Юань не будет одинок. А-Юань ходит навещать гэгэ почти каждое утро и остается до звонка на обед, он очень тихий. Он рисует и пишет несколько слов, которым научил его дядя, и показывает Бабочку. Гэгэ ничего не говорит. Иногда он садится, но большую часть времени находится в своей постели, лежа на животе на груде подушек. Он смотрит, как А-Юань рисует или спит. Когда он лежит, А-Юань видит отметины на его спине, такие же, как в первый раз, но их так много, и они выглядят ярче и больше. А еще очень пугающе, так, что мурашки бегут по спине. Но нельзя показывать страх. "Должно быть, это часть болезни", — думает А-Юань. Он надеется, что его травы помогли. Он начинает рассказывать Бабочке какие-то истории тихим шепотом, и гэгэ не велит ему останавливаться, поэтому начинает рассказывать истории и гэгэ тоже. Тот слушает, и иногда засыпает, потому что ему плохо, но А-Юань продолжает говорить. Он говорит, но старается вести себя тихо и прилежно. Гэгэ даже называет его по имени. А-Юань счастлив: его имя звучит так красиво, когда его произносит гэгэ. А-Юань так счастлив, что тот нашел для него имя. Он знает, что гэгэ болен и не может есть сладкие булочки, поэтому помогает тому съесть его суп. Он надеется, что гэгэ скоро станет достаточно сильным и выйдет поиграть с А-Юанем. Но проходит так много времени. Гэгэ всегда болен. Но А-Юань терпелив. В некоторые дни тетушка-целительница говорит ему, что гэгэ плохо себя чувствует, поэтому А-Юань остается со старушками, играет с ребенком, ест сладкие булочки и учится рисовать и писать. Дамы хвалят его, поэтому он рисует больше, по большей части это какие-то вещи из его комнаты, и отдает рисунки дамам и дяде. Он не видит дядю каждый день, потому что тот очень занят, но, когда дядя навещает, то всегда выводит А-Юаня на улицу и они гуляют по снегу, и катаются по замерзшей реке за небольшим лесом, дядя показывает ему птиц и учит названиям разных облаков. Иногда мужчина начинает что-то говорить, но замолкает, он выглядит грустным, поэтому А-Юань щекочет его и обнимает, а однажды даже бросил в него снежком, и дядя слегка улыбнулся. А-Юань любит заставлять людей улыбаться. Когда холод начинает исчезать, А-Юань счастлив. Снег тает, и трава становится зеленее и зеленее каждое утро, и на некоторых деревьях появляются цветы. — Сначала сливы, потом персики, потом вишни, — объясняет дядя. — Всему свое время. А-Юань серьезно кивает. Он любит цветы. Среди травы тоже растут маленькие, и он ходит осторожно, следя за тем, чтобы не задеть их. Цветы сливы исчезают так быстро! А-Юань слишком поздно понимает, что они опадают, поэтому просит дядю помочь ему принести ветку цветов гэгэ, чтобы он тоже мог увидеть красивые цветы и почувствовать сладкий аромат, потому что не может выйти, чтобы увидеть их за пределами своего дома. Когда цветет вишня, он остается один. Дядя сказал, что ему нужно уехать, чтобы навестить своих друзей очень далеко. А-Юань скучает по нему, а пожилые дамы заняты, поэтому он сидит в комнате и гуляет в ближайшем дворе. Ему не разрешают идти дальше одному; большая часть зданий сейчас перестраивалась. Когда дяди нет, происходят две вещи: однажды А-Юань спрашивает, может ли он остаться с гэгэ подольше, и ему разрешают. Гэгэ не говорит ему уходить, вместо этого он учит А-Юаня красивым стихам. А-Юань не все понимает, но он повторяет их за гэгэ, пока не запомнит наизусть. Гэгэ выглядит не таким грустным, когда он сидит с А-Юанем, и он даже позволяет ребенку вздремнуть на своей кровати и держит за руку. А-Юань думает, что ему это нравится. Он доволен. Другое дело, что однажды, когда А-Юань уходит рано, потому что гэгэ плохо себя чувствует, в коридоре, где живет А-Юань, его ждет бородатый мужчина. Тетушка, которая пришла, чтобы его забрать, низко кланяется, как только видит мужчину, и приказывает А-Юаню тоже поклониться, что он и делает. Дядя учил его. — Хм, — вздыхает мужчина. — Пойдем со мной, — говорит он А-Юаню. А-Юань смотрит на тетушку, которая жестом велит ему идти, и он бросается за ним, потому что мужчина делает очень большие шаги, а А-Юань не может бегать в Облачных Глубинах, но это очень, очень тяжело. Он следует за мужчиной в небольшой павильон неподалеку. Здесь светло и просторно, пахнет ладаном, которого А-Юань никогда не видел, и есть пара столов и подушек, расставленных у стен. — Ты можешь называть меня Учитель Цижэнь, — приказывает мужчина, садясь за стол в конце комнаты. — Я буду учить тебя в отсутствие Сичэня. А-Юаню требуется время, чтобы вспомнить, что это имя дяди. Он никогда не слышал, чтобы кто-то называл дядю этим именем, но тот однажды показал ему, как его писать. — Чего ты там стоишь? Сядь. Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Сичэнь клянется, что ты достойный ученик. Давай посмотрим на это. А-Юань кивает и садится на край подушки, немного напуганный. Учитель Цижэнь похож на человека, который рассердился бы на него. Его голос звучит как у некоторых людей, которые спорили об имени А-Юаня, прежде чем гэгэ нашел его. — Что такое правило номер тридцать четыре? — Сядь правильно, — вспоминает А-Юань. Учитель Цижэнь бросает на него пронзительный взгляд, поэтому ребенок забирается на подушку и садится, выпрямив спину и положив ладони на колени. — Хорошо, — говорит Учитель Цижэнь. Он задает А-Юаню так много вопросов. Но дядя учит А-Юаня правилам, цветам и животным, а еще счету и иероглифам, а гэгэ учит А-Юаня стихам, песням и словам Гусу, и исправляет ошибки А-Юаня, так что он знает все. Лицо Учитель Цижэнь становится все менее и менее сердитым с каждым хорошим ответом. А-Юань знает больше, чем то, о чем его спрашивают, но он также знает правило двенадцать — «будь скромным», — поэтому не говорит лишнего. Летом дни длинные и напряженные. Когда дядя возвращается из поездки, то выглядит грустным. — Мой друг болен, — говорит он А-Юаню, когда А-Юань спрашивает его об этом. — Почему все больны? — А-Юань удивляется. Он слышал это так много раз. Это странно. — Была война, А-Юань, и нам всем пришлось сражаться, чтобы сохранить наши дома и семьи в безопасности. И многие люди пострадали, и некоторые из них все еще болеют из-за этого. — Твой друг? — он удивляется и получает подтверждающий кивок. — Гэгэ? — Да, — говорит дядя. — Он тоже. Дядя грустит. А-Юаню это не нравится, но он не знает, что делать. К счастью, дядя внезапно, кажется, что-то вспоминает, он опускается на колени перед А-Юанем и говорит так тихо, что это звучит так, будто он делится секретом: — Хочешь познакомиться с кроликами? — Кролики? Тут есть кролики? — он задается вопросом. — Домашние животные запрещены в Облачных Глубинах. — Тут кролики, — уверяет его дядя и поднимает А-Юаня, хотя он мог идти сам, но все равно позволяет дяде нести его. — Они просто животные, которые живут с нами, на заднем холме, как птицы живут на наших деревьях и рыбы в наших прудах и реках. Но они дружелюбны, и им нравится, когда кто-то приходит в гости. А-Юань может сказать, что это объяснение немного подозрительно, но — кролики. Он не помнит, видел ли он когда-нибудь настоящих кроликов. Поэтому забывает о своих сомнениях и говорит дяде идти быстрее, и глаза мужчины слегка улыбаются, и А-Юань обязательно запомнит, что кролики делают дядю счастливым. А-Юань действительно маленький, и часто люди не видят его или забывают, что он рядом, когда разговаривают. Существует правило, согласно которому подслушивание запрещено, он знает, но он не пытается подслушивать. Просто люди разговаривают, когда он рядом. Старые леди разговаривают, и целители, и иногда Учитель Цижэнь тоже разговаривает с людьми в полный голос, когда А-Юань приходит на свои уроки. Он понимает, что больше не может жить в своей комнате. — Ребенок не может оставаться там вечно, — говорит кто-то. «Кто-то» звучит старо, но не так, как старушки в детской. Сердце А-Юаня немного сжимается, когда его снова называют ребенком, потому что у него есть имя и прозвища, и в этом нет необходимости. Он не хочет, чтобы его так называли. — Он не может оставаться один — есть несколько пар, у которых есть дети. Кто-то может забрать его, — слышит он и в другой раз. Он не встречал других детей. Дядя говорит ему, что они живут где-то в другом месте. Это могло бы быть здорово, они могли бы играть и учиться вместе, практиковаться и рассказывать истории ночью, перед сном, как А-Юань рассказывает своей Бабочке, когда не может уснуть. Но тогда, кто бы позаботился о гэгэ? Никто никогда не приходит к нему в гости, никто, кроме А-Юаня и дяди иногда. Все взрослые так заняты. А-Юань не хочет, чтобы гэгэ смотрел на кого-либо такими же нежными глазами, какими он смотрит на А-Юаня. А-Юань не хочет, чтобы кто-то забирал его. Итак, после фестиваля середины осени он спрашивает гэгэ, может ли он остаться, и тот разрешает ему. А-Юань спит хорошо и просыпается на кровати гэгэ, беспорядочно завернутый в простыню, и мужская рука прижимает его к себе. Он не помнит, как попал сюда, но он думает, что, может быть, он помнит голос в темноте, говорящий «Я буду обнимать тебя», и что-то согревает его всю ночь. Дядя не сердится, когда остается в первый раз; он говорит А-Юаню, что пришел за ним и увидел, что они мирно спят, поэтому он позволил им отдохнуть. Итак, А-Юань решает, что все в порядке, и снова спрашивает гэгэ, может ли он остаться, несколько дней спустя, и снова, и гэгэ каждый раз требует больше времени, чтобы ответить, но он всегда соглашается, и никто никогда не сердится на А-Юаня за то, что он не возвращается спать в свою пустую темную комнату. — Гэгэ, я могу остаться? — он спрашивает еще раз. На улице холодно, и идти никуда не хочется. — Ты остался прошлой ночью, — напоминают ему. Но А-Юань знает об этом. Он не это имел в виду. — Но, навсегда? — Уточняет А-Юань, бросая нетерпеливый взгляд. Он хочет, чтобы гэгэ сказал «да». Он хочет остаться рядом. Чтобы гэгэ выбрал А-Юаня, и больше не нужно было никуда идти. Ответа нет. — Тебе не нужно ничего делать, — смирившись, бормочет А-Юань. Разве гэгэ не хочет его? Может быть, ему нужно немного убедить его? Он большой мальчик, с ним не будет никаких проблем. — Просто поговори со мной, поиграй со мной и научи меня словам. Всему остальному я уже научился, — поспешно уверяет он. — Я могу одеваться, завязывать волосы и мыться, и я просыпаюсь вовремя, я знаю, куда пойти поесть, и держу свои кисточки для письма в чистоте, и… Гэгэ медленно и серьезно кивает, и на сердце у А-Юаня становится так легко. Он согласился! Он осторожно берет руки гэгэ и крепко сжимает их, потому что знает, что не может обнять его так, как обычно обнимает дядю или даже маленького ребенка. Он не хочет отпускать, никогда. Дядя сначала не соглашается, но потом разговаривает с гэгэ, и после этого А-Юаню разрешают переехать. Он делает, как и обещал: просыпается вовремя каждый день, умывается и идет на кухню, чтобы позавтракать. Когда он возвращается, гэгэ иногда бодрствует, ест свою еду, но большую часть времени он все еще спит, поэтому А-Юань на цыпочках ходит по комнате и садится за работу. Он повторяет выученные стихи, и выполняет домашнее задание, которое дают ему Учитель Цижэнь и дядя, а когда все сделано, он рисует и делает маленьких друзей для Бабочки из бумаги, а иногда дремлет и просыпается только с полуденным звонком. Во второй половине дня дядя иногда рассказывает ему больше о деревьях, кроликах и небе, учит его вращать колесо и стоять на руках, А-Юань может даже ходить вверх ногами, если дядя ему немного поможет. Учитель Цижэнь знает так много, это удивительно, поэтому А-Юань внимательно слушает и старается запомнить все, чему его учат, и послушно повторяет свои уроки утром и вечером, чтобы никогда ничего не забыть. Но учитель не любит вопросов, поэтому А-Юань оставляет их до возвращения домой, а затем садится и спрашивает гэгэ, и тот всегда отвечает и всегда задает А-Юаню больше вопросов и помогает ему понять вещи, которые кажутся сложными. Гэгэ учит А-Юаня всему, что он хочет, даже когда знает, что другие не считают это правильным. Он даже учит его рисовать талисманы, когда А-Юань просит, и когда все получается, он рисует их каждый день и хранит в сумке возле своей кровати на случай, если они когда-нибудь понадобятся. Всякий раз, когда у А-Юаня появляется новая идея, гэгэ говорит, что это увлекательно, и когда А-Юань дает верный ответ, гэгэ говорит, что он прав, и всегда, всегда говорит, что он гордится А-Юанем. Однажды мужчина предлагает завязать ему ленту на лбу. А-Юань знает, что это значит. Гэгэ больно. Его руки дрожат, и ему трудно ухватиться за концы ленты. А-Юань помогает, удерживая ее на месте, чтобы убедиться, что она не перекосится и не двигается, когда гэгэ завязывает, он терпеливо сидит. Он не может дождаться того дня, когда сможет сделать то же. Однажды, уйдя, чтобы решить некоторые важные вопросы, связанные с кланом, дядя возвращается с дядей Цзинем, что случается время от времени, но на этот раз с ними ребенок, маленький мальчик. Он младше А-Юаня и одет в душные, богато украшенные одежды, как кукла, с алой точкой на лбу. Должно быть, это наследник клана Цзинь, вспоминает А-Юань из своих уроков. Он всего лишь ребенок, но А-Юань знал одного ребенка, которому он очень нравился, поэтому он приветствует его и предлагает поиграть. — Цзинь Лин, где твои манеры? — дядя Цзинь смеется, когда мальчик прячется у него за спиной. — Он немного застенчивый, извини, А-Юань. А-Юань кивает, показывая, что понимает, но клянется попробовать еще раз. Дядя Цзинь остается на три дня с Цзинь Лином на руках или приклеенном к его одежде. Мальчик много болтает, но останавливается, когда кто-то подходит слишком близко, а затем прячет лицо и надувает губы, независимо от того, сколько раз дядя или А-Юань пытались заставить его улыбнуться. А-Юань надеется, что не все дети такие. Потому что. Тогда у него никогда не было бы друзей, не так ли? Весной А-Юань начнет тренироваться с младшими учениками, и, наконец, он будет встречаться с другими детьми каждый день. Он видел некоторых из них во время фестивалей, когда семьи приезжают из своих домов по всему Гусу в Облачные Глубины, чтобы отпраздновать, но он никогда по-настоящему не разговаривал с ними, кроме приветствий. Даже ребенок, которого он видел в лазарете, ушел жить к кому-то. Он хочет завести друзей. Таких друзей, о которых дядя читал ему, которые всегда рассчитывают друг на друга и могут поделиться всеми секретами. Дядя Гуаньяо больше никогда не приводит Цзинь Лина, и А-Юань не знает почему. Дядя только говорит ему, что Цзинь Лин поехал погостить к другому своему дяде в Пристань Лотоса. Когда А-Юань приходит на вечерние занятия, то обнаруживает, что комната пуста. Он знает, что иногда дядя опаздывает, когда он занят, поэтому ждет, повторяя свои уроки, но дядя все еще не приходит. Может быть, он просто занят. Но обычно он следит за тем, чтобы кто-нибудь сказал А-Юаню об отмене урока. Он беспокоится, поэтому решает посмотреть, работает ли дядя. Он находит его с распущенными волосами, мужчина сидел на столе среди разбросанных бумаг, сгорбившись, его плечи дрожали. Двери скрипят, когда А-Юань закрывает их за собой, и дядя поднимает взгляд. Его глаза красные, а лицо бледное и мокрое. Он плачет. Он немедленно останавливается, когда видит А-Юаня, расправляет плечи и вытирает щеки. Он даже пытается изобразить легкую улыбку. — Я прошу прощения за опоздание, — говорит дядя хриплым голосом и слегка склоняет голову. А-Юань качает головой, пытаясь сказать, что не нужно извиняться, ничего не сказав. Он останавливается в нескольких футах от того места, где сидит дядя, не зная, что делать. — Что случилось? — Ах, — выдыхает дядя и останавливается. А-Юань думает, что он, должно быть, не хочет лгать А-Юаню, но, возможно, он также не хочет говорить А-Юаню правду. А-Юань понимает, поэтому он меняет свой вопрос. — Тебе грустно? Мужчина одаривает его долгим взглядом. Его глаза все еще блестят от слез. А-Юань никогда не хочет, чтобы кто-то грустил, когда-либо снова. Почему все должны быть грустными? Они все такие милые люди. — Мм, — соглашается дядя, звуча почти как его брат. — Или… Я не уверен. А-Юань не знает, что на это ответить. Взрослые странные. Их слова не всегда имеют смысл. Дядя сложный. У него так много лиц: так много разных улыбок. Он смотрит на гэгэ с бесконечным терпением и мягкой ободряющей улыбкой, но А-Юань может сказать, что ему тоже грустно, ужасно грустно, хотя дядя пытается скрыть это всякий раз, когда он навещает брата. Он играет с А-Юанем, рассказывает ему глупые истории и балует его, когда никто этого не видит, и прижимает к себе, как будто он никогда не хотел отпускать А-Юаня, и свободно смеется. Он вежливо улыбается большинству посетителей и старейшинам клана, но его глаза на самом деле не сияют. И у него есть особый набор улыбок для дяди Гуаньяо, усталых и честных, которые он использует только тогда, когда вокруг никого нет. А-Юань подходит и забирается к дяде на колени, надеясь, что все в порядке, и обнимает так сильно, как только может, зарываясь лицом в белую мантию. Руки дяди смыкаются вокруг него, крепко обнимая А-Юаня, и он наклоняет голову так, что его теплое дыхание щекочет уши ребенка. А-Юань слышит, как сильно бьется дядино сердце. — Твой гэгэ сегодня так хорошо справился… он даже сделал несколько шагов. Я уверен, что он скоро тебе покажет, — тихо говорит дядя. А-Юань слышит улыбку в голосе дяди, но он все еще плачет. Сердце А-Юаня подпрыгивает от новостей. Это делает его таким счастливым, таким гордым — дядя тоже должен это чувствовать, верно? Счастливым и гордым? Не грустным? — Я не заслуживаю видеть это, — шепчет дядя в макушку А-Юаня, так тихо, что тот едва может разобрать слова. — Я не должен был там быть. Я не заслуживаю… — Я уверен, что гэгэ был счастлив, что ты был с ним, — честно говорит А-Юань. Дядя был единственным человеком, кроме А-Юаня, с которым он разговаривает. — Я… — дядя останавливается. Он немного сдвигает ребенка, чтобы А-Юань глубже зарылся в его руках. — Неважно. Это сложно. — Дядя, ты любишь гэгэ? — А-Юань спрашивает прямо, потому что он не знает всех тех сложных вещей, о которых, вероятно, думает дядя, потому что дядя всегда слишком много думает, но он знает это: некоторые вещи гораздо важнее, чем все остальное. — Конечно, люблю, — мягко отвечает дядя. — Но иногда любить кого-то недостаточно. — …почему? — Это сложно, — повторяет мужчина. А-Юань не может понять, как это может быть сложно. Разве гэгэ не учил его, что любить кого-то важнее всего на свете? Точно так же, как А-Юань любит гэгэ и дядю, и как они любят А-Юаня? Дядя, должно быть, считает, что этого недостаточно, если он так сказал, потому что он не лжет, но А-Юань не понимает почему. Но потом он вспоминает, что гэгэ также учил его, что правила не всегда имеют смысл в мире, и ему нужно больше доверять своему сердцу, чем правилам. — Дядя, не плачь, — умоляет он. — Хорошо, — соглашается тот и глотает слезы. — Я не буду. Они остаются так в течение нескольких минут. В конце концов, дядя говорит: — Я не должен был тебе ничего рассказывать, Маленький Кролик. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно, — обещает А-Юань, повторяя слова гэгэ, которые он слышал так много раз. — А-Юань здесь. Лето проходит быстро, полное красок. Дядя обучает А-Юаня другим боевым искусствам, которые он усердно практикует, и учит ухаживать за цветами. Все чаще и чаще он видит гэгэ, похожего на маленькую тень, медленно передвигающегося по цзинши, а иногда он замечает стройную фигуру гэгэ, сидящего у окна и наблюдающего за ним. А-Юань делает все возможное, и даже больше, чем нужно, чтобы сделать гэгэ счастливым. Тот никогда не улыбается, но ему и не нужно. А-Юань всегда может прочитать эмоции в его глазах. Ближе к концу лета А-Юань слышит какой-то шепот. Имя Ханьгуан-Цзюня появляется снова и снова, но А-Юань никогда не может услышать, о чем оно. Кто-то говорит что-то о трех годах, но А-Юань не знает, что особенного в этом числе. Дядя кажется обеспокоенным и озабоченным. Учитель Цижэнь выглядит растерянным… или что-то в этом роде. Слишком отвлеченным для такого сосредоточенного и серьезного человека, как он. Но затем проходит неделя, а затем две и три, и ничего особенного не происходит. Кажется, все забывают о том, о чем они шептались. А-Юань тоже забывает. Он учится. Гэгэ не любит зиму, потому что холод причиняет ему боль, поэтому А-Юань настаивает на том, чтобы нарисовать для него талисманы тепла, и ему даже разрешено активировать один. Он знает, что это не продлится долго, и он считает время с целеустремленной решимостью и записывает результат, чтобы каждый раз отмечать свои успехи. Он знает, что на это нужно время. Понемногу. Шаг за шагом. Гэгэ рассказал ему, и дяде, и Учитель Цижэню тоже. Но сейчас он так сильно хочет быть сильным, достаточно сильным и мудрым, чтобы больше не слушать других. Он никому об этом не говорит, потому что знает, что ему придется много лет учиться у наставников Гусу Лань, прежде чем станет достаточно сильным, чтобы стоять на своем, но он клянется, что будет лучшим. Когда гэгэ поранился, А-Юань испугался. Дядя все объяснил. Он сказал, что гэгэ нужно найти способ совершенствоваться лучше. Он объяснил, что поначалу это очень сложно и болезненно. И еще, что это похоже на холодную весну: неприятно, но делает сильнее. А-Юань храбр и не плачет, когда видит, как гэгэ больно. Это требует от него всего самообладания. Он думает о своей практике медитации. А-Юань не хочет, чтобы гэгэ грустил еще сильнее. — Я знаю, что иногда мы должны позволить причинить себе боль, чтобы стать сильнее, — говорит А-Юань гэгэ, вспоминая слова дяди, когда они оба лежат в постели и готовы заснуть. В цзинши темно и тихо, и шепот А-Юаня звучит так громко в его ушах. — Но, боже, — добавляет он, клянясь самому себе, — я никогда не хочу видеть, как тебе больно. Холодные месяцы длятся невероятно долго. Это трудное время для гэгэ, и А-Юаню это не нравится, и каждое утро он открывает глаза и молится, чтобы снег уже таял. Он не может дождаться, когда, наконец, увидит первые цветы сливы, обещание весны. Иногда глаза гэгэ резко фокусируются на чем-то, чего на самом деле нет. Иногда он говорит что-то, как будто ожидает ответа, когда рядом нет никого, кто мог бы заговорить. Иногда он двигается, напевает и кивает, как будто соглашаясь с тихим голосом. Иногда, в своем беспокойном сне, гэгэ протягивает руку, как будто хочет найти что-то, за что можно ухватиться рядом с ним, а затем, обнаружив только пустоту, прижимает руку к груди. Иногда кажется, что с ними живет призрак. Иногда А-Юаню кажется, что гэгэ сам был призраком. Наконец приходит весна. А-Юань приступает к занятиям. Дети такие живые, забавные и замечательные. А-Юань знает, что вокруг всегда были ученики, хотя он редко встречал их, потому что они жили в другой части Облачных Глубин, а цзинши находилась в отдалении от всего. Но теперь, когда он знакомится с этими детьми и встречается со старшими учениками во время некоторых упражнений, то узнает их повсюду, и они тоже узнают его. Он должен стараться изо всех сил, чтобы прокрасться незамеченным. Он не возражает. Он заводит друзей. Все они достаточно взрослые, а не маленькие застенчивые младенцы, которых А-Юань встречал раньше, и все они равны. Они играют, спорят и учатся, а еще смеются, и А-Юань приходит домой измученный, полный эмоций, бурлящих в его груди. Он так много хочет рассказать. Вернувшись в цзинши, гэгэ остался один. А-Юань старается заполнить тишину всем миром. — Почему ты никогда не навещаешь отца, Учитель Цижэнь? — Однажды А-Юань осмелился спросить, пока забирал дополнительную домашнюю работу; у него больше нет индивидуальных занятий, но он получает дополнительные задания для выполнения каждую неделю. Учителю не нужно ничего говорить, чтобы А-Юань понял, что ему не следовало спрашивать; одного взгляда на бурное выражение лица достаточно. — Этот ученик извиняется за то, что переступил черту, — говорит он, низко кланяясь. Наступает долгое молчание. А-Юань остается в поклоне, ожидая, что его отчитают или отошлют. — Он бы не захотел меня видеть, — наконец говорит Лань Цижэнь ровным голосом. Он звучит не так сердито, как ожидал А-Юань. — Возьми это и уходи уже, — добавляет он. А-Юань выпрямляется и берет свиток со стола, собираясь уйти. Выражение лица Учителя Цижэня отстраненное, но не сердитое. А-Юань сказал бы, что оно стало печальным. Тепло сменяется жарой, и начинаются летние штормы. Так странно видеть гэгэ в халате. Странно, но радостно. Вот так шрамы едва заметны. А-Юань задается вопросом, имеет ли значение для гэгэ, что если бы кто-то посмотрел на него сейчас, они бы не увидели. А-Юань не спрашивает. Мужчина, кажется, доволен, и он все больше и больше остается у окна, выглядывая с нетерпением. Он говорит А-Юаню, что хочет выйти с ним на улицу. А-Юань не может не ахнуть. Это… это удивительно. Он думал об этом так много раз, представляя прогулки с гэгэ, показывая ему лучшее место для ловли рыбы в ручье, цветы, которые он посадил для дяди возле его дома, его любимую поляну в лесу, где растут дикие ягоды, павильон библиотеки, который, наконец, был восстановлен и пополнен старыми и новыми свитками. Он представлял бесчисленное количество раз, как, держа дядю за одну руку, а гэгэ за другую, они проходят через Облачные Глубины. И все видят, что эти двое его. Его семья. Он хочет убедиться, что все это знают. И гэгэ тоже. Потому что иногда мужчина смотрит на А-Юаня так, как будто он вот-вот исчезнет. Как будто А-Юань собирался уйти. С его яркими пустыми глазами. А-Юань знает, где гэгэ хранит свою лобную ленту, поэтому он берет ее и прячет в рукаве ханьфу, когда тот принимает ванну. Он предлагает завязать, используя правила в качестве оправдания, но он не может скрыть своего волнения, и гэгэ видит это, его глаза светятся от счастья. Он позволяет А-Юаню сделать это. А-Юань выводит гэгэ на улицу, его шаги легче, чем когда-либо прежде. Он заканчивает занятия каллиграфией, аккуратно откладывая кисть и оставляя бумагу сохнуть. Это золотой час перед самым заходом солнца, и в воздухе висит густая и липкая, липкая летняя жара. Меняющиеся цвета неба сияют над горами. Гэгэ вышел, чтобы попрактиковаться в музыке, но мелодии уже некоторое время не было слышно. А-Юань решает, что он выйдет и останется с гэгэ снаружи, пока не придет время ужинать. Он осторожно открывает дверь, но, прежде чем выйти, краем глаза замечает движение: это дядя, неподвижно стоящий под сенью деревьев в дальнем конце сада. Он так сосредоточен, что вообще не замечает фигуру А-Юаня в дверном проеме. А-Юань ждет мгновение, но дядя стоит прямо и неподвижно, как статуя, только его глаза следят за чем-то. Ребенок поворачивается, чтобы посмотреть. Дядя смотрит, как гэгэ медленно прогуливается по саду, босиком, в своем безупречно, едва завязанном, белом ханьфу. Его лобная лента не надета, плечи сутулые, но напряженные, и А-Юань видит нежелание гэгэ в каждом его размеренном движении. Ему больно. Бывают такие дни. Дядя не подходит. Он стоит в тени еще несколько мгновений, а затем разворачивается и беззвучно уходит. А-Юань падает во время тренировки и сдирает локоть, поэтому его отправляют в лазарет, на осмотр. Он не приходил туда довольно долго. Странно думать, что какое-то время это место было ему как дом. Пространство кажется таким пустым и тихим. Он задается вопросом, не замечал ли он этого, когда был младше, потому что был занят другими вещами. Он пользуется возможностью, чтобы задать вопрос, который его давно интересует. — Почему ты больше не приходишь к отцу? — Мы больше ничего не можем сделать для Ханьгуан-Цзюня, — говорит ему целительница. А-Юань терпеливо сидит, пока его руку перевязывают, и размышляет. — Неужели действительно ничего? Она смотрит на него долгим сочувственным взглядом. — Его раны слишком серьезные, Лань Юань. Мы, целители, ничего не можем сделать. Теперь только время способно помочь ему. А-Юань кивает, но он не принимает ответ. Этого недостаточно. Слишком мало. Прошло много месяцев с его первого урока на гуцине, когда А-Юань просит гэгэ научить его Расспросу. Он действительно изо всех сил старался соблюдать правило семнадцать, «будь терпелив». И знает, что это очень сложно. Это требует много практики. Ему понадобятся долгие годы, прежде чем он сможет убедиться, что духи ответят ему правдиво. Но, думает он, может быть, духи ответят на вопросы, которые он не осмеливается задать живым. Он не хочет больше никого еще огорчать. Они все говорят ему, что все в порядке, но он может видеть, когда им больно. Мертвым уже нельзя причинять боль. Гэгэ учит его медленно и терпеливо. Для него это тоже практика. А-Юань замечает его дрожащие руки и прерывистое дыхание, когда пальцы вновь соскальзывают. Он может сказать, когда гэгэ больно, но тот никогда ничего не говорит, а А-Юань знает лучше. Поэтому в те дни он сидит на коленях у гэгэ и просит его положить руки на руки А-Юаня и направлять его в каждом движении. Руки гэгэ лежат на маленьких ладошках, теплые и мягкие, и А-Юань наблюдает, как мужчина расслабляется и успокаивается, и вместе они играют медленные песни и напевают мелодии. Он знает, что гэгэ практикуется, когда А-Юань тоже на занятиях, потому что иногда гуцинь все еще стоит снаружи, когда А-Юань возвращается домой, или лежит на столе в цзинши без защитной ткани. Но он не знает, что практикует гэгэ, пока не наступает весна. Когда гэгэ начинает играть, мир исчезает: разум А-Юаня наполняется тьмой, густой туманной тьмой, похожей на объятия, мелодия со странным эхом, ноты высокие, чистые и бесконечные. Это заставляет его сердце ускоряться, и дрожь пробегает по спине. Это то же самое жуткое чувство, которое он испытывает, когда замечает, что мужчина смотрит на что-то за А-Юанем, когда ребенок точно знает, что там ничего нет. — Гэгэ, — осмеливается прошептать он, — почему эта песня кажется знакомой? Гэгэ уже несколько месяцев покидает цзинши, но он никогда не заходит дальше, чем его ближайшие окрестности, обычно просто сидит на веранде или медленно прогуливается, любуясь садом. Сердце А-Юаня замирает каждый раз, когда он приходит домой и видит высокую фигуру гэгэ, парящую среди зелени, словно эфирный призрак, который не совсем принадлежит этому миру. Иногда это кажется слишком правдивым. Когда А-Юань просит гэгэ пойти с ним посмотреть на кроликов, он знает, что настаивает. Он не ожидает многого, и он не был бы разочарован, если бы гэгэ сказал «нет», но, к удивлению А-Юаня, он соглашается. А-Юань обладает подробными научными знаниями о том, как кролики улучшают настроение дяди, каким бы длинным и трудным ни был его день. Он так надеется увидеть хотя бы проблеск той же легкости в глазах гэгэ. Они проводят самый удивительный час на задних холмах, в то время как А-Юань выполняет свои любимые упражнения, гэгэ, кажется, полностью поглощен тем, чтобы погладить каждого из десятков кроликов, а затем они немного поиграли вместе, прежде чем А-Юань видит, как усталость просачивается в позу гэгэ, его глаза теряют фокус, глядя вдаль. А-Юань помогает мужчине встать и крепко держит его за руку, чтобы убедиться, что тот чувствует его присутствие рядом с собой. Возвращаясь, они не разговаривают, гэгэ слишком сосредоточен на чем-то внутри себя, чему А-Юань не может дать названия, а А-Юань смотрит на всех, мимо кого они проходят, с такой свирепостью, что никто не смеет их беспокоить. Гэгэ нужно отдохнуть. Гэгэ не знает, когда остановиться. Он каждый раз заходит слишком далеко. Только время может помочь ему, сказали целители. Так трудно быть таким терпеливым. Но А-Юань считает, что мягкий, почти мирный взгляд на лице гэгэ, который был там некоторое время, того стоил. Мужчина извиняется. Тогда А-Юаню действительно хочется накричать на него, но не с раздражением и, может быть, с отчаянием, потому что это не его вина. Все в порядке. Гэгэ нужно время. А-Юань ничего от него не хочет, только надеется, что однажды он увидит улыбку на этом лице. Но если этого не произойдет, это тоже нормально. Некоторые улыбки легки, но некоторые так трудны. А-Юань тяжело сглатывает и изо всех сил старается не заплакать. Он не хочет, чтобы гэгэ чувствовал, что он недостаточно хорош, потому что он отец А-Юаня, семья А-Юаня, друг А-Юаня. Такой же, как он, такой сильный, смелый и умный. Поэтому он говорит со всей убежденностью, на которую способен: — Я люблю тебя. Это так просто. — Я тоже тебя люблю, — отвечает гэгэ. Это просто, но это все.