Мир после войны

      Российскую Империю проводили до комнаты слуг и оставили для уединения, дабы тот спокойно мог переодеться и выйти выполнять свою новую работу. Столь милосердный знак он принял хорошо, однако благодарить не стал и гордо закрыл за собой дверь. Хотя, Император прекрасно понимает, что если кому понадобиться или захочется, тот спокойно откроет дверь и пройдёт в помещение. Здесь его желание не будет уже учитываться. Как и говорил отпрыск Пруссии, ему приготовили новые вещи, в которых он будет выполнять свои работы. Ну, как новые… РИ возмутился и смутился после того, как присмотрелся к вещам. Они были поношены (как ему казалось), это, во-первых. Во-вторых, они были явно не его размера. Как это стало понятно без мерки? Элементарно. С него не брали мерок и уже просто глядя на них видно, что вещи широки. Впрочем, Россия тоже не худой, как щепка и/или вытянутый телом, совсем нет, он широкоплечий и спортивный по телосложению.       Анализируя одежду, он выдохнул и стал снимать с себя свои мокрые вещи. Другие тряпки ему явно не выдадут, распинаться перед рабом, слугой или просто подвластным никто не будет. Здесь работает принцип подчинённого: Дают — бери, бьют — терпи, хвалят — не зазнавайся, провоцируют — не поддавайся. Северный царевич где-то слышал эти слова; не думал он тогда, что они пригодятся ему… На изножье койки кладётся мундир, сверху падает тяжёлая рубашка, а вслед за ней и брюки. На этапе, когда царевич остался в нижнем белье, он покосился на дверь. Закрыта. Вдох, выдох, мужчина принялся раздеваться догола и переодеваться в сухие вещи. Щёки его невольно порозовели. Как же низко он пал… Подбирая вещи с изножья, славянин реагирует на открытие двери и хмурит брови. В комнату вошёл мужчина предположительно ровесник РИ.       — От имени Его Величества германского кайзера Германской Империи я буду твоим наставником. То есть, я буду тебе объяснять твои обязанности и нести за тебя ответственность. Поэтому сразу попрошу, — Главный слуга, если он вообще слуга, сделал паузу, концентрируя внимание РИ. — Соблюдать всё, что я скажу. Я не жажду отвечать за твою упрямясь. Если посмеешь меня подставлять, тебе жизнь не покажется сладкой. У тебя минута на личные дела и вперёд на передний двор к остальным труженикам.       Некую злобность куратора подвластный Император понимал. Являясь главнокомандующим в армии, он нёс всю ответственность, за выполненную и нет работу солдат или за последствия, возникшие после их прохода в той или иной местности. Вот сейчас он и несёт своё наказание, за то, что недоглядел пробелы в службе армейцев. Дав краткий ответ «Понял», Россия быстро развесил вещи и направился к дверям. Подставлять мужичка не хотелось, но его хамское обращение к наследнику Русского Государства непростительно. Месть это конечно плохо, но за свою речь каждый должен отвечать. Да и, месть это блюдо, которое нужно подавать холодным. Двух зайцев одним махом: проучить куратора, при этом посягнуться на имущество ГИ. Осталось только продумать, как действовать и чем будет объект российского посягательства.       Выйдя на передний двор, Российская Империя с интересом осмотрелся, никак себя не ограничивая в движениях. Двор, как оказалось, но, как и ожидалось, был обширным, светлым и дорогим на взгляд. Высокий светлая стена, ограждающая территорию Его Высочества от прочей государственной территории, площадь переднего двора засыпана камнями, что сложились мозаикой и сгладились от постоянного прикосновения с подошвой обуви и колёсами, что также было верным решением, нежели, допустив слуги прорастания травы. От всей этой светлости подсознательно складывалось мнение, что территория двора больше, чем может показаться на первый взгляд, а также появляется ненавязчивая мысль о Германской Империи, что он возможно добрый и справедливый правитель.       До Берлина вражеские войска не дошли, неприятельские снаряды не долетели, восточные кони не домчались. Земля осталась нетронутой, это очень хорошо контрастировало с родной землёй, оставшейся в столице Российской Империи. Мужчина сморщил нос от сравнения не в свою пользу, и посмотрел на образующуюся массу на переднем дворе. Различных рабочих было достаточно много, и каждый занимался своей работой. Мужчины преимущественно выполняли физическую работу, в то время как женщины им помогали и занимались менее тяжёлой работой. Царевич быстро смекнул, какого рода работой его загрузят, отчего настроение подупало.       Нос русского вновь дёрнулся, после того как он почувствовал толчок в спину от своего надзирателя, что уже приметил бездельника, просто так стоящего посреди пространства. Голос его был умеренно спокойным, но говорил он в приказном тоне. Россия сжимал кулаки, чтобы себя сдержать и не уподобиться поведению простолюдина. Ему велели перенести корзину полную фруктами из повозки к крыльцу дворца. Российский господин, глянув в сторону повозки и при этом, уловив в дали стражу, отложил идею капризничать и прямо сейчас пакостить Германской Империи, потому и направился выполнять просьбу. Рассматривать приказ, как приказ он не желал, потому и принудил себя воспринять это как просьбу. Смотря на всё ещё что-то говорящего наставника, Император почувствовал новой толчок со стороны, что заставило его отшагнуть и посмотреть, во что или в кого он врезался.       К его неожиданности, он столкнулся с девушкой, которая также переносила корзину со спелыми плодами. От их столкновения пару яблок упало на землю, благо обвал фруктов удалось предотвратить, подставив руку. Имперский наследник виновато улыбнулся, красивой молодой фрейлейн. Внешность немки зацепила РИ, рассматривать её он не постеснялся, но его грубо оборвали и вернули в действительность.       — Хватить на девиц заглядываться, негодник! Али тебе работёнки мало дал?! — Суровый властный голос принадлежал наставнику России. Он точно нарывается на то, чтобы его красиво подставили. Империя повернулся к недовольному начальству и отрешенно взглянул на его злое лицо. — Я с тобой разговариваю! Если в прошлом ты и относился к какой-либо знати, то сейчас ты обычный слуга! Иди и выполняй свою работу.       Мужчина спокойно наблюдал за расширяющимися ноздрями, дёргающейся веной у виска, краснеющими глазами, что краснели от лопавшихся сосудов. Довёл человека до истерики один лишь проступком. А можно ли считать это вообще проступком? Тихо проговорив «Тебе уволиться надо. Нельзя так с людьми работать», Российская Империя направился к телеге за своей корзиной. Стража, что была расставлена по периметру двора, оживилась, стоило куратору поднять голос на новую слугу и публично принудить его к работе. Иметь разборки и со стражей, совсем не входило в планы. Ухватившись за плетеные ручки корзины, россиянин вытащил её из телеги и направился к входу в здания.       Смотря себе под ноги и оценивая заморские яблоки, северянин уловил звонкий хлопок в стороне. Предположительно это звук удара ладонь об ладонь или звук, возникающий в процессе удар ладонью о что-либо другое. Глянув в предполагаемую сторону, откуда раздался данный хлопок, монархист наблюдал следующее: Девушка, с которой он обменялся взглядом менее минуты назад, держалась за щеку и опустила голову, выслушивая от взрослого мужчины, что отчитывал её за испорченные продукты. Вступиться россиянину не дал парень, который схватил его за плечо, приметив поворот туловища и нахмуренное лицо самого русского.       — Не вмешивайся. Ты и так много дел натворил. Эти фрукты пойдут на стол Его Высочества, а из-за тебя… — Дальше продолжать свою мысль он не стал. Опуская голову, при проходе мимо них служащих с той самой девушкой.       Царь-батюшка Россия придерживал в глубине души возмущение. Его возмутило поведение куратора, возмутило поведение местного люда, возмутило и то, что его поставили на разгрузку продуктов, что пойдут на стол Германской Империи. Догадаться о поводе накрытия такого богатого стола была ясна и без долгого умозаключения — будет праздновать победу над Российской Империей, над ним. Расслабив кулаки и выпустив из хвата корзину, оный упрямо посмотрел в глаза своего надзирателя, словно бросал вызов. И, конечно, данное состязание получило положительный ответ — Игнац (наставник РИ) принял вызов.       Игнац, стискивая зубы, закатывая рукава своей рубахи и на ходу вытягивал ремень из шлёвок. Наглец будет наказан, ибо, если пустить всё на самотёк остальные слуги начнут дерзить и ерепениться. В свой черёд сын Российского Государства и бровью не повёл, он был готов обороняться, но пока без ответного нападения. Германская Империя подождёт, сейчас было куда важнее поставить куратора в стойло и покарать его одного. Немцу он ещё успеет насолить. Хотя можно точно говорить, что до Его Высочества ещё дойдут слова о буйном слуге.             Мужчина замахнулся, заводя руку за спину, и хлестнул ремнём по России. Он намеревался ударить его по плечу или по груди, вот только тот выставил руку для защиты и поймал край ремня, стискивая его в дрожащем кулаке. Удивление не заставило себя долго ждать, и пользуясь таким моментом, РИ выдёргивают оружие с рук карателя и отбрасывает его на землю.       — Дай угадаю… яблоки испортил? — Теперь злость отражалась на лице северного господина. Поднимая голову, он смотрел сверху-вниз и морщил нос. Его так низко отпустили, используют в своих интересах и думают, что он будет покорно подчиняться? Как бы не так. Для подданства нужно покорение, так пусть они попробуют покорить самого Российскую Империю. Мужчина усмехается, уже ловя на себе странные взгляды, слыша перешёптывание и улавливая движение служащих к нему. — Для Его Высочества? Приятного ему аппетита! — Развязывая себе руки и отказываясь от принципов, Россия набирает слюну и плюёт в корзину на яблоки. Такие плоды теперь точно никто не подаст ГИ на стол, как бы тщательно они их не будут мыть. За этот поступок РИ получает звонкую пощёчину, что огнём отдавалась, требуя утешения и ласку к повреждённой коже.       — На задний двор его. Я выбью из него неподчинение и неслыханную дерзость. Слуга должен знать своё место. — Криков больше не было, стойкий голос говорил спокойно и утвердительно. Император подчеркнул для себя на будущее, что на него не распространили неприкосновенность и он подлежит наказанию. Гордо принимая участь, не стал сопротивляться и последовал вместе с служивыми на задний двор. Напоследок глянув на девицу, которую косвенно защищал, и приметил её в объятиях другого. Отвернув голову, оный усмехнулся своей выходке и нелепой защите фрау.       Девушка отделалась одной пощёчиной и выговором, право, аристократ не знает, что содержал в себе выговор (какое наказание). Впрочем, сейчас стоило позаботиться о себе самом, поскольку за него уже никто не заступиться и не отменит порку. Тело Российской Империи дрогнуло в сдерживании смешка. Ему действительно стало по-детски смешно от глупости ситуации. В первый же день своей новой жизни, вместо того, чтобы ассимилироваться с немецким народом и после нанести неожиданный удар своему собрату, он подставил одну, у других вызвал дурные мысли о себе, а с куратором — посредником между ним и Германской Империей — так вообще оборвал тонкую нить хорошего взаимодействия. Пословица «Язык мой — враг мой» нашло своё отражение в реальности. Хотя, не только язык, но и эмоции и действия.       Мужчину вывели на задний двор, там куда просторнее, нежели на переднем участке. Брови тяжело упали на глаза, создавая хмурый взгляд. Как могло показаться блюстителям , это могло быть вызвано пониманием РИ, что его ожидает уже через пару минут. Их догадки были не верны. Российская Империя, в один час, лишившись всего своего имущества, своего статуса и властности, начинал по новому относиться к жизни. Новое мировоззрение вызвано не с бухты-барахты, предпосылки возникли ещё в военных походах на германские земли. Тогда, когда Император вместе со своими солдатами в опоках продвигался к позициям. Когда брал на себя ответственность за жизнь не только отряда, но и всей армии, по сути. Когда делил последний кусок хлеба и уводил раненого юношу в безопасное место. Что действительно вызывало такие эмоции, так это — отношение к ГИ из-за его богатых имений и образа жизни. А, всё же, оставшись РИ на своей территории в мирное время, он бы не допустил таких мыслей в свою голову. Возможно, это двулично, но только дурак не меняет своего мнения, особенно после изменения жизненных приоритетов и событий.       — Снимите с него рубаху и прикуйте его руки к стене. — Государь искоса посмотрел на Игнаца, складывая руки на груди. Нахальный же народ — эти немцы. Без зазрения совести собираются силой раздеть того (этому свидетельствуют слова и намерения подчинённых, а также и явное будущее сопротивление РИ), кто по родословной стоит выше. Не в настоящее время возмущаться, но для приличия стоит соблюдать субординацию. — Ты ведь здесь только первый день. Верно? Нравиться церемония посвящения в ряды холопов? — Самодовольная улыбка расползается на устах куратора.       Во время речи проигравшую страну стеснили, надавливая на плечи и проверяя реакцию. На агрессию последует бо́льшая агрессия, потому следует взвешивать свои намерения, прежде чем активничать. Данный факт объяснять нет необходимости, РИ нервного, не агрессивно, ведёт плечами, давая понять, что ему не нравятся прикосновения с их стороны. Плечи освобождают от натиска, и один из мужчин заходит за спину провинившегося. На деле рукоприкладством они не должны злоупотреблять, и на первый раз можно было бы обойтись предупреждением и усложнением работы, но принципиальный Игнац, к тому же эгоистичный, решил действовать радикально.       — Может, чего хочешь сказать? — Явно намекая на слова извинения, попечитель наблюдал, как расстёгивали верхние пуговицы рубахи, пока РИ нервно сопротивлялся. Наказания он не боялся, в глазах не было видно страха. Само ощущение, в момент, когда с тебя насильно стягивают одежду, не давало равнодушно стоять и наблюдать за действиями.       — Если ты наставник, в смысле, что учитель, то ты должен мне в устной форме объяснить и на практике показывать мою работу, а не прибегать к насилию за проступок. — Уже с голым торсом, Россия смотрел на него исподлобья, логическая цепочка в мыслях Империи разрушена и для восстановления её ему требовался ответ от нарушителя этой цепи. — А, если ты в смысле, что руководитель, то не на тебе лежит вся ответственность за случившееся? Не по наставнически перекладывать ответственность. — Мужчину проталкивали к стене и развернули лицом к стене, заковывая кисти в железные кандалы. Повернув голову на собеседника, он наблюдал, как настроение сменилось в противоположную сторону. От улыбки не осталось и следа, лицо погрубело и по ощущениям почернело от накопления негативных эмоций. Усмехаясь результату своих слов, посмотрел на стену и напряг всё тело. Сейчас он получит за свой язык, свои мысли, свои слова.       Раздался свист в воздухе уже через пару секунд, сразу после бормотания. А за ним последовал мощный удар плетью по оголённой спине с громким хлопком. Российская Империя, смыкая губы, старательно сдерживая крик, выпрямляется и напрягается, словно сильно натянутая струна, грозящая вот-вот лопнуть. Мычание сопровождается жмуреньем глаз и обжигающей болью в области крыльев. Место удара набирала краски, как нанесли новый сильный удар, целясь в то же самое место, что ощутилось с большей болью, нежели, если бы ударили в другое место. Вскрик сдержать уже не удалось так успешно, как при первом разе. Сквозь стиснутые зубы, проклиная мучителя, россиянин сжимал кулаки и клялся себе перед Богом ещё отомстить за несправедливость. В процессе наказания к нему обращались и что-то спрашивали, но от него ответа не следовало. Удары усиливались и промежуток между ними сокращался. Под удары попали: спина, поясница, плечи и зацепило бёдра. Бить по одному месту не гуманно, да и цель была проучить, а не избить до полусмерти или покалечить крепкого телом слугу.       Сколько времени хлестали царевича никто не мог сказать. Попросту за временем ни один из них не следил. Дав распоряжение, отстегнуть кисти холопа и принести ведро воды, Игнац пошёл к нему и опустился на уровень, сидящего на земле, России, который тяжело дышал, хапая воздух пересохшими губами. Речь тот всё также не воспринимал, так как ответа ни на один из вопросов не последовало. Когда принесли ведро с холодной водой, куратор без зазрения совести вылил всю жидкость на окровавленную спину военнопленного и заставил его вновь выгнуться и сдавленно застонать. Не думал северянин, что это будет так больно. На поле боя, казалось было легче. Пуля влетела в тело в ней и осталась до момента извлечения. Дискомфорт только при движениях усиливался, а здесь. Двигайся, не двигайся, а боль растёт с каждым ударом, чья скорость росла от влечения делом мучителя.       — Ну и… Паскуда ж… ты. — Мужчина, подняв уставшие глаза на своего наставника, скорчил лицо презренья и отвращения.