Serendipity

      Сатору моргнул, просыпаясь, когда Гето постучал в его дверь и позвал на завтрак. Глаза Сатору расширились, когда он вскочил с кровати, чувствуя боль в руке, но не обращая на неё внимания. Значит ли это…       Он едва осмеливался представить, что ему разрешат выйти, может быть, даже на один приём пищи, чтобы проглотить таблетки, пока Гето ест, что ему разрешат жить, вдыхая этот запах, и видеть, как он наслаждается настоящей едой.       И всё же… И всё же на столе вместо одной тарелки с гренками стояли две. Вместо стопки таблеток и стакана воды, которые должны были быть на его тарелке, ничего подобного не наблюдалось. Неужели он должен был сделать это сам? И это имело смысл: Сатору знал таблетки наизусть, а читать и запоминать инструкцию было слишком сложно. Но почему вторая тарелка? Шоко там не было. Он бы почувствовал это и проснулся, если бы она вошла или кто-то другой.       Гето жестом пригласил его сесть на своё обычное место, перед которым по-прежнему стояла тарелка с едой, но ни одной витаминной таблетки не было видно.       — Сатору? — спросил Сугуру, и Сатору повернулся к нему. Гето выглядел почти… обеспокоенным? — Что такое? Тебе не нравятся французские тосты?       — Нет! Мне нравится! — выдавил он, и воспоминания нахлынули на него. О том, как, когда он был достаточно глуп и избалован, чтобы отказаться от сырой больничной еды, этой роскоши, они сохранили её. Не давали ему есть, пока он не проглотил всё до последнего кусочка, дрожа и теряя сознание от голода несколько недель спустя, о том, как они засунули ему в рот кляп, как только он проглотил последний покрытый плесенью кусок, смеясь, когда его снова и снова рвало, и он мог только сглатывать.       Он бы не отказался от еды, даже если бы она была лучше, чем он заслуживал, и даже если бы она снова покрылась плесенью, но этот тёплый тост, политый сиропом… он был не для него. Не мог быть для него.       – Сатору, ты можешь сказать мне, что у тебя на уме? – Спросил Гето, снова видя его насквозь, до самой его прогнившей сути. И почему? Просто почему он не мог быть хорошим для него? Почему он всегда думал и все портил? – Я даю тебе разрешение, хорошо?       И он бы всё равно разозлился, не так ли? Но какой у него был выбор?       – Разве в коробке не было моих витаминов? – прошептал он.       Тишина, Сатору смотрит на свои колени и ждёт. Ждёт, когда Гето сделает что-нибудь, что угодно, лишь бы унять гнев, который, должно быть, бурлит в его жилах. Может быть, он заморит его голодом за то, что тот посмел принять такую чудесную еду. Он не будет жаловаться, никогда не будет жаловаться. Но…       Но он держал Сатору рядом ради ребёнка, верно? Он бы не купил его без этого, и это было эгоистично, но Сатору хотел. Хотел остаться и смотреть, как Сугуру ест завтрак. Хотел, чтобы ему разрешили носить одежду или просто быть рядом с ним. Хотел быть хорошим только для него, даже если это продлится всего несколько блаженных месяцев, пока он не закончит с ним.       Но если бы он потерпел неудачу, если бы плод умер из-за недостатка питательных веществ, то… то…       — Это то, чем тебя там кормили? Таблетками? — спросил Сугуру, и Сатору кивнул. Его тон был близок к гневу, который, несомненно, скрывался за этим легко нарушаемым спокойствием. И, возможно, они использовали бы зонд для кормления, когда он приближался бы к родам, а его тело требовало бы больше, но это не было бы полезной информацией. А те редкие остатки, которые медсестры иногда приносили из больницы? Редкие случаи, за которые он был безмерно благодарен.       — Не здесь, — процедил Гето, и Сатору едва не вздрогнул от его тона. И… голод был бы подходящим наказанием, не так ли? Таким, при котором Сугуру не пришлось бы утруждать себя причинением боли, которая даже не смогла бы его удовлетворить.       И всё же он продолжал говорить, хотя Сатору не понимал смысла его слов.       — Здесь ты можешь съесть столько настоящей еды, сколько захочешь, хорошо? Если после этого ты захочешь ещё, просто дай мне знать, и я приготовлю ещё.       Он мог только смотреть, как Сугуру пододвигает тарелку ближе к Сатору, как сироп на ней блестит на свету, а запах напоминает Сатору о чём-то, что он едва помнил. У него уже потекли слюнки, и это не могло быть правдой, не так ли? Ему бесплатно прислали коробку с едой, которой он мог бы питаться, и ему больше не пришлось бы работать, чтобы приготовить Сатору ещё один приём пищи.       Сатору снова взглянул на него, потому что это наверняка была какая-то шутка, но Гето лишь кивнул, и Сатору потянулся за вилкой и тупым ножом для масла, дрожащими руками разрезал тост и откусил, чувствуя, как сахар наполняет его рот. С каких это пор? Когда он в последний раз ел сахар? В детстве он всегда жевал или сосал леденцы, но он знал. Он точно знал, когда. Это было восемь лет назад, и это был пропитанный наркотиками торт на его шестнадцатый день рождения — последнее, что он съел перед тем, как несколько дней питался витаминами, через зонд и старой больничной едой.       К тому времени, как Сатору закончил, его руки и рот были липкими, как будто он снова был ребёнком, и слёзы жгли ему глаза, потому что почему? Почему он заставил их лишить его всего этого? Почему ему было больно, ведь это была его вина? Почему какая-то часть его хотела разозлиться?       — Сатору, — начал Гето, и Сатору посмотрел на него, прежде чем отвести взгляд. Может быть, он хотел увидеть их прошлой ночью, потому что Сатору был настолько плох, что ему нужно было видеть их, чтобы убедиться, что он слушает, как и должен. — Ты можешь смотреть на меня. Я не обижусь.       На этот раз это, должно быть, шутка, верно? Но Сугуру лишь снова мягко улыбнулся, когда Сатору сделал, как его просили, хотя в этом было что-то грустное.       — Не мог бы ты рассказать мне, чего ты ожидал, когда я пригласил тебя на завтрак? — начал Сугуру, и, возможно, в его голосе уже не было злости, но он был уверен, что она вернётся, потому что его расстраивали таблетки и еда. — Мне бы это очень помогло.       Помогите, потому что Сатору был сломлен. Потому что он всегда думал и предполагал, но не мог даже держать это при себе.       — Что… что я буду смотреть, как ты ешь, пока я принимаю таблетки, — выдавил он из себя, и в глазах Сугуру вспыхнул гнев, а Сатору отпрянул. В этом не было смысла, но он должен был как-то успокоить его, дать понять, что он не был и никогда не будет неблагодарным за всё, чего, по его мнению, Сатору заслуживал.       — Я… я знаю, что это было эгоистично, — начал он, и его язык уже опережал мысли, которые он не мог остановить. — Но я был бы счастлив, клянусь! Там всегда так приятно пахнет, и я был бы благодарен, если бы мне разрешили пойти с тобой.       Казалось, что-то сломалось в глазах Гето, но почему? Разве он не должен быть хотя бы немного доволен тем, что Сатору не будет плохо, даже если это будет самый минимум?       — Ты… ты был бы счастлив? — голос Сугуру прозвучал как-то хрипло.       Сатору кивнул, и, конечно, это было эгоистично, даже если ему наконец-то стало намного легче быть хорошим для Гето, даже если он по-прежнему совершал ошибку за ошибкой. Но он больше не воспринимал это как насмешку, как раньше. Он чувствовал себя удовлетворённым, даже если в его организм не поступала настоящая еда. Он чувствовал себя удовлетворённым, наблюдая за тем, как Гето ест и наслаждается этим, что было недостижимо для такого, как он.       — Только с твоими таблетками, даже если я, даже если я… — продолжил Гето, и его голос дрогнул, а Сатору кивнул. Он будет скучать по еде, но французский тост в качестве последнего приёма пищи… Ему очень повезло. Но он может быть полезен Сугуру и не доставлять неудобств.       — Я бы никогда… Я бы никогда просто… — начал Гето с такой болью в голосе, и он, он сказал, что всё в порядке, только прошлой ночью. Что в прошлый раз это помогло, и Сатору потянулся к нему, мурлыча, и Гето заслуживал гораздо большего, чем боль и печаль в его голосе.       — Я в порядке. Спасибо, Сатору, — выговорил Гэто, ясно давая понять, что разговор окончен, и Сатору остановился. — И спасибо, что сказал мне.       В этом не было смысла. Почему Гето должен был ценить его слова или то, что он чувствовал, но он благодарил его, и этого было более чем достаточно.       Они снова сидели на диване вместе, и Гето печатал что-то в своём ноутбуке, быстро объяснив, что это «просто какая-то статья», прежде чем вернуться к работе, но Сатору снова разрешили посмотреть «Покемонов», ведь его ждало столько новых сезонов и фильмов. И он должен был радоваться, не так ли? Но в нём поднималась какая-то отвратительная грусть, что-то говорило ему, что он снова будет смотреть запоем, но что он потерял время, как песчинки, и каждый сезон был тому подтверждением. Это он просто пытался придумать вместо выпивки.       Это было эгоистично, Сатору всегда был невыносимо эгоистичным, но, может быть… Может быть, он успеет до того, как Гето перестанет нуждаться в нём, и у него наверняка найдётся кто-нибудь или какое-нибудь агентство, которое заберёт его, как только он сделает то, что хотел.       И, может быть, его снова отправят в ту клинику.       Он отогнал эту мысль, снова сосредоточившись на эпизоде, который разворачивался перед ним, пытаясь запомнить каждую мелочь и реплику. Что бы ни хотел Сугуру, это произойдёт, и нет смысла пытаться остаться, если Гето захочет избавиться от него, как только всё закончится.       Раздался звонок в дверь, и Сатору едва удержался, чтобы не подпрыгнуть на месте, когда Гето встал и вернулся с коробкой, улыбнувшись ему и поставив её на стол. — Сатору, тебе кое-что привезли. Хочешь открыть её вместе со мной?       Он кивнул, подходя к столу, и его мысли закружились. Прошлой ночью Сугуру сказал, что доверяет ему, и эти слова он никогда не забудет. Сатору сделает всё, чтобы никогда их не предать, но, может быть, Гето уже заказал для него хорошие наручники вместо тех дешёвых, которые продаются в супермаркетах и оставляют синяки на запястьях, что ему, похоже, не нравится. Или, может быть, это поможет ему отвлечься и расслабиться, чтобы наконец-то стать хорошим. Это могло бы стать хорошей инвестицией.       Он бросил взгляд на название компании на боковой стороне коробки, и что-то зазвенело у него в голове, какая-то далёкая часть его существа взволновалась, даже несмотря на то, что ему было больно пытаться вспомнить.       Или, может быть, это был бы ошейник, подтверждающий право собственности.       Гето разрезал скотч ножом и отошёл в сторону с мягкой улыбкой на лице. — Ладно. Открой его, Сатору. Это тебе.       Его руки задрожали, когда он потянулся вперёд, чтобы коснуться его, и он посмотрел вверх, ожидая подтверждения. Гето кивнул, прежде чем он начал доставать пенопласт, блестящую коробку внутри, и его сердце замерло, когда он увидел обложку. На картинке не могло быть того, что было внутри.       Это невозможно.       Он открыл последнюю коробку, и внутри не было никакой упаковки, только игровой контроллер, гладкий, красивый и новый, и смутные воспоминания о том, как он радовался его выходу много лет назад, когда уже оформил предзаказ.       Он снова посмотрел на Сугуру, и в глазах того читалась почти нежность, и это не могло быть совпадением: одежда и еда — роскошь, которую он никогда не сможет отплатить, но это вдобавок ко всему…       — Теперь он твой, Сатору, — сказал Гето, подтверждая безумие. Полную невозможность. — Ты можешь играть на нём, когда захочешь.