the unforseen dangers of meeting your boyfriend's older brother

Ему стоило быть осторожнее. Ему определенно не стоило поддаваться. Но как тут устоять, когда А-Сан так смотрит на него? Смотрит этим своим упрашивающим взглядом, жалобно приподняв брови и приговаривая:  — Всего лишь один поцелуй, А-Чэн. На прощание. — он кладет руки ему на плечи, тут же мягко оглаживая их. — Всего лишь один. Я очень расстроюсь, если ты меня не поцелуешь. — и он стратегически опускает взгляд, чуть нахмуриваясь.  — А-Сан… Здесь? Это не разумно. — говорит Цзян Чэн, пытаясь втолковать это скорее самому себе чем ему: его решимость не поддаваться искушению слабеет с каждой секундой этого маленького представления, устроенного Хуайсаном.  — Неужели ты действительно оставишь меня в таком расстроенном состоянии? — тот протягивает заунывно и снова поднимает на него глаза, чуть поблескивающие огорчением в тусклом свете уличных фонарей.    Решимость Цзян Чэна едва выдерживает натиск такого коварства, и отводить взгляд приходится уже ему, чтобы не подвергать свою непоколебимость еще большему риску.  — Твой брат, А-Сан… — Цзян Чэн пытается объяснить, но запинается, когда рука его бойфренда соскальзывает с плеча и невесомым прикосновением ложится ему на щеку, вынуждая его восстановить зрительный контакт с ним.  — Мой брат на работе, А-Чэн.   — Ты… Мог бы с этого и начать! — он раздраженно прикрикивает.  И в этот момент его решимость в считанные секунды оказывается повержена хитрой улыбкой, озарившей лицо Хуайсана.  — Ты бы видел себя. Так отчаянно пытался не поддаваться. — он посмеивается над ним. —  Как тут удержаться от того, чтобы… Ах…  Цзян Чэн обрывает его насмешливую тираду поцелуем. А-Сан вздрагивает от неожиданности, но и доли секунды не проходит, прежде чем он принимается целовать его в ответ со всей возможной пылкостью. Пылкостью, вызванной не иначе как своей триумфальной победой в этом небольшом сражении.  — Ну… наконец-то… — А-Сан, жадно дыша, приговаривает в перерывах между поцелуями. — …наконец-то ты сдался… ах… — Ты слишком много болтаешь. — отрезает Цзян Чэн, все еще немного уязвленный сокрушительным поражением своей стойкости, и углубляет следующий поцелуй, чтобы заставить того замолчать.  Обрывистая болтовня моментально скатывается в не менее обрывистые стоны, приятной вибрацией пробирающие его губы. Подумать только, и он так решительно этому сопротивлялся? Сейчас Цзян Чэну это кажется настоящей глупостью. Его руки уже опускаются А-Сану на талию, притягивая его еще ближе к себе, пока тот отчаянно хватается за его плечи, словно рискует упасть, если ослабит хватку хотя бы на мгновение.  В этой увлекательной композиции из беспорядочных постанываний А-Сана и собственной крови, набатом стучащей в висках, Цзян Чэн едва не пропускает странный шум сбоку. Он запоздало приоткрывает глаза, лениво бросает взгляд в сторону и успевает увидеть лишь уже распахивающуюся входную дверь. — Какого… — следом раздается грубый мужской голос.  И его тут же бросает в холод. Есть только один человек, которому может принадлежать этот голос… Цзян Чэн не успевает даже полностью поддаться подступающей панике, как Хуайсан вдруг испуганно подпрыгивает от неожиданности, и следующее что он чувствует, это разливающаяся по всему лицу боль от столкновения своего носа со лбом его бойфренда.  Он молниеносно отскакивает и, тяжело дыша, испуганно переводит взгляд между Хуайсаном и его братом. А-Сан почему-то смотрит на него не менее испуганно, да и на лице у его брата вырисовывается какое-то странное озадаченное выражение. Он не понимает чем вызвал подобную реакцию, пока не чувствует металлический привкус крови во рту.  — А-Чэн, прости я… — начинает было Хуайсан, но… — В дом его заводи скорее, чего стоишь! — перебивает его брат.  — Да, да, конечно…  А-Сан тут же бросается к нему, мягко берет под руку и успокаивающе поглаживает по предплечью, после чего тянет Цзян Чэна, все еще весьма растерянного и потому не сопротивляющегося, в дом.  Зайдя в гостинную, он усаживает его на диван, и, бросив ему короткое “Сейчас вернусь”, стремительно уходит куда-то. Цзян Чэн дергает голову вверх и чуть не бросается вслед за ним, не желая оставаться здесь одному.  — А ну опусти голову вниз! — командный голос брата Хуайсана вдруг раздается сбоку, и он едва не подскакивает на месте от испуга, но все же делает как сказано. Тот вдруг подходит ближе — Цзян Чэн едва умудряется контролировать захлестывающую его панику — и протягивает ему несколько салфеток.  — Не хватало еще, чтобы ты нам пол кровью заляпал. — он недовольно бурчит. Цзян Чэн послушно берет салфетки и прикладывает одну из них к носу, мысленно молясь всем богам, чтобы Хуайсан поскорее вернулся. Вряд ли его брат станет бить кого-то с уже разбитым носом, но все же… — Стало быть ты… — тот вновь обращается к нему, и Цзян Чэн изо всех сил пытается усмирить совершающее в груди кульбиты сердце, чтобы за его бешеным биением хотя бы разобрать, что ему говорят.  Но в этот момент в гостинную наконец вбегает А-Сан и тут же бросается к нему, спасая его от необходимости разговаривать с его братом наедине. Впрочем, вряд ли они смогли бы нормально поговорить… Даже если бы он и умудрился не потерять суть разговора под влиянием паники, то надо ведь еще и отвечать. — А-Чэн, прости меня, пожалуйста. Я нечаянно. — Хуайсан опускается перед ним на колени и кладет руку ему на щеку, поглаживая скулу.  — Ничего… все в порядке, бывало и хуже… — он кое-как собирается с мыслями и выдавливает из себя ответ.  — Вот, приложи к носу. — и Хуайсан свободной рукой протягивает ему небольшой пакет льда.  — Спасибо. — он послушно берет пакет и прикладывает его к переносице. И тут же довольно вздыхает, когда чувствует приятное покалывание холода на своей коже. Хуайсан облегченно улыбается и убирает руку ему на висок, принимаясь перебирать его чуть растрепавшиеся волосы. Цзян Чэн позволяет себе закрыть глаза, наслаждаясь непрекращающейся чередой умиротворяющих прикосновений, и в конце концов чуть приходит в себя.  — Вот так, все хорошо. — он слышит голос А-Сана, и его спокойный тон расслабляет его еще больше.  Он так и проводит следующие несколько минут, слушая его мягкие уверения и подставляясь под приятные прикосновения. Его дыхание выравнивается, равно как и сердцебиение, да и нос уже не так болит. Он наконец открывает глаза. А-Сан все так же спокойно улыбается ему, и Цзян Чэн даже умудряется улыбнуться ему в ответ. Хуайсан, за ненужностью, забирает у него окровавленные салфетки и подтаявший пакет со льдом и только открывает рот, чтобы сказать ему что-то, как вдруг…  — Ну что, уже пришел в себя? — …его брат бесцеремонно вклинивается, и грозный тон его голоса вдребезги разбивает сложившуюся иллюзию спокойствия.  — А-Чэн, все в порядке. — уверяет его Хуайсан, видя вновь вернувшееся к нему волнение, а потом обращается к брату. — Да, ему уже лучше, судя по всему. — А сам за себя он говорить не умеет, что ли?  — Дагэ!  — Со мной все в порядке! — Цзян Чэн вдруг выпаливает на одном дыхании и даже опасливо поднимает на него взгляд.  — Отлично. — тот, нахмурившись, всматривается в него. — Стало быть ты новое увлечение моего диди. — и он, окинув его взглядом с ног до головы, задумчиво хмыкает.  — Дагэ, он мой парень, а не увлечение. — Хуайсан его поправляет, раздраженно сложив руки на груди.  — Даже так… Ну что ж, давай знакомиться. Или мне тебя как и диди А-Чэном звать? — он ехидно усмехается.  — Дагэ! — Хуайсан возмущенно восклицает. — Спокойно, диди. Я просто шучу. — тот невозмутимо отвечает, так и не сводя ожидающего взгляда с Цзян Чэна.  Цзян Чэн тем временем, собравшись с духом, встает с дивана и, едва умудряясь сохранять нейтральное выражение лица, подходит к брату Хуайсана.  — Не Минцзюэ. — тот протягивает ему руку.  — Цзян Чэн. — он представляется, кое-как подавляя предательскую дрожь в голосе, и наконец тоже протягивает руку для рукопожатия.  Не Минцзюэ, не разрывая с ним зрительного контакта, крепко сжимает его руку в ответ. Слишком крепко. Ему на мгновение даже кажется, что он услышал хруст собственных костей. Он искренне надеется, что это лишь игра его воображения. И все же… Цзян Чэн стискивает зубы, чтобы не проронить ни звука под натиском стальной хватки Минцзюэ, и через пару секунд эта пытка наконец-то заканчивается. Его руку наконец-то освобождают.  — Приятно с вами познакомиться. — Цзян Чэн с неуклюжей улыбкой добавляет, надеясь сделать разговор чуть менее неловким. Минцзюэ скептически приподнимает бровь, и, окинув его не менее скептическим взглядом, говорит:  — Пока не уверен, что могу ответить тем же.  Улыбка моментально сползает с его лица.  — Дагэ просто опять шутит, А-Чэн. — вклинивается Хуайсан, хватая его за руку. — Так ведь, дагэ? — и он переводит свой взгляд, угрожающе помрачневший в считанные секунды, на брата.  — Посмотрим, как дальше себя покажет. — Минцзюэ лишь разводит руками. — Поздновато уже, вам не кажется, молодые люди? — он затем отмечает и многозначительно смотрит на Цзян Чэна.  Этот намек, сопровождающийся таким выразительным взглядом, сложно не понять. Здесь ему более не рады. По крайней мере, Минцзюэ ему не рад. Необходимость прощаться с Хуайсаном вызывает лишь укол разочарования и желание воспротивиться вынужденному расставанию, но он явно не в том положении, чтобы выдвигать какие-либо требования. Не в присутствии Минцзюэ, это точно. Тот и без того настроен весьма враждебно к нему, что бы А-Сан ни говорил. Распалять эту враждебность не в его интересах. — Да… — потому он тут же соглашается. — Мне, пожалуй, пора идти.  — Да. — Минцзюэ кивает. — Диди, проводи-ка своего …парня… к выходу. — тот напоследок лишний раз окидывает его недовольным взглядом. — До встречи, Цзян Чэн. Он едва успевает попрощаться в ответ: Хуайсан, так и не отпустивший его руки, тянет его за собой. Выйдя из дома на крыльцо, они наконец остаются наедине. Оказавшись вне поле зрения и слуха Не Минцзюэ, Цзян Чэн испытывает невероятное облегчение.  — А-Чэн, прости, что так получилось… Кто же знал, что сегодня он так рано домой вернулся. И за нос тоже прости.  — Я не обижен на тебя, А-Сан. — он уверяет его. — Но мне определенно потребуется время, чтобы оправиться после …такого. — За поведение дагэ тоже извини. — Хуайсан расстроенно вздыхает. — Он перестарался. Но я с ним еще поговорю об этом… — и его лицо тут же принимает весьма угрожающее выражение.  — Все в порядке. — Цзян Чэн обхватывает его плечи. — Знакомство, конечно, не особо задалось, но может быть дальше будет лучше.  Он и сам не верит в то, что говорит, но на Хуайсана его слова оказывают успокаивающий эффект, судя по тому, что выражение его лица моментально разглаживается.  — Да, ты прав! Тем более, при более близком знакомстве с братом на фоне моих бывших ты точно предстанешь в выигрышном свете. — он заявляет, повеселев.  Цзян Чэн против воли улыбается его оптимизму.  — Ладно, мне уже пора. Спасибо, что позаботился обо мне. — он позволяет себе наклониться к нему и легко поцеловать в лоб.  — Тебе не нужно благодарить меня за это, глупенький. — и все же Хуайсан зажмуривается от удовольствия.  — До завтра, А-Сан.  — До завтра, А-Чэн.  Он улыбается ему напоследок и уходит в дом. Как только за ним закрывается дверь, Цзян Чэн наконец позволяет себе как следует выругаться от абсурдности всей этой ситуации. Но не слишком громко. Не хватало еще, чтобы его в доме услышали. Тогда ему в глазах Минцзюэ точно не подняться. А это именно то, что он планирует сделать. Да. Как бы сложно и пугающе это ни было. Ради А-Сана. Ну и ради себя тоже. На этой мысли он разворачивается и отправляется домой. В холодильнике вроде бы оставалась незаконченная бутылка виски, до которой Вэй Ин каким-то чудом до сих пор не добрался. После сегодняшнего вечера, ему определенно нужно немного выпить.