Укрывая небеса

      Акихиро смотрит в окошко самолёта флегматичным взглядом. Время течёт спокойной рекой, а они летят на высоте нескольких тысяч метров. Самолёт несёт их в Москву, где они задержатся меньше, чем на несколько часов - сразу поедут на вокзал, откуда скоростной поезд увезёт их в холодный промёрзший Иркутск. Интуиция - чертовка - рисует тонкими пальчиками, измазанными в кроваво-красной краске волнистую линию, подушечками пальцев стрелку тянет к Байкалу, смеётся заливисто, радуется. Холодно там, в Иркутске, наверное - Москва встречает их разношёрстную компанию серыми улицами, облачёнными чёрным из-за влаги асфальтом. Золотая осень уже оставила эти владения, уходя царствовать на юг. Вольфганг чуть кривится рядом, чихает - ноябри в Германии теплее, от непогоды не спасает даже тёплый шарф. Дождь пошёл. В аэропорту огромная толпа и Акихиро едва ли не теряется, интуитивно прижимает задремавшего после перелёта Скалла к себе поближе, второй рукой хватаясь за ладонь хранителя. Людей действительно очень много. Пёстрые куртки, джинсы, футболки - всё смешивается в единую массу болотно-серого оттенка и Савада шипит напряжённо сквозь зубы. Отвратительно.       До площади Трёх вокзалов они добираются несколько чёртовых часов. Благо, получилось обменять несколько бумажек евро на русские рубли, так что ехали они не в душном автобусе, а на такси. Душно. В окне виднеются высотки Москвы-сити. Мегаполис давит, сжимает со всех сторон высокими человейниками, но на подъезде к центру становится спокойнее. Европейская часть города дарит ощущение спокойствия. Акихиро выдыхает сдавленно, под возмущённый взгляд Вольфганга открывает окно машины, позволяя холодному воздуху проникуть в салон. Становится проще дышать. Немец издаёт тихий фырчащий звук, показывая степень крайнего недовольства ситуацией, но затихает - после перелёта тело сковано усталостью. Впереди несколько дней пути. В кармане лежат три заранее купленных билета.       Ближе к вокзалу просыпается Скалл. Каскадёр сонливо щурится, осматриваясь по сторонам, после чего потягивается и удобно устраивается, переползя на колени к Грозе. Аристократ морщится показательно, а Облако смеётся, оттягивая на себя край чужого шарфа. Акихиро не понимает, чем руководствуется младший из Аркобалено, думает, что, скорее всего, и вовсе никогда не поймёт окончательно, но в чужом присутствии разговаривать со своим же хранителем оказывается спокойнее. Скалл устраивается уютнее на коленях немца, а Савада неловко и неуютно ёжится, протягивая ладонь к Грозе. Вольфганг слабо щурится, но касается кончиками пальцев чужих. Тонкие струйки пламени текут по капиллярам, даже не подсвечивая пространство рядом, настолько они крошечные, но даже этого хватает, чтобы внутри сворачивалось тепло. Как говорил Скалл, во время образования полноценной связи между атрибутами наличие физического контакта очень важно. Пока что это не связь - так, тоненькие ниточки, но она крепнет с каждым днём. Акихиро выдыхает - становится спокойнее. Не улыбается - нет смысла, да и не нужно, не в их компании, но расслабляется немного, позволяя себе погрузиться в мысли, пускай до вокзала ехать остаётся меньше двадцати минут. Стемнело.       Приезжают. Дождь, кажется, только усиливается. Саваду сильнее клонит в сон из-за успокаивающего шума, а Вольфганг теперь выглядит ещё более раздражённым - промокший насквозь, он похож на облепленного собственной шерстью котёнка. Акихиро от проскочившей в голове ассоциации тихо фыркает, впрочем, не особо меняясь в лице. Скалл фыркает, пихая слабо своего подопечного в бедро, после чего протягивает свою банковскую карточку и показывает в сторону ларька, призывая Небо купить всем по стакану горячего кофе. Акихиро отвечает тем же фырком, но слушается - ему и самому холодно, да и не требуют у него чего-то невозможного. Впрочем, у него в целом никто ничего не требует: ни наставник, ни хранитель, в отличие от ублюдка отца и остальных людей, забытых в далёком Намимори. До отправления сорок минут. Кофе оказывается абсолютно отвратительным, но Вольфганг слабо улыбается, сжимая бумажный стаканчик в слегка покрасневших от холода пальцах, отчего собственное пламя просачивается в радужки, затапливая глаза жидким янтарём и Акихиро неловко ёжится, чувствуя тепло внутри.       Они садятся на поезд до Владивостока. В тамбуре пахнет сигаретами, машинным маслом и пылью. Проводник небрежно машет рукой в направлении их купе, говорит на ломаном английском, куда им идти, хмыкает тихо - что только забыли иностранцы в поезде в такую даль. На матрасах лежат комплекты постельного белья, на которые что Акихиро, что Вольфганг смотрят с неким недоверием, прежде чем начать обустраивать себе спальное место. Они решают занять только нижние койки при том, что билета три - Гроза хмыкает тихо, говоря, что наверху спать не согласен, а Скаллу там может быть неуютно, поэтому Аркобалено может поспать у него под боком. Каскадёр фыркает тихо, но не сопротивляется - понимает, что так аристократ, потерявший свою семью в одночасье, пытается хвататься за человеческое тепло, а Облако, будучи внешне ребёнком, подсознательно не вызывает сильного опасения. Акихиро кивает молча, после чего, не раздеваясь, заваливается на матрас, утыкаясь лицом в жёсткую подушку, вдыхая запах пыли и чего-то странно тёплого. Из открытого окна веет дождём и озоном. Спокойно. Всё правильно, всё идёт так, как надо. Савада погружается в сон почти сразу. Скалл тихо хмыкает, подходит ближе к чужой полке, проводит рукой по волосам подопечного, оставляет шлейф фиолетового пламени, увеличивает вероятность того, что подросток сможет спокойно выспаться. Акихиро шмыгает носом сквозь сон, после чего зарывается в одеяло лицом, уютнее устраиваясь, а Облако вновь отходит к Грозе, спокойно садится на чужие колени. Вольфганг неловко прижимает чужое тельце к себе, суёт телефон под сеточку, включая фонарик так, чтобы он светил прямиком на вытащенную из рюкзака книгу, открывает её на отмеченной странице. Скалл сонливо щурится, прикрывает глаза, откидывая голову на изгиб чужого локтя. Наступает тишина, прерываемая лишь шелестом страниц. За окном светится звёздным сиянием ночи Волга.       Время течёт медленно - им надо ехать долгие три дня. Мерная тряска поезда погружает в сонливое состояние независимо от времени суток, за окном шумит лес, а в соседнем купе постоянно кто-то играет на гитаре. Пахнет сладким чаем. Акихиро смотрит в окно на медленно расцветающий закат, ветер сдувает прядки с лица. Глаза отливают рыжеватым в цвет небесного пламени, как и волосы, впрочем. Скалл рядом смеётся - Джотто ди Вонгола бы нервно прикурил в сторонке тонкую палочку дорогущих сигарет, если бы увидел. Вольфганг, оказывается, любит чай больше, чем кофе. По комнате вспыхивают искры грозового и небесного пламени, связь атрибутов крепчает. Тепло. Вольфганг с лёгкостью считает в уме длинные интегралы, разговаривает об атомной физике с тихой усмешкой, играюче рисует на листе бумаги модельки ядерных реакторов, а Акихиро привыкает, перестаёт держать руку рядом с бедром в той позиции, в которой легко выхватить кинжал из потайного местечка, похлопывает хранителя по плечу в неловком жесте поддержки, пытаясь при этом понимать, о чём он говорит в порыве знаний. А за окном Уральские горы, охватывающие железную дорогу высоким кольцом, города со странными названиями, которые Савада не в состоянии выговорить, серые высотки, граничащие с лесами; Транссибирская магистраль тонкой длинной ниткой пронизывает территорию огромной страны, стежками сшивает Европу с Азией. В соседних купе смеются: "И на пути от Калининграда до Владивостока мы найдём свой счастье!", "Следующая остановка - светлое будущее", а поезд шумит и несёт их дальше, вперёд, туда, где природа царствует, а озеро Байкал журчит, мерно покачиваясь под солнечными лучами.       Три дня пролетают, оставив за собой воспоминания о закатах сквозь запотевшее стекло и привкус чая на языке. Иркутск встречает семнадцатью градусами по Фаренгейту, хмурыми людьми в подозрительно холодной для такой погоды одежде и запахом мороза вперемешку с пылью и креозотом. Акихиро кутается в куртку покрепче, рядом матерится и шипит сквозь зубы Вольфганг, а Скалл стоит рядышком, отстранённо смотря на протекающую рядом с вокзалом реку. С губ срывается облачко пара. А рядом ребёнок ест, кажется, мороженое.       Коллективно принимается решение остаться в городе на пару дней, а лучше и вовсе снять квартиру на месяц, потому что интуиция - шутливая стерва - щёлкает по носу, отказываясь говорить, куда конкретно ехать, лишь водит призрачной рукой по карте в районе озера Байкал. А оно огромное, в сотни раз больше старого доброго Палермо, что уж говорить о Намимори, бескрайнее. Искать иголку в стоге сена было бы и проще, и рациональное, но Акихиро понимает - ещё просто не время знать, но надо быть близко, иначе бы чертовка не шептала его на ухо ласковым голосом. У них впереди ещё целая жизнь, незачем бежать вперёд, но и останавливаться не стоит. Скалл хмыкает тихо, рисуя фиолетовые облачка на почтовом конверте.

Хэй, Реборн, всё сложно, но мы пытаемся...

      Акихиро шипит, русский в его голове мешается с немецким, жарится на огне английского и приправляется родными итальянским и японским. Думать сложно, а немцу, который уже на вторую же неделю спокойно начал читать какие-то журналы, найденные Скаллом в машине и купленные, судя по словам на обложке, где-то в Сицилии, хочется дать пинка, чтобы жизнь не казалось слишком простой и он страдал за компанию со своим Небом. А ещё Савада понимает, что ему остаётся только молиться о том, чтобы ещё один его хранитель не был из какого-нибудь Китая. А ещё почему после цифры сорок идёт пятьдесят? И кто вообще придумал фразу "исключения только подтверждают правила"?..       Они живут в квартире чуть больше месяца. Что Акихиро, что Вольфганг не идут лишний раз на контакт с окружающими, но бдительные соседи заметили с ними ребёнка, поэтому просто сидеть дома не получается - надо выходить на улицу, гуляя с насмешливо щурящимся Скаллом. А тот только рад, кажется, - каскадёр хохочет, старательно делая вид, что не умеет нормально ходить, падает в выпавший в чёртовом ноябре снег, комкает в ладошках снежок и засовывает его за шиворот своему подопечному. Акихиро в тот момент лишь радуется, что ни у Вольфганга, ни у Скалла не было под рукой диктофона - его визгом можно было бы оглушать противников. Или просто шантажировать, потому что этот звук может заруинить карьеру. В отместку Савада покупает Аркобалено дутый костюмчик цвета асфальта и со мстительной улыбкой натягивает его на чужое мелкое тельце, игнорируя возмущённые крики. Вольфганг вновь застилает пол их квартиры чертежами разных машин вперемешку с рисунками анатомии. Скалл потихоньку пытается учить их обоих пользоваться пламенем, но Акихиро отмечает, нервно прикусывая нижнюю губу, что делает он это абсолютно иначе, чем тот же Иемицу. Аркобалено смеётся ласково, рассказывает о том, что все барьеры выстраивают сами носители, придерживает за руку, показывая, как лучше целиться, говорит, что пламя - не просто инструмент, что оно является самым близким союзником и всегда поможет. Скалл заботится о них обоих и Акихиро понимает, что никогда не сможет ему отплатить.       Они спят на одной постели - Облако заставляет молодых пламенных сдвинуть вместе две кровати-койки, когда окончательно устаёт от их ночных кошмаров, добавляющих ему вынужденных часов бодрствования. Вольфганг злобно шипит, придвигает ближе тумбочку с лампой, тащит к себе на свою половину несколько энциклопедий и каких-то мелочей, а Акихиро раздражённо ёжится, готовый отвоёвывать с боем себе место у стены, засовывает под подушку кинжалы, готовый в любой момент атаковать, разве что Скалл иногда, когда по каким-то своим причином исчезает в середине дня и возвращается поздно ночью, остаётся спать в кресле, сделав из одеяла некое подобие гнезда. А потом в доме выключают отопление и все сомнения Неба с Грозой сходят на нет.       В одну из ночей Акихиро резко подскакивает с постели, случайно спихивая на пол уснувшего от силы минут двадцать назад Вольфганга, рядом от грохота просыпается Скалл, не спавший до этого чёрт знает сколько времени по каким-то своим причинам, который тут же, спросонья не разобравшись в ситуации, выхватывает откуда-то нож, кидая его в сторону раздражителя, попадает чётко в печально мигнувшую в последний раз в своей жизни настольную лампу. Под звон битого стекла и громкий мат немца подросток спрыгивает с кровати, чуть не падает на пол, запутавшись ногами в одеяло, несётся беспокойным вихрем к стене, на которой висит карта, берёт маркер и чертит на этой самой стене крестик в районе озера Байкал. Тревога отпускает, а до Акихиро только доходит, что он только что сделал. Подросток напряжённо оборачивается, сквозит по комнате взглядом, цепляясь за тускло блестящие на часах цифры "03:21", ловит на себе пропитанный раздражением взгляд покрасневших от недосыпа глаз немца, отчего Савада сильнее выпрямляет спину, пытаясь натянуть на себя маску привычного хладнокровия, но на этот раз ему это не даёт сделать сам Вольфганг - Гроза хватает Небо за руку и резко тянет к кровати, тихо шипя.       - Ты же не собираешься убивать меня из-за того, что интуиция резко решила закатить мне истерику? - Подросток нервно фыркает, обнажая в усмешке белоснежные зубы, но Кёниг отвечает ему усталым взглядом.       - Будь добр, верни свою задницу в кровать, без отопления холодно, а ты вполне себе справляешься с функцией отопления. - Немец падает лицом в подушку, говоря слова тихим хриплым голосом, после чего сворачивается комком в кровати. Савада ёжится неуютно, после чего отодвигается привычным жестом спиной к стене, защищая открытую зону, а после делает самое странное по своим меркам действие - протягивает руку к чужой, касаясь неловко кончиками пальцев центра ладони. Вольфганг сонно мычит, перехватывая ладонь своего будущего босса, сплетая руки между собой. Акихиро подавил порыв дернуться в сторону, напрягся, но размеренное сопение аристократа вместе с теплом одеяла делают своё дело - подростка начинает клонить в сон. Краем сознания Савада понимает, что раздавшийся рядом с кроватью скрип был вызван вставшим с кресла Аркобалено, после чего ощущает, что тяжесть на его плечах становится чуть сильнее и мгновенно теплеет - Облако набросил на них с немцем своё одеяло, пахнущее машинным маслом вперемешку со сладкой газировкой. Повеяло холодом и запахом сигарет. Скалл прикуривает тонкую сигарету, запрыгнув на подоконник, заглядывая в окно. Идёт снег. Аркобалено прикрывает глаза, выдыхая облачко дыма. Оборачивается, фокусируя взгляд на лежащих на кровати юных пламенников. На обветренные накрашенные губы налезает грустная улыбка - бедные дети, дева Мария, береги их, прошу тебя.       Утром Скалл готовит на всех большую кастрюлю горячего шоколада и завтрак, говоря, что хватит сидеть на одном месте - пора выдвигаться за следующим хранителем, а то так с мёртвой точки и не сдвинутся. Чихнувший Вольфганг сжимает в руках чашку с горячим напитком, сонным взглядом наблюдая за тем, как его Небо вместе с одним из сильнейших пламенных этого мира сидит на полу у огромной увеличенной собственно этим самым сильнейшим карты России, пытаясь найти чёткую точку, куда им надо приехать - озеро Байкал оказывается огромным, на то, чтобы обойти его полностью, придётся потратить слишком много времени, поэтому Савада пытается достучаться до сволочи, живущей в его голове. Интуиция ворчит, сопротивляется, но тыкает пальцем в небольшой островок Ольхон, говоря, что нового хранителя они встретят именно там. Скалл вздыхает тихо, после чего сворачивает карту в рулон и уменьшает. Как же всё сложно.       Аркобалено оплачивает заранее квартиру на месяц вперёд, поэтому у них есть, куда вернуться, говорит немцу купить термос и несколько комплектов тёплой одежды. И ещё собрать аптечку, потому что у Кёнига щёки и нос подозрительно алые. Скалл улыбается, стараясь предусмотреть все возможные варианты развития событий. А через пару часов они уже едут к парому, который переправит их на Ольхон. Можно было бы долететь на вертолёте, но Вольфганг фыркает презрительно, говоря что-то о неподходящих погодных условиях, поэтому Скалл останавливает свой выбор на пароме. Так и едут.       Байкал оказывается действительно огромным. Акихиро смотрит растерянно на отблёскивающую в солнечных лучах водную гладь, понимая, что пустые цифры на страницах справочника не значат ровным счётом ничего - на горизонте виднеются разве что высокие горные пики. Подросток не выдерживает, опускается на корточки, протягивая руку к воде, сняв перчатку. Ледяная вода пронизывает кончики пальцев холодом, но Савада не одёргивает ладонь, продолжая завороженно смотреть на отблескивающую гладь. Красиво. Рядом сдавленно выдыхает Вольфганг, расслабленно опускается на камни Скалл, тепло улыбаясь. Интуиция сонно потягивается, вьётся клубком на плечах носителя. Пора идти. В небе слышится птичий крик и Саваде на секунду кажется, что в воздухе мелькают тёмно-синие всполохи. Кажется, наверное. Подросток встаёт на ноги, потягиваясь едва заметно, после чего поворачивается туда, куда указывает пальчиком интуиция, уже не видя, как потирает переносицу Аркобалено, уже понявший, кто их ждёт.       Савада идёт в направлении скалы, названной местными Шаманкой. Рядом ругается уставший Вольфганг, вспотевший и мрачный. Гроза физически слабее что Неба, что Аркобалено, поэтому ему этот поход даётся сложнее. Время стремится к вечеру. Темнеет рано - на часах пока только пять часов дня, а солнце уже пытается скрыться с небес за горизонт. Интуиция замолкает. Акихиро растерянно щурится, оглядываясь по сторонам. И замирает.       Закат оказывается совершенно невероятным. Рыжее солнце окунается в озеро, ныряет, разливаясь малиновыми оттенками по всему небу, отражается в водной глади, переливаясь всеми цветами фиолетового, рисует тонкой кисточкой яркие блики на поддерживающих горизонт горных пиках, щекочет лучами лицо подростка, подсвечивает глаза, смешиваясь с горящим в них небесным пламенем, заставляя его вспыхнуть с новой силой. Пахнет лесом и свежестью. Акихиро выдыхает, чувствуя, как отступает скованность и тревога, смотрит неотрывно вдаль; ветер треплет пряди волос, словно сама природа показывает свою лояльность, поглаживая юное Небо по волосам.       - Я ждал вас. - Тишину прорезает мягкий бархатный голос. Акихиро резко разворачивается, на рефлексах выхватывая кинжал и выставляя его в сторону говорившего, после чего встречается с глазами, светящимися теплом и спокойствием, больше напоминающими два куска сапфира.       Савада напряжённо уставился взглядом в незнакомца. Перед ними стоял парень по виду лет восемнадцати, одетый в странную одежду, больше напоминающую шкуру зверя, на которой были вышиты непонятные подростку символы. Лицо незнакомца было бледным, но слегка отдавало в желтизну, на щеках даже не было румянца мороза. Разрез глаз отличался от европейского, но и на азиатский не был похож до конца, он добавлял парню загадочности. Уголки обветренных губ были приподняты в улыбке, которая выглядела удивительно искренней, но Акихиро не спешил расслабляться - годами взрощенная паранойя не хотела выпускать Небо из своих объятий. На шее незнакомца висел какой-то амулет, одежда в районе рукавов была покрыта странной бахромой, а в тёмные длинные густые волосы были вплетены то ли нитки, то ли шнуры, местами висели белые бусинки. Незнакомец сделал шаг ближе, отчего на его лицо упали солнечные лучи, делая его более чарующим. Акихиро с трудом выдохнул воздух, после чего попытался улыбнуться, протягивая руку к столь внезапно появившемуся человеку.        Незнакомец улыбнулся ещё более тёплой улыбкой, снимая перчатку и протягивая тёплую ладонь к Саваде. - Меня зовут Ясавэй. Духи привели меня к вам.