Весло в песке

      — Договорились.              Когда фейерверк рассыпался мелкими искрами, а легкий ветер стих, эти слова принесли мне бесконечное утешение. Мы так далеко продвинулись с тех пор, как встретились в нашей первой совместной игре, и нам еще предстоял долгий путь. Теперь, после всех тех страданий, которые я увидела, я была более чем готова вернуться домой. Рядом со мной Чишия задумчиво смотрел на небоскребы вдалеке, вероятно, размышляя о предстоящих играх. Тем временем Арису и Куина неловко переглянулись.              — Простите, — сказала Куина, перебирая пальцами концы своих косичек. — Я имею в виду за то, что случилось на Пляже. Без обид?              Арису слегка поморщился, но отмахнулся:              — Это уже в прошлом.              Усмехаясь, она кивнула в мою сторону:              — Забавно, вы двое очень похожи. Она сказала то же самое… ого! — ее глаза расширились, когда она посмотрела на небо позади нас.              Я обернулась, как и Чишия, и тут же вздрогнула при виде огромного металлического дирижабля, зависшего ближе к тому месту, где мы стояли. Снизу к нему были подвешены несколько раскрашенных квадратных листов в форме прямоугольника — по форме игральной карты.              Ветер усилился, когда пропеллеры пронеслись над нами, заставив меня поднять руку, чтобы заслониться от него. Воздух вокруг нас гудел, и Арису изо всех сил пытался перекричать шум:              — Что за… это дирижабль?!              Чишия был сосредоточен на коллаже из листов, пока они сливались, чтобы сформировать нарисованное изображение женского лица, колышущегося на ветру.              — Королева Треф, — сказал он.              Когда шум стал тише, а Королева Треф уплыла, стало ясно, что эти игры не похожи ни на одну из тех, с которыми мы сталкивались до сих пор. Если они заранее сообщали нам о своем расположении и месте проведения игр, это могло означать только то, что всего их будет ровно двенадцать.              «Двенадцать игр, двенадцать граждан — и мы сможем отправиться домой».              Я потерла мурашки на руках:              — Что нам теперь делать?              Арису показал большим пальцем в неопределенном направлении позади себя:       — Можете присоединиться к нам. Мы разбили лагерь вместе с другими выжившими. — Нельзя было не заметить, как он посмотрел на нас с Чишией. — Только если хотите, конечно.              Неудивительно, что Чишия не выглядел слишком заинтересованным. Он всегда предпочитал работать в одиночку. В глубине души я понимала, что работа в группе даст нам больше шансов выжить, но это означало бы бросить его, а после всего, что произошло на Пляже, — манипуляций, недоверия, мы все еще только начинали налаживать отношения.              — ごめんなさい、アリス, — сказала я, делая шаг назад. Прости, Арису.              Когда ни Чишия, ни Куина не отреагировали, он понимающе улыбнулся:              — Очень жаль, но, думаю, еще увидимся, — подняв руку в знак приветствия, он начал уходить, только Куина шагнула вперед.              — Вообще-то… Я передумала. Пожалуй, пойду с вами!              «Куина?»              Все казалось почти нереальным, когда она кивнула Арису и он отошел — дождаться ее в дверном проеме, давая нам немного пространства, чтобы попрощаться. На этот раз это и в самом деле было прощание. Куина уходила. Она уходила.              Ее руки тепло обняли меня:              — Извини, — тихо сказала она. — Кажется, мне стоит загладить вину перед Арису и Усаги. Даже если он говорит, что все в порядке, я все равно чувствую себя виноватой за то, что мы сделали. — Она отстранилась и лукаво улыбнулась Чишии, который с интересом наблюдал за происходящим. — К тому же, вы двое, вероятно, хотите побыть наедине. Я здесь типа третьего колеса.              «А?»              Я замерла:              — Что… нет! — Я замахала руками, внезапно осознав, что мои щеки пылают жаром, особенно когда Чишия издал смешок. — Неправда, никакое ты не третье колесо.              «Почти уверена: он не заинтересован. С трудом позволяет мне даже целовать его».               — Не знаю, — сказала Куина, подняв бровь. — Твое помидорное лицо говорит об обратном.               — Ты просто застала меня врасплох, — Я уставилась на свои ноги. Нельзя было встречаться взглядом с Чишией, краснея вот так. — Хотя я и правда буду скучать по тебе, знаешь ли.              Я ощутила ее руку на своем плече, последний жест заверения:              — Знаю, тоже буду по тебе скучать. И поверить не могу, что говорю это, но думаю, что буду скучать и по нему.               — Если уходишь, делай это быстро, — пробормотал Чишия, хотя его тон не был жестоким или холодным. Возможно, какая-то часть его самого скучала бы по ней как по своему напарнику.              Куина недовольно хмыкнула:              — Очаровашка, как всегда, а? — затем, хлопнув в ладоши, она объявила: — Ладно! Я ухожу. Вы двое, постарайтесь выжить. Мне бы хотелось увидеть вас на другой стороне, когда мы наконец вернемся домой.              Помахав на прощание рукой, она поспешила туда, где ее ждал Арису. Я попыталась проследить за ней взглядом, пока этот образ не отпечатался в моей памяти. Я хотела сохранить этот момент на всякий случай.              — Береги себя! — воскликнула я.              Она не оглянулась, даже когда я услышала ее крик:              — Забудь обо мне! Позаботьтесь друг о друге!              Они уходили вдаль, их фигуры становились все меньше и меньше, тени делались все длиннее и длиннее в солнечном свете, а затем исчезли вовсе. Какая-то часть меня задавалась вопросом, было ли это в последний раз. Неважно, насколько решительно мы все были настроены вернуться в реальный мир: решимость не дарит бессмертия.              «В этом месте возможно все».              — Все с ней будет в порядке. — Чишия наблюдал за мной с каким-то лабораторным интересом, словно пытаясь прочесть мои мысли. Это напомнило мне те далекие дни, наши первые совместные игры, когда он еще выяснял, как я устроена. — Она сильный боец, — сказал он. — Было бы удивительно, если бы она не справилась.              — Да, я знаю… Знаю. — Я отвернулась, смутившись. Мое лицо все еще было немного теплым. — Куина правда сильная. Но ведь Агуни и Последний Босс тоже были сильными. Как и Нираги.              Он не выглядел слишком убежденным:              — Нираги ничего из себя не представлял. У него всего лишь была винтовка, а вот у нас — нет. — Возможно, это был туманный способ Чишии попытаться успокоить меня, и хотя я оценила его усилия, это не совсем уменьшило мои страхи. Засунув руки в карманы, он двинулся в обратном направлении. — Пошли. Времени на подготовку у нас только до полудня завтрашнего дня.              «Подготовка… не так уж много нужно подготовить».              Невозможно было предсказать, что за игры будут в лицевых картах, но я полагала, что пока достаточно отдыха и припасов. Чишия продолжил свой шаг, то ли не замечая, то ли не заботясь о том, что я не иду следом. Я поспешила вперед, чтобы догнать его, и пошла в ровном темпе рядом с ним.              Дальше мы двигались в молчании. Я уже привыкла к этому безмолвию с ним — настолько, что теперь оно казалось мне почти комфортным. Вот только я не могла отделаться от слов Куины. Неужели ему не нравится идея жить со мной наедине? Тогда он ничего не сказал. Если что и было, так это то, что его не смутил ее наводящий на размышления комментарий.              «Думал ли он когда-нибудь обо мне в таком ключе?»              Я посмотрела на кольцо на пальце, любуясь тем, как сверкает хризолит на солнце. Когда я поцеловала его на берегу реки, он не возражал. Но и не казался слишком восторженным. А в ту ночь, когда мы говорили о карте, я прижалась к нему на диване. Он принял это или, скорее, стерпел.              — О чем думаешь?              Голос Чишии прорезал тишину, и вдруг я поняла, что мы уже дошли до мебельного магазина. Ступеньки перед входом были всего в нескольких метрах перед нами.              «Неужели я настолько отключилась?»              — Прости, — сказала я. — Не собиралась быть такой тихой.              Мы поднялись по лестнице и вошли в дом. Домашний уют нашей импровизированной гостиной вдруг стал казаться спасительной гаванью, даже если нашей маленькой троице теперь не хватало третьего человека.              — То, что ты молчишь, меня не волнует. — Чишия сразу же улегся на диван, положив ноги на сиденья. — Это дает мне передышку от выслушивания твоей непрекращающейся болтовни. Но когда ты начинаешь строить такое лицо, это совсем другое дело.              Я обратила внимание на то, как его грязные кроссовки касаются подушек сидений:              — Эй, убери свои ноги оттуда. Никакой обуви на диване. — Конечно, он не сдвинулся с места, а поднял руку, положил ее под голову и закрыл глаза. Подойдя к нему, я ткнула пальцем в его грудь: — Не игнорируй меня. Твои ботинки грязные, и мне нечем почистить чехлы на сиденьях.              Он приоткрыл один глаз:              — Смотрю, теперь ты заговорила.              Пройдя на крошечную кухню для персонала, я пробормотала:              — Ненадолго, если не уберешь ноги с дивана.              Порывшись в маленьких серых шкафчиках, я поставила несколько банок, держа их в одной руке, схватила сковороду другой и понесла их в гостиную. На первый взгляд, казалось, что Чишия не двигался, но его кроссовки лежали на полу.              Я села на ковер перед журнальным столиком и включила походную плиту. Только когда я начала открывать консервные банки, его предыдущие слова дошли до меня:              — Что ты имел в виду, говоря «такое лицо»?               — М? — Его глаза приоткрылись. — Когда ты о чем-то серьезно думаешь, у тебя появляется определенное выражение лица.              «Выражение, которое принимает мое лицо… Он слишком хорошо меня читает».              Естественно, у меня не было лука, но я все равно капнула немного масла на теплую сковороду. Возможно, вкус будет таким же. Затем, добавив немного томатного пюре, я осторожно подогрела его до появления насыщенного аромата.               — Думала об играх, — сказала я. Ложь не очень удалась, но я не хотела поднимать вопрос о том, о чем думала на самом деле. — Ты, наверное, хочешь пройти Бубновые, не так ли?               — Хочу.               — Так я и думала. — Я опрокинула банку с нарезанными помидорами в кастрюлю, добавила немного воды из бутылки и щепотку соли, чтобы сделать бульон. — Пожалуй, мне стоит попробовать пройти пару Трефовых.              Он подвинулся на диване, наклонив голову ко мне:              — Трефовых?               — Да, — сказала я. — Так как Трефы были моей специализацией еще на Пляже, я подумала, что могу попробовать пройти игру в Трефы. Валет, может быть, потому что он самый безопасный.               — Тс-с… это был просто Шляпник.              Я подняла взгляд:              — Шляпник?              Губы Чишии изогнулись, будто он раскрывал секрет:              — Людей разных специализаций оказалось нечетное количество, поэтому группы были неравномерными. Шляпнику требовался еще один спец по Трефам, чтобы уравновесить количество, и я сказал ему, что мы познакомились в игре в Трефы.              Это было так типично для Шляпника, что я даже не смогла вынудить себя удивиться.              Наверное, это было просто для удобства. Даже если и так, я все равно неплохо играла в Трефы, так что это не имело значения. Высыпав банку фасоли каннелини в кастрюлю, я наблюдала за тем, как рагу радостно булькает. — Если это правда, — сказала я, — тогда в чем, по-твоему, моя специализация?              Чишия долго не отвечал, и только когда я подумала, что он снова игнорирует меня, он заговорил:              — Полагаю, есть два возможных варианта.              «Два? Не может быть».              Я ненадолго вернулась в кухню, чтобы взять тарелки и ложки. Когда я вернулась, Чишия смотрел в потолок, погрузившись в раздумья. Сев обратно, я еще немного помешала рагу:              — Ты так и не сказал мне каких.              — Считаю, что первый из них — Бубны, хотя уверен, что ты уже догадалась об этом.              Моя рука замерла вокруг столовой ложки:              — Сомневаюсь… Никогда не могла разобраться в уравнениях. И я ужасно играю в шахматы. Либо проигрываю, либо попадаю в ситуацию, когда никто не может сдвинуть ни одну из фигур.              Он фыркнул:              — Это не имеет ничего общего с умением играть в шахматы, хотя умные шахматисты, как правило, лучше в них разбираются.              С чайной ложки я попробовала бульон. Идеально. Еще немного, и можно подавать. Из любопытства я спросила:              — Если ты прав и моя специализация — Бубны, значит ли это, что мы сможем вместе справиться с лицевыми картами?              К моему удивлению, его лукавая улыбка исчезла, а выражение лица стало пустым:              — Нет.              «Но… почему?»              Я знала, что идея совместной игры была рискованной, но его ответ был настолько прямолинейным, настолько резким, что я почувствовала легкое разочарование:       — Почему?              — Потому, что у меня нет намерения когда-либо вступать с тобой в игру.              На то чтобы осознать его слова, ушла минута, просто потому, что я не могла в них поверить. В комнате воцарилась холодная тишина. Это из-за риска? Он всегда говорил о том, что чувства могут отвлекать от игры. Или, если мы говорили о лицевых картах, это потому, что он не хотел разделять еще с кем-то удовольствие от победы?              Я разлила рагу и подтолкнула к Чишии его тарелку и ложку. Он ничего не сказал, сев и взявшись за свою порцию. Хотя тарелка согревала мои пальцы, в комнате стало так холодно, что аппетит пропал. Я водила ложкой из стороны в сторону, поглощенная бобами каннелини, которые пробивались сквозь поверхность красного моря, плавая, как маленькие спасательные шлюпки.              — Ты снова замолчала.              Когда я подняла глаза, он снова смотрел на меня, анализируя.              — Второе, — сказала я. — Ты еще не сказал, что это.              Он покончил с ложкой рагу, молча что-то обдумывая.              — Червы.              «Червы?!»              Я сделала паузу, пытаясь осознать эту мысль:              — Что ты пытаешься этим сказать? Я не жестокая или манипулятивная. Я не… — Ложка зависла в воздухе, он поднял бровь, как бы призывая меня закончить предложение. — Я недостаточно безжалостна для этого.              Если его и беспокоило то, что осталось невысказанным, он этого не показал.              — Напротив, Агуни и Нираги привели тебя сюда после твоей игры в Червы. Лазертаг, если я правильно помню.              — И что же?              — Очевидно, ты нашла решение слишком поздно, но ты была единственной.              Воспоминание об этой игре придало рагу горькое послевкусие. Даже сейчас я все еще видела, как тело девушки-подростка рухнуло в яму с шариками:              — Если бы мой японский был лучше, я смогла бы прочитать надпись. Эти люди не погибли бы.              — Может, и так, — сказал Чишия. — Хотя Агуни и Нираги все равно продолжили бы то, что делали. — Он поставил свою пустую миску на журнальный столик. — Но я не поэтому думаю, что ты будешь хороша в Червах.              — Тогда почему?              — Ты эмоциональна и хорошо понимаешь людей. В этом смысле ты немного похожа на Арису, только менее праведная и раздражающая.              То, что он говорил, технически имело смысл. Когда мы встретились в игре «Валет в коробке», я была в ужасе от того, что не смогу освободить остальных. А Куина рассказала ему о том, как я спасла того мальчика во время Перетягивания каната. Но под его словами таилось что-то еще… что-то, что оставалось невысказанным.              — Чишия, ты когда-нибудь убивал кого-то в Червах?              Неразборчивое выражение его лица и молчание, затянувшееся всего на один удар сердца, уже подсказали мне ответ:              — Не напрямую, — сказал он. — Но я оставлял людей умирать, а сам стоял в стороне и смотрел.              Струйка крови, стекающая сквозь темноту, снова заструилась по моим щекам, такая осязаемая и в то же время невидимая.              «Он не знает, каково это — нажимать на курок».              — Тогда могу ли я спросить тебя о том, о чем уже спрашивала раньше? — я аккуратно сложила наши миски, пока он ждал, что я скажу, темные глаза блестели в ожидании. — Если бы мы были вместе в игре и, скажем, кто-то направил на меня пистолет, ты бы так поступил? То есть отошел бы в сторону и смотрел?              — Это к делу не относится. Я сказал тебе, что не собираюсь…              — И все же.              Наступил долгий момент, пока он раздумывал над этим:              — Не знаю.              От его слов по моей коже пробежали мурашки. Как он мог быть таким неуверенным? Если бы наши роли поменялись местами, я знала, что не колебалась бы. Никогда еще я не была так уверена в чем-либо.              Неужели разница в глубине наших чувств так велика?              Поднявшись на ноги, я собрала наши тарелки и отправилась на кухню, чтобы вымыть их. Мыть посуду всегда было непросто, потому что приходилось следить за количеством воды. Почему-то бутылки всегда заканчивались слишком быстро.              Чишия ушел вскоре после меня, вероятно, чтобы побыть одному. Он часто так делал, исчезая на короткое время, а потом я находила его сидящим на кровати или на крыше, погруженным в свой собственный мир.              В ту ночь никто из нас не смог заснуть. Проворочавшись несколько часов на своей половине кровати, я перевернулась и обнаружила, что Чишия сонно смотрит на меня полуприкрытыми глазами. Он не стал возражать или отстраняться, когда я перебралась на матрас и положила голову ему под подбородок. Но и ближе не придвинулся. И вот так, вдыхая его запах, когда его светлые волосы касались моего лба, сны наконец настигли меня.