Wiping away your tears

      Шэнь Юань и Лю Минъянь рисовали цветные картины за центральным столом, в то время как Лю Цингэ и Шэнь Цинцю неторопливо наслаждались чаепитием вместо того, чтобы громко спорить друг с другом. В конце концов, между ними было негласное соглашение не кричать друг на друга перед детьми, даже если они оба в ярости. Поэтому они тихо сидели, пока за окном падали листья.       Маленький мальчик послушно и тихо рисовал свою картину, в то время как Лю Минъянь бросала цвета повсюду, в процессе брызгая краски и на себя. Никто из них больше не думал о ее дикости, они просто приняли это как данность. Шэнь Юань вскоре закончил, восхищаясь своей работой, а затем приблизился к Шэнь Цинцю, позвав:       — Баба, смотри.       — Мм? — он глянул на рисунок, затем с гордостью улыбнулся, ответив. — Ах, как всегда получилось довольно мило. — Он нежно погладил голову Шэнь Юаня, чем мальчик каждый раз тайно наслаждался.       Лю Цингэ заинтересовался и пробормотал:       — Могу ли я увидеть?       — Хорошо! — Шэнь Юань передал ему свое творение, которое Лорд внимательно вертел и осматривал. Он взглянул на картину и отметил:       — Мм, неплохо.       — Конечно, это неплохо, — издевался Шэнь Цинцю, слегка размахивая открытым веером. — Он мой сын, так что это обязательно будет хорошо.       Лю Цингэ закатил глаза. Лю Минъянь же поспешно закончила свою работу, глупо взмахнув своей кистью, которая случайно попала краской на щеку Лорда Байчжань. Он раздраженно хмыкнул. Девочка задрала нос и просияла.       — Ха-ха-ха! Я закончила!       Он посмотрел на ее картину, беря в руки и рассматривая ее. Затем его глаза переместились на рисунок Шэнь Юаня, затем снова на ее. Наконец, он ответил:       — Боже, Минъянь, ты явно не сильна в этом.       Ее рот скривился в обиде, затем она взлетела, как копье, и ударила головой Лю Цингэ в подбородок. Он прикусил язык и рухнул на землю. Она лаяла:        — Тупица! Ты такой злой и тупой! Я тебя ненавижу!       Шэнь Цинцю сморщил брови при этой сцене и сказал:       — Ух ты, Цингэ, не мог бы ты немного поточнее формулировать вещи?       Лю Цингэ пока не мог ответить, потому что его язык распух от укуса.       — Да, не будь таким злым, — добавил Шэнь Юань.       — Хм! — Лю Минъянь ушла со своей картиной, чистым образом оскорбленная.       — Угхт… — проворчал Лю Цингэ. — Почему картина грязного ребёнка лучше?       — Потому что мой сын, очевидно, вундеркинд, — фыркнул Шэнь Цинцю. — И перестань называть его грязным ребёнком. Не думай, что я этого не уловил. Я уже говорил тебе перестать называть его так.       — Н-но.       — Никаких «но», — отрезал Цинцю. — Кроме того, ты, как взрослый человек, должен понимать, что ничего хорошего из сравнения двух детей не выйдет.       — Я имею в виду… Я уверен, что картина Лю Минъянь хорошая. — Шэнь Юань подошел ближе к угрюмой маленькой девочке и осторожно спросил. — Разве это некрасиво? Да? Можем ли мы с Бабой посмотреть?       Она надула губу, но грустно кивнула, показывая ему рисунок. Он взглянул на него, а Шэнь Цинцю наклонился над ним, рассматривая картину. Он был готов к резкой критике со стороны мальчика, но вместо этого Шэнь Юань мило улыбнулся:       — Это очень красиво и уникально, Минъянь.       — Ты просто так говоришь, — пробормотала она. — Гэгэ сказал, что это было уродливо.       — Ну, шишу ошибается, — заявил А-Юань. — Это очень мило. Ты добавила много красивых вещей, таких как… Ты нарисовала много цветов, бабочек и пчел. Очень мило. И это очень счастливое солнце.       Она ерзала, но не могла скрыть свою улыбку. Шэнь Цинцю последовал примеру Шэнь Юаня и добавил:       — Мм, и этот маленький домик с маленькими людьми довольно хорош. Очень красочно и очень мило.       Лю Минъянь сияла от похвалы и спросила:       — Правда?!       — Мм, — кивнул Шэнь Цинцю. — У тебя очень хороший глаз, и ты сделала свое произведение очень энергичным.       Она визжала от волнения:       — Хи! Спасибо! — Затем она подошла к брату и пнула его по голове. — Дурак! Будь больше похож на них!       Он резко сел на это и зашипел:       — ТЫ! — Но потом он взглянул на Шэнь Цинцю, и их глаза на мгновение встретились. Они отвернулись, когда Лю Цингэ выпустил короткий кашель.       Шэнь Юань снова посмотрел на эту сцену, так же запутавшись, как и последние пятнадцать раз. Затем от двери послышался стук, и Шэнь Цинцю поднялся, чтобы посмотреть. Он подошел, открыл ее и увидел ученика. Тот передал ему сообщение и извинился, убегая, и отец закрыл дверь, возвращаясь к столу, чтобы прочитать письмо.       Шэнь Юань наклонился вперед и спросил:       — Что такое, Шицзунь?       — Хм, сообщение, отправленное Главой Секты, — заявил Шэнь Цинцю. — Он говорит, что мы с Лю Цингэ должны пойти на миссионерский брифинг на Пике Сяньшу.       — Пик Сяньшу? — Шэнь Юань тихо ахнул.       — ПИК СЯНЬШУ?! — Лю Минъянь практически закричала.       — …Да, — вскоре ответил ученый. — Мы должны пойти сегодня вечером.       — Можем ли мы… — Шэнь Юань немного колебался, но вскоре спросил. — Можем ли и мы пойти?       Лю Минъянь громко ахнула. Шэнь Цинцю же был встревожен:       — Почему ты хочешь пойти с нами на Пик Сяньшу?       — Ну…       — Там есть много боевых девушек! — Лю Минъянь услужливо ответила. — Они такие вжух, и вух, и хия! — Она взмыла в воздух на этот раз, к счастью, ничего не столкнув.       — Понятно, — ответил Шэнь Цинцю.       — Я всегда хотела пойти, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — она умоляла, накинувшись на Лю Цингэ и обняв его шею слишком крепко. — Пожааааааааалуйста!!!       — Хватит душить меня, — открыл он рот.       — Ну… — немного подумал Шэнь Цинцю. — Это просто брифинг, так что это не должно быть большой проблемой. И нам будет трудно найти кого-то, чтобы присмотреть за детьми в такие короткие сроки.       — Никто не надежен, — вскоре добавил Лю Цингэ.       — Абсолютно, — согласился Шэнь Цинцю. — Я полагаю, что все должно быть хорошо.       — ДА! — Лю Минъянь подняла кулаки в воздух.       Сам Шэнь Юань также был вполне счастлив, потому что теперь, отправившись на Пик Сяньшу, возможно, он смог бы понять, почему Ци Цинци не любит Шэнь Цинцю.

***

      Они ехали на карете к Пику Сяньшу, и по пути Шэнь Юань обиделся на них. Шэнь Цинцю наклонился и спросил:       — Эр-цзы, что случилось?       — Это мир, где можно летать на мечах, — пробормотал он. — Почему мы едем в тупой карете?       Шэнь Цинцю вздохнул:       — Из-за погоды, А-Юань. Там слишком холодно. Мне не нужно, чтобы ты снова заболел.       Брови Шэнь Юаня сдвинулись, и он неохотно нахмурился. Шэнь Цинцю покачал головой и подтянул мальчика ближе, слегка погладив голову.       — Глупое дитя. С некоторыми вещами ничего не поделаешь. — Его сын все еще дулся, поэтому он добавил:       — Как насчет того, чтобы я начал учить тебя летать на мече, когда наступит весна?       Глаза Шэнь Юаня открылись, и он ахнул:       — ПРАВДА?!       Отец немного посмеялся, но ответил:       — Мм. Но это не значит, что ты будешь ходить с мечом. Ты слишком молод, чтобы носить с собой такие острые и опасные вещи.       — Я не ребенок, — ответил Шэнь Юань.       — Нет, — он игриво потянул сына за нос. — Ты очень умный мальчик. Но это не значит, что ты можешь справиться с чем-то настолько интенсивным. Не волнуйся, ты определенно справишься быстрее, чем твои сверстники, но ты просто слишком мал, чтобы носить с собой настоящее оружие.       — Ха-ха! — они повернулись, чтобы увидеть, как Лю Минъянь улыбается. — Правильно, Юань-Юань. Ты слишком низкий!       — Он не сказал низкий, — Шэнь Юань послал ей угрожающие блики, в которых хороши шестилетние дети. — Я просто маленький и худой. Не низкий!       — Мало означает коротко, — усмехнулась она. — Ты крошечный!       — Нет, — ворчал он.       Затем влез и Лю Цингэ:       — Ты немного ниже, чем надо.       — А вот и нет! — расстроился он.       — Я имею в виду… — Лю Цингэ надул щеки, прищурившись глазами. — Немного.       Шэнь Юань в ужасе повернулся к отцу.       — Баба, я низкий?!       Шэнь Цинцю принял профессиональный вид и ответил:       — Неважно, ты вырастешь в сильного, высокого, здорового мальчика под моей опекой.       — Ты переводишь тему, — дулся он.       — Тут не на чем останавливаться, — сказал он.       Карета подскочила, и все они посмотрели вверх, оторванные от своего разговора, чтобы увидеть, что сразу за деревьями было большое пространство. В этом пространстве был огромный славный дворец с женщинами, летающими на мечах вокруг него.       — Пик Сяньшу! — Лю Минъянь ахнула.       Шэнь Юань тоже восхищался этим, но пробормотал себе под нос:       — Они летают на мечах…       Лю Цинге громко рассмеялся. Он наклонился и взъерошил голову Шэнь Юаня:       — Будь терпелив, малыш. Ты сможешь летать на мече столько, сколько захочешь, когда станешь выше.       Он убрал руку назад и открыл глаза, чтобы увидеть, как Шэнь Цинцю смотрит. Эти зеленые глаза были слишком электризующими, поэтому Лю Цингэ с фырканьем отвел взгляд.              Наконец, они достигли места назначения, и их встретила главная ученица Пика Сяньшу и двое других. Они почтительно поклонились, сказав:       — Добро пожаловать, Лорд Лю Цингэ с пика Байчжань и Лорд Шэнь Цинцю с пика Цинцзин. Мы будем сопровождать вас в зал заседаний военного совета.       Шэнь Цинцю сделал горькое лицо, но ничего не сказал. Шэнь Юань взглянул на него, а затем на учеников, понимая, что происходит. Было определенно оскорбительно, что Ци Цинци не поприветствовала их сама, и она, скорее всего, этого не сделала, потому что не хотела приветствовать именно Шэнь Цинцю.       Никто из них ничего не сказал, но тупоголовый Лю Цингэ внезапно спросил:       — Где Ци Цинци?       Ах, Лорд Секты, ты не можешь почувствовать обстановку?       — Ах, гм, Леди Ци Цинци закончит некоторые дела, а затем встретит вас в зале совета, — быстро спасла ситуацию главная ученица.       Брови Лю Цингэ нахмурились, но он не настаивал. Должно быть, для Ци Цинци необычно не приветствовать его. Они вошли внутрь, и двое детей обошли взрослых, любуясь каждой частью красивого храма. Было так много красивых женщин-совершенствующихся, что некоторые даже привлекли внимание Шэнь Юаня как симпатичные жёны, на которых главный герой женится в будущем.       Но по пути он заметил, что многие из этих великолепных женщин свирепо смотрели на их группу. Они шептались, кидая очень жестокие взгляды. Шэнь Юань знал, что они предназначены для Шэнь Цинцю, но они также не избавили мальчика от этих гримас отвращения. На самом деле, это было как-то страшно.       Он еще не был на других Пиках и иногда почти забывал, что люди ненавидят Шэнь Цинцю, и он, конечно, совсем не ожидал, что эти люди будут вымешать негодование даже на детях в его компании. Шэнь Юань волновался, что они могут что-то сделать.       Он сжал одежды своего отца, и Шэнь Цинцю посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его сын обеспокоенно смотрит на этих презрительных женщин. Он уже привык к ужасным взглядам, но не думал, что это повлияет на его сына или что он вообще их заметит. Шэнь Цинцю недооценил острые глаза своего ребенка и стал еще больше ненавидеть этих людей, которые со своим враждебным суждением не проявили милосердия даже к А-Юаню.       Затем Лорд взмахнул своим наружным халатом над Шэнь Юанем, чтобы закрыть его, ребенок посмотрел на своего отца снизу вверх. Мужчина сказал:       — Просто смотри вперёд, А-Юань.       Мальчик уставился, но кивнул, следуя за отцом в зал военного совета. Там они уже внутри нашли Ци Цинци, весело болтавшую с некоторыми другими своими ученицами. Одна из них, должно быть, сказала что-то очень смешное, потому что она издала этот громкий очаровательный смех. Она счастливо вздохнула, но затем ее глаза посмотрели на их группу, и ее взгляд упал на Шэнь Цинцю. Ее глаза наполнились отвращением, а губы сжались от недовольства. Казалось, она вообще не разделяла никаких положительных чувств к мечу Сюя.       Они вошли внутрь и подошли к столу, поклонившись друг другу:       — Шицзе.       Она закатила глаза, но ответила:       — Шиди, шисюн. Начнем?       Ух ты, даже не спросит, как дела? Она звучала так, будто хотела покончить с этим как можно скорее. Шэнь Цинцю застыл с неприятным лицом и ответил:       — Да, давай.       Они начали свою встречу за столом с картой, обсуждая, как будут выполнять будущую миссию. Шэнь Юань понимал большую часть того, что они говорили, но он мог сказать, что Лю Минъянь в основном отбрасывала любое слово, которое она не понимала, и просто мирно восхищалась лицом Ци Цинци.       Шэнь Юань выглядывал из-за стола, его нос едва касался верха, разглядывая то, что они обсуждали. Он был увлечен интересной боевой тактикой, которую они планировали, и наблюдал, как Лю Цингэ вложил свои пять копеек, когда мальчик почувствовал, что две руки схватили его под подмышки.       Шэнь Цинцю поднял его и посадил на стол, чтобы он мог лучше все разглядеть. Два других мастера наблюдали за тем, как он это делает. Лю Цингэ не увидел в этом никакого вреда, но Ци Цинци ехидно заметила:       — Для чего это?       — Он хотел увидеть, — сказал Шэнь Цинцю, погладив голову своего сына. — Это будет хороший опыт обучения, когда он вырастет и унаследует Пик Цинцзин.       Ци Цинци посмотрела на него, а затем спросила:       — Так он уже наследует твой пик, хм?       — Да, — хмурился на нее Цинцю.       — Обучение начали довольно рано, да?       — Лучше, чем тренировать его поздно, — опроверг Шэнь Цинцю.       — Итак… Ты просто растишь его таким же, как ты? — сказала она.       Его брови опустились, и он ответил:       — Он вырастет со своей личностью, я просто воспитываю его.       Они оба смотрели друг на друга, и она усмехнулась:       — Больше похоже на игру в отца.       Шэнь Цинцю собирался сказать еще одну острую вещь, но Шэнь Юань прервал:       — Сегодня мы рисовали картины.       Ее глаза расширились:       — Что?       — И он сказал, что научит меня летать на мече, когда наступит весна, — продолжил он. — И мы вместе готовим яблочные блины и гуляем. И я играю на его гуцине и ем теплые маньтоу. И у меня есть теплая кровать, хорошая одежда и крыша над головой. Он дает мне много книг для чтения, и я могу пойти в библиотеку в любое время, когда захочу.       Она уставилась, запутавшись.       — И он защищает меня, когда вокруг страшные монстры, и находит меня, когда я теряюсь, — добавил он. Он встал и обнял шею отца, утыкаясь лицом в его щеку. — Он лучший баба в мире, так что перестань быть такой злой с ним.       Сердце Шэнь Цинцю буквально переполнилось и взорвалось. Рот Ци Цинци упал на пол, и Лю Цингэ был поражен тем, что у ребёнка была такая искорка. Лю Минъянь была раздражена тем, что ее оставили в стороне, поэтому она схватила рукав брата и сказала:       — Я тоже хочу встать на стол!       Лорд Пика Цинцзин услышал это и сказал Шэнь Юаню:       — Эй, сядь.       — О, хорошо. — Шэнь Юань сделал, как ему сказали, и сел, наблюдая за реакцией Ци Цинци.       Лю Цингэ поднял Лю Минъянь, и она сказала Ци Цинци:       — Эй, Леди Пика Сяньшу, я тоже смогла поесть их яблочные блины! Они были так хороши, что вы должны прийти и попробовать их в следующий раз!       У неё не было слов, и вскоре она взглянула на Лю Цингэ, ища поддержки, но он просто беззаботно ответил:       — Ммм, они были довольно вкусными.

***

      После встречи и после того, как два Лю улетели, Шэнь Юань и Шэнь Цинцю оказались дома. Они оба только что приняли ванну, и Шэнь Цинцю расчесывал волосы своего сына. Мальчик туманно наблюдал за горящим камином, который держал этот дом таким теплым, и спросил:       — Почему Ци Цинци ненавидит тебя?       Рука Лорда остановилась, и он вздохнул:       — Мы просто не ладим и не сходимся во мнениях.       — Ты ее ненавидишь?       — Мм, меньше, чем некоторых людей, — заявил Шэнь Цинцю. — Но она на самом деле не проявляла ко мне особой доброты.       — Она сделала тебе что-нибудь плохое? — Шэнь Юань задался вопросом. — Она… плохо говорит о тебе?       Шэнь Цинцю торжественно посмотрел на своего сына и сказал:       — Были времена, когда она говорила вещи, которые просто не соответствуют действительности и являются просто предположениями, которые она сделала. И иногда эти вещи обо мне.       — Ты злишься из-за этого?       Лицо Шэнь Цинцю опустилось:       — Нет… Я понимаю, откуда она это взяла.       Шэнь Юань погрустнел. О его Бабе ходили плохие слухи, и теперь, когда он попал в книгу, он видит, что многое из того, в чем обвиняли Шэнь Цинцю, было просто плохими слухами.       Мальчик чувствовал себя очень подавленным.