Укрывая небеса

      Савада просыпается с ощущением, что он сходит с ума. Либо у него слишком чёткие сны, которые он слишком хорошо запоминает.       Слишком много "слишком".       Нет, он же не сходит с ума, в самом деле. Кто вообще в здравом уме поверит в существование параллельных миров? Что где-то там у него нет брата, он глава Вонголы. Что где-то в другом мире он.. счастлив? Бред, просто бред. Вот и Акихиро не верит.

Только свежие шрамы на собственных запястьях не дают усомниться в реальности происходящего.

      В том, что он, Акихиро, вообще-то умер, подросток не сомневается. Если не от кровопотери, то потому что захлебнулся, все было продуманно.       А вот то, что сейчас он жив, - противоестественно. Даже пламя солнца не может возродить человека из мертвых, а Савада - небо, он тем более не чёртов целитель.       Небеса могут сколько угодно быть самым живучим атрибутом, но даже они не способны вернуться с того света.       Аки смотрит на комнату растерянным взглядом. Воспоминания Тсунаёши путаются с его воспоминаниям, сковывают виски обручем головной боли. Где-то на грани сознания подросток понимает, что собственная интуиция отключилась и не пытается даже пикнуть. Это странно.       Нет, ну он же умер, он точно умер, серьёзно.       Но он жив.       Почему он жив? Неужели он не может хоть что-то в своей жизни сделать нормально и правильно?       Акихиро до крови вгрызается в собственную губу, ударяет кулаком по стене, после чего трясет головой, цепляется пальцами за волосы, оттягивает пряди до боли.

Бред. Бред - бред - бред - бред - бред. Бред!

      Это невозможно, это просто невозможно.       Зачем он жив?       Он небо без хранителей, потухшая гармония. Никому не нужная потухшая гармония.       Он же просто хотел сдохнуть, черт возьми, от этого же всем бы было лучше. Ему столько раз это желали, он решил выполнить их просьбу, но даже это нормально сделать не получилось.

Чёртово пламя.

      Собственное небо на этот выпад гневно обжигает огнем изнутри грудную клетку, заставляя подростка чуть ли не согнуться пополам, сжимая себя руками. Мстит, наверное, паразит несчастный.       Пламя. Посмертная воля. Истинная гармония.       Пламя, что вытащило его с того света в противовес его желаниям. Пламя, что обрекло его на страдания с момента появления на этот свет.

Но...

      Пламя, что заботилось о нем настолько, что не дало умереть. Пламя, что давало силы жить дальше, лечило, берегло, давало силы найти семью.       - Я был с тобой слишком жесток, да? - на губах Акихиро мелькает изломанная улыбка, когда он зажигает на ладони маленький огонёк. Пламя отзывается, словно живое, полыхает чуть ярче, но оно всё такое же тусклое, покрытое какими-то невнятными вкраплениями (такое мерзкое), но... такое родное. Правда, все равно не чета гармонии того Тсунаёши.       Но... Раз их пламя ощущалось одинаково, то это значит, что и Небо Акихиро может быть таким, верно?       Огонёк исчезает с ладони с тихим шипением, когда раздается стук в дверь. Мысли из головы буквально улетучиваются, уходят на второй план. Подросток отстранённо замечает, что рубашка на нем выглядит абсолютно измятой, поэтому, абсолютно не торопясь, снимает её, вешая на спинку стула, надевает на себя новую. Благо, что брюки не смялись. Какая удача. Стук в дверь становится настойчивей. Савада меланхолично пожимает плечами, осматривает себя в зеркале, приводит в порядок растепанные волосы, проводя по ним ладонью.       Он умер несколько часов назад, почему его должно волновать то, что сейчас он резко кому-то понадобился?       Из зеркала на него глядит собственное отражение. Бледная, чуть бледнее, чем обычно, кожа. Глаза, немного потемневшие, с полопавшимися капиллярами, отчего белки покраснели. Приглаженные волосы, маска холода на лице. Искусанные в кровь губы надёжно спрятаны под иллюзией тумана. Как, впрочем, и сам Акихиро. На самом деле все абсолютно... обычно. Будто Савада не умер несколько часов назад.       Стук становится громким, навязчивым, отчего подросток неприязненно морщится. Кому там что надо, черт возьми? И обязательно именно сегодня, именно сейчас. С губ срывается тихий вздох, после чего Акихиро спокойным шагом пошел к двери. Спина выпрямлена, взгляд наполнен сталью. Когда подросток открывает дверь, его глаза автоматически цепляются за стучавшего. Реборн. Надо же.       Акихиро опирается плечом на дверной косяк, смотрит немного расфокусированным взглядом на аркобалено. Молчит.       - Чего так долго, никчёмный ученик? - Голос хранителя солнца отдаёт раздражением и брезгливостью.        Правда Акихиро на эту брезгливость абсолютно насрать. Когда он умирал, репетитору не было никакого дела до того, что происходит с его учеником, так что почему этому ученику сейчас должно быть дело до своего репетитора? В конце концов Реборн сейчас не умирает. Поэтому подросток просто продолжает молча смотреть на учителя, не меняя ни взгляд, ни позу.        - Я с тобой говорю, Никчёмн... - Реборн договорить не успевает. Акихиро просто молча закрывает дверь, пожимает плечами. Он устал, у него нет сил, чтобы проанализировать произошедшее с ним несколько часов назад, так почему он должен тратить их на то, чтобы препираться с репетитором? Он просто хочет спать. Вроде бы это не такое уж и неосуществимое желание, разве нет?       Правда Реборна это действие просто выбешивает. Акихиро это понимает, когда дверь за ним едва ли срывается с петель от чужого удара.       - Совсем зажрался, Савада? - В глазах Реборна мелькает пламя, а подросток думает лишь о том, что такая эмоциональность очень странная для лучшего киллера в мире. Впрочем, возможно это пламя брата, Акихиро не рискнет судить. Да и не хочет. Реборн - неофициальный лидер сильнейших пламенных этого мира, если он не может сам решить свои проблемы, то... Это тоже бред, но Акихиро не будет с этим разбираться.

Хочется спать.

      В своих мыслях подросток забывается настолько, что упускает тот момент, что дико недовольный киллер уже пару минут пытается ему что-то донести. Приходит в себя Акихиро лишь от того, что его пинают по ноге, случайно (ведь раны скрывает туман, а во время битвы Реборн смотрел куда угодно, но не на своего ученика) попадая по ране, отчего дыхание старшего Савады сбивается, а сам он едва удерживается от того, чтобы схватиться за ногу. Пламя рвётся наружу, хочет сжечь нарушителя, но Акихиро сдерживает его внутри, отчего начинает болеть и грудная клетка. По ноге начинает стекать что-то липкое. На самом деле подросток прекрасно понимает, что это кровь. Брюки всё же придется постирать.        - Да что с тобой происходит, никчёмный ученик? - На секунду Акихиро кажется, что в голосе репетитора сквозит беспокойство, но это чувство подросток отгоняет сразу, не давая ни единого шанса этой мысли проникнуть в глубины подсознания и пустить корни.       В голове пусто, словно туман с иллюзий проник внутрь черепной коробки, заполняя собой место, где был мозг. Акихиро внезапно понимает, что на репетитора ему абсолютно насрать. Что до человека, которым он искренне восхищался, ему нет никакого дела. Пустота заполняет всё тело, а собственное небо ощущается совсем отдалённо. В конце концов, пламя - это воля, а какая воля будет у неба, добровольно пошедшего на самоубийство?       Савада опускает голову, смотрит на аркобалено пустым взглядом. Репетитор заметно напрягается. - Иди к чёрту, Реборн. - Голос звучит хрипло, будто чужой, совсем незнакомый самому наследнику.       А после, не дожидаясь ответа репетитора, подросток подхватывает сумку со стула и выходит из комнаты. И подсознательно надеется, что Реборн пойдёт следом, однако... Надежда настолько глупа, бессмысленна. Интуиция шепчет, что аркобалено даже не окликнет его. Но репетитору плевать. Сам по себе жест, сделанный Акихиро, совсем бредовый, похож на детскую истерику и явно не достоин Наследника великой Вонголы, но Саваде абсолютно плевать.       Подросток почти бесшумно спускается по лестнице, стараясь не прихрамывать на больную ногу, прошмыгивает мимо кухни, не замеченный матерью, которая, насвистывая весёлую мелодию, готовила что-то, скорее всего вкусное. Нана вообще редко что-то замечала. На губах Акихиро появляется грустная улыбка, когда он выходит из дома, бесшумно прикрыв дверь.

Сегодня он придёт в школу немного раньше.

       Он не обманывает сам себя. За ним ведётся слежка. Что шпионы отца, что городские камеры, доступ к которым есть у младшего брата. Акихиро никогда не сможет скрыться. Он не тот Тсунаёши из другого мира.        На улице только-только начинает светлеть, время совсем раннее. До уроков ещё несколько часов, идти до учебного заведения осталось всего ничего, потому Савада решает свернуть в сторону и зайти в небольшой парк. На улице нет практически никого, что, впрочем, не удивительно. И в парке тихо. Акихиро проходит к пруду, кладёт сумку на землю, аккуратно прислонив её к кусту, после чего опускает взгляд вниз. Присаживается на корточки, тянет руку ближе к столь родной прохладе, касается кончиками пальцев водной глади. По той проходит лёгкая рябь, но она быстро успокаивается. Спокойствие. Вода ассоциировалась со спокойствием. Перчатки намокают, мерзко прилипают к коже, но Акихиро руку из воды не достаёт.        Подросток отстранённо думает, что, наверное, со стороны он выглядит странно, но и эта мысль быстро пропадает. Пустота не даёт думать.        А в какой-то момент Акихиро кажется, что вместо его голубых глаз из отражения начинают смотреть чужие янтарные. Дыхание сбивается, а сам подросток одёргивает руку. Вода вновь рябит и иллюзия исчезает.

Он не сходит с ума он не сходит с ума он не сходит с ума.

      Акихиро подхватывает сумку и быстрым шагом уходит от злосчастного пруда. Внутри словно сжимается пружина, дышать становится совсем сложно. Верить в произошедшее ему решительно не хочется. И пускай собственная интуиция лишь ворчит на него, как на ничего не понимающего ребёнка, собственное пламя довольно греет изнутри, факт того, что тот другой Тсунаёши на самом деле существует, Акихиро буквально пугает, вызывает иррациональный ужас.       Потому что если он спросит у кого-либо, существуют ли параллельные миры, его скорее всего сразу же сошлют в психиатрическую лечебницу. Или пристрелят, чтобы сумасшедший наследник не портил репутацию семьи.       Интуиция начинает шептать, что найти ответы на свои вопросы подросток может, что для этого почти не надо прикладывать усилий. Правда то, что интуиция считает простым полёт в Соединённые Штаты Америки, чтобы найти там некоего Бьякурана, несколько не вписывается в понятие "не прикладывать усилия" нормального человека. С другой стороны, шанс найти бессмертного шамана, пожалуй, ещё меньше. Если смотреть с этой стороны, то, пожалуй, да, полететь в Америку реально проще.        Нет, Акихиро, кажется, всё же сумасшедший. Либо мир его ненавидит. Два варианта, между которыми Аки склонен выбрать второй, потому что это было бы как минимум не удивительно, а верить в то, что в его голове есть пара лишних (или недостающих) извилин, радикально не хочется. Но он всё же подросток, а то, что подсовывает ему этот самый мир, преодолел далеко не каждый взрослый, пожалуй.       Савада Акихиро просто хочет отдохнуть. Это желание, которое достойно старика, прожившего долгую насыщенную жизнь, но для подростка (ещё почти что ребёнка, на самом деле) оно... неестественное.       Путь до школы наследник попросту не запоминает. Да и не то, чтобы случилось что-то новое, кроме времени его прихода, конечно. Глава дисциплинарного комитета, стоящий у входа в школу, смотрит на Аки мрачным взглядом, перехватывает тонфа, будто вот-вот набросится. Всматривается в голубые глаза, словно что-то там ищет.       - Травоядное, за слишком ранний приход в школу будешь забит до смерти.       Саваде плевать. И Хибари, всё это время высматривающий что-то в чужих глазах, внезапно делает шаг в сторону, смотрит брезгливо, поворачивается и уходит в сторону. Скорее всего идёт в кабинет дисциплинарного комитета.       О том, что это было, Акихиро думать не хочет. Да и пустота не позволит. Мысли путаются, обрывки сшиваются, чтобы снова раствориться во мгле. Апатия сковывает сознание. Отвратительно.       До начала уроков остаётся час. Савада Акихиро, как любой порядочный ученик, поднимается к своему кабинету, садится на стул рядом, достаёт из сумки книгу. Кладёт её на колени, открывает на нужной странице. Пытается читать. Ключевое слово - "пытается". Строчки плывут перед глазами, распадаются на буквы, буквы отказываются сливаться в слова, слова в строчки и так по кругу. Начинают болеть глаза.       А в ушах звучит чужой тёплый голос, призывающий жить ради себя. Говорящий, что не всё потеряно. Что когда кажется, что он, Акихиро (пускай Тсунаёши его имени и не знал, то, что он обращался именно к нему, Аки, сомнению не поддавалось), совсем один, рядом будет пламя, которое защитит. И подросток давит зародившееся внутри желание зажечь свой огонёк на ладони, дать пламени возможность выйти, окружить его, как тогда окружало пламя другого Тсунаёши. Нельзя, к сожалению.       До начала уроков остаётся час. Савада Акихиро игнорирует угрозы ГДК, а тот не пытается за это его избить. И поэтому он не совсем обычный ученик средней школы Намимори. Впрочем, возможно Хибари Кёя решит это исправить после уроков. Тогда вся необычность Акихиро испарится, словно никогда не существовала.       До начала уроков остаётся час. На самом деле Акихиро абсолютно плевать, сколько времени остаётся до начала уроков. Всё же он не так давно умер, а трупы обычно на уроки не ходят. Добропорядочные трупы особенно. Однако он пришёл, значит если он и труп, то явно недобропорядочный, а его сердце бьётся, значит он, к сожалению, не труп. Какая жалость.

До начала уроков остаётся час.

Саваде Акихиро плевать на всё, на самом деле.