Море обнимет, закопает в пески

Первое, что замечает Хёнджин проснувшись и выйдя из комнаты – дверь, которая обычно была закрыта, сейчас была отперта. Эта щель, сквозь которую пробивался солнечный свет, действовала магнетически. И было бы правильнее пойти на кухню завтракать, но любопытство взяло верх. Войдя, Хван видит незнакомого юношу, рассматривающего фотографию на столике у окна. Незнакомец тут же впивается взглядом, смотрит оценивающе, на его совсем юном лице отражается неприязнь. Хёнджин чувствует себя ужасно неловко. - Ты кто? – Хёнджин первым решает нарушить затянувшуюся тишину. Юноша небрежно ставит фото в рамке на место, делает шаг вперед, скрещивая руки на груди. - Имею право на такой же вопрос. Хёнджин чувствует раздражение только от одного его вида, «Не подружимся» - мелькает в голове мысль. Незнакомец выглядит слишком откровенно, слишком смело и притом невероятно хорошо. Непозволительно короткие шорты, кроп топ и сандалии на платформе. Расхаживать так в этом захолустье для Хёнджина несбыточная мечта. Хван чувствует себя унизительно стоя рядом с растрёпанными волосами и в пижаме, к тому же спросонья. - Я Хёнджин, снимаю комнату у Бан Чана,– почему-то врёт парень, но эта полуправда вполне сходит за объяснение, не рассказывать же ему всю историю их знакомства. - Ли Феликс. Неужели Чан~и не рассказывал тебе обо мне? – Феликс хлопает кукольными глазками, наигранно удивлённо приоткрывает рот. Хёнджин почему-то чувствует себя слегка обманутым, но, в конце концов, они с Бан Чаном всего лишь друзья, у него может быть личная жизнь. Хёнджин отрицательно качает головой продолжая рассматривать Феликса, ощущая какое-то новое, неприятное чувство, разрастающееся в груди. Они не успевают сказать или съязвить друг другу что-то ещё, потому что слышатся шаги вернувшегося Бан Чана. Когда он замечает Феликса, что-то в его улыбке надламывается и Хёнджин впервые видит, как мягкие черты лица Чана обостряются. Всеми силами он пытается не выдать своего удивления смешанного с чем-то ещё, с чем-то, что делает его голос пугающе – безжизненным. - Зачем ты пришёл? Феликс улыбается, словно не замечая тяжёлого взгляда Бан Чана. Качая бёдрами, подходит ближе. Хёнджин чувствует тошнотворно сладкие духи от него, клубничные, пряные. - Я пришел забрать кое-какие свои вещи, милый, – Феликс берёт фотографию со стола и машет перед носом Чана. - Кажется, это единственное, что я забыл. Хёнджин почему-то хочет, чтобы Феликс ушёл прямо сейчас и больше никогда не появлялся. - Ты нас не познакомишь? – Феликс бросает взгляд на Хёнджина через плечо. - Ты не можешь заявляться ко мне просто так, когда тебе вздумается. - Было не заперто, - Феликс самоуверенно улыбается. - Уходи. И больше никогда не приходи без разрешения, это мой дом. Хёнджин впервые видит, как Бан Чан выходит из себя по-настоящему - это пугало, но больше раздражало то, что Феликс продолжал провоцировать на конфликт. - Три месяца назад ты просил об обратном. Что ж мне, правда, пора, – Бан Чан пропускает Феликса из комнаты, тот проходит вальяжно, медленно, по - садистски растягивая издевательство своим присутствием, скалит зубы в какой-то отвратительной улыбке. Бан Чан терпеливо ждёт, Феликс касается рукой его щеки. Хёнджин чувствует жаркий укол. Чан не шевелится, только губы сжимает в тонкую полосу. Хенджину хочется вопить «Ты, что не видишь, как больно ты ему делаешь?». - Ты стал замазывать веснушки… - Замечает Бан Чан и тянет ладонь, чтобы коснуться его лица в ответ, но опускает руку, словно наткнувшись на стену между ними. Феликс хмыкает. В прихожей Феликс насмешливо смотрит на Хвана, впихивает тому в руки рамку с фотографией. - У нас больше общего, чем тебе кажется. – Дверь хлопает, Хёнджин всё ещё задыхается от сладких духов и наконец-то может дать имя этому чувству, колющему в груди. Это ревность. Слова Феликса заседают в голове, но Хван пока не может понять почему. Бан Чан всё еще стоит, облокотившись на стену. Хёнджин заходит в комнату, сжимая в руке фотографию, где Феликс целует Чана в щёку на фоне моря и солнца. Так и веет счастьем, Хван бросает её на стол. Смешно, ведь Хёнджину даже предъявить ему нечего. Они друг другу чуть больше, чем никто. - Что это за размалёванный мальчишка? И почему он заставляет тебя страдать? – Хёнджин говорит, громче, чем хотелось бы. Бан Чан поднимает пустой взгляд. Хёнджин знает ответы почти на все вопросы, которые собирается задать, но ему хочется услышать их от Чана, чтобы тот оправдал себя. Эгоистичное желание обиженного собственными ожиданиями ребенка. Это комната Феликса. Это духи Феликса пропитали все вещи здесь. Это Феликса всё ещё любит Бан Чан. Это Феликс его Наоко. - Мне нужно побыть одному. – Бан Чан быстрым шагом выходит из дома и Хёнджин подрывается следом. - Нет подожди. Я хочу поговорить. Бан Чан не оборачивается, просто идёт быстрым шагом, Хёнджину никак его не догнать. Они забираются на холм. Песчаная тропинка сыпется под подошвами конверсов и Хван едва не скатывается в низ, но Бан Чан даже не оборачивается. Колючие растения царапают лодыжки, но Хёнджин усердно бежит следом. Виднеется вершина и Хван понимает – Чану больше никуда не деться. Парень переводит дыхание, опасливо смотрит вниз – море и трасса, чуть выше домик Чана. Над головой купол ярко-голубого неба и бесконечные облака. Дышится легче, но обида всё ещё держит за горло. - Почему бы тебе не оставить меня в покое? - А почему бы тебе всё не объяснить? Бан Чан закрывает глаза и тяжело выдыхает. - Что ты хочешь услышать? - Может быть, ты знаешь, почему я чувствую себя так, словно меня обманули?! Сначала ты даёшь мне поддержку и безопасное место, заботишься обо мне, а потом оказывается, что я нужен для того, чтобы тебе было легче забыть того распутного мальчишку! – Хёнджин срывается на крик, чувствует, как истерика затуманивает разум. - Не смей так говорить про Феликса. – Бан Чан кричит в ответ, Хёнджина словно окачивает ледяной водой. На секунду они оба замолкают и только гневно смотрят друг на друга. - Вот оно как. – Шепчет Хёнджин, не разрывая зрительного контакта. - Да, вот так. Потому что ты ничего не знаешь. Не знаешь, какой Феликс на самом деле. Под этим слоём штукатурки на его лице хрен увидишь просто поломанного ребенка. У него не было семьи, которая смогла вложить в него нужные знания. Он доверчивый и слишком добрый, поэтому ему делают больно, поэтому делает больно он. Я хотел дать ему дом и любовь, но он слишком юн, чтобы стремиться к комфорту. Он один сплошной бунт. Поэтому изменил мне, нашел себе того с кем ему веселей, опасней, непредсказуемей. – Чан вываливает всё на одно дыхании. - С кем? - С Со Чанбином. Хёнджин становится удушливо стыдно за свой тон, и он отводит глаза, чувствуя, как удивление сменяется горькой тоской. - Они и сейчас вместе, если тебе вдруг и это интересно. - Он нехороший человек…- Тихо говорит Хёнджин, имея в виду Чанбина. - Разве объяснишь это Феликсу? Ему восемнадцать, они катаются на байках, творят безумные поступки – юность, мечты. У него есть всё то, чего я не смогу ему дать – сумасшедшая свобода. – Бан Чан говорил это не Хёнджину, а себе. Говорил то, что миллион раз прокручивал в голове все эти три месяца после расставания. Он оправдывал Феликса, оправдывал себя, анализировал обстоятельства и всё равно чувствовал незаживающую ссадину на сердце. Хёнджин видел это в его глазах, слышал в его голосе и не знал, как помочь, только, может быть, предложить себя взамен. Они умолкли. Несколько минут был слышен только шелест травы и крики чаек. Хёнджин ощутил странное чувство ностальгии, он огляделся вокруг. Те же кусты кизила, те же дикие цветы, те же облака причудливой формы, тот же домик холмом ниже. Это то - самое место, в которое он приходил в детстве. Здесь он проводил часы, наблюдая за облаками, фантазировал, кто может быть жителем домика на холме, тогда он даже представить не мог, что будет ссориться с ним сейчас. - Не надо делать из меня Бога, Хёнджин, а из этого городка свой храм детства. У нас тоже бывают холодные зимы, дождливые осени, мерклый март, ты должен понимать, что это не место чудес. - Было бы проще, если бы ты поделился своими переживаниями со мной, открылся бы мне, как это сделал я. – Хёнджин пропускает свои волосы через пальцы, мнётся с ноги на ногу, осторожно подбирает слова. - Было бы проще, если бы ты постарался повзрослеть, научился бы защищать себя и перестал влюбляться во всех, кто проявляет к тебе внимание. – Бан Чан рубит словами все попытки Хёнджина к примирению и Хван смахивает слёзы ребром ладони, сквозь длинные пряди смотрит, как Чан раздражённо сжимает кулаки – дурацкая привычка. Хёнджин пачкает в пыли белые носы дорогих конверсов, совершенно об этом не заботясь, быстро спускается с холма рискуя ободрать колени и локти. Пелена из слёз мешает видеть и Хёнджин просто бежит в неизвестном направлении. В конечном итоге ничего не ранит сильнее, чем правда.

***

Хёнджин лежит на прохладном песке. Закатное солнце почти опустилось, волны едва касались его босых ног, ветер нежно трепал волосы. Небо было чистым, поэтому невозможно было отвлечься от мыслей за рассматриванием облаков. Мысли нахлынвали подобно волнам. Хёнджин злился на Бан Чана, на его синдром спасателя, из-за которого Феликс всё ещё не в прошлом. Бан Чану не хотелось ни с кем делиться, было тяжело осознавать, что он сияет своей улыбкой не только для него, и он не вещь, чтобы кому-то принадлежать. Чан не идеальный и он может быть грубым, может быть разбитым и ранящим. Из головы не шёл образ Феликса, его слова эхом разносились по всему телу, множась в отголосках. - «У нас больше общего, чем тебе кажется». Когда затылок начал болеть и затекли ноги, Хёнджин решил закончить рыться в своих чувствах, решил, что Бан Чана он прощает, но домой к нему сегодня не вернётся точно. Шагая по влажному песку, оставляя следы, Хван всё смотрел на небо, необычного сине-голубого цвета, вот-вот должно было стемнеть. Наступило то самое переходное мгновение между закатом и сумерками. И в этом моменте сходила раздражённая усталость после ссоры, уступая место спокойствию.

***

Хёнджин бесцельно шлялся по центру городка, сто раз жалея, что не взял с собой бумажник, ведь была суббота, и площадь была заставлена фургончиками с едой. Пахло попкорном и яблоками в карамели, гирлянды украшали лавки. От долгого рассматривания плюшевых медведей на витрине, его отвлёк знакомый голос. Ли Феликс громко смеялся, положив руку на плечо Чанбина. Хёнджин не сдвинулся с места. Феликс был в очаровательных флисовых штанах и кроп топе, открывающем его тонкую талию. Чанбин время от времени приобнимал Феликса, от чего тот смеялся ещё громче. Хёнджин завистливо подмечал, что Феликс красивый, открытый и умеет вести себя с парнями. Ведёт себя, так…как вёл бы себя Хёнджин, находясь в Сеуле, тоже в кругу своих друзей. Неприятное осознание их общих черт заставило Хёнджина отвернуться и сделать вид, что он всё ещё рассматривает плюшевых зверят. Но интерес брал верх. Хёнджин замечал их схожесть в манерах, цвете волос, стиле одежды, от чего становилось ещё горше. Внезапно, его окликнули. - А вот и ты. Как дела? – Феликс машет стаканчиком в руке и подзывает ближе. Хёнджин хмурит брови и не шевелится. Больше всего не хотелось пересекаться взглядом с Со Чанбином, интересно Феликс в курсе о его измене? Феликс коварно кривит губы, что не предвещает ничего хорошего. Хёнджин готов поклясться, что видит, как в его глазах заплясали огоньки. Странно, но Хван не хочет сбежать. - Знакомьтесь, Хёнджин, который увел моего бывшего и едва не увёл нынешнего. – Компания смеётся и Хёнджин чувствует желание расцарапать им лица. - Что ты ему наплёл? – По слогам произносит Хван, стараясь, чтобы голос не дрожал от гнева. - Рассказал всё, как было. – Чанбин пожимает плечами, так словно для него это ничего не значит, в то время как жизнь Хёнджина едва не была снова разрушена. Хёнджин сжимает кулаки и делает шаг вперёд. - Не советую, куколка, будет грустно испортить твоё милое лицо, - предупреждает один из парней. - Я не уводил от тебя Бан Чана, вы расстались и тебе не следует больше появляться в его доме. - С чего бы?- Феликс комкает стаканчик и отбрасывает его к ногам Хёнджина. - Потому что мы встречаемся.- Слова слетают с губ быстрее, чем Хёнджин успевает их обдумать. Феликс недоверчиво качает головой. – Я люблю его и не позволю тебе разрушить эти отношения. - И что ты сделаешь? – Феликс не боится, вокруг него чуть ли не толпа, которая может запросто разорвать Хвана если Ли попросит об этом у Чанбина. Феликс вообще привык получать всё по первой просьбе и быть королём положения. Но Хёнджин не боится тоже. - Что угодно. Я буду драться, да хоть зубами вгрызаться. – Нервы на пределе и Хван чувствует, как его трясёт. - Тогда какого чёрта лез к Чанбину? – Феликс подходит ближе. - Если ты, правда, такой идиот, что думаешь, что это я спровоцировал его на той вечеринке, то взгляни на это. – Хёнджин дёргает рукава кофты, обнажая синяки на запястьях.- Посмотри поближе. И здесь,- Хван оттягивает воротник, показывая пятна не шее. – Это похоже на добровольное согласие!? С лица Феликса пропадает язвительная улыбка, и он оборачивается на Чанбина, ожидая услышать от него объяснения. - И что? Мало ли с кем он трахался - это не доказательства. – Чанбин скрещивает руки на груди и холодно смотрит на Хвана. - А потом он пришёл ко мне домой и рассказал моим родителям примерно то же, что рассказал тебе. Вот только это всё ложь. Феликс растерянно переводит взгляд с Хёнджина Чанбина. - Ты врёшь мне…- Феликс подходит ещё ближе и смотрит в глаза, желая уличить в обмане, но Хёнджин отрицательно качает головой. Феликс едва сдерживает слёзы и разочарованно смотрит на Чанбина. То дёргает его за плечо, толкая назад. - Тебе говорили, что ты очень плохо усваиваешь уроки? Тебе было мало предупреждений Сынмина и Чонина? Что ж ты сам сюда пришёл. – Чанбин и ещё несколько парней двинулись вперед. - Не надо, Бинни, он ничего не сделал.- Феликс вцепился в руку парня, но тот грубо его оттолкнул. - Позже это обсудим. – Бросает Чанбин, медленно наступая, явно наслаждаясь затравленным взглядом Хёнджина. Хёнджин готовится к тому, что сейчас будет больно и страшно. Зажмурив глаза, парень ждал первого удара, но его не последовало. - Ого, трое на одного, Чанбин ты тот еще трус. Хёнджин едва не прыгает от радости, когда видит Минхо за своей спиной. - Как знал, что нужно бежать тебя искать, Джинни. И как тебе удаётся вечно влипать в неприятности? – Минхо хмыкает. Парень ровняется с Хёнджином и едва слышно шепчет: - Единственное, что тебя спасёт сейчас – умение быстро бегать. Потому что вдвоём мы мало, что сможем сделать. Чанбин преодолев секундное замешательство, снова замахнулся для удара и только Хёнджин почувствовал, как Минхо дёрнул его за рукав, сорвался с места. Минхо бежал впереди, Хёнджин едва успевал следом. Как и в прошлый раз, бег по извилистым улочкам выматывал и заставлял задыхаться, но страх двигал вперед. Следом бежала разъярённая компания, крича ругательства и угрозы в спину. На удивления Хёнджина они бежали не к дому Бан Чана. Скрывшись за очередным поворотом, Хван с облегчением понял, что они оторвались. - Да чёрт бы их побрал. – Минхо никак не мог подобрать трясущимися руками нужный ключ. Когда, наконец, дверь была отперта, Хёнджин вошёл в небольшую прихожую и изнеможённо осел на пол. - Не волнуйся, твои вещи у меня. Я разговаривал с Бан Чаном, знаю, что вы поссорились и знаю, что из-за Феликса. И предположил, что ты не захочешь к нему сегодня возвращаться, а идти тебе не куда так, что я… - Спасибо. – Хёнджин улыбается и протягивает сжатый кулак, Минхо отбивает и улыбается в ответ. - Честно, я на твоей стороне, потому что Чану давно пора отрубить всё общение с Феликсом. Но и тебе я должен сказать, чтобы ты на многое не рассчитывал. Бан Чан тогда сильно с ним обжёгся, боюсь, ты для него как напоминание, пытается прошлые ошибки исправить за счёт тебя. Но я могу быть не прав, Джинии. Не знаю, что там между вами происходит, просто береги своё сердце и не становись такой же истеричкой как Ликс. И Хёнджин был готов отдать всё, только бы Минхо и, правда, ошибался насчёт Чана. - Спасибо. – Ещё раз повторяет Хван. Родители Минхо возвращаются только утром, поэтому Минхо стелит Хёнджину на полу в гостиной. Они наспех перекусывают лапшой, почти не разговаривая, потому что Хёнджин всё думает о Бан Чане и Феликсе. И даже когда Минхо уходит спать, Хёнджин не перестаёт прокручивать в голове слова Феликса – «У нас больше общего, чем ты думаешь». Подойдя к туалетному столику, парень включаеть светильник. Несколько минут он рассматривал себя в отражении. - Интересно, если я буду больше похож на Феликса, Бан Чан полюбит меня? – Шёпотом Хван задал вопрос сам себе. Открыв свою сумку, Хёнджин достал косметичку. Карандашом для бровей он начал рисовать веснушки, одну за другой, пока коричневые точки не покрыли щёки и нос. Затем он достал блеск для губ и подводку. Нанося макияж, Хёнджин думал о том, какого это быть Ли Феликсом – таким счастливым и таким несчастным одновременно? Когда он закончил, придирчиво осмотрел себя в зеркале. На Феликса он, конечно, похож не стал. Только подавленная ещё днем истерика рвалась наружу. - Если я просто чья-то замена, то пускай катится на все четыре стороны. – Хёнджин давится слезами и размазывает подводку по щекам. Ловит свое заплаканное отражение в зеркале и уходит в ванную смывать это безобразие. Засыпая, он чётко принимает решение оставаться собой, даже если тогда его сердце останется разбитым.