Мир после войны

      Быть рабом хоть и в феодальное время (в связи с долгой волной не произошло революции), но, это значит быть вещью в руках хозяина. Ведь, правовое положение лица определяется его социальным статусом, а раб это вещь, он предмет, объект, ничто. Увечье раба равноценна поломке любого бытового предмета. За это хозяину ничего не будет, а вот для раба… Это может закончиться смертью, а после на его место придёт такой же несчастный. Уж лучше быть крестьянином, нежели рабом, хоть суть судьбы их чуть схожа. Мириться с новым социальным статусом Россия никак не хотел. В чужие руки он просто так не дастся, не позволит себя топтать в грязь дальше. И да, за свои слова и действия Германия ещё поплатится. Российская Империя это решил для себя и выдвинул в цели.       Путь из Лейпцига в Берлин занимает менее трёх часов; обе империи, сидя в разных транспортах, строили схожие планы на ближайшее будущее. Схожие, да не общие. Если ГИ думал, куда, как, в какие условия определить «нового слугу» в своём поместье, то РИ думал о том, как сильнее навредить хозяину и добиться пересмотра судебного приговора. Вскоре они прибыли в поместье немца, дворец был большим и светлым. Стоило россиянину взглянуть на архитектуру и масштаб здания, как на душе стало грустно. Как дома, но он далеко от дома и вряд ли в ближайшее время туда вернётся. Стараясь скрыть свои эмоции, мужчина вышел из машины и, не глядя на соперника-победителя, сделал пару шагов по диагонали (вперёд и в бок). Данные действия осуждённого тут же пресекли — они опасались необдуманных деяний со стороны нестабильного бывшего императора. Схватив северянина за руки, грубо дёрнули за конечности и строгим взглядом усмиряли.       — Ну что же вы… — Начал Герман, заводя руки за мощную спину и счастливо улыбаясь. «Радуется тварь» подумал РИ, оскаливаясь. — Не нужно насилия в моих имениях. Ни при мне, ни в отношении него. — Еле заметным движением головы он приглашает солдат с пленным в свои обладания.       Первым направился, конечно же, хозяин — Его Высочество Германская Империя, вновь в мыслях царский отпрыск передразнил немчуру. На его лице проскакивали чувства презрения и злости, как бы он не хотел спрятать их за маской холоднокровного правителя, как бы не хотел показать себя отрешённым, у него не получалось всё сдержать в себе. Проходя внутрь хорóм, гость глазами бегает по интересующим его элементам декора, но головой себе запретил вертеть. Хорош домик, ничего не сказать. К чувствам презрения и злости присоединилось новое не известное ему чувство — зависть. Его-то дворец в России пострадал, остались по сути руины, голые стены с разбитыми и выбитыми окнами.       Народ остановился в прихожей, дальше солдаты идти не стали, они и не дали поражённой Империи двигаться дальше. Посмотрев в живые зелёные глаза собрата, Росс подсознательно искал подсказку в них. Ответ прозвучал столь громко на фоне мыслей славянина, что тот вздрагивает плечами и шумно вздыхает. Нужно контролировать поток мыслей. Хотя бы в присутствии врага.       — Все свободны, — Немец выдерживает короткую паузу и продолжает с приподнятыми уголками уст. — кроме России. — Россиянин ответно натянуто ему улыбается, а взгляд так и говорит: «Ты ещё поплатишься».       Солдаты поклонились Его Высочеству и покинули дворец, дальше охраной займётся императорская гвардия, это в их полномочиях. И члены гвардии действительно были в помещении, оставаясь незаметными до поры до времени. Мужчины в возрасте (с проседью, густыми усами и/или бородками) облачены в светло-серую форму, строго смотрели вперёд, боковым зрением следя за происходящим для быстрого реагирования. Привлекать внимание к себе этих вояк он не хотел. Его война должна проходить тихо и скрытно, а для этого нужно залечь на дно.       — Руки мне освободят, авось буду ходить так до конца своих суровых мрачных дней? — Перестроиться резко, не получиться ни у кого, оттого оный утрирует и насмешливо говорит. РИ так же звонко звякает кандалами, чем притягивает взгляд Императора к своим рукам.       — Я как раз над этим размышляю. Может, твоя свобода будет стоить моего здоровья. — На данные слова гвардейцы вытянулись, расправляя плечи, и на доли секунды взглянули на россиянина. Вот-вот нападут, скрутят его, придавят к полу и будут на повышенных тонах отчитывать за деяния.       — Соизвольте, прислушаться к моим словам, — Российская Империя продолжал играть со стилем общения, прощупывая уровень дозволенности и показывая себя с определённой стороны. Со стороны актёра. — Ваша (?)… Ваша (!) безопасность стоит вдоль этого длинного коридора. Не думал я, что обо мне столь негативного мнения… Не такой я, какого Вы обо мне мнения. — Повторив движение рук, повторно звякнул цепями.       Император-победитель, усмехаясь с поведения проигравшего братца по статусу, перевёл взгляд на гвардейца. После чего дал команду снять оковы с кистей Российской Империи. Что, в принципе, и сделал один из мужчин. РИ покорно предоставил свои кисти для воздействия, не брезгуя чужих прикосновений и не возмущаясь на грубое отношение.       — Так, ты всё же бываешь покорным? — Бархатным голосом произнесло Его Величество, сдерживая смех. Великороссу вновь не понравился смешок своего господина, оттого он фыркнул и выдернул кисти из открывшихся оков. — Но-но, полегче, Россия. Больно может быть.       — Я хочу принять душ. — Серьёзно проговорил оный, явно рассчитывая, что его поведут в купальню. Слова предосторожности он проигнорировал, не желая перечить, тем самым разжигая между ними войну. Их отношения и так хрупки, которые восстанавливать вряд ли кто захочет. — Можно же данную просьбу организовать?       — Можно, но нужно ли? — Продолжить свою мысль Германская Империя не смог, так как россиянин не успокаивался, требуя осуществить его желание.       — Будет приятно, если я начну всё пачкать своей грязной, неопрятной одеждой? — Брюнет, шоркая сапогами по чистому коврику, оставил грязный след. — Если я начну всё пачкать своими немытыми по Вашей вине волосами? — Император небрежно взъерошивает засаленные волосы, стараясь показать, что, мол, сейчас посыплется перхоть. — Или, если я запачкаю своими грязными руками Вашу кож. — РИ двигался по направлению к Герману, отчего смирно стоящий немец отходил от него на пару шагов назад и уворачивался от грязных рук. Гвардия отреагировала моментально, окружая угрозу и наводя на него оружия. — Гостеприимненько… — Прозвучала последняя фраза российского царевича уже значительно тише.       Германец не подавал никакой реакции пару секунд, смотря на русского царя сверху вниз, пока тот ответно заглядывал ему в глаза. Зелёные глаза действительно казались живыми и полными энергией. Хотя, почему казалось? Правитель Германских земель не столь замучен долгой войной, у него было больше успехов в боях и меньше военный поездок, что не сказать о Российской Империи. Северянин постарел на несколько лет вперёд, и в голову ударила седина. Он уже не тот мóлодец полный сил и необычной красоты; жизнь ему это даровала, жизнь это и отняла.       Молчание он всё же прервал своим властным голосов, призывая к себе слуг, которые должны быть неподалёку. В коридор вышли две служанки с разных дверей. Головы девушки не поднимали, это первое что приметил РИ, заинтересовано смотря на них сквозь окруживших его солдат. Второе, что привлекло его внимание, так это то, что они не проронили ни слова. При его правлении все слуги, все рабочие, все его приветствовали и вопрошали, чем могли бы быть полезны. Немки же молча смотрели в пол, не обращая внимания ни на императорскую гвардию, ни на самого Россию.       — Приготовьте купальню для нашего гостя. — Герман, отведя очи от некогда собрата, развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к дверям. — А самого его сопроводите и оставьте. — Если первая фраза адресовалась служанкам, то вторая могла касаться и гвардейцев. Прямого обращения не было, оттого каждый мог взять на себя ответственность или, напротив, отказаться от неё. Однако, вояки удружили молодым девушкам, взяв притихшего мужчину за локти и поведя его в указанную комнату.