Белые ветви

Ичиго приходит в себя ничего не осознавая. Глаза видят, но мысли не понимают. Луна в бесконечно чёрном небе никак не меняется и никак не движется. Он ничего не чувствует. Не слышит. Обзор является единственным его источником бытия. Однако через некоторое время и его застилает песок. В теле вдруг появляются силы отряхнуться и встать. Бесконечные серые пески уходят за горизонт. Однородные, одинаковые. У ноги лежат какие-то куски камня, до неестественности ровные в некоторых частях. Словно ломанный бетонный кирпич. Делают ли вообще из бетона кирпичи? Ичиго вспоминает, что жил когда-то в "бетонных джунглях". В городе. Кара? Куру? Название населенного пункта никак не хочет пробиться в памяти. Кем он был? Нога, возле которой лежит камень, порвана в клочья. До Куросаки не сразу доходит, что нога эта принадлежит ему, потому что он ее не чувствует. Что-то в сознании говорит, что так быть не должно. Надо идти. Куда-то шел. Куда-то очень спешил. Куда? К кому? Неподалеку от себя он видит рощу странных, голых, будто бы мёртвых деревьев. Ему кажется, будто бы он звал кого-то оттуда. Давно. Но сейчас там никого нет. Надо идти. Он встает и идет. И идёт очень долго. Совершенно один. Почти целую вечность. Появляется неуютное чувство. Чего-то не хватает. В плечах слишком легко. А коже от чего холодно. Холод. Чувства начинают возвращаться. Раны на ноге и на теле медленно затягиваются. Больно. Одежда, точно. Одежды нет. Он гол как сокол. Куда одежда делась? Она ведь точно была на нём, когда он сюда пришел. Зачем пришел? Откуда? И в руке пусто. Что он должен нести? Даже с одеждой тело было бы слишком лёгким, будто оно не настоящее и он оставил свои тяжелые кости где-то еще. Спустя дюжину тысяч шагов, на горизонте что-то мелькает. Крошечный силуэт. Но пока они столкнутся, пройти придётся где-то столько же. По мере приближения человек вдалеке кажется всё менее дружелюбным. Он довольно крупный и у него что-то странное на голове. И за ним как будто что-то ползёт. Это череп. Точнее костяная маска. Громила начинает бежать к нему. Он то появляется, то вновь скрывается в барханах. Ичиго ничего не предпринимает и просто шагает. Прятаться некуда, только если в песок не закопаться. Ветер шумит. Слух вернулся. Слышны шуршащие шаги на песке. Незнакомец уже совсем близко. - Человек! Живая душа в пустыне! - орёт в полубезумии адьюкас. Изо рта, скрытого наполовину костяным наростом начала сочиться слюна. - Чёрт, я уже так давно не жрал! - Не глупи, Сальтадор! - слышит Ичиго за своей спиной и оборачивается: из-за бархана, устало пошатываясь, появляется еще один силуэт. - Посмотри на волосы! Это тот самый, рыжий! Второй пустой был сильно мельче и его маска была куда более похожа на обычный человеский череп. Он сделал еще пару тяжелых шагов и из-за бархана показалось то, что он тащил: на импровизированной переноске сделанной из старой большой доски и ветхой веревки лежал и держался за импровизированный транспорт еще один пустой, без ног. - И что с того?! - агрессивный адьюкас заорал на своего товарища. - Уф... - пустой запыхивался. Очевидно груз мешал ему догнать своего буйного компаньона в пути, но он всё равно бежал. Контраст, создаваемый лунным светом позади говорящего мешал разглядеть его лицо, однако внезапно Куросаки понял, что говорил лежачий, а не тот, кто нёс его: - Помнишь, множество лунных циклов назад к нам приходил Кобарде? Он говорил о черепе! Черепе с рыжими волосами! Нельзя есть этого человека! Мы не знаем, как он с этим связан! - Заткнись, Маскарилло! - адьюкас закричал так гневно, что брызнул слюной на песок. - Иначе я сожру тебя уже полностью, так же, как сожрал до этого Дельгадо! Лежачий пустой сник: - Делай как знаешь. Адьюкас попытался вгрызться в человеческую плоть, но столкнулся с неведомой ему ранее силой сопротивления. Рефлекторно, как будто он каждый день раньше это делал, Ичиго вломил нападающему так, что сломал ему челюсть и тот тут же взвопил. Куросаки замахнулся еще раз, но как-то странно и вдруг замер, осознавая почему. Меча нет. У него был меч. Громила, кашляя и захлёбываясь в собственной крови, осмелился сделать еще один удар, но его кулак был пойман на полпути юношеской ладонью. Второй рукой человеческий парень стремительно схватил пальцами костяную маску по краю и затем резко потянул ее прочь от плоти с такой силой, что та с мерзким хрустом отделилась от головы пустого, с мясом. Адьюкас завопил с пузырящимся звуком в невыносимых мучениях, хватаясь за свою разорванную напрочь рожу и рассыпался в песок, такой же серый, как и тот, на котором он стоял секундой ранее. Двое оставшихся в стороне пустых ничего не предпринимали. В сознании Ичиго вспышками начали мелькать отдалённые образы из прошлого. Лица товарищей. Один в очках. Другой силач. Еще один - задира со странной прической. И девушка, темноволосая небольшого роста. От воспоминания о ней в груди почему-то приятно щемило. Они пришли сюда за кем-то. И взгляд с зауженными зрачками, то ли змеиный, то ли кошачий, нечеловеческий. Зелёные огни от которых всё тело болит. Пока Куросаки приходил в себя его наблюдатели уже спешно скрылись за песчаным холмом. Он попытался отправиться следом за ними, но в воздухе стремительно поднималась пыль и уже скрывала за серой пеленой сбегающих путников. Глаз его зацепился за яркое цветное пятно в ногах. Один из тех двоих пустых уронил что-то из мешка со своими пожитками. Ичиго подходит к предмету и бережно его поднимает. Безделушка выглядит чрезвычайно чужеродной здешнему пейзажу. В его ладони разворачивается бант, истрёпанный и старый, красный, с небольшой золотистой пряжкой. Иноуэ! Рыжеволосый юноша тщетно бежит босиком по серым дюнам, сжимая в руке потускневшее алое украшение, спешит к той, которую позабыл. Болезненными урывками он выхватывает из воспоминаний произошедшие с ним события, но никак не может достать из глубин памяти последние мгновения до потери им сознания. Он бежал к Рукии, Рукии была нужна помощь, а дальше... пустота. Сколько времени прошло? Где остальные? Почему он не чувствует их реяцу? Может всё это мираж и он угодил в одну из ловушек гиганского замка Лас Ночес. Где он и куда ему идти? Куросаки бежит прочь от луны, чтобы не заплутать, но горизонт пуст. Вскоре небо в отдалении застилается серой пеленой. Песчаная буря. Ичиго перескакивает очередной бархан и к счастью для себя обнаруживает небольшую пещеру. Он укрывается в ней от царапающих кожу песков и проваливается в сон он невыносимой истомы. Просыпается вновь он через неопределенное время и осознает, что ничего не видит. Пещеру засыпало. Но тонкий, едва зримый лунный луч выводит измученного шинигами к выходу. В другую сторону. Что-то подсказывает, что здешние подземные ходы исследовать вглубь не следует, но сейчас у него нет других вариантов. Идти нужно осторожно. Ичиго выходит на широкое пространство, освещаемое серпом месяца, пробивающимся сквозь далекую брешь наверху и видит на своем теле знакомое и родное душе черное одеяние. Значит он восстанавливается. Но в обретаемой вновь силе чего-то не хватает, словно большая ее часть - это он сам, а какой-то еще важный компонент иссяк, потух, тлея малыми остатками. Зангецу в его руке так и не объявляется. Перед ним целый ряд отдельных ходов, но по правую сторону слышится гул и вой меносов. Куросаки решает двинуться влево. Это было ошибкой. Если где-то есть меносы - значит в других пещерах есть те, кто не слишком жалует их громкую компанию. Пройдя сквозь вереницу пещерных камер, Ичиго увидел свет, похожий на огонь. Он хотел повернуть назад, но след его духовной силы уже был взят. Вернувшись к открытой площадке, временный шинигами осознал, что поздно принялся скрываться - он уже окружён. - Это тот, рыжий! О нём в соседней дыре говорили! - крикнул один адьюкас. Слухи по пустыне расходятся быстро. - Нужно притащить его к владыке! - затребовал другой. - Тебе надо, ты и хватай! - пихнул его локтем в живот третий. - Ты забыл что Маскарилла сказал? Он голыми руками рожу отрывает! Пока те спорили, один из них со спины схватил Ичиго за шею. - Живьём бери! Живьём! - кто-то закричал. Один удар, второй, десятый. Куросаки отбивался как мог, но ослабленные духовные силы и отсутствие меча не давали ему никаких шансов. С десяток самых слабых пустых он знатно отметелил, но затем на него группой навалились громилы. Тугие веревки впивались в тело множественными слоями. - Не затягивай слишком туго! - услышал он и затем потерял сознание. К своему удивлению, пришел в сознание он от странного ощущения покачивания. Группа адьюкасов везла его на макушке меноса сквозь бесконечные пещерные ходы. - Эй, он очнулся! - боязливо взвопил пустой поменьше. - И что? Сиди спокойно. - ответил ему громила с более уравновешенным нравом. - Парень не глупый, знает, что ему сейчас ерепениться не пойдёт во благо. Куда тут бежать? - красные глаза из-за костяной маски с угрожающим намёком обратились взглядом к Куросаки. Никаких уточнений не требовалсь: Ичиго прекрасно было известно, что в одиночку ему противопоставить здесь нечего. Не в текущем состоянии. Веревки причиняли дискомфорт, но он уже смирился. Он был благодарен тому факту, что здесь только его душа, а тело осталось в мире живых. Телу нужна была бы вода, пища и уход. В здешних условиях это было бы попросту мучительно. Шинигами бесцельно глядел вниз. Иногда в пещере мелькали огни, крошечные поселения. В норах и выемках то и дело ютились пустые, в одиночку и группами, но заслышав шаг меноса некоторые, не слишком сильные, гасили огни прятались. И где только они находили что-то пригодное к сожжению? Из размышлений Куросаки вырвал тычок палкой в бок. - Чего это ты рожу такую вялую состроил? Помирать запрещаю. - произнёс главный пустой. - Готовься, сейчас будешь слезать. - Палкой громила стукнул по какому-то сталактиту поблизости, тот издал эхом волну щелчков и из пещеры впереди показалась гигантская костяная сороконожка. Та подняла свою голову близко к меносу и недовольно затрещала. Тот завыл в ответ. Адьюкас палкой ткнул меносу по голове. - Тихо, тварь. - припугнул он огромное существо, силу которого он, по иронии, превосходил в несколько раз. - Полезай на нее. - он указал юноше на гигантское насекомое. Остальные девять адьюкасов довольно гневно на него смотрели за промедление. Ичиго ничего не оставалось, кроме как повиноваться. - Держать придурка крепко и закрыть собой, сейчас будет грубая поездка. - сказал вожак и долбанул посохом по членистоногому. Сороконожка моментально рванула через скалы, то и дело с грохотом разбивая какие-то из них, а затем принялась бурить собой поверхность. Адьюкасы обступили Ичиго, держась за сороконожку и друг за друга, создавая вокруг него плотный купол из тел. Камни то и дело ложились им на спины, но они терпели. Очевидно он был очень ценным грузом. В чём причина? Грохот прекратился, пустые громко выдохнув расцепились и Ичиго впервые за долгое путешествие вновь вдохнул чистый воздух. Поверхность. И белый замок вблизи. Они привезли его в Лас Ночес. У входа в замок стояла стража и охранники насторожились, увидев неожиданных визитёров. Но как только они заметили рыжую голову, моментально пропустили путников и тут же засуетились. Десять адьюкасов надежно держали веревки, не давая Ичиго вырваться и то и дело подпихивая его в спину, чтобы он шагал быстрее. Коридоры казались бесконечно долгими, некоторые из них выглядели знакомыми. Было странно "заходить через парадный вход" в здание, в которое некогда доводилось пробиваться силой. Показалась огромная двухстворчатая дверь. Один из слуг суетливо заскочил в нее и затем вернулся, напрочь блестящий от пота, но с одобрительным жестом. Врата распахнулись, показался большой зал с чёрной блестящей плиткой. Белый каменный трон вдалеке. И на нём он. Зеленые глаза, такие же, как и в их последнюю встречу. Память постепенно вернулась к Ичиго почти окончательно и он прекрасно осознавал, кто перед ним и в каком контексте. Два изумруда глядели куда-то в сторону, безо всякого выражения, словно в помещение только что залетела муха, а не привели столь искомого пленника. Неумолимое движение времени и событих, который явно прошло немалое количество, оставило свой след: всё в позе Улькиорры говорило об изменениях. От статной осанки и скованных мышц, дающих владельцу сходство со скверно исполненной топорной на вид каменной статуей, ничего не осталось: бывший Кватро эспады опирался почти всем весом туловища на неудобный каменный подлокотник, острые плечи были ссутулены, спина - согнута дугой, а ноги в широких хакама безвольно направлены вбок - всё в развернувшейся композиции говорило об осознанной, несдержанной отрешенности. Только упирающееся в подлокотник правое предплечье сохраняло худой силуэт в сидящем, а не свёрнутом положении. Черная как смоль губа зашевелилась: - Я не знаю, каким образом ты ожил, шинигами, и каковы твои текущие намерения, но сейчас я настаиваю, чтобы ты отринул и забыл на время всё перечисленное. Потому что наши интересы совпадают. - Сколько времени прошло с нашего последнего боя?! Где Рукия?! Где остальные?! Где Иноуэ?! - Ичиго вскакивает с пола и внезапно веревки на нём загорелись, освобождая его из пут. Гнев пробудил крошечный подъем его силы, но Куросаки по прежнему оставался безоружным. Если потребуется, Ичиго был готов драться даже голыми руками. Пока его сопровождающие в ужасе отпрянули, он выбежал на середину зала. Собеседник на троне даже не шелохнулся. Когда адьюкасы попытались вновь его схватить, тот лишь жестом велел им прекратить. Улькиорра медленно встал. Неопрятно лежащие угольного цвета волосы частично закрывали его лицо. Белая рука указала на каменную дверь по правую сторону от временного шинигами. - Она ждёт тебя там. - только сейчас, заслышав это, Ичиго осознал, что всё это время арранкар смотрел в сторону скрытой за вратами комнаты. - Но она не в себе. - Что ты сделал с ней, ублюдок?! - рука Куросаки тянулась, хваталась в кулаке за несуществующим занпакто, но катана так и не объявлялась. Он всё еще был слишком слаб, слишком разбит. Ему оставалось только сжимать в другой ладони красный бант виновницы текущей встречи. Впервые за время беседы Улькиорра глянул не сквозь собеседника, а напрямую, выжигающим взором. - Я сохранил её жизнь. Бывший Кватро Эспады вернулся к своему каменному, такому же лишенному красок белому престолу. Не отводя глаз от Ичиго, он завалился на угловатую поверхность и, сложа руки, настойчивым тоном повторил: - Она ждёт тебя. Ловушка? Не похоже. Улькиорра был с ним абсолютно серьёзен. Но почему-то всё в его хищном взгляде говорило о смертельной угрозе, а душу Куросаки не покидало скребущееся чувство леденящей тревоги. Абсолютно всё кричало ему, умоляло: "Беги!" Но она ведь ждёт его там? Ичиго повернулся в сторону массивной каменной двери и направился в ее сторону. Он чувствовал затылком, как Улькиорра сверлит его взглядом. Каждый отдельный шаг временного шинигами разносился по залу гулким эхо. Чёрный плиточный пол напоминал о их прошлой битве, разломанные стены явно были восстановлены, но сейчас это было неважно. Когда Куросаки подошел ко входу, небольшая щель, будто бы от дуновения ветра, сама образовалась в проеме, приоткрываясь и приглашая. Однако стоило юноше ступить за порог, как массивные створки тут же тихо закрылись за его спиной. В сочетании холодного искусственного света ламп и лучей луны из окна, на небольшом резном стуле сидела, перебирала волосы и улыбалась она. Орихиме. Такая же, какой он ее помнил. Ичиго выдыхает, успокоившись. Воображение рисовало совсем иные жуткие картины. Завидев визитёра, девушка вскочила со своего места и спешно надела небольшие тапочки. Общий вид одеяния был комфортным, практически домашним, но кроме небольшого окна, резного стула и узорчатого чёрно-белого ковра в комнате больше ничего не было. Что-то на подкорке всё еще тревожно суетилось.