Мир после войны

      До самого ужина Российская Империя хотел бы избегать встречи с немцем: сколько бы он не ходил, не искал тот кулон, никак не мог его найти, а на вопросы РИ никто не хотел отвечать — все отнекивались и отправляли лодыря работать. Если он не принесёт память об отце, как сильно Германия будет на него злиться? Или лучше вопросить так: насколько сурово будет следующее наказание? Новой порки оный уже не выдержит. Бродящего по двору русского вернул под своё попечительство Игнац. Хоть их отношения были подпорчены, но они остаются руководителем и подчинённым.       — Сколько ты дней прогулял? Ребята твой труд взяли на себя. — Стараясь уколоть опекаемого, получил от него возражение.       — Это не совсем так. — Посмотрев наставнику в глаза, объяснил доступнее. — Никто не брал часть моей работы. Я здесь всего пару дней, на меня не рассчитана работа. А то, чем я занимаюсь, так это лишь оказание добровольно-принудительной помощи немецким крестьянам. В моё отсутствие каждый занимался своим делом в положенной ему доли.       — А я погляжу, ты человек философии? Так бы выполнял свою работу, как языком чешешь. — Помня слова РИ о его назначении и роли в судьбе чужанина, сжал кулаки. Обратной связи не последовало.        Мужчины вернулись во дворец: Игнаца уже предупредили о состояние России, а также назначили ему работы. Куратор размеренно шагал по длинным коридорам, умеренно озвучивал план действий и не забывал критиковать подчинённого по всем возможным причинам. Из работ ему полагалось сервировка стола, расстановка предметов мебели, обслуживание банкета, в остальное не вникал: пропустил мимо ушей. В свою очередь славянин молча следовал за ним, глазами осматривая новые комнаты, где он ранее не бывал. Пару помещений привлекли его внимание, обдумывая, что и как можно использовать в свою угоду, РИ погрузился в раздумья. В чувства его вернули громкие хлопки у лица.       — Ты меня вообще слушаешь? — В глазах командира читалось разочарование. — Вот, что я тебе только что сказал?       — Ты меня вообще слушаешь. — Повторив предпоследнюю фразу, не смог удержать глупой улыбки.       — Всё шутишь… — Юмор россиянина не одобрили, это так же можно прочесть по выражению лица. — Помощи можешь не ждать. Отдыха тоже. Принимайся за работу. — Мужчина, жестикулируя рукой, второй потянулся за сигаретой со спичками в карман. — Может быть, так силы в нужное дело направишь. — Зажимая фильтр зубами, поджёг конец и втянул табачным дым.       Российская Империя не обиделся на слова, аккуратно подвигая плечами, убедился в возможности работать. Мышцы пришли в норму, онемения больше не было. Зал довольно-таки просторный и обширный: в нём поместились несколько столов, и при этом сохранялась площадка для танцев, помимо богатых люстр свет попадал и через стеклянные двери, выводящие на балконы. Вечером от них толку не будет, но на данный момент солнечного света хватало. Герман не пожалел ни денег, ни сил. Дворец достойный. Росс, пододвигая стулья к круглым столикам, осматривался и поглядывал на куратора. Тот отошёл на балкон и был занят табачным изделием.       В зале находился длинный стол, своим отличительным признаком и привлекал внимание чужанина. За столом с Германской Империей ему не доводилось находиться. Ни на его территории, ни на своей. Однако не сложно догадаться, кто будет восседать по центру, и бдеть за всеми гостями торжества. Оставив стулья в хаосе, не доведя работу до конца, направился к привлекающему предмету мебели.       — Наставник! — Имени не запомнил, потому по должности. — Этот стол для Германии? — Упираясь одной рукой на белую скатерть, повернулся боком к открытому балкончику. Из-за светлой занавески появилась голова Игнаца.       — Во-первых, Его Высочества и Германской Империи, а не просто… Не просто по имени. Во-вторых, грязные руки прочь от чистой белой скатерти. И уже, в-третьих, да. — Отвернувшись, чтобы вобрать дымку и выдохнуть его наружу, оный указал на брюнета. — У этого стола ты будешь отплясывать весь вечер и ночь, так что запомни своё место. — Надменно улыбаясь, он вернулся на балкон.       Чистая белая скатерть… Теперь улыбался Царевич. Он знает, где будет сидеть ГИ, где будет проходить мероприятие, кто будет обслуживать столики и главное, он знает, что делать со всей этой информацией. Наклоняясь вперёд, всё так же опираясь на столешницу, мужчина пару раз протёр свои подошвы. Он тщательно вытирал пыль с обуви, а после с улыбкой шкодливого юнца, стал вытирать ладонь об хваленую белую чистую ткань.       — Куратор! — Вновь привлекая внимание, он набирает в грудь воздух, и готовиться к выходу. Важно, чтобы всё пошло по плану. Ему необходимо избавиться от Игнаца на время, пока сам будет дальше пакостить.       — Чего тебе нужно? — Выглянув в этот раз без сигареты, он плавно опустил взгляд на ладони русского. Их потирали с силой, словно что-то липкое попало на них и теперь таким способом избавлялись от липкости.       — Скатерть всё-таки не белая и чистая… — Указывая на серые пятна, он попятился. Ладони потирали не из-за липкости, а от пыли.       — Что… — Первые секунды осознания произнесённых слов, выраженные в мимике мужчины, бесценны. РИ скрывает от чужих глаз свою отраду. — Ты что мать твою натворил, паршивец?! — Грозно надвигаясь на Царевича, немец поднимает руку для замаха. Одно мгновение и пощёчина обеспечена. Но удар пресекают, ловят и крепко сжимают руку в кисти.       — Куратор, Вам следует следить за языком. — Смотря в глаза оппоненту, с учётом, что русский выше, он ловит вторую руку, летящую в его сторону. — А также, и за руками. — Контролируя движения конечностями Игнаца, Россия опустил голову ближе к лицу второго. — Я ведь не простой гость во дворце Германии, я так же генерал армии. Я сильнее и более подготовлен. — Говорить оный старался уверенно и расстановочно, не смотря на возобновляющуюся боль в теле.       — Пусти, … — Хват Хозяина северной страны силён. Продолжать хамить — увеличивать риск нарываться на неприятности. Империя отпустил наставника, ему тоже не нужны проблемы. — Ты рабом прибыл, рабом и будешь жить. За то, что посмел мне перечить и испортить имущество Императора, будешь драить полы! — Гортанно рыча на опекаемого, поправил свои волосы, зачёсывая их назад. — После ужина, ты получишь своё наказание.        Сдёргивая скатерть со стола, Игнац уходит с ней из зала. Россия хоть и получил выговор, но остался довольным проделанной работой. Кто кого ещё накажет. Как говорят в его народе: «Ещё не вечер». Сколько по времени будет отсутствовать надзиратель, россиянин не знал, потому действовал в спешке. К моменту возвращению немчуры, вояк продолжал расставлять стулья к круглым столикам. Без слов начальство оставило ведро с водой и тряпкой, покинул зал. РИ лишь краем глаза глянул ему в спину. Спешить может и не стоило, раз его покинули сразу, но лучше быть готовым и уверенным в своём плане. Жизнь научила не вставать на те же грабли дважды.

***

      Вечером народ подтягивался во дворец Германской Империи. Да не всякий германский люд имел доступ к торжеству. На празднование были приглашены имперские чины, они же люди духовного и светского сословия. Графы, герцоги, обер-президенты и регирунгс-президенты, генералы-полководцы, аббаты и курфюрсты, а также многие другие члены высших сословий Германии. Званными гостями были не только граждане (а также к ним относящиеся приглашённые музыканты), но и некоторые страны-соседи, с кем были хорошие отношения, и те, кто поддерживал ГИ в войне против РИ. Такими странами были Французская Империя, Британская Империя, Австро-Венгерская Империя, и Болгарское Царство. Гости в сопровождении слуг проходили в украшенный зал, где их встречал сам ГИ. Блестящие люстры освещали площадку, которую постепенно заполняли люди жаждущие поговорить, музыканты исполняли классическую мелодию германского фольклора, а игристое вино в хрустальных бокалах являлось верным спутником каждой фрау и герров. Пока Германия улыбался и приветствовал друзей, глазами он искал главного гостя.        Россия вошёл в помещение не первым, дабы подготовиться к приходу гостей, а чуть ли не последним, мол, самый долгожданный гость. Собственно, он и есть «причина» торжества. Прислуга, что разносила напитки и предлагали их господам, посматривали на вошедшего русского и по-разному реагировали на него. Кто закатывал глаза неугомонности, кто усмехался оплошности, а кто удивлялся смелости и в то же время наглости РИ. И вовсе не поступок привлёк внимание сотрудников, а его одеяние. В первый день прибытия во двор Кайзера Царевич был одет в мундир, его же он при первой возможности привёл в порядок, а сегодня явился в нём на мероприятие. Россия, найдя глазами Германию, смотрел тому в глаза и радушно улыбался, пока второй сжимал бокал в пальцах и старался не сводить брови к переносице. РИ не будет собой, если не сделает это — он подмигивает ГИ, поднимает бокал с подноса сослуживца и направляется в сторону стран, никак не реагируя на возмущение того.       — Приветствую вас, уважаемые монархи. — Чуть склоняя голову, получает в ответ приветствия. На удивление, не саркастические, насмешливые или с нотками издёвки. Всё вполне культурно. Он среди них свой. Видя даму среди мужчин, протягивает руку для индивидуального приветствия. Все знаю русского, ранее они взаимодействовали, даже несмотря на то, что оный находился в состоянии войны. И как бы не было иронично, в состоянии войны с хозяином дворца, где они встретились. Француженка протягивает и кладёт свою ладошку в чужую ладонь, после чего следует лёгкий поцелуй. Взгляды мужчин сталкиваются. Оба следили за действиями друг друга. Герман мог бы ухватиться за уложенные волосы россиянина и оторвать его от своих гостей, отчитать прилюдно и призвать прислуг, дабы те выставили нахала из зала. Россия ждал. Ждал действий против себя. Но было тихо, слишком тихо. Как перед бурей. И на этом пиру Стрибогом будет он. — Вы, как всегда прекрасны, мадам. Господа, рад вас видеть. — Кладя руку на сердце, чуть склоняется.       — Ох, Россиюшка. Сколько прошло с момента нашей последней встречи? — Россия заулыбался, всё внимание страны он забрал себе. Ответить ему не дали: германец вернул внимание к себе и опустил северянина на землю с небес.       — Дорогие гости, предлагаю вам выпить за замечательную весть! — РИ сомкнул губы, стараясь держать лёгкую улыбку. Вот и ветерок поднимается. — Уверен, вы осведомлены не только нашей с Россией войной, но и её окончанием! — Подойдя до мужчины, он приобнял его за плечи. Груз, давящий на потревоженные раны, усугублял состояние аристократа. Все находящиеся в зале, приподняли свои бокалы и посмотрели на государя.       — Германия, неужто, вы с Россией пришл…. — Британца перебил уверенный голос.       — Давайте выпьем за победу германской армии над российской… Российской Империей! — Раздались радостные поздравления, дружное ликование и звоны от чоканья. Германская Империя посмотрел на страны, все выглядели удивлённо, кто-то радостно воодушевлённо, а кто-то растерянно. — Угощайтесь, шампанское чудесно.       Взгляды враждующих сторон вновь пересеклись, стоило славянину после слов скинуть чужую руку со своих плеч. Поступок Германии мог бы разрушить все возможные отношения между мужчинами; к примеру, обнулить его поступок с Карлом или согласие на лёгкую работу. Однако, петербуржец сильно не расстроился словам. Покручивая бокал пальцами, опускает кисть с алкоголем и смотрит на страны, другие его не интересуют.       — Увы… Жизнь бывает несправедливой. В этой битве я проиграл. — Не видя ухмылки немчуры, её он прекрасно ощущал. — Чего изволите, уважаемые монархи? — Принимая роль обслуживающего персонала, он жестом свободной руки приглашает всех к столу. Банкет обещает быть большим: еды наготовили на сотню голодных ртов. И данную оценку дали со скидкой. Может голодных ртов и более ста. Какова численность проживающих и работающих при дворе?       — Россия, принеси закуски… Фруктовые. — Поддерживая политику Германа, Австро-Венгрия сделал первым заказ. Его идею подхватил Болгария.       — Да, и захвати бутылочку вина. — Не дожидаясь вопроса какого, сразу уточняет. — Красного. — Мужчина оглаживает свою шею и страны тихо хихикают. Такой компанией они нередко собираются и уже по жестам знают, какое вино закажет болгарин: если прикасается к шею значит красное, трогает волосы — белое. Что-то на подобии игры, к какому цвету своего флага тянут руку, то вино ему и подавай.       — Хорошо. — Держа рабочую улыбку, он оглядывает других. Германия льстил себе за свой поступок, это чувствовалось. Такова сущность каждого монарха. Ничего не поделать. Мы просто любим власть. Самодержцы молчанием дали понять, что им пока ничего не требуется. И вот, когда русский повернулся спиной к ним, он слышит:       — Вино. — ГИ не дал больше информации о желанном напитке, на что справедливо РИ взял всё в свои руки. Значит, будет на его вкус и цвет. Конечно, мысли о подставе со стороны немца никуда не пропали. Но разве можно отказывать себе в возможности отомстить?       — Будет исполнено. — Поворачивая голову, Царевич покидает аристократов и аристократку.       У стола империй было особо тихо. Разговоры заводили светские, порой переходя на личности. Затрагивать политику они, конечно, стали. Как-никак это повод их сбора. В отсутствии РИ это было легче делать: никто не сверлит тяжёлым взглядом, не цепляется к словам и тому подобное. Германия выражал благодарность своим союзникам, обещал поддерживать их и некогда союзников РИ присвоенным сырьём. Разбрасываться чужим богатством неравноценно, разбрасываться своим родным так бы сказал павший генерал, но его здесь нет.        Страны в ходе разговора занимали места по бокам от хозяина праздника. Негласно они отодвинули танцы-пляски на потом, сейчас их больше интересовали обещания о будущих договорах и взаимоотношениях, суть и точный итог окончания войны. Герман спокойно беседовал, пока ему не стали задавать последние вопросы. В чём была суть их с Россией войны? В эту секунду с его уст спала самодовольная улыбка. В чём суть? В чём причина смертей? Победа ли…? К ним вернулся брюнет с разносом в руках, который не дал государю погрузиться в мысли. Вина, что заказывали мужчины, в ряд встали на белую скатерть. Пусть у него и забрали титул императора, но аристократических генов никто не лишит Гардарика; годы обучения, теории, практики не так просто забыть в трезвом уме и памяти.       Кавалеры получили свои заказы, продолжая тихо подшучивать, и беседуя друг с другом. Пока проигравший Император протягивал стекляшки с содержимым, француженка рассматривала его и про себя гадала причину решения, забрать к себе чужого императора, с кем ни одно столетие ведёшь войну. Взгляд медленно опускался, пока не были замечены сперва пятна на шее, а после и следы на кистях. Что можно обнаружить на теле под одеждой, было страшно и подумать. Франция потянулась к британцу, подталкивая его в бок, и указала на свои замечания. ГИ, забирая бокал с красным вином из рук РИ, хмыкает и, наконец, опускается в своё кресло. Мужчина вальяжно усаживается — треск –, запрокидывает ногу на ногу — его привычная поза за столом, и… Кайзер германских земель пропадает с глаз собратьев в одночасье под глухой грохот. Незамедлительно раздаются охи-ахи, все подскакивают с мест посмотреть как правитель, слуги, реагируя на казус, подбегают и оказывают помощь господину.       — В противовес несправедливости, я поднимаю бокал за чудесную карму. — Пригубив напиток, беря пробу, он усмехнулся, наблюдая за оживлённой публикой подле ГИ. — Битву может я и проиграл, но впереди ещё война. — Приподняв хрусталь с игристым, он выпил залпом содержимое. Прикрывая рот кулаком, он терпит газы, бьющие в нос, и обжигание горла. — Ух! Ну, мне пора!