Эдельвейс. Альманах времён

      Корабль резко сбавляет ход, и Оливер вздрагивает в постели. Разлепив глаза, он невольно стонет. Сутки корабль путешествовал по Бездне, а после опустился на воду, и это был худший день в его жизни. От морской качки Жевьер быстро заболел и свалился с приступами тошноты в своей каюте. Прежде ему никогда не доводилось путешествовать по волнам океана, и первый опыт оказался мучительным.       Тошнота вновь подступает к горлу, в окна на корме бьётся волна и рассыпается пеной, корабль равномерно раскачивает в стороны, и деревянный пол под койкой скрипит. Жевьер пытается завернуться в лиловое покрывало, но оно не поддаётся. Подняв голову, мальчишка понимает, что тянет на себя штору. Раздаётся стук в дверь и вскоре перед ним появляется господин Джай.       — Выпейте это, — просит он, протягивая фарфоровую чашку и блюдце.       Сделав усилие, Оливер принимает угощение.       Джай улыбается:       — Жасминовый чай.       — Спасибо.       Пригубив горячий напиток, Жевьер жмурится от света — его наставник одёргивает шторы:       — Скоро мы прибудем в порт. Земля близко. Вам пора собрать вещи и подняться на палубу.       — Какое облегчение. Простите за муа непристойный вид, — вздыхает Оливер, поправляя волосы.       Джай складывает руки у груди и прячет кисти в цветных рукавах. Он смотрит на Оливера с добродушной улыбкой.       — Выпить следует весь напиток, мистер Жевьер. Полегчает.       Джай уходит, оставляя ворох мурашек на коже Оливера — тот пока не привык к своему наставнику и не понимает, что он за тип: вежлив, но равнодушен; бледен, как мертвец, и движется столь плавно, будто левитирует, а не идёт по полу. Его слуга гораздо живее своего господина, но не способен понять за Оливером ни слова. Жевьер чувствует себя как никогда одиноким. Он выполняет просьбу и осушает чашку в несколько глотков.

***

      На палубе собралось много людей: дамы и господа стоят возле борта корабля, заприметив впереди остров, и указывают пальцами на его высокий пик. Жевьер и сам поднимает голову, придерживая шляпу.       Земля Нова издали кажется сине-зелёной скалой из-за огромной горы, что простирается до самого неба и прячется за облаками — там в вышине стоит недосягаемый Дворец Звёзд. Нова — это островное государство. Самый крупный остров разделён горной цепью на несколько провинций, и со всех сторон его окружает архипелаг из мелких островов и прибрежных скал, которые тянутся от центра по спирали, словно лучи пятиконечной звезды. Юна не зря говорят о себе, будто живут в Колыбели Мира.       Невольно Оливер вздыхает: корабль подходит ближе, и он замечает картину, которая подтверждает былую легенду на его глазах. Жевьер скорее достаёт из сумки книгу, сверяясь с записями. Под впечатлением его брови ползут вверх. Часть горы со стороны Бездны разрушена, и близ берега под ней образована лагуна, за которой земля выжжена до каменной породы на многие мили вперёд. По мнению учёных, катастрофа могла случиться здесь тысячи лет назад, но до сих пор с этой стороны острова ничего не растёт, зато всюду вверх поднимаются дымовые столбы от угольных шахт.       — О чём-то задумались? — вкрадчиво спрашивает господин Джай, оказавшись у Оливера за спиной.       — О, я смотрел на остров. Так это правда, м’сьё Джай? Я читал мнения, где сказано, что именно здесь — в стране Нова — произошёл Великий Мио Мок, когда энергия небывалой мощи уничтожила часть острова и расколола землю. Так была создана Бездна. Ма доводилось видеть карты. Взгляните — всё точно как в книге. Неужели в мире действительно могла существовать столь разрушительная сила?       Джай улыбается шире.       — Легенды, мой юный друг, правдивы лишь отчасти. Что ещё написано в вашей книге? — любопытствует он.       Оливер спускается со ступеней на нижнюю палубу вместе со своим наставником:       — Здесь сказано, что в метафорах новийских легенд на самом деле таится скрытый смысл. Самая известная легенда о Горе Бо, увы, не записана, но исследователь утверждает, что там говорится, как зверь пронзил сердце и земля услышала Мио Мок. То есть великая сила, которая была сконцентрирована в некоем месте — в «Сердце Матери», что можно переосмыслить как сердце материка, из-за взрыва вырвалась наружу. Может быть, речь идёт о каком-то удивительном и неизвестном для нас магическом кристалле? Каково ваше мнение на этот счёт? — спрашивает Оливер, поправляя монокль.       — Моё мнение таково, что жасминовый чай вам помог. Идёмте, мистер Жевьер, мы прибыли.       Спустившись с корабля на землю, Оливер чувствует себя не в своей тарелке, едва поспевая за своим наставником и его слугой, который несёт их багаж, но передвигается проворнее Жевьера. Юна — удивительный народ. Всюду его окружают люди в пёстрых одеждах: у многих мужчин есть длинные косы, но совершенно лысые лбы, женщины завёрнуты в платья с широкими поясами — они кажутся игрушечными рядом со своими мужьями. Земля наполнена движением: люди спешат по делам, рабочие несут на плечах древесные балки, лакеи — багаж, дамы держат красные бумажные зонтики в руках; некоторые господа одеты, как принято в Юнити, но многие не изменяют традициям.       Выбравшись из толпы, Оливер вздыхает, оказавшись на проезжей части: мимо него проезжает карета-самокат, а за ней, двигая шестернями, идёт рабочая машина, гружённая камнями, — механизм похож на паука. Оливер разглядывает чудо техники, открыв рот. Он замечает также, что в проулке меж зданий идёт ремонт: стену с изогнутой крышей чинит другой механизм — в форме краба. Машинист сидит в центральной чаше и дёргает рычаги, а две мощные клешни поднимают балку, стучит пневматика суставов — от машины исходит пар.       — Угольное топливо! Они используют угольное топливо! — восклицает Оливер, затем добавляет тише: — Но почему не кристалл? М’сьё Джай!       Он спешит догнать декана, который терпеливо ждёт его у здания регистрации — оно похоже на храм. Запыхавшись, Оливер справляется:       — Разве ваши механизмы не используют кристаллы?       — Конечно, мы их используем, — отвечает Джай и медленно идёт к стойке с регистратором. — Но юна не считают, что кристаллы нужно использовать во всём. Угольного топлива вполне хватает, чтобы поддерживать дыхание жизни в рабочих машинах. К тому же леса Нова не столь богаты фосфомидом, как в вашем Браасе.       Подойдя к стойке, он начинает говорить с регистратором, затем подаёт документы Оливера, на которых мужчина ставит печать и учтиво отдаёт их обратно вместе с красной дощечкой с чёрными иероглифами на ней. Карточку Джай передаёт Жевьеру.       — Это ваш гостевой пропуск. Будьте любезны хранить его в надёжном месте при себе. Без этого пропуска вас не пустят на территорию Академии, а также в учебные экспедиции.       Во многом страна Нова — закрытая страна, и не каждый гражданин Юнити способен её посетить. Жевьер прячет карточку во внутреннем кармане пиджака. Мужчина-регистратор по пояс кланяется им и приглашает пройти в арку, за которой видна железнодорожная станция и поспевающий на пути поезд, что дышит паром и гудит, встряхивая любопытствующих у путей зевак.       Расположившись в салоне на мягких красных диванах, Джай делает заказ, а Оливер тихонько повторяет за ним реплики, записывая их в свою тетрадь.       — Как ваши успехи в гантонском?       Жевьер смущается:       — Оставляют желать лучшего. Ваш язык довольно труден для произношения.       — Язык это лишь метафора всем известных слов. Такая же метафора, как исследования в вашей книге.       — Значит, вы не согласны с ней? То есть взрыва не было и Сердце Матери — это не кристалл? — любопытствует Оливер, готовясь делать новую запись.       — Что вы, нет сомнений в том, что в нашем прошлом случился Мио Мок. Но есть сомнения, что в этом замешено Её сердце. Поймите, юна почитают Мать — она отличается от той девы, которой вы поклоняетесь в храмах Солнца. Наша Мать — Аматэрасу — и есть солнце. Потому нет правды в том, что Её величество могло причинить своим детям вред, какую бы она ни испытала боль. Легенда гласит о сердце самой Горы Бо — оно было разорвано зверем.       — Вот как? Значит, можно предположить, что внутри этой горы было нечто столь мощное? — взволнованно предполагает Оливер, рассматривая в окне поезда пейзаж.       Джай смеётся, не раскрывая рта.       — Вам ещё многое предстоит узнать, мой юный друг. Гора Бо — не та гора, что вы видите. Перед вами Гора Минг.       — Минг — значит звезда?       — Верно.       — Точно, поэтому Дворец Звёзд так назвали, — кивает Оливер, расшифровывая свою запись. — Кажется, понял. Тогда где Гора Бо? — он смотрит на господина Джая, нахмурившись.       Его наставник улыбается шире.       — Мне приятно знать, что ваш ум пытлив и любопытен — это хорошее подспорье для будущей учёбы.       На их стол приносят заказ. Оливер с восхищением и аппетитом разглядывает содержимое крохотных мисочек и чаш: здесь много риса, рыбы и кальмаров, овощи под пряным соусом, цветные водоросли и жареное мясо.       — Ешьте, мистер Жевьер. — Джай тянет ему палочки, затем, как и прежде, прячет свои руки в цветных рукавах.       — Вы разве не голодны?       — Мой обед настанет позже. Я соблюдаю особую диету, — улыбается Джай. — А пока, если вы не против, я расскажу вам легенду о Горе Бо и о силе, что была скрыта у неё внутри.

***

      Оливер проходит в отведённую ему комнату и задвигает дверь. Он озирается по сторонам в поисках кровати, но комната перед ним практически пуста: с одной стороны лежит свёрнутый в рулон матрас и бельё, с другой стоит крохотный низкий столик с благовониями — и более здесь нет ничего.       Жевьер мирится с мыслью, что спать ему предстоит на полу. Он читал, что некоторые исследователи восхищаются образом жизни страны Нова: и знатные, и бедные юна предпочитают скромное убранство без лишних вещей. Сам он, конечно, готов к новому опыту, но ждал после долгой поездки большего удобства.       Бросив саквояж, он первым делом достаёт листы и заготовленный конверт. Сперва пытается писать за низким столиком, но вскоре располагается прямо на полу. Под светом крохотной лампады он выводит перьевой ручкой красивые буквы…       Дорогой Джон!       Когда ты прочтёшь эти строки, я буду уже высоко в небе! Не хочу хвастать, но, представь себе, Великая Академия Нова расположена прямо во Дворце Звёзд! Я не знал об этом, когда пересекал границу провинции Гантон. М’сьё Джай заметил, что Дворец Звёзд — единственное место, где можно схоронить любые секреты вне досягаемости чужих глаз. Я очень взволнован!       Полагаю, мы будем подниматься на Гору Минг в несколько этапов: сейчас я нахожусь на первом пороге в отеле — здесь очень чудно! Сад изящный из витиеватых деревьев — уверен, тебе бы они приглянулись, а моются юна прямо в горном горячем источнике во дворе и все вместе! Я отправлюсь туда перед сном, потому что предпочитаю большее уединение. Со многими вещами здесь приходится мириться. Очень скучаю по сыру и лейпе — юна предпочитают лепешки и жареный рис. Пользоваться их столовыми… палочками? Весьма трудно.       Но все неудобства — ничто! Ведь главное, что по улицам Нова ходят самые разнообразные механизмы! Клянусь, что не видел здесь ни одной живой лошади! Даже в поезде я застал мужчину с механической обезьянкой на руках. Ты знал, что юна почитают фосфомид как божественный кристалл? Во всех храмах Нова в каменных львах-стражах инкрустированы эти камни — какое расточительство! Ведь они не используют их энергию! Но м’сьё Джай лишь загадочно улыбнулся на расспросы. Конечно, я постараюсь понять культуру юна и буду терпелив к их традициям.       Они почитают также древние легенды, будто бы в них сказано, как зарождалась Вселенная. Одну из них м’сьё Джай поведал ма в поезде. Ни одному учёному не позволено записать легенду о Горе Бо. Ма удивила и рассмешила причина — на самом деле ничего страшного или важного в этой легенде нет, просто кто-то из юна однажды подшутил над исследователем, но Научный Свет принял шутку всерьёз. Поэтому ни один гость Нова эту легенду не записывает, чтобы не обрушить на свою голову вымышленное проклятие Богини.       Я тоже не стану пересказывать эту историю дословно, но суть её в том, что Великая Гора Бо — это летающая гора-город, на которой жили хозяева небес. Они построили Дворец Звёзд и каждое столетие выбирали правителя среди людей. Но однажды новоиспечённый император возжелал стать самим Богом и приказал зверю украсть силу небес. Но зверь не послушал хозяина и пронзил сердце Горы Бо, чтобы оно не досталось никому, уничтожив тем самым богов и людей, а также землю, на которой те жили.       Это глупо — ведь люди никуда не делись! Да и существования богов не доказано. Я надеялся услышать в этой легенде исторические факты о том, как появилась Бездна, но, полагаю, нет такой силы, которая могла бы разверзнуть землю. Профессора Научного Света сходятся во мнении, что метеоры, падающие с неба, разрушили землю, когда к одной из лун притянулась другая — это кажется ма более достоверным.       Что касается м’сьё Джая — он искренне терпелив и гостеприимен. Я разволновался, когда узнал, что мы будет подниматься так высоко в гору, ведь выдержать низкое давление воздуха ма будет нелегко. Но он объяснил, что волноваться не о чем — подготовка уже началась. Отмечу, что я действительно пока не заметил проблем со здоровьем.       Очень скучаю по отцу, по маленькой Китти и Нэни. И, конечно, я очень скучаю по тебе, Джон, — пишу тебе первым. Ма не хватает наших разговоров до рассвета и прогулок по Эллиасу. Возможно, за время учебы у ма (я только сейчас заметил, что писал небрежно) меня не получится писать часто, но я постараюсь отправлять тебе весточку каждую неделю и буду ждать ответных писем.       Расскажи, понравился ли тебе Готенгем? Каков теперь твой распорядок дня? Кто знает, вдруг в магической академии у тебя правда откроются тайные силы? С нетерпением жду любых вестей!       С любовью и уважением, твой друг       Оливер Жерман Жевьер.

***

      Ещё до рассвета небо над Колыбелью Мира становится молочно-белым, и свет проникает в комнату Оливера через бумажные полотна оконных рам. Он открывает глаза и осознаёт, что за время сна распластался на животе по полу в крохотной комнатке. Подняв голову, Жевьер вздрагивает, замечая у двери господина Джая.       — [Простите]? — спрашивает он рефлекторно по-гальемски, перевернувшись на спину.       Господин Джай молчит. Оливер спешно закрывает ладонью больной глаз, чтобы лучше его видеть — Джай с улыбкой проходит в комнату с новой чашкой жасминового чая.       — Как вам спалось? — учтиво интересуется он, оставляя чашку с блюдцем на низеньком столике.       — Сон был… крепок, — констатирует Оливер, а после зевает и, протерев сонные глаза, тянется к чашке. — Я бы предпочёл поспать ещё немного. Мы выдвигаемся так рано?       — Верно. — Джай выпрямляется, пряча руки в своих рукавах. — До рассвета лучшая погода на Звёздной тропе. После чаепития омойте ноги в комнате прислуги и возьмите комплект чистой одежды — размер подобрали под вас.       — О, спасибо, но ма одежда ещё чиста. Я могу надеть её снова, — смущается Жевьер.       Господин Джай, собираясь выйти из комнаты, задерживается у двери, оглядываясь с добродушной улыбкой:       — Это исключено — вы натрёте промежность.       На этой фразе Оливер фонтаном выплёвывает чай и кашляет, заливаясь краской. Джай продолжает объяснять поучительным тоном:       — Ваши штаны изготовлены из плотного материала, который не подходит для узкого седла. Мы отправляемся в горы верхом. Будьте любезны, прошу, — допить следует весь чай, не тратьте его понапрасну.       — Простите… — смущённо сипит Оливер.       Он делает всё как сказали: в комнате прислуги ему помогают одеться в нарядный костюм. К облегчению Оливера тёмно-синие штаны с широким поясом выглядят самыми обыкновенными штанами, только из более лёгкой шёлковой ткани, которая свободно держится на его бедрах. На ноги надеть ему подали высокие до колена сапоги из мягкой кожи с едва твёрдой подошвой, отчего Оливер чувствует себя так, будто разгуливает в носках. Его новая белая рубашка с косым воротом раскрашена голубыми волнами — её рукава столь широки, что в них может поместиться его голова. Также ему вручили широкополую соломенную шляпу в форме конуса, которую он держит за спиной.       Выбравшись во двор, он замечает, как господин Джай отдаёт слуге приказы — тот кланяется, забирает их багаж и вместе с телегой отправляется в другую сторону. Жевьер подходит к наставнику — он одет в тёмно-синий костюм путника, как и Оливер, но его шелка богато украшены вышивкой из золотой нити, а поверх рубахи дополнительно накинут свободный халат.       — За сохранность своего багажа не беспокойтесь: как только прибудем во Дворец Звёзд, вы найдёте вещи в своей комнате.       — Спасибо, — кивает Оливер. — Мы поедем верхом на машинах? — с надеждой уточняет он — это вызывает на губах Джая улыбку:       — Сейчас нет, но не волнуйтесь — в стенах Академии вы успеете набрать синяков и ссадин.       Джай мило улыбается, отчего Оливеру становится дурно — он натянуто улыбается в ответ, а декан тем временем указывает рукой в сторону:       — Уверен, что эта поездка также доставит вам массу впечатлений.       Гахунги! Оливер радостно вздыхает, замечая двух беговых птиц — их жёлтые перья раскрашены красными узорами, широкие клюва держат уздечки, а на спине заметны сёдла со стременем.       — Вам ещё не доводилось общаться с диковинной птицей?       — Нет, м’сьё!       — Тогда вас ждёт открытие. Главное — не бойтесь, в отличие от лошадей, гахунги покладистые и тупые животные, поэтому редко выходят из себя.       — Ясно, — смущается Оливер.       Их путь лежит по тропе меж Горой Минг и рисовыми полями, что простираются до конца первой ступени, за которой видны лишь синие горные хребты и небеса, а внизу лежит порт и город Суэсу, в которой Оливер прибыл вчера. Теперь здания и улицы выглядят как макет с крохотными домами, в которых могут жить только лилипуты.       Жевьер понимает, что чем дольше они держат путь, тем выше поднимаются в гору, но она столь массивна, что её ступени выглядят как равнины, которым нет конца. Как же они поднимутся на самый верх — туда, где горный пик окружают небеса? Мальчишка вскидывает голову, провожая неприступную стену, — они удаляются от горы, но лишь потому, что взбираются на неё по спирали.       Управлять гахунгом оказалось проще, чем Оливер предполагал — его птица идёт вровень с птицей господина Джая и повторяет чуть ли не каждое движение своего сородича. С одной стороны, это избавляет от забот и за дорогой можно не следить, но вскоре Жевьер начинает клевать носом и ловит себя на частой дремоте. Оттого он лезет в сумку и чертит на страницах дневника их путь. Господин Джай в дороге молчалив, и Оливер не решается отвлекать наставника по пустякам.       Вскоре перед ними расстилается лес, а за краем ступени видны великие горные столпы, при взгляде на которые у Оливера захватывает дух. Ему кажется, что столь могущественные сооружения могли сотворить лишь боги. Прямоугольные горы, поросшие зеленью, выглядят как рукотворные башни: одни из них выше, другие поменьше с пробитыми узкими тропинками и каменными лестницами — на их верхушках стоят древние храмы.       Оливер живо рисует всё, что видит впереди, и Джай, заметив это, с добродушной улыбкой комментирует его записи:       — Провинция Тоя известна причудливой природой — она находится в тени горного пика, оттого лес Зирэса полон живительной влаги. Перед вами самый могущественный лес, мистер Жевьер. Его не смог сгубить даже Плач Матери.       — О, я слышал о нём. Это правда, что он полон ядовитых цветов?       — И не только, мой юный друг. Этот лес является истинным божеством — он коварен, но великодушен. Лес, в который мы держим путь, тоже он. Зирэс жадно и с охотой осваивает любой клочок земли и постепенно захватил Гору Минг — это нам в помощь.       Джай вновь прикрывает глаза, сохраняя улыбку на губах. Оливер сверяется с картами и убеждается, что путь на горный хребет всё ещё загадочен и невозможен. Он с опаской и надеждой смотрит на горные столпы впереди, тем временем гахунги проходят дальше в лес. Вскоре тропа оказывается практически лишена света из-за густой листвы. Деревья, что растут всюду, имеют зелёные стволы и гибкие ветви, которые извиваются в причудливых формах, переплетая друг друга.       С порывом ветра Оливер поплотнее прижимает к голове шляпу и старается зарисовать причудливый пейзаж, как вдруг его отвлекает господин Джай:       — Что вы поёте?       — А?       Жевьер вдруг понимает, что напевал себе под нос мелодию, но, очнувшись, не может вспомнить её нот.       — Прошу прощения, я, кажется, увлёкся.       Джай смотрит на него, широко раскрыв глаза, и Оливер думает, что нарушил какой-то запрет.       — Та мелодия… Напойте снова.       Оливер лишь пожимает плечами, думает и наконец мычит незнакомую песенку. Он с удивлением усмехается:       — Наверное, услышал в поезде. Не припоминаю её раньше. Простите, что это?       Оливер указывает на каменное изваяние впереди, которое похоже на вазу.       — Урна для подношений. Я обрадую вас, мистер Жевьер, — осталось совсем немного. Вижу, этот путь вас утомил. — Господин Джай вновь прячет руки и становится как всегда невозмутим.       К тому времени, как они останавливаются для привала, Жевьер окончательно засыпает. Он одёргивает себя от дремоты, сперва ему кажется, что на улице настала ночь, но вскоре понимает, что они находятся в пещере. Его гахунг стоит на месте. Господин Джай спешивается и подаёт руку — мальчишку это смущает, но он касается руки наставника, и его пробирает дрожь. Рука господина Джая не кажется живой.       — Идите строго за мной.       Джай проходит глубже в пещеру, останавливается и смотрит на Оливера пристально — во тьме кажется, что его глаза лихорадочно блестят. Приблизившись, Жевьер понимает — ему не показалось. Глаза господина Джая стали столь чёрными, что скрыли белки, и едва уловимый свет отражается блеском на его зрачках.       Сглотнув, Оливер встаёт возле декана, даже не будучи магиком он понимает, что от того исходит странная сила — она будто тянет Жевьера за собой. Ему становится жутко. Затем рот декана вдруг превращается в открытую пасть и он бросается на него.       Вскрикнув, Оливер открывает глаза и осознаёт себя в седле — они всё ещё едут в лесу. Господин Джай смотрит на него любопытно.       — Простите, — смущается Жевьер, схватившись за грудь. — Мне приснился кошмар. Он был… точно как наяву.       — Полагаю, вам пора выпить чай. Это вас успокоит.       Господин Джай спешивается и, оглядевшись, задумчиво произносит:       — Как необычно, что он так заинтересован именно в вас.       — О чём это вы?       Джай оглядывается, невинно вскинув брови:       — Этот лес — вы вдохнули его яда, — говорит он невозмутимо. — Вы не первый и не последний ученик, который прошёл через это. Но не волнуйтесь, я уже забочусь о вас — чай, что вы пьёте, поистине целебный. Садитесь.       Джай указывает на каменный валун под деревом, Оливер спешивается и, оглянувшись, понимает, что урна для подношений осталась всего в нескольких метрах позади.       — Что со мной случилось? Я отравлен?       Господин Джай с улыбкой занимается чаем. Оливер впервые видит, как тот колдует: он держит крохотный чайник в руках, затем взмахивает пальцами над его крышкой, и с их металлических коготков срывается яркий монус — как вспышка, но едва ли Оливер различает его цвет или рисунок рун. От чайничка тут же исходит пар.       — Так вы…       — Магик? Верно, — кивает Джай, наливая в кружку Оливера чай.       — Но вы ведь ненавидите магию, — поражается Жевьер, обнимая себя за плечи — как и в своём сне, ему становится зябко от холода.       — Это верно — магия сгубила мою жизнь, однако её суть не может быть мне противоестественной.       Оливер недовольно хмурится, не решаясь принять чашку из рук декана. Господин Джай смотрит на него с улыбкой и вздыхает:       — Выпейте, мистер Жевьер, вам полегчает. — Когда Оливер всё же берёт чашку в руки, господин Джай замечает: — Ваш отец поручил мне заботиться о вас, и я не предам своей клятвы. Вы ученик Академии, поэтому я защищу вас от любых преград на вашем пути.       Оливер невольно вспоминает свой кошмар и смотрит на господина Джая напряжённо, но всё же выпивает чай — ему действительно становится легче.       — Скажите, как долго нам ещё подниматься в гору? — спрашивает он, покручивая чашку с остатками чаинок в руках.       — Мы на месте, — улыбается Джай.       Вскинув голову, Оливер следует взглядом за рукой наставника и наконец замечает, что лес впереди расступился, и среди густых деревьев виден свет.       Оставив чашку, Жевьер идёт по тропе, не веря глазам. Неужели господин Джай смеётся над ним? Он переходит на бег и, коснувшись ветви, делает шаг, да так и застывает от вида, который открывается его взгляду: перед ним море — небесное море! Облака стелются по горам, словно те пребывают в тумане, а впереди, выхваченный солнечным светом, стоит Дворец Звёзд.       Он белокаменный, как Эллиас, вокруг него кольцом стоит целый город, и остов с ним окружён каменными мостами — они перекинуты с одной горы на другую. Кажется, что Оливер видит очередной сон, но нет — от зданий исходит дым, и часть Дворца разрушена — там заметны строительные леса, медные трубы и металл.       Оливер не замечает, как открывает рот, рядом с ним возникает господин Джай — он щурится с довольной улыбкой.       — Добро пожаловать в Академию Нова.       Оливер смотрит на декана так же поражённо, как на замок, и тот объясняет:       — Вы прошли по паучьей тропе, мистер Жевьер.       От этих слов на плечи мальчишки обрушивается облегчение. Паучьи тропы, древний лес — всё верно! Через магический лаз они и смогли оказаться здесь так быстро. Оливер хмурится, припоминая:       — Но ведь паучьи тропы знают только къярийцы, разве нет?       — Верно, — кивает Джай, проходя мимо.       Оливер не успевает задать волнующих вопросов, как Джай оборачивается и смотрит на него с прищуром:       — Мы обсудим моё происхождение позже, а сейчас вам пора познакомиться с Академией и отдохнуть.       Жевьер вздыхает, вновь разглядывая диковинный замок, — какие же высокие у него стены, как много вокруг зданий!       — [Ну, Джон, надеюсь, Готенгем столь же чудесен], — с улыбкой говорит он.

***

      Звёзды как никогда близки здесь — над Дворцом. Глубокое синее небо открывает беззубую пасть, готовясь укрыть ночью весь свет. На полу террасы средь каменных колонн сидит господин Джай. Его халат остался брошен позади, и в ярком лунном свете видно, как механические руки перебирают струны старинной щипковой гитары — баена. Они двигаются отлаженно, пальцы скользят по струнам, а острые ногти извлекают красивую мелодию, которую мог повторить лишь он один — так было до сего дня.       Господин Джай не мигая смотрит на диски двух лун, свет которых высвечивает глубокие шрамы на его шее и витые узоры на искусственном теле. Он хранит на губах улыбку, ему чудится, что под звук баена поёт молодой голос — он столь чудесен и столь недосягаем, что сердце господина Джая рвётся от боли.       Наконец, отставив инструмент, он произносит имя:       — Кана.       И мысленно задаётся лишь одним вопросом: «Отчего ты выбрал его? Этого мальчишку-чужака, чьё тело столь слабо, что едва дышит?». Он поднимается на ноги, взволнованный сегодняшним открытием.       В этом мире их было лишь двое — он и его господин — только им была известна та сладостная песня, которая не сохранилась в веках, и в нынешнем современном мире не осталось и следа от её автора и памяти о его чудесном голосе.       Поклонившись лунам, Джай уходит вглубь колоннады в комнату. Он печален, но предан своему повелителю и останавливается перед его статуей, сокрытой от всего мира в тени. Вновь глаза господина Джая обращаются к прекрасному молодому лицу.       Юноша перед ним смотрит вдаль с мягкой улыбкой — совсем мальчишка, не старше самого Жевьера. Скульптор запечатлел его прелестную красоту, которую столь часто путали с женской. Длинные волосы статуи спускаются вниз, укрывая её плечи, и достигают поясницы. Он в парадных одеждах держит каменный цветок у груди.       Скульптор был нежен, но так и не смог до конца передать истинную красоту этого юноши — красоту того, кого называли Жемчужиной Дворца Звёзд.       Джай касается лепестков каменного цветка и горько усмехается. В Соединённом Королевстве это растение называют цветком жизни — Эдельвейсом. В стране Нова этот цветок был назван в его честь — семечко — Кана. Такое простое имя носил он — крестьянский мальчишка, которого продали Императору за два мешка риса.       Взглянув в лицо статуи вновь, Джай отступает на шаг. Ему едва хватает сил отвернуться, но даже когда он делает это, ему кажется, что юноша продолжает смотреть ему вслед, будто бы жизнь всё ещё теплится в его смеющихся глазах.       Господин Джай понимает — он был не достоин его, но, быть может, настала пора попробовать вновь с этим юнцом из рода Жевьеров? Как интересно. Джай улыбается шире в надежде встретиться со своим повелителем вновь.