Мир после войны

      Российскую Империю грубо закинули в кабинет его западного собрата — Германской Империи, и нелестно выразились об его поведении. Сдёргивая полы одежды вниз, выравнивая ткань на себе, мужчина косо смотрит в сторону солдатиков. Взгляд его был тяжёлый, нагружен негативными эмоциями и чувствами к немцам. Монархи могли оба выдать, что злящегося про себя Царевича окружает отрицательный сгусток энергии. Впрочем, что не видно глазу, того нет. На это никто не обращал внимания, потому оно и осталось не оглашённым, не замеченным.       — И как это понимать? — Двери в комнату закрываются с той стороны, Германия сдержано проходит к письменному столу и опускает на него руки, упираясь в столешницу длинными пальцами. — Что за выходки? Решил, если страны здесь, то я на тебя никак не повлияю? Ошибаешься, Россия. Ой, как ты ошибаешься. — В ходе монолога, германец собрал пальцы в кулак кроме указательного, им же он нервно стучал по столу. — Где ты вообще нож достал? — Голова медленно падает в бок, а взгляд мрачнеет. Он был на грани ранения. Если бы только нож долетел.… Если бы перелетел мебель… — Ты понимаешь, что ты натворил? Это ведь было покушение на Кайзера, то есть на меня. — Отходя назад, заводит руки за спину и оглядывается на русского государя. — За такое казнь полагается.       — Вы первый начали эту войну. — Воротя голову от неприятеля, россиянин устремляет взор к хорошо изученному балкончику. — И я не покушался…       Слова нахального государственного деятеля возмущали и заставляли лицо всполохнуть от злости. Ах, он! Да как он?! Как этот наглец смеет перебрасывать всю ответственность за семейные ошибки на честь его семьи?! Непростительно. Россия переступает все грани дозволительного поведения. Переводя дыхание, делая глубокий вдох и медленный выдох с прикрытием глаз, метает молнии в сторону Правителя азиатской страны .       — Не сметь больше произносить этой фразы. — Славянин, кому адресована фраза, украдкой глядит на оппонента. Оба напряжены, оба сдерживают внутреннего зверя. Удивительно.       Нагнетающую атмосферу разрушил болгарин, что без церемоний резко отворил дверь в покои здешнего монарха. Незамедлительным кивком он здоровается и в тоже время просит извинение за столь неожиданное появление. Кровнику Пруссии приходится повернуться к союзнику и на время забыть о провинившемся сервусе . У прибывшего гостя была отдышка, — видно бежал, жаждал скорее поделиться вестями, раздобытыми королевской разведкой, — которую он старался проглотить и, наконец, нормально выразить свою мысль.       — Германия, на пару слов! — Кислорода в лёгких хватило только на эту фразу. После чего он закашлял в кулак, подтирая слюни с нижней губы. — Это важно. — Мелким дёрганием головы в сторону третьей страны, даёт понять, о чём речь будет.       Его Высочество быстро схватывает на лету намёк и отходит в сторону с Королём. Царевича не устраивает такой расклад событий. Он также видел, что союзники жестом обозначили его, как тему переговоров, и смеют шептаться при нём. Даже не за спиной или в другой комнате! Стискивая кулак, устремляет взор на них и перебивает начавшееся перешёптывание.       — Если обсуждаете меня, то говорите вслух! — Потребовал РИ, на что европейцы сначала переглянулись, после болгарин, не дожидаясь разрешения ГИ, выдал:       — Россия, у тебя ведь в столице остался человек на троне? — Заходя издалека, наблюдал, как лицо упомянутого мрачнело. Он что-то скрывает. Ну, как «что-то», Король уже знает этот секрет, а вот Кайзеру очень любопытно узнать.       — Что за человек? — А человек ли вообще? — Болгария, ты что-то знаешь? Выкладывай! — Теперь требовал немец.       — Подожди, Германия. — Тихо обратившись к собрату, он расправил плечи и подтянулся вверх, создавая иллюзию, что может быть выше Империи. Однако, при вытягивании ему пришлось сдавленно выдохнуть. — Россия, у тебя есть брат или сестра? — Взгляд русского ожесточился, кости захрустели, всё его тело вмиг напряглось, и он покраснел от злости.       — Что за вздор? Решили подорвать мой авторитет окончательно? Нет у меня ни братьев, ни сестёр! Я единственный наследник Русского Царства! — Уверенно заявил РИ, впрочем, оппоненты не спешили сдаваться, есть ещё козырь в рукаве. Правдивее говоря, за пазухой южного славянина.       — Интересно… Брата нет, сестры тоже, но на троне сидит Император. Наследник Русского Царства. Он то и больше похож на сына покойного Царя. — Королевич выкладывает фото, сделанное в России, на котором можно было разглядеть молодого мужчину, похожего на РИ и его родителя. Выкладывая эту тайну, тот не знал, что именно получит в качестве награды, тем не менее, говорил много, рассчитывая на щедрость Кайзера. — Чёрно-жёлто-белый… — Слышится тихий скрежет зубов и довольная, озорная усмешка с противоположенной стороны. — Бело-сине-красный. Напомни-ка мне, каков Царь был при жизни? — Россия молчал, тело сковала мелкая дрожь. Теперь оный на крючке у этих господ. — Ты же понимаешь, что меня не обманешь? — Вопросил тот, собираясь сильнее надавить на русского. — Ты не можешь сказать, что это не тот, кто там сидит. Не хочешь. — Поправил себя Болгар. — Однако, мы узнаем кто он есть.       — А, знаешь, … Что ты там говорил по поводу экспедиции? — Германия подходит к напряжённому мужчине. Тот чувствует, что ни к чему хорошему этот вопрос не приведёт.       — Я говорю, что не смейте приходить на мои земли. Смерть только сыщете. — Россия подсознательно понимал, он не сможет справиться с двумя правителями сразу, тем более за дверью есть солдаты. Если сцепятся между собой, то бой будет неравным и в итоге проиграет он сам. — Я не собираюсь с вами драться, но я не стану сдаваться. — Генерал старался сохранять дистанцию между ними и остужать свою голову, дабы не пойти на поводу своих эмоций.       — Ванюша, ты ошибаешься. Земли принадлежат России, а он как раз нас заждался. — Посмеиваясь, германец по-дружески хлопает болгарина по плечу. РИ лишили его имени, Империей зовётся тот, кто правит ей, а разве этот мужчина сейчас правит страной? Нет, он «Иван», хоть самом деле зовут его Александром, — раб Его Высочества кайзера германских земель, а Россия сейчас в столице живёт и не ожидает гостей. Или лучше сказать, пока не ожидает визита нового властелина российских земель. — Что ж, Болгария. Будет тебе награда, за такие-то вести.       — Германия! Даже не думай об этом! — Сделав шаг к нему на встречу, остановился — на него замахнулись, сильно ударяя по лицу ладонью. Россия сомкнул губы, жмуря глаза и опуская голову ниже. Обжигающая боль, что пекла лицо, освежала мысли и остужала пыл на секунды. Что-то теплое на губах нервировало кожу, облизывая их, чувствует металлический привкус. При пощечине прокусил губу и горячая кровь собиралась в большую каплю.       — Заткнись, самозванец. У тебя нет права ко мне обращается. Ты мне не равен, и не будешь таковым. — Повернув голову в сторону южанина, ухмыльнулся. — Экспедиции состоятся. Я посмотрю, чем смогу отблагодарить. — Северянин поднял взгляд из-под бровей: не мог удерживаться от того, чтобы не ударить того, кто его обозвал самозванцев и посмел его прилюдно унизить. И всё же это он сделал. В порыве накопившейся злости, быстро сократил расстояние между собой и германцем, развернул его за плечо и с пол-оборота врезал в нос.

***

      Со дня, когда произошло покушение на Кайзера германских земель, в поместье воцарилась бывалая тишина, которая пропала с появлением РИ во дворе. Но это не единственное изменение, сам Герман стал весел и более амбициозен. В тот же день, стоило ему только узнать о новом императоре России, он настрочил письмо дружеского характера в отношении юного царя, хоть проигравший генерал был бы резко негативного отношения к этому. Впрочем, его не спрашивали и об этом ему не говорили. Секреты есть и у Германской Империи. Передав через слугу письмо гонцу, наказал не спешить с отправкой, ничего страшного, если гости прибудут в один день с письмом, будет даже интереснее наблюдать за реакцией вживую. Сам же генерал отправился в ближайший концлагерь по поручению ГИ.       Герман понимал, что между государствами всегда будут накаляться различные конфликты, но для него было важно сохранять возможности диалога и сотрудничества, которые помогут избежать крупных военных конфликтов вновь. Он чувствовал ответственность перед своей страной и мировым сообществом, и стремился делать все, чтобы привести к решению международных проблем и укреплению дружественных отношений между странами. Со стороны Германской Империи это благородный жест: он покажет, что смог простить нападение России, а также смог наладить контакт, дать возможность развиваться на европейской арене и предпринимать дипломатические шаги, направленные на укрепление межгосударственных связей. Весь из себя святой, не считая истинных намерений зайти на территорию русского государства.       Тихо хохоча от предвкушения знакомства, ГИ прикрыл глаза, представляя характер «младшего из братьев». Возможно он такой же дерзкий и упрямый, как старший, а возможно даже, напротив, более покладист и внушаем. Очень хотелось, чтобы триколор относился ко второму типу, во всяком случае, проблем хватает, и с его старшим братом. О родственной связи Император не сомневался, если не между царевичами, то между погибшим царём и неожиданно выявленном наследнике. Вот кого можно было оспорить так это самого самозванца. При упоминание Ивана-Александра нос германского Цезаря неприятно заныл. Кстати, о нём.       — Игнац, у меня к тебе есть поручение. На днях я отправлюсь в экспедицию, а за Ваней! нужно присматривать. — Подхватывая ручку фарфоровой чашки, тянет её до себя, при этом ухмыляясь своим мыслям. — Только бить его нельзя. Ни в целях наказания, ни в целях воспитания. Увижу хоть одну новую ссадину. — Пригубив горячий напиток, мужчина приподнял подбородок и с хмурым лицом продолжил. — Наказание понесут все поголовно. Одна ссадина — десять ударов плетью. А если замечу что-то более серьёзное… И да, я тебя освобождаю от всех подвластных тебе крестьян. Ты сегодня отправишься в лагерь, где тебе всё объяснят.       — Ваше Высочество, — Замявшись при обращении к монарху, склонил голову ниже. Он догадывался о ком речь идёт, но стоило уточнить, перед тем как давать свой ответ, хоть ответ будет положительным при любых обстоятельствах. — Ваня… Он кто?       — Ваня это тот, кто выдаёт себя за Россию. — Опустив чашку на блюдце, государь сложил кисти на колене.       — Его и пальцем никто не тронет. Я буду следить за ним и за окружающими. — Быстро среагировал куратор, что понравилось Кайзеру. Неприкосновенность русского ему нужна для спасения своей шкуры перед мировым сообществом, а также для целей на Россию младшего, для лучшего манипулирования. Братец может послужить хорошим рычагом на всю российскую аристократию.       После диалога Игнац попрощался сопряжённо поклону и направился собираться. На подобную службу оный уже вступал, так что знает порядок действий и обязанности. В одну из обязанностей входить — быть посредником между заключённым и служащими концлагеря. Это будет трудной и ответственной работой, требующей много терпения и такта. Игнац был готов выполнить свои обязанности наилучшим образом. Он понимал, что отвечает за особо важную личность. Важным, как для германского правительства, так для российского правительства, так и для мирового сообщества в целом. Но это его не пугало.              Российская Империя закат солнца и своей служебной карьеры встречал уже у порога концентрационного лагеря, где он проведёт n-ное количество времени на каторжных работах. По крайней мере, так думал он, когда конвой вёл его к главному зданию. Большая, окружённая со всех сторон площадка застроена двухэтажными зданиями, сторожевые башни с вооружёнными наблюдателями, вояки-кинологи чуть ли не у каждого угла, имеется и место общего построенная, в остальном тишь да гладь. Улицы пока пусты, ведь узники ещё на работах. Росс мог предполагать приблизительные порядки здешнего места, опираясь на общую теории и практику.       — Кто таков? — РИ, осматривая новое для него место, не заметил встречающего их мужчину. Генерал не был в своём одеянии, его переодели перед поездкой, но окрас лица выдавал в нём кого-то особенного, не простого человека.       — Прибыл Иван, раб Его Высочества. — Кратно представив новый экземпляр лагеря, Генрих пихнул Царевича со спины в руки служащих, дабы его пристроили в одно из казарму и чтобы он не встревал в разговор.       Недовольного русского подхватили под локти и грубо повели по одной из пустующих улиц. Сопротивления он не оказал, себе дороже, да и стоит присмотреться к местному люду. Немцы в это время продолжили разговор о цели и причине помещения того в подобное место. У Генриха были свои мотивы избавиться от Империи, отстранить его от Кайзера, устроить очередную случайность из-за которой Россию щадить уже точно не станут.       — Гордости у него много. Стоит опустить этому генералу его самооценку, а то проблем от него будет много. — Как бы предупредил, но и в тоже время дал курс действий. Проговорив, помощник Кайзера достал сигареты из кармана. — Только нужно действовать тихо. — Достав спички, поджёг конец папироса. — Без свидетелей. — После вдоха, из уст появился дым.       — Сделаем всё наилучшим образом. — Отдав честь старшему по должности, глянул в сторону, куда отвели пленного вояка. — Он ведь не простой человек. — Подметил Арн, отпуская руку.       — Генерал он. Не копайте под него, это вещь Германской Империи. И по Вашу душу могут прийти, если посмеете превышать полномочия. Не переступай грань, Арн. Твою миссию я озвучил. Запряги его работой, создай бунт против него. Народ всё сделает за тебя, просто не мешайте самосуду. — Затянувшись ядовитым дымком, при выдохе закашлял. — Исполняй.       — Есть, исполнять! — Козырнул главный инспектор.       Генрих оставил всю работу на надёжного, как ему казалось, человека и направился к своей машине. Пока он будет подле ГИ в экспедиции, на него никто и не подумает, инспектора Арна он сможет прикрыть, если тот сделает всё, как ему было сказано. Хорошая идея — натравить собственный народ против павшего Царя, который привёл их ни к чему и лишил жизни их братьев и отцов ради собственных амбиций. Другое дело, если тот ослушается указа и станет самовольничать, в таком случае, спасать от участи его никто не станет.       Главный надзиратель проводил взглядом Генриха, убедился, что тот не собирается возвращаться, да и направился знакомиться с подарком судьбы. Больно таки было интересно узнать о генерале больше информации. Выпытывать или собирать сведения о нём ему запретили, но ведь русский о себе может и сам рассказать. Поправляя белые тканевые перчатки на кистях, уверенно зашагал в распределительную комнату. Сначала нужно завести дело на его имя, осмотреть на наличие запрещённых вещей, определить в какие ряды его закрепить и только после этого отправить в подходящую казарму.       В комнате его ожидали двое вояк смирно стоящих и в центре сидящий на стуле Александр. Мужчина даже в мешковатой одежде выглядел крепким, в гневе не хотелось бы видеть его. Также в комнате стоял ещё один стул, среднего размера деревянный стол по центру, за ним и сидел петербуржец, и на столешнице лежали новая папка и ручка. Подходя ближе к объекту изучения, отмахнулся от солдат. Нет, он не просил их выйти наружу, лишь указал, что стоит отойти и достать пистолеты, если окажется буйным.       — Иван, значит? Хах! У нас таких здесь полно. — Присаживаясь напротив гостя, следит за движениями чужих рук. Крепкие руки кладут поверх стола, сжимая замок из пальцев. — Видно сразу солдат бывший.       — Бывших солдат не бывает. И я не Иван. Если так угодно, то Алек… — Речь прервали показательным зевком. Как не уважительно.       — Меня не интересует твоё имя, меня интересуешь ты. Раздевайся. — Упав на спинку стула, скрести руки на груди и пробежался глазами от головы до груди славянина.       РИ не был испорченным на мысли, тем не менее, указы в свою сторону не терпел. Повторив действия инспектора, — зевнул, сложил руки на груди, облокотился на спинку, — наблюдал за расплывающейся улыбкой и манящим жестом указательного пальца. Приглашает на интимные переговоры? Пожалуй, Россия откажет в этом капризе немца. Навстречу никто не тянулся, потому и брюнет не проявлял инициативу. Вот только жесты оказались не для него. На плечи легли чужие ладони, стискивающие ткани и кожу в кулаки.       — Не хочешь по-хорошему? Что ж, — Мужчина встал из-за стола, обошёл его, и остановился, возвышаясь над подвластным Царевичем. — нам это на руку. — Последовала первая хлёсткая пощёчина. Удар пришёлся не слабый; чувствовалось, что рука набита на удары, движения чёткие, резкие, сильные. Лицо от удара дёрнулось в сторону до хруста от лопанья синовиальной жидкости. Если бы железной хватки не было со спины, оный согнулся и уклонился от удара, но нет, его держали. — Ты ведь здесь для перевоспитания.       Ответить физически в этот раз Российская Империя не мог: солдаты крепко его держали, к тому же в их кистях были пистолеты, ослабленное, перетянутое бинтами тело, не слушалось должным образом, а швы ныли при активности. Впрочем, оный съел на этом собаку ещё при дворе. Его выходку ведь не оставили без внимания: страны в этот раз не встали на защиту РИ, а стража с позволения Кайзера физическим языком, или языком боли, объяснили, как не нужно себя вести в присутствии Его Высочества. Несколько крупных расплывчатых гематом было оставлено на теле голубоглазого генерала, что, конечно зафиксировали в протокол заключённого при осмотре в лагере.       Бить как таковое его здесь никто не бил; осмотрели, пару вопросов задали, да и отправили в одиночную камеру за хорошее поведение отдыхать от всего. Отдыхать от контакта с немцами, от напряжённости тела, и от загруженности желудка — ужин, как пропущенный завтрак и обед, ему никто не выдал и не собирался этого делать. На то даже распорядились приказом, торжественно объявив, что поступивший заключённый лишается порции еды за неуважительное отношение к администрации. Оставшись без еды, общения, в полной тьме и в холоде, скрестил руки на груди, удобно устроился у стены и облокотился на ней, для поддержания равновесия. Так прошёл первый день знакомства со здешними порядками.