Serendipity

      На Сугуру смотрел наполовину готовый открытый документ, курсор мигал. Казалось, что-то было не так, и Сугуру написал половину предложения, прежде чем снова его удалить. До сих пор он был уверен, что слово «это» было бы хорошим началом, но на этом всё.       В животе у него заурчало, и он подумал, что, наверное, ему стоит что-нибудь съесть, но вокруг него были только пустые банки из-под энергетических напитков и иногда обёртки от еды, которую он был слишком уставшим, чтобы разогревать в микроволновке. Некоторые из них даже валялись на его неубранной постели, которая теперь больше походила на груду одеял. Сугуру, казалось, либо спал целыми днями, либо бодрствовал до тех пор, пока всё вокруг не закружилось и он не начал слышать звуки.       Подождите. Верно, он должен был слышать шум.       Возможно, прошло больше 24 часов с тех пор, как он в последний раз спал, но, по крайней мере, он сидел за своим столом, а перед ним работал компьютер. Его психотерапевт сказал, что полезно вставать с постели и гордиться этим, какой бы простой ни была задача.       Когда он вообще видел их в последний раз? Чёрт… он, должно быть, снова пропустил свою последнюю встречу, и он был почти уверен, что Шоко что-то говорил о том, что депрессия связана с проблемами с памятью, но это ещё не доказано, потому что все люди, которых тестировали на это, совершенно забыли отметиться в конце периода тестирования, но он не мог себе представить, что расписание проявит к нему милосердие. Потребовались бы недели, если не месяцы, чтобы вернуться в форму, не говоря уже обо всех неловких телефонных звонках, которые ему пришлось бы делать, чтобы чувствовать себя так же после сеанса и потраченных сил.       Раздался сигнал на его компьютере, оповещающий о новом электронном письме, и почему он вообще был настолько глуп, что разрешил уведомления? Может быть, это результаты анализов. Когда это было? Месяц назад, когда он пошёл сдавать анализы на гормоны, Шоко сказала, что врачи ещё не проверили его, и это может быть просто какая-то ерунда с вторичными половыми признаками. Ему действительно не стоило спрашивать, как бы небрежно ни вёл себя врач, протягивая ему пробирку и отправляя в туалет с приказом взять образец спермы.       Ему действительно не следовало слушать Секо.       И действительно, это было чудо, что ему вообще удалось это сделать. Ситуация и больничные туалеты не доставляли удовольствия, не говоря уже о маленьком тексте с перечислением побочных эффектов его новых антидепрессантов, в одном из которых говорилось, что его половое влечение может снизиться. Или, скорее, сделать эти вещи практически невозможными.       Но, может быть… он сделал глубокий вдох, открывая свой почтовый ящик. Может быть, это ударит по его гордости, если это действительно гормоны, но если это не так… Что ж, если это не так, то он, возможно, просто воссоединится с мостом, на котором стоял за несколько недель до теста, и это никак не поможет.       Кровь отлила от его лица, когда он открыл электронное письмо, в котором говорилось о том же образце, но совсем с другой стороны. С каждой секундой, пока он читал, его сердце билось всё сильнее.       Как, черт возьми, они смешали его сэмпл и —       На самом деле он не хотел знать. Он очень, очень не хотел знать, и меньше всего ему хотелось, чтобы с экрана компьютера на него смотрел молодой человек, который казался скорее мальчиком, чем кем-то ещё. В его лице было что-то почти знакомое, а в электронном письме говорилось, что он был омегой, которого они… они…       Его чуть не стошнило, руки дрожали, когда он потянулся к телефону и набрал номер, указанный в конце письма.       Если бы он не думал об этом, то не заболел бы. А если бы он позвонил, то они бы всё уладили, как было сказано в электронном письме с извинениями. Всё было бы так просто, верно?       Верно?       Прошло меньше двух гудков, прежде чем кто-то взял трубку. Женщина назвала название компании и представилась, а затем спросила, чем может ему помочь.       — Привет, — выдавил он из себя охрипшим голосом, и ему действительно стоило попробовать говорить хотя бы немного, прежде чем тянуться за телефоном. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз разговаривал? Дни? Недели? — Меня зовут Гэто Сугуру. Произошла, э-э… путаница, и я звоню, чтобы разобраться.       Он почти слышал, как её тон на другом конце провода сменился на извиняющийся. — О боже, это ты! Давай я быстро переключу, хорошо?       Она не стала ждать ответа, и на том конце провода телефон прозвонил всего дважды, прежде чем его снова взяли, и какой-то менеджер на том конце назвал своё имя и должность.       И он начал всё сначала. «Здравствуйте, это Гэто Сугуру. Мне пришло электронное письмо о недоразумении и о том, что нужно позвонить по этому номеру?»       «Мы рады, что вы нам ответили, — ответил мужчина. — Такое случилось впервые, и стажёра уволили».       Сугуру молча подождал неловкую секунду, и то немногое уважение, которое он пытался сохранить по отношению к компании, исчезло. Какая самоотверженность — уволить человека, которому они даже не платили. Он бы посмеялся, если бы в этой ситуации было что-то забавное.       — Я не знаю, что делать, — начал он, глубоко вздохнув и стараясь сохранять ясность ума. Он подождёт, пока не начнёт паниковать. — Что мне делать?       С другой стороны послышалось одобрительное ворчание. «Вы хорошо справляетесь, но есть два основных варианта. Либо мы прервём беременность бесплатно, либо вы можете оставить ребёнка, и из-за путаницы вы получите скидку 50%».       Сугуру открыл рот, чтобы сказать первое, что пришло в голову, очевидный ответ, но остановился. Может, он и не был готов стать отцом, но мужчина на экране всё равно улыбался ему, пусть и на фотографии, сделанной много лет назад. Он был не единственным в этом уравнении, и… В конце концов, это была компания. Компания, которой было всё равно, что другие думают или чувствуют по этому поводу.       — Что… — начал он, снова прокручивая письмо вверх и вниз, но имя так и не появилось. Конечно, он не хотел, чтобы его настоящее имя стало известно общественности. — ...что об этом думает омега?       Он говорил как один из тех глупых подкастеров, от которых он закатывал глаза и чуть не давился.       Пауза. — Мистер Гето, я могу вас заверить, что он будет доволен любым вашим решением.       Чушь собачья. Конечно, это может быть мелким шрифтом в каком-нибудь трудовом договоре, который он подписал, но в конце концов это была компания, которая просто хотела получать деньги и удовлетворять клиентов.       — Я хочу с ним встретиться, — вместо этого решил он. Если мужчина не скажет ему, то ладно. Он сможет с этим справиться.       “Что?”       — Я не буду принимать решение до тех пор, — ответил он. В конце концов, потерянное время — это потерянные деньги. — Когда я смогу с ним поговорить?       “На самом деле нет необходимости —”       Что ж, тогда он будет действовать грязно. Жизнь, в которой он подлизывался к другим, чтобы оплачивать счета, научила его большему, чем ему нужно было знать. «Я всегда могу обратиться в больницу, где мне делали анализ, если вы против. У них должны быть протоколы для подобных случаев, верно?»       На мгновение воцарилась тишина, и он попал прямо в точку, не так ли?       — Он здесь, но вам придётся поторопиться, — решил мужчина.       Как же им было бы удобно, если бы только Сугуру звонил с работы, где ему не давали никаких перерывов, а не был бы писателем, работающим из дома. Он до сих пор помнил, как однажды Шоко, напившись в стельку, разглагольствовала перед ним после того, как кто-то на вечеринке, куда он её привёл, сказал что-то об этих клиниках репродуктивной медицины для омег, а Шоко обозвала их отсталыми адскими дырами, среди прочих замечаний, в которых он не был уверен, были ли они следствием алкоголя или правдой, которую она не должна была говорить. И он не сомневался в этом. Нельзя было сомневаться в том, что она сказала, учитывая, как всё складывалось, — абсолютно никто не заступался за них. На тот момент почти каждая политическая партия могла быть разделена на тех, кто поддерживал бет, и тех, кто поддерживал альф, но омег? Их вообще не было, учитывая, как всё было устроено. За годы учёбы в колледже Сугуру встречался лишь с несколькими омегами, и лишь с несколькими из них он разговаривал. Его статус альфы был достаточным поводом держаться от них подальше, если только они не работали вместе над групповыми проектами.       И истории ужасов, которые он от них слышал, и рассказы, которые он видел в интернете, только укрепляли его в этом убеждении. После этого он уже никогда не мог смотреть на мир прежними глазами.       — Меня это устраивает, — ответил он. — Я могу быть там через час.       Он повесил трубку и встал со стула, прежде чем до него дошло. У него не было сил даже принять душ в течение недели.

***

      Женщина за стойкой оставила его сидеть в одной из офисных комнат. Волосы Сугуру были лишь слегка влажными после душа, а на нём были блокираторы запаха, хотя большинство альф их не носят. Похоже, здесь всё убрали и переставили. Может, это и не так уж необычно, но разве никто никогда не встречал своих омег? В жалком подобии секс-просвещения, которое он получил, он прочитал, что важно делиться запахом хотя бы время от времени, так как во время беременности гормоны выходят из-под контроля. Может быть, большинство людей планируют визиты заранее?       Раздался быстрый стук в дверь, скорее напоминающий объявление, чем вопрос, и в комнату вошли двое. Мужчина в больничной рубашке, стоявший позади них, выглядел совсем не так, как на фотографиях. С его лица исчезла улыбка, он ссутулился, а глаза были невыносимо пустыми.       Где была его настоящая одежда? Звучало так, будто он пришёл на осмотр, но почему его сразу же пригласили внутрь? Он мог бы подождать несколько минут.       Он просто стоял там, опустив голубые глаза, и в нём было что-то невыносимо потерянное.       Сугуру попытался ободряюще улыбнуться, хотя собеседник и не смотрел на него, и потянулся, чтобы пододвинуть второй стул. Парень слегка вздрогнул от этого движения.       — Может, присядете? — предложил он, с трудом сохраняя улыбку на лице.       Мужчина сделал это, по-прежнему не произнося ни слова и не отрывая взгляда от земли. Сугуру пытался отогнать от себя всё, что Шоко наговорила в ту пьяную ночь. О хищнических контрактах и о том, что с ними обращаются хуже, чем со скотом.       — Я — Гэто Сугуру. Вам ведь сказали, зачем я здесь, верно? — начал он, стараясь говорить тихо, хотя его голос охрип от долгого молчания. Конечно, ему сказали хотя бы это, ведь ситуация с каждой секундой становилась всё хуже.       От лёгкого покачивания головой кровь в жилах Сугуру закипела.       — Произошла путаница, — начал он объяснять, стараясь говорить спокойно и успокаивающе. За эти годы он понял, что это помогает, и каким-то образом стал единственным альфой в кампусе, с которым несколько омег время от времени разговаривали, а иногда даже притворялись, что состоят с ним в отношениях, если на них оказывали давление, и он подыгрывал им, если сталкивался с этим. Ему просто нужно было стать менее опасным. — В… Э-э, образец должен был быть проверен на уровень гормонов в больнице, но, должно быть, что-то пошло не так с документами, и теперь он у вас... Я хотел узнать, что вы собираетесь делать с результатом.       Тишина, мужчина только начинает потирать запястья, а Сугуру изо всех сил старается не хмуриться. Нехорошо.       Мужчина открыл рот, но тут же закрыл его, ожидая, что скажет Сугуру. В конце концов, это было неожиданно. Особенно если он до сих пор не знал.       Голос мужчины дрогнул, даже сильнее, чем у Сугуру. — Для меня будет честью любой исход, которого вы пожелаете.       У Сугуру кровь застыла в жилах, но он продолжал улыбаться, несмотря на то, что маска начала трескаться. Он до сих пор помнил, как Шоко вскользь упомянула о медицинской системе и о том, что всех судят по вторичному полу, но омег — больше всех. Он до сих пор помнил истории, которые слышал о том, как многие родители отказывались выпускать своих детей-омег из дома, пока те наконец не сбегали, чтобы вернуться и больше никогда не жаловаться на изоляцию.       — Я не об этом спрашивал, — сказал Сугуру ровным голосом, но мужчина всё равно слегка отпрянул. — Я хочу знать, что ты думаешь.       Тонкие руки мужчины продолжали тереть запястья, и сердце Сугуру остановилось. На запястьях проступали синяки, словно от цепей, подозрения подтвердились, и гнев грозил вырваться наружу.       Он встал, на его лице по-прежнему была улыбка, а глаза, несомненно, превратились в полумесяцы, когда он пересекал комнату, направляясь к двум людям, которые привели его сюда. Мужчина дрожал, когда он проходил мимо, слишком близко.       — Я бы хотел с вами поговорить, — начал он, глядя на них обоих и чувствуя, как болят щёки от улыбки. — Как здесь относятся к омегам?       Они вдвоём не могли быть настолько влиятельными, чтобы в их распоряжении были все эти замысловатые и цветистые уловки, которыми пользуются те, кто обучен объяснять. Если он был прав, то вместо этого он получил бы приукрашенную полуправду. По крайней мере, с этим он мог работать.       Мужчина вздрогнул, скосив глаза в сторону, словно читая по памяти сценарий. «Омегам, которых мы здесь держим, предоставляется бесплатное жильё, еда и предметы первой необходимости в обмен на их услуги. Мы гордимся тем, что у нас здоровые дети, и…»       — Полагаю, они могут уйти, верно? — перебил Сугуру. По крайней мере, этот человек сделал достаточно, чтобы запомнить главную страницу их сайта.       Глаза мужчины расширились. — Ну, для максимальной безопасности…       — Плохо красишь, — выплюнул Сугуру, и их лица побелели. Шоко помогала ему много лет назад, когда вопросов о его синяках стало слишком много, и даже в самом начале у него хватило ума использовать закрепитель.       — Сэр, мы были вынуждены! — начала женщина. — У него уже был случай, когда он почти добился прерывания беременности, и…       Красный цвет застилал ему глаза, улыбка растянулась на его лице так, что он мог поклясться, что она вот-вот разорвёт его. — Он ведь здесь не по своей воле, да?       Он слышал о подпольных кольцах, о том, насколько они распространены, и о том, что его даже пригласили посмотреть на одно из них на вечеринке, полагая, что он не будет против, потому что он альфа. Или, может быть, потому что он одновременно встречался с тремя разными омегами. Что он вообще мог заподозрить в таком месте? Что они не будут монстрами?       — Всё законно! — возразила женщина, и в её голосе послышалась паника. — Его родители подписали за него документы, когда ему исполнилось шестнадцать, и с тех пор он здесь!       Он хотел убить каждого из них.       — Сколько нужно заплатить, чтобы его выпустили? — выдавил он, чувствуя, как к горлу подступает желчь. Он не мог оставить его здесь. Не сейчас, когда он знал. Не сейчас, когда его бросили в такую адскую дыру, как ребёнка. — Есть какая-то сумма, верно?       — Позвольте мне позвать моего начальника, — сказал мужчина и быстро ушёл, оставив только женщину.       Сугуру проигнорировал её и повернулся к седовласому мужчине, который всё ещё сидел в кресле, потирая, нет, царапая свои запястья, и в воздухе уже запахло кровью.       Сугуру опустился перед ним на колени, взял его запястья в свои руки и развёл их в стороны. Мужчина замер, его глаза расширились от ужаса, и он обмяк. Сердце Сугуру снова разбилось.       — Я не причиню тебе вреда, — успокоил он его, отпустив, как только тот положил руки по бокам и отступил назад. — Ты просто поранился.       Ничего, вообще никакого ответа.       Дверь снова открылась, вошёл ещё один мужчина и положил свой ноутбук на стол. Сугуру сел напротив него.       — Слышал, вы хотели его купить? — спросил мужчина тем же голосом, что и по телефону.       Купить его? Google мог рассказать Сугуру лишь немногое, но даже тогда закон гласил, что это запрещено для любого человека, независимо от его статуса.       — Он бы ... был свободен, верно? —спросил он.       Мужчина фыркнул, что-то открывая на ноутбуке. «Нет. Это будет обмен на его контракт. Если вы действительно настроены серьёзно, вам нужно будет расписаться здесь, чтобы не раскрывать его личность».       Сугуру взял ручку, прочитал лежавший перед ним листок и подписал его, что-то о том, что он никогда не раскроет его настоящее имя. Не то чтобы у него был выбор, он даже не смог бы ничего изменить, если бы раскрыл его, всё законно, если семья этого человека подписала за него в таком возрасте.       У Сугуру засосало под ложечкой, когда он узнал имя на новой газете, которую ему подсунули. Годзё Сатору, предполагаемый наследник его семьи, который, как сообщалось, «уехал за границу» и с тех пор не появлялся. Сугуру никогда не интересовался политикой, но даже он знал имя этой семьи и то, за что они выступали, — самую известную из партий, возглавляемых альфа-самцами.       Он снова оглянулся на мужчину. Он даже представить себе не мог, через какой ад тот прошёл с тех пор, как появился на свет. Даже Сугуру, которому повезло с его статусом, несладко пришлось. Он до сих пор помнил, как это только усилило издевательства родителей, став последней каплей, заставившей их поверить, что он настроен против них.       И всё же лежавшая перед ним бумага, казалось, лишь смеялась над прошлым, которое он всё ещё не мог полностью покорить, смеялась над тем, что он осмелился подумать, будто ему пришлось нелегко, когда чёрные буквы гласили, что компания полностью владеет Годжо Сатору.       — Ну что? Сколько? — выдавил он из себя, стараясь не думать об этом слишком много, просто продолжать. Ему удалось накопить денег: сначала он заключил выгодную сделку на свой дом благодаря связям, а потом, в последующие годы, не совсем копил, потому что пренебрегал даже самым необходимым, но всё равно откладывал деньги. Жить с Сугуру было бы не очень здорово, но всё же лучше, чем ничего, не так ли?       Сугуру хотел бы спросить, хотел бы получить любой ответ, кроме тщательно продуманного, чтобы сделать его счастливым, даже если это ничего не изменит.       Мужчина назвал цену, Сугуру проверил свой банковский счёт, прежде чем согласиться, оплата прошла, и осталось только одно. Его имя. Ему не позволят сохранить его семью, по крайней мере, один раз, и…       Всё встало на свои места: доктор написал свои инициалы на пробирке, и Годжо в точности повторил их.       Он оглянулся на Годжо. Это было бы неидеально, но он мог бы хотя бы сохранить инициалы, записав свою фамилию. Если понадобится, они всегда смогут изменить её, когда он достаточно поправится, чтобы захотеть выбрать новую.       Мужчина улыбнулся и пододвинул к нему папку с бумагами о Годжо. Его свидетельство о рождении, номер социального страхования, медицинские карты — всё, что ему когда-либо понадобится знать о Годжо, если дело дойдёт до суда.       — Мы отправим вам посылку как можно скорее с его новыми документами на его имя, а также с дополнениями, которые у нас есть. К ним будут прилагаться инструкции. Было приятно иметь с вами дело.       Мужчина протянул руку, словно ожидая, что Сугуру пожмёт её, как будто он купил дом, а не грёбаного человека, но Сугуру проигнорировал его.       Как, чёрт возьми, он вообще собирался всё это объяснять Шоко?