Wiping away your tears

      Листья начали менять свой цвет, лето ослабевало, и вскоре стало холоднее. Осень на Цанцюн всегда была очень красивой и вид того, как Бинхэ пробегает мимо цветущих осенних листьев, загипнотизировал Шэнь Юаня. Этот красивый, длинный, вьющийся, черный цветок волос между оттенками красного, оранжевого и желтого. Это было потрясающе. Все успокаивалось, возвращаясь к тому, что было раньше, но он все еще чувствовал эти тикающие часы.       Цвета листьев едва окрасились, но они были просто напоминаниями, что время истекало. Зима медленно приближалась, ползла, как тень при свечах. И если Юань не переселит Бинхэ в ту новую комнату в ближайшее время, то он снова останется мерзнуть в деревянном сарае. Ему пришлось разработать невинный план того, как добраться до сарая. Как он, Шэнь Юань, внезапно оказался бы в сарае. Особенно в то время, когда Бинхэ был там. Его оправдание могло бы заключаться в том, что ему нужно было собрать дрова, так как ночи становились холоднее, но ученики всегда приносили все предметы первой необходимости в Бамбуковый дом сами.       Ах, точно! Он просто сожжет их все за одну ночь, используя их тайник, так что ему понадобиться больше. Он не проинформирует учеников и Шэнь Цинцю об этом. Затем он осторожно спустится в сарай, найдёт беспомощного Бинхэ и вуаля! Откроет для себя его жестокое обращение и потребует от Бабы переселить его, и ох! Эта удобная комната просто ждет его. Просто так получилось, что она аккуратная, убранная и ухоженная. Какое совпадение! Когда Шэнь Юань нашел ее, она уже была такой. Кто сможет опровергнуть это? Кто смог бы поспорить с этим? И поскольку А-Юань был так сильно поврежден Неисцелимым, он был уверен, что его отец уступит ему! Хе-хе-хе!       Гений! Ты гений А-Юань! Он такой умный! Просто похлопай себя по голове. Неудивительно, что он главный ученик.       Ему просто нужно было разрешение Шицзуна, чтобы переместить ученика. Это было глупое правило пика, но оно было обязательным для организационных целей. Хотя разве его ба соблюдает эти правила, если он просто выбросил Бинхэ в сарай? Наверное, нет.       Тем не менее, это был безупречный план. Ничто не должно пойти наперекосяк. Возможно, Шэнь Юань даже сможет обнаружить более ужасное жестокое обращение, которое получил Бинхэ, и постоять за него. Но было бы лучше, если бы Бинхэ просто сам все рассказал, когда старший его найдёт. Он был очень удивлен, что мальчик еще не доверился ему. Это эффект белого лотоса? Хм.       — Шисюн!       Шэнь Юань оживился и увидел, как Бинхэ держит самый яркий, красный кленовый лист, который он когда-либо видел. И эта вещь была огромной. Около фута в длину.       — Смотри! — улыбнулся мальчик.       — Ух ты, — был заинтригован Шэнь Юань. — Это выглядит круто. Мы должны застеклить его.       — Застеклить? — Бинхэ задал вопрос, очаровательно наклонив голову. О, главный герой и его милые моменты.       — Хм, я могу это сделать, — заявил Шэнь Юань. Раньше это было любимое хобби его младшей сестры, и она рассказала ему глубокие секреты того, как сушить цветы. — Он будет выглядеть очень красиво, когда я закончу. Вот увидишь.       — Х-хорошо! — Бинхэ кивнул, все еще не уверенный, что имел в виду Шисюн, но все равно был взволнован. Это звучало как подарок, а он никогда не упустит шанс побаловать себя Шэнь Юанем.       Что касается А-Юаня, он думал, что готовый результат будет отлично смотреться как первое украшение в будущей комнате Бинхэ.       — Иди и собери ещё более крутые листья, — поручил главный ученик. — Если мы найдем еще несколько, то это будет прекрасное сочетание.       — Ох, да! — маленький ученик убежал, чтобы сделать то, что ему сказали.       При этом Шэнь Юань глубоко вдохнул дневной воздух. Он становился все суше, но еще не был хрустящим. Было приятно находиться снаружи. Сегодня ему удалось улизнуть от отца, потому что Лорд взял с собой на миссию нескольких старших учеников. Хотя он сказал, что поспешит домой этой ночью. Он, конечно, вел себя как няня.       А-Юань играл с Бинхэ все утро и к полудню забрал эти листья домой. Он благополучно оставил их на своем столе, а затем пошел в кладовку, чтобы найти неиспользованные мешки с песком. Он не был уверен, сможет ли он сделать идеальные стеклянные листья, но можно было бы и поэкспериментировать. Черт, этот делал образцы для цветка Капли Росы Солнца и Луны, он смог бы сделать и это!       Мальчик направлялся в кладовую, когда внезапно столкнулся с Шэнь Цинцю. Оба удивились друг другу, и отец спросил:       — Ах, Эр-цзы, ты гуляешь. Ты идешь в библиотеку?       — Привет, Ба, — кивнул Шэнь Юань. — Добро пожаловать обратно. Вообще-то, я направлялся в кладовку.       — Кладовую комнату? — отец был озадачен.       — Ммм, это для проекта декоративно-прикладного искусства, — усмехнулся он.       — Ах, — Шэнь Цинцю всегда был рад помочь своему сыну в обучении и искусстве, поэтому он задал вопрос. — Что тебе там нужно?       — Мешки с песком.       — Э-это слишком тяжело для тебя, А-Юань, — ответил он.       — Не беспокойся, — сказал Шэнь Юань. — Я не собираюсь нести его обратно в виде больших мешков, а сделаю из него стекло.       — О, это значит, что ты используешь самосовершенствование, да? — отметил мужчина. — Позволь этому мастеру помочь. Не нужно прилагать усилия к чему-то настолько обыденному.       — Если Баба настаивает, — усмехнулся мальчик. — Но разве ты не должен написать отчет об окончании миссии.       — Такие вещи могут подождать, — сказал Шэнь Цинцю. — Лидер секты должен научиться терпению.       Ах, на самом деле А-Юань считает Лидера секты очень терпеливым человеком.       Они направлялись в кладовку, когда Шэнь Юань спросил:       — Ты говорил с ним с прошлого раза?       — После того, как ты проснулся?       — Ммм.       — Нет, не совсем.       — Почему нет? — снова спросил А-Юань. — Он, должно быть, беспокоится о том, как у тебя дела.       — Ха. Этот человек всегда был неустанно удушающим и неприятным, — фыркнул Шэнь Цинцю. — Беспокоиться, постоянно пристает и извиняться снова и снова. Он как попугай, который знает только, как сказать «извините».       — Ха-ха, это именно тот, кем является Лидер секты, — рассмеялся Шэнь Юань. — Довольно красноязычен, когда дело доходит до тебя.       — Я полагаю, — пробормотал отец. — Было бы неплохо, если бы он был немного более громким. Но не в его жалкой манере. А более… — он дико махнул рукой, — по-настоящему.              Когда он сказал это, что его слова были унылы, а его глаза отдалились. Сын увидел это и потянулся, чтобы заверить своего ба:       — Не зацикливайся на этом. Сосредоточься на более простых вещах.       Шэнь Цинцю взглянул на мальчика, а затем ответил:       — Возможно, мой Эр-цзы прав.       Они добрались до кладовой комнаты и подошли к мешкам с песком. Ребенок объяснил:       — Два листа одинакового размера, прозрачные и чистые. Примерно такого размера. — Он сделал небольшой жест, и Шэнь Цинцю кивнул. Он поднял руку, направив энергию в песок, чтобы сформировать его именно таким, каким хотел сын.       — Ах! Отлично! — Шэнь Юань хлопнул в ладоши, быстро беря их.       — Для чего это?       — Прессование кленовых листьев, — ответил он. — Это сохраняет их.       — Интересно, — сказал Шэнь Цинцю, а затем предположил. — Возможно, я смогу сделать это с твоими старыми рисунками. Я не хочу, чтобы они испортились.       — Ах, Ба все еще хранит эти вещи? — всплакнул сын.       — Конечно, — гордо сиял отец. — Это незаменимые сокровища.       — Так неловко.       — Неправда.       Они возвращались в Бамбуковый дом, когда хозяина внезапно окликнули.       — Ш-шэнь Цинцю!       Оба Шэня повернулись к довольно взволнованному Лю Цингэ, который волшебным образом появился.       Его лицо было красным, но взволнованным, он даже не знал, куда ступить. Шэнь Юань оживился от его внезапного появления, но Шэнь Цинцю, казалось, втайне огорчился, отступив на несколько дюймах от него. Он быстро распахнул веер, спрятав лицо. Сын заметил это движение и вспомнил, что обычно это был рефлекс его ба, когда тот чувствовал тревогу.       Но Лю Цингэ не понял этого и быстро подошел к ним. Он сказал:       — Ш-шэнь Цинцю.       — Л-лю Цингэ, — заикался мастер, ему явно было неудобно и, он едва мог смотреть в глаза пикового лорда Байчжаня.       — Я гм... — взглянул он на Шэнь Юаня, который обнадеживающе кивнул, а затем продолжил. — Ух-э... Позволь этому мастеру поговорит с тобой... наедине.       Шэнь Цинцю нервно взглянул на своего сына, чувствуя себя неловко из-за того, что его оставят наедине с Лю Цингэ. Но если бы его ребенок был здесь, конечно, бог войны колебался бы, чтобы сказать то, что действительно было у него на уме. И, честно говоря, у Шэня Цинцю было слишком много мыслей о том, что он не хотел бы это слышать. Поэтому он ответил:       — Что бы ни сказал Лю Цингэ, он может сказать это перед моим сыном.       А-Юань и Лю Цингэ с тревогой посмотрели на друг друга, но мастер секты Байчжаня сказал:       — Я... Было бы намного лучше, если бы только ты это услышал.       Лорд пика Цинцзин не хотел, чтобы его оставили одного, и Шэнь Юань чувствовал себя плохо из-за этого, но ему это было нужно. Прежде чем А-Юань смог подтолкнуть его к этому, Шэнь Цинцю поспешно ответил:       — Скажи это сейчас, мы заняты.       Лю Цингэ был ошеломлен этим, но побежденно сказал:       — Ну... — его рот был искажен, и ему было трудно подобрать слова. — Этот мастер задавался вопросом... получал ли его Шэнь Цинцю что-то из его писем.       Уши Шэнь Юаня оживились словом "Его".       Шэнь Цинцю побледнел, отвел взгляд, а затем пробормотал:       — Письма?       — Да, письма, которые мы отправляли друг другу, — заявил он. — Ты исчез больше года назад. Была ли причина, почему? Разве они до тебя не доходили?       Отец не осмелился поделиться хоть одним взглядом с Лю Цингэ, а позволил вине грызть его живот:       — Я... Этот господин не знает, о чем говорит Лю Цингэ.       У мастер Байчжана не было слов, он был не уверен, жаловаться ему или кричать. Но Шэнь Юань был там, и он никогда не подбадривал его за то, что он был суровым и критическим, а скорее за то, чтобы быть нежным в этой ситуации. Шэнь Цинцю был очень чувствительным существом, о чем Лю Цингэ узнал за эти годы. Поэтому он хотел дать ему преимущество сомнения.       — Ты получил какое-нибудь из них? — Лю Цингэ спросил. — Что-нибудь?       — Я-       — Цинцю, — глянул отец на Лю Цинге, когда осторожно подошел. Он с опаской приблизился, как будто к бешеному оленю. — Если есть причина, по которой ты не ответил, то можешь мне сказать. Ты можешь сказать мне все, что угодно, ты это знаешь.       Но он не смог. Шэнь Цинцю никак не мог сказать ему, что он сделал. Они вернутся к тому, каким они были когда-то, если он скажет ему правду. Он должен это скрыть. От него. От всех. У него не было другого выбора.       — Если ты расстроен из-за меня, — задавал вопрос Лю Цингэ. — Если я сделал что-то не так, ты можешь просто сказать об этом. Обещаю, что исправлюсь. И если это что-то еще, ну... Я научился из своего прошлого не делать таких суровых суждений о тебя. У меня уже лучше получается. Так что не волнуйся. Я справлюсь с этим. Что бы это ни было. Клянусь.       Шэнь Цинцю торжественно посмотрел на него. Ах, Лю Цингэ, такой прочный и простой. Лорду пика Цинцзин очень нравилось это в нем. Жаль, что он все испортил. Вот что он делает. Он разрушает вещи. Какими бы милыми и нежными они ни были для него. Или добрыми и красивыми, это никогда не имело значения. Он уничтожил все, к чему когда-либо прикасался. Даже эти отношения, которые так сильно продвинулись и выросли за рамки всего, что он когда-либо мог себе представить. Шэнь Цинцю сломал их. И Лю Цингэ даже не знал почему.       Но лучше не давать ему знать. Несмотря на то, что Лю Цингэ - сильный и надежный человек, он будет чувствовать себя преданным. Они все бы это сделали. Они оставят его, начнут презирать, ненавидеть. Все... все будут.       Если бы он был один, этот мастер мог бы заплакать.       — Этот мастер... — начал Шэнь Цинцю, глаза стали подавленными. — Этот слишком ничтожен для удивительного бога войны Лю Цингэ.       — Что... Что?       — Лю Цингэ должен просто забыть этого мастера и покинуть пик Цинцзин, — ответил Шэнь Цинцю, голос был дрожащим и тихим. — Просто уходи и не оглядывайся назад.       — Ш-шэнь Цинцю!       Отец покачал головой, спрятав свое опечаленное лицо за веером:       — Больше никогда не приходи в Бамбуковый дом.       — Б-бa! — воскликнул Юань, абсолютно ошеломлённый. Он знал, что означают все его слова, но это самоунижение, эта суматоха действительно были нужны?       — Эр-цзы, пойдем, — повернулся он, все еще чувствуя себя очень подавленным, но потом, когда он повернулся, то внезапно встретился с лицом Юэ Цинъюаня. Лидер секты казался растерянным, так как он не совсем понимал ситуацию, но в глубине души он чувствовал след разочарования.       И Шэнь Цинцю увидел это. Написаное на его лице. Его недовольство и восприятие лорда пика Цинцин были очевидны. Его было слишком легко читать, как детскую книгу. Он увидел это разочарование и почувствовал столько смущения и унижения сразу. Он ответил:       — Не смей смотреть на меня так!       — Ш-шэнь Цинцю?! — Юэ Цинъюань был поражен.       — Больше никогда не смей смотреть на меня так!       — Но я... — он с тревогой оглянулся, затем мягко прошептал. — Сяо Цзю, я... я просто хочу поговорить с тобой...       — Юэ Цинъюань! — Шэнь Цинцю яростно рявкнул. — Что я говорил раньше?!       — Н... Никогда больше не использовать это имя...       — Да! Насколько трудно тебе следить за простыми запросами?! — Шэнь Цинцю раздраженно протестовал. — Все вы вдруг приходите и думаете, что можете-.. можете...       Он посмотрел на двух сбитых с толку и обеспокоенных мужчин и почувствовал уныние в сердце. Он прикусил губу, застонал и плюнул:       — Это пустая трата времени! Вы оба ничего от меня не получите. Прочь с моего пути.       Он схватил А-Юаня за запястье и потянул. Шэнь Юань случайно уронил свое стекло, оно разбилось на кусочки и было безнадежно испорчено. Лидер секты и Лорд Байчжаня не были уверены в том, что делать.       Шэнь Цинцю грубо оторвал от них сына, мчаясь по тропинке с А-Юанем.       — Ши-Шицзун! Подожди! Подожди минутку!       Шэнь Цинцю не слушал его. Он не повернулся назад, его глаза застилала красная пелена.       — Подожди! — Шэнь Юань чуть не споткнулся о свои ноги, когда его отец жестоко потянул его. — Я не могу...! Подожди! Ба! Баба, ты причиняешь мне боль!       Было похоже на то, что пальцы мужчины бессознательно впились еще глубже, и А-Юаню пришлось попытаться насильно снять их:       — БАБА, ОТПУСТИ МЕНЯ!       Внезапно отец услышал его. Он остановился и повернулся, чтобы увидеть, как его сын изо всех сил пытается вырваться из его хватки. Глаза у Шэнь Юаня были напуганные и в них отражалась боль, когда он изо всех сил пытался разжать железную хватку лорда.       Шэнь Цинцю увидел, насколько болезненна она была и рефлекторно отпустил руку ребёнка, сразу же жалея о своих действиях:       — А-А-Юань, мне так жаль! — Он увидел синяки, которые оставил на запястье сына, чувствуя водоворот страданий и вины, а затем быстро пробормотал. — Прости! Этому отцу так жаль! Не волнуйся, я это исправлю. — И он это сделал, используя свои силы, чтобы залечить рану.       Шэнь Юань был несколько расстроен этим событием. Его отец никогда раньше так с ним не обращался. Он пробормотал:       — Все... Все в порядке.       — Я... — Шэнь Цинцю посмотрел на своего сына, поймав его изумрудные глаза, но поспешно отвел взгляд. — Этот отец больше никогда этого не сделает. Это был несчастный случай.       А-Юань уставился, не зная, что сказать, но решил спросить, хотя и не знал, стоит ли ему:       — Все в порядке. Никакого реального вреда не было нанесено. Я верю тебе.       Лорд Цинцзин был ошеломлен, но кивнул. Шэнь Юань понаблюдал за мужчиной, а затем пробормотал:       — Баба.       — Да?       — Почему ты так расстроен?       Глаза Шэнь Цинцю расширились, а затем он с сожалением отошел.       — Это из-за Лю Цингэ?       Он сжал свой веер.       — Или Юэ Цинъюаня?       Он закрыл лицо.       — ... Или это из-за Ло Бинхэ?       Желудок отца упал, и он на мгновение замер. Он остался неподвижным, а затем пробормотал:       — Возвращайся в Бамбуковый дом.              — Б-ба-       — Я сказал! — Глаза Шэнь Цинцю были горячими, но в то же время и холодными. — Этому сыну не нужно забивать голову такими бессмысленными мелочами. Так что вернись в Бамбуковый дом.       Шэнь Юань уставился на него, почти испуганный, но не ответил.       Шэнь Цинцю закрыл веер, а затем прорычал:       — Сейчас же.       Мальчик чувствовал беспокойство, очень сильное беспокойство, и, как собака с хвостом, зажатым между ног, он отступил в Бамбуковый дом. Он любил своего отца, но даже он не знал, что сделает мужчина, если юноша сейчас скажет "нет".