Мир после войны

      Господа располагались за столом согласно их титулу, и чину: двое русских императоров и немецкий кайзер заняли противоположные стороны стола (на место императора сел Николай, так распорядился Александр), а их верные помощники по левую сторону от своего монарха. Первыми за стол сели правители, и только после этого господа Беляев и Гуттенберг смогли занять свои места. Расположение за столом выглядело следующим образом: Николай Фёдорович восседал по центру, где он ранее и сидел в ожидании гостей, слева от него Михаил Иванович, после оного шла немецкая сторона, а именно, напротив Николая находится Людвиг фон Вельфен и по его левую руку — Генрих фон Гуттенберг. Замыкающей стала вновь российская сторона: Александр Алексеевич — русский главнокомандующий, который сидел по правую руку от юного Государя.       — Хочу ещё раз выразить своё радушие встречать вас здесь и сейчас. — На коленку Коли кладётся рука его брата, отчего парень чуть вздрагивает, но чтобы не привлекать большее внимание иностранных лиц, свою реакцию постарался скрыть за продвижением ближе к столу. — Я неописуемо рад, что эта война закончилась и брат вернулся на родину, домой, а мы и наши страны больше не в военных отношениях. Я приложу большие усилия для сохранения мира между нашими империями, надеюсь на взаимность. — Николай улыбнулся и приподнял бокал с красным напитком.       Александр внимательно следил за мимикой германцев, пока Никола любезничал с ними, а стольники накрывали стол различными блюдами. По мере того как служители сервировали стол, обстановка за столом все становились более раскованными. Разговоры и смех разносились по комнате, создавая атмосферу дружелюбного и спокойного общения. Несмотря на прошедшие трудности войны, теперь все собравшиеся здесь стремились к мирным отношениям и взаимопониманию между народами. Николай как самый молодой член застолья, сохраняя свою вежливость и гостеприимство, пытался установить более личную связь с иностранцами.       В этот промежуток времени, за этим столом, казалось, что все границы и различия менталитета были разрушены. Принадлежность к определенной нации или должности показались второстепенными; важным стали уважение друг друга и доверие новому партнёру. Возможно, это мог быть маленьким шагом в направлении действительного мира, но каждый из них не был откровенным новознакомым — правители надели маски доброжелательности и благосклонности, преследуя свои цели и потакая желаниям.       — Никола Фодоровиш, если мошно, Никлаус. — Тихое недовольное «нельзя» послышалось в ответ от старшего брата и молчаливый кивок от самого Коли не разрушили сложившуюся атмосферу в данной комнате. — Никлаус, так, что такого сказати ваш брат на неизвесном мине язике? — Кайзер повтором вопроса продемонстрировал, что не собирается мириться с тайнами от него.       Братья на мгновение переглянулись; Александр переместил свои руки на стол, беря в одну руку нож, в другую вилку, а пронзительный взгляд устремлял на задавшего вопрос мужчину, Николай же, поджав нижнюю губу, задумался над ответом. На пару секунд в комнате воцарилась тишина — даже скрежета металла об фарфоровую посуду не следовало. Наконец, Николай медленно поднял взгляд и сказал: «В общем, фраза прозвучавшая ранее, не таит в себе чего-то секретного или представляющее для Вас угрозу, дорогой Людвиг фон Вельфен». Парень держался хорошо, увиливая от прямого перевода фразы, но под конец поднапрягся, дабы вновь не допустить ошибку в обращение к старшему.       — Вот оно что… — Изучая юнца взглядом, немецкий монарх неоднозначно ухмыльнулся. Де-факто Россия ему уже принадлежала, а вместе с ней и эти двоя, следовательно, большого смысла играть с ребёнком в хорошего «дядю» не было необходимостью. Это была одна из прихотей Его Высочества, выраженная манипуляторным поведением, способствующим убедить мальца в нуждаемости сотрудничества с ним. — Тогда какой перевод?       — Ваше Высочество, кайзер немецкий земель, наш главнокомандующий просил Милостивого Государя о вас не беспокоиться. — С последним словом раздался звонкий удар столовых приборов о посуду, что переманило внимание немецких аристократов к новому источнику звука.       — Михаил Иванович, сходите, проведайте оставшихся гостей и окажите им дружеский приём. — Александр Алексеевич процедил сквозь зубы, видя кокетство Беляева в отношении германцев, и поспешил разорвать их самозваную дружбу.       Михаил Иванович, немного озадаченный, пришёл в сознание от внезапного приказа. Несмотря на свою самоуверенность и возобновившееся чувство контроля над Николаем, он не мог не ощутить, что у него вновь отбирают власть над юношей и путаю карты желаемого исхода. Оный оглядел гостей, наблюдая их смешанный эмоции от насмешливости ситуации до недоумения. Ясно было, что эта неожиданная смена обстановки вызвала не только его досаду. Тем не менее этого стоило ожидать: Александр с детства оберегал Николая и не терпел излишнего внимания к младшему брату, особенно от чужаков. Саша, словно кошка-мать при чувстве опасности её потомству выпускает когти, агрессивно шипит, ощетинивает шерсть, готовясь к стойкой защите или активному нападению.       Господин Беляев не стал испытывать судьбу так рано, ведь он понимал, что теперь каждый его шаг, движение, речь прослеживается внимательным взглядом немецкого Кайзера. Он приобрёл авторитет у немцев, но так же стремительно терял его в глазах русских правителей. Мужчина поднялся из-за стола, натянул доброжелательную улыбку, кивнул германцам в знак прощания и прощения за столь ранний уход, а уходил он не успев притронутся к еде, и направился к дверям. С его уходом уходила и дружеская атмосфера за столом: оставшись два на два, каждый из них размышлял как тактично избавиться от двух свидетелей и расправится с «мишенью» или уединиться с «объектом интереса».       — Алекс, зачем ти вигнал этого мушчину? Он хороший собеседник. — Накалывая мясо на зубцы вилки, улыбается и фиксирует взгляд на нём. — Помогал нам понимать вас.       — Поэтому и был послан помогать понимать другим немцам, как мы рады встречать таких гостей.       Германская Империя было хотел рассмеяться, но сдержался и просто улыбнулся, щуря зелёные глаза. Прямо сейчас его с интересом разглядывал младший из русских, что не могло остаться без внимания. Мужчина наклоняется ближе к своему помощнику и что-то шепчет на родном языке, вызывая любопытство у братьев. После монолога ГИ, Генрих неохотно встаёт из-за стола, клоня голову; его карты также были спутаны собственным правителем. Теперь в комнате оставались они трое, однако скидывать маски не спешили. Уж сильно манила затея поиграться вдоволь перед однозначной победой.       — Никлаус, ти же понимать, что сечас у нас условная встреча. Ми долшни пригласить и другие страни, чтоби они могли встретить и познакомиться с вами. То есть с тобой, Никлаус.       — Уважаемый Людвиг… — При обращении того прервали, дозволяя обращаться просто по имени. — Я, конечно, понимаю, но я не готов ещё встречаться с другими. Сейчас не подходящее время для этого, и я бы хотел обсудить положение России на будущее. Я понимаю, победа числится за Вами и Вы вправе распоряжаться судьбой моей империи, однако позвольте мне занимать занимаемую должность дальше и распоряжаться Россией самим. — Младший замялся: совсем недавно он отправил Павла разбираться с внутригосударственной угрозой, а сегодня ему говорят о других странах, которые судя по всему должны прибыть сюда.       — Ти заставляешь меня сомневаться в твоих усилиях для сохранения мира между нашими империями. — Мужчины сосредоточили взгляды друг на друге. Герман не договорил свою мысль, он обдумывал слова и их последствия, выбирая самое оптимальное; Царевич же не вмешивался в их разговор для анализа речи младшего брата и понимания, какой информацией тот владеет и на что настроен. — Независимости хочешь… Понимаю. Но мне нушни гарантии. Договор. К примеру, брачний.       Иными словами, это политический брак. Немец шутил, он желал увидеть реакцию родственников на его слова, заодно понять, на что они могут согласиться ради своих страны и народа. Братья прибывали в недоумении. Александр воспринял слова в штыки, это предложение он не мог воспринимать всерьез, оттого и нахмурил брови. Николай же в силу своего возраста сильно задумался над этим. В его голове никак не складывалось кто с кем должен бракосочетаться, если, как ему известно, у каждой стороны только наследники.       — Наш брак мошет стать началом новая эри для наших народов. — Продолжал Людвиг. — Мы мошем объединиться не только политически, но и символично, более крепкими узами. Независимости России я не дам, но могу предлошить выгодние условия после брака.       Германская Империя улыбнулся, видя серьезность и задумчивость русских. Он понимал, что такой шаг может изменить многое, как в политическом, так и в личном плане. Но он был готов к такому, ведь не только же саше над ним смеяться. Наконец вторая сторона стала готова дать свой ответ, а то оный уже не знал, что ещё такого добавить, чтобы выдавить с них хоть слово.       — Людвиг, ты хоть понимаешь, что такое говоришь? — Начал генерал, складывая пальцы в замок и корпусом подаваться вперёд. — У России нет наследниц, только наследники. И Николая я на такое не пущу! — Ударив ладонью по столу, мужчина поднялся на ноги.       — Не Никлаус, хорошо. Мошет тогда ти подойдешь для этого? — Сдерживая смех, немец подпёр голову рукой. То как он вывел шатена на эмоции забавляло его, даже обиды на того прощались такой яркой реакцией.       — Ага, конечно! Начинай составлять список гостей. — Саркастично отозвался русский, поднимая младшего из-за стола. — Вечер окончен, нам с братом нужно ещё многое обсудить без лишних ушей.

***

      Александр Алексеевич начал серьезный разговор со своим младшим братом о политической ситуации между Россией и Германией, об исходе войны не в пользу России и, следовательно, в пользу Германии, и том, как он оказался в плену в качестве личной прислуги у германского кайзера. Правда, о своих шрамах тот не говорил. Между братьями складывалась любящая и дружелюбная атмосфера несмотря на темы разговора. Никола внимательно слушал своего старшего брата, проникаясь его словами и пытаясь воспринять сложившуюся ситуацию по-новому. Он был горд своим братом и в то же время сопереживал ему, когда тема разговора касалась подданства в Германской Империи.       Кровники находились в уютной комнате младшего, окруженные старинной мебелью и теплым светом горячей свечи на письменном столе у окна. Серьезный разговор между ними был еще одним шагом к более глубокому пониманию друг друга и обретению новых сил в борьбе за свои убеждения и ценности. В середине разговора Коля принял стойкую позицию всеми силами помогать Александру и следовать его распоряжениям ради их общего блага. Также он решался заговорить о внутренних проблемах с народом, рассчитывая на мудрость и опытность бывшего императора.       — Братишка, а где Павел? Он должен был тебя подготавливать. А сейчас он где? Я также хочу с ним переговорить. У нас есть ещё незаконченные дела. — Набравшись энтузиазма, перевел тему немного в иное русло.       — Павел… Тут такое дело… Саш, нам нужно серьезно поговорить. Есть проблемы! — Схватившись за голову, парень грузом упал на край кровати и затараторил. — У нас всё плохо. Всё идёт не по плану. Я не справился с ролью правителя. Я тебя подвёл. Я подвёл Россию. Прости меня!       Генерал подошёл до юнца, опустил руки на его голову, поглаживая непослушные волосы того. Он внимательно выслушивал его, в мыслях подбирая слова, дабы из далека расспросить его о проблемах и, конечно, утешить.       — Спокойней, Коля. Всё будет хорошо. Просто расскажи мне, что произошло. Павел исчез? Я его отпускал после твоей подготовки. Думаю, он уже в пути домой. Не переживай. — Причинно-следственная связь сама вырисовывалась в голове бывшего императора, но он был не прав.       — Дело не столько в Павле… У нас в стране революция грядёт!       — Революция? Как это возможно? — Удивленно спросил мужчина, поднимая брови. Хотя чего он мог ожидать, когда тогдашний император Российской Империи находился в Берлине, а армия была разбита и осталась без главнокомандующего.       — Да, Саша, революция! Народ не доволен исходом войны. Люди недовольны нынешним положением дел, они хотят изменений. — Ответил кронпринц, подскакивая на ноги, вследствие чего второй отступил.       — Это… это точно? Откуда сведения? Нам следует действовать быстро и на поражение этой проблемы. — Ему было сложно сдерживать нервозность в голосе. Дальше Санкт-Петербурга не должна была информация уйти о нём, но видно она всё-таки дошла и до Москвы.       — Гонец известия принёс. Он сам из маленькой деревни, родные поделились настроением стариков и демобилизованных вояк, желавших отстоять жизнь своих подрастающих сыновей. — Подняв голову, Николай посмотрел в глаза наставника, ожидая получить поддержку. Ее он и получил.       Братьям предстояло справиться с потенциальной, или уже недействительной, внутригосударственной революцией, а также с привязавшимся к ним немцем, который был заинтересован в наследниках Российской Империи. Благо у них есть офицер Гущин, который всеми силами сможет затормозить ход революции. Но, и, с другой стороны, есть две помехи в виде Михаила и Генриха, которые за их спинами что-то недоброе затевали против монархов. Период обещал быть тяжким.       — Николай, ты должен будешь выйти к народу и донести, что на войну больше никто не отправиться. Запоминай, тебе необходимо достучаться до них, что если они поддержат революцию, то при таком исходе их сыновья точно отправятся на фронт против своего же народа, но если они образумятся, никто не пострадает. — Поймав на себе взволнованно поднятые брови, выражающие нерешимость и пугливость перед таким важным мероприятием, вздохнул и дополнил. — Я переговорю с Людвигом. Наша война это наше дело. Он обещал самостоятельность России, я приложу все силы для твоего независимого правления.       Слова о политическом браке россияне не воспринимали всерьёз. Кто в здравом уме может верить в искренность таких слов? Даже в теории, если бы Саша был женщиной, политический брак — это лишь маскарад, за которым скрывается желание власти и личных выгод. Не стоит верить в пустые обещания и манипуляции, которые так часто используются в политике. Важно оценивать действия и результаты, а не слова и обещания.       Николай Фёдорович понимал, что его задача нести ответственность перед российским народом и империей в целом. Оный подумывал о том, чтобы лично встретиться с восставшими мужчинами и отговорить их от губительной затеи государственного переворота. В детстве он видел аналогичный поступок Саши, однако ситуация тогда была иной: только ставший главнокомандующим, тогдашний Император выступал с мотивационной речью перед солдатами их армии. Ошибиться он также не мог. Один просчёт может дорого ему обойтись.       — Я готов бороться за мир и стабильность, даже если для этого потребуются жертвы и трудные решения. Я беру на себя ответственность за защиту своей страны и народа. Лишь попрошу направлять меня и оберегать от неверных решений. Стань моим наставником вместо Михаила Ивановича, Александр.       — Алекс? Вот ти хде. — Дверь в покои юного кронпринца открылась и поток прохладного воздуха затушил свечу. — Я тебя искать везде. Пошли ко мне в комнату, я приготовил необходимое.       Трое находящихся в комнате обменялись разными взглядами: Герман изучающе осматривал русских в ожидание ответа, старший брат схмурил брови от неожиданного визита и командования, а младший, прищурив глаза, пытался понять мотивы Людвига на ночь глядя звать его брата в свою комнату. Да и что он там мог приготовить? Слова о браке уже не казались такими легкомысленными.       — Покинь комнату императора, Людвиг. Имей совесть или хотя бы культуру! Нельзя так врываться в чужие покои, мало ли чем мы здесь занимаемся.       — А чем ви тут мошете заниматься? Ваша империя мне принадлешит, значит все действия с документами проходят через меня. Чем ви помимо документации мошете заниматься, что это долшно отстаться в секрете мешду вами? — Насадив их на крючок, уверенно добавил. — Если не хочешь со мной уединяться, мошем и здесь располошиться. У нас это не на много времени. Раздевайся и лошись на кровати.       — Людвиг… Мы ведь об этом говорили, зачем ты… — Дёрнув головой в сторону братишки, тем самым намекнув, голубоглазый сделал шаг на встречу и опустил взгляд на руку монарха. Тот держал бинт и мазь, по всей видимости желая вновь оказать милость приятелю. — Ох! Я позже подойду. Дай мне пару минут.       От такого поворота в диалоге Николай подавился воздухом и закашлял. Николай в силу своего возраста, пубертатного периода и ранней речи о браке с его братом, действия германца оценивал с подтекстом. Больше всего негодование вызывало непонимание, чего конкретно хочет немец. Можно было сказать, что Николаем действия мужчины оценивались как домогательство, а Александр понимал, что Кайзер хочешь лишь нанести мазь и осмотреть шрамы на его спине.       Коля испуганно смотрел на чужака, не зная, как поступить. В его голове была полная каша от эмоций и неуверенности. Оный хотел защитить кровника, однако не знал, как это сделать. Внезапно, даже для себя, тот подошёл к незваному гостью. Злость по отношению к нему окутала юнца и тот сжал руки, желая высказать всё накопившееся, но его опередил Царевич.       — Саша! Ты что такое говоришь?! — Не разобравшись об истинном смысле фраз, малец сложил не правильную картинку происходящего. — Никуда он не пойдёт с Вами, и уж тем более один! А здесь Вы его не тронете! — Заслонил собой Александра собой и раскинул руки в разные стороны в подтверждение своих слов.       Германец внимательно осмотрел «оперившегося птенца» и приподнял уголок губ. Александр Алексеевич опустил руки на плечи Николы и постарался его успокоить, и сгладить ситуацию. Оба мужчины понимаю, что необходимо сохранить в секрете шрамы одного из них, но каждый относился к сие факту с разной долей ответственности и серьезности.       — Nikołaj, — Произнёс Александр мягким голосом, обращаясь к младшему. — Musimy rozwiązać tę kwestię spokojnie i racjonalnie. Proszę uwierz mi.       Юный император оглядел обоих мужчин, видя в их очах какую-то непонятную напряженность. Оный начал понимать, что происходит что-то гораздо серьёзнее, чем казалось ему на первый взгляд. Попытавшись собрать свои мысли, он кивнул старшему брату в знак согласия. Людвиг в этот момент медленно осматривал их, следя за их общением и взаимодействием, изучая их и делая себе пометки. Немец отступил назад на шаг, понимая, что ему не следует нарушать эту атмосферу. В его глазах промелькнуло что-то неуловимое, и он направился к выходу, позволяя братьям разобраться в сложившейся ситуации, перед этим бросив:       — Będę na ciebie czekać, Alex.

***

      Господа Беляев и Гуттенберг, после того, как покинули зал, встретились у главных дверей во дворец: Михаил Иванович быстро передал прибывших немцев в руки немецких солдат, что остались здесь ещё при первом прибытии Кайзера, и дожидался своего товарища. Они оба устроили совместные, но в то же время независимые, заговоры, собирая сторонников и планируя свержение монархов. Уверенность в правильности своего дела и готовность идти на любые жертвы ради перемен также присутствовали у обоих.       — Всё наше знакомство строилось лишь на переписках. И вот мы свиделись с тобой, Генрих. — Мужчина протянул руку и улыбнулся после рукопожатия. Письмами они обменивались исключительно на немецком языке, следовательно, и диалог Михаил начал на немецком.       — Верно, Михаил. — Немец бегло оглядел территорию и жестом предложил пройтись, обсудить все интересующие их вопросы и моменты в сговоре. — Мне необходимо переговорить с нашей немецкой армией, подготовить их к выполнению приказов. Могу также заверить, что всё пройдёт гладко, так как ваша сторона нам в этом уже помогла. — Герр Гуттенберг хищно улыбнулся, вспоминая инцидент с Ванькой (Сашей).       — Отлично, Генрих. И чем быстрее всё мы сделаем, тем будет лучше для нас. Мы не можем допустить, чтобы наш план провалился. — Сказал тот с серьезным выражением лица.       Они оба понимали, что если один из них допустит ошибку, то нести ответственность будут по всей строгости закона — своей единственной жизнью. Господа, обходя территория внутреннего двора и изучая архитектуру и планировку, обсуждали дальнейшие шаги. Целесообразно было планировать свои позиции и найти новых сторонников. Время работало против них, и каждая минута была ценна.       Повстанцы рассчитывали на свою сплоченность и организованность, способствующие достижению их цели. К счастью, или к горечи, Михаил Иванович вспомнил о гонце и его послании, которое быстро распространилось среди министров и придворных Николая. Свежими новостями о скором перевороте он поделился с немецким товарищем. Эта новость стала опорной точкой для новой линии поражения старой монархии в империях.       Герр Гуттенберг внимательно выслушал Беляева и кивнул, понимая, что время для действий настало. Они были готовы к решительным шагам, и были уверены в своей способности изменить ход истории. Планы были тщательно продуманы, и каждый шаг был запланирован до мелочей. Через Михаила Ивановича они собирались привлечь, а точнее завербовать в свою пользу российских повстанцев, которых не придётся долго уговаривать и кто, считался лучшим человеческим ресурсом в грядущей революции.       В эту же ночь господа враждующих империй заседали в тайной комнате, обсуждая детали своего плана действий. В полном молчании они изучали карту городу и внутреннего дворца, выделяя слабые и слепые места, а также все возможные пути отступления. Оные не были богаты временем на сомнения или колебания и покровительством своих государей, потому каждое мгновения на счету. Их сознание было настолько ясным, что могло показаться, будто они ощущали каждый шаг своих противников заранее.       На рассвете, когда первые лучи солнца проникали сквозь окна дворца, Генрих и Михаил уже были на своих позициях, готовые к началу осуществления плана. Ничто не могло сулить провал их замыслу: за минувшую длинную ночь они успели обсудить все возможные сценарии поведения каждой мишени, а на случай просчёта, они подготовили свой собственный сценарий к которому должны будут подвести «цель» всеми правдами и неправдами.