Возлюбленная монстра

Весь день Астория провела в своей комнате, как и последние десять дней. Она привыкла к тишине, к одиночеству, к безмолвию, что заполняло поместье Ноттов с момента её появления здесь. Тишина была тяжелой, давящей, но за эти дни она научилась воспринимать её как неизбежность. Но к вечеру всё изменилось. Она услышала, как хлопнула входная дверь, как по первому этажу разнеслись шаги и голоса. Низкие, уверенные, мужские. Они звучали легко, с оттенком довольства, а затем её уши уловили смех. Настоящий, расслабленный смех, будто кто-то рассказал удачную шутку. Астория замерла. Это мог значить только одно — хозяин поместья наконец вернулся. И вернулся он не один. Её пальцы чуть крепче сжали края рукавов, когда она подошла ближе к двери, прислушиваясь. Она знала эти голоса, узнала бы их в любом месте — Драко Малфой и Блейз Забини. Они всегда держались вместе, и всегда были рядом с Теодором. В груди поднялась тревога. Ей ли не знать, что ни одно их собрание не обходилось без причин? И что бы это ни было, ей не хотелось быть частью этого. Она отвернулась от двери, сделав несколько шагов назад, и почти в тот же миг с лёгким хлопком перед ней появился домовик. Астория вздрогнула от неожиданности, а затем недовольно посмотрела на маленькое существо, что держало в руках сверкающее платье. — Миссис, хозяин ждёт вас на ужине, — проговорил он своим писклявым голосом. Она уже открыла рот, чтобы сказать «я никуда не пойду», но в следующую секунду эльф щёлкнул пальцами. Холодок пробежал по телу. За одно мгновение её одежда изменилась: простое платье исчезло, уступая место новому, дорогому, элегантному, подчёркивающему её фигуру. Волосы мягкими волнами упали на плечи, затем сами собой уложились в изысканную причёску. На губах появился едва заметный оттенок, глаза стали глубже и выразительнее. Астория вздрогнула, инстинктивно провела руками по себе, осознавая, что ей даже не дали выбора. — Что ты… — начала было она, но домовик поспешно поклонился. — Хозяин хочет, чтобы вы выглядели безупречно, миссис Нотт. Сегодня он представит вас своим друзьям. Вы должны быть самой прекрасной. Астория посмотрела на своё отражение. Вышитая ткань платья облегала тело слишком идеально, волосы не спадали беспорядочно, макияж не был кричащим, но подчёркивал черты. Она ненавидела это. — Вы должны спуститься, — добавил домовик мягко, но с оттенком настойчивости. Она не ответила. Её пальцы сжались на подоле платья. Теодор Нотт наконец вспомнил о её существовании. Её кровь кипела от ярости. Как же хотелось перечить, разорвать это платье, разрушить его идеальную картинку, выставить себя не так, как он хочет. Хотелось войти в зал босиком, с растрёпанными волосами, с непокорным взглядом, опозорить его перед его друзьями, показать, что он не сломил её. Но. Она глубоко вдохнула, сжав руки в кулаки. Теодор был единственным, кто мог дать ей информацию. Единственным, кто знал, что происходит за пределами этого проклятого поместья. Он — её связь с войной, с Орденом, с теми, кто там остался. Если она хочет узнать хоть что-то, если хочет понимать, что происходит, ей нужно быть осторожнее. Быть терпеливее. Быть покладистее. Ей нужно начать свою игру.  Она знала, что Теодор продолжит помогать Ордену. Её товарищи по-прежнему сражаются, рискуют жизнями, идут до конца. И она должна верить в них. Эта война закончится победой Гарри Поттера. Не может быть иначе. Она не позволит себе думать иначе. Если бы она допустила даже тень сомнения — всё потеряло бы смысл. Всё, через что она прошла, каждый бой, каждая жертва, каждая пролитая капля крови… Всё должно было привести к победе. Астория поджала губы, подняла голову выше. Она спускалась медленно, почти грациозно, но внутри неё бушевало напряжение. Каждая ступень казалась шагом в пропасть, но она не позволяла себе остановиться. Внизу, в зале, царил полумрак. Мерцали свечи, отбрасывая золотистый свет на тёмные деревянные панели стен, поблёскивали бокалы с вином, слышались приглушённые голоса. Теодор стоял спиной к лестнице, держа в руках бокал, а рядом с ним — Драко Малфой и Блейз Забини. Они смеялись над чем-то, расслабленные, будто война, хаос и смерть были чем-то далеким, не имеющим к ним отношения. Когда она вошла в зал, Теодор обернулся первым. Его взгляд был внимательным, изучающим. Он скользнул по ней медленно, оценивая — не просто её наряд, но и саму её. Он был таким же, каким она помнила его в последний раз: безупречно красивый, высокий, с идеально собранными тёмными волосами, холодным, надменным выражением лица. — Вот и моя дорогая жена, — произнёс он ровным голосом, поднимая бокал в лёгком жесте приветствия. Драко повернул голову, прищурился, а затем усмехнулся: — Наконец-то решил нам её показать? — Мне казалось, мы давно знакомы, — тихо ответила Астория, подходя ближе. — Конечно, знакомы, — Блейз чуть склонил голову, разглядывая её с каким-то ленивым интересом. — Но тогда ты была просто мисс Гринграсс, а теперь… ты миссис Нотт. Астория встретилась взглядом с Теодором. — Так уж получилось, — прошептала она. На губах Теодора мелькнула легкая усмешка. — Так уж получилось, — эхом повторил он, пригубив вино. — Из предательницы сразу в жены, — рассмеялся Блейз, с нескрываемым весельем качая бокал в руке. Астория посмотрела на него, не меняясь в лице. Их не волновало ничего, кроме того, что она предала Слизерин, высшее общество, чистокровных. Будто её личность, её сила, её выбор — всё свелось к одному слову. Предательница. — Не повезло тебе, Нотт, — с тенью усмешки бросил Драко, глядя на Теодора. — Хотя ты, похоже, доволен. Теодор снова посмотрел на Асторию. Спокойно, холодно. — У меня всегда есть причины для довольства, — ответил он, делая очередной глоток вина. — Раз уж мы теперь связаны узами брака, дорогая, — протянул Теодор лениво, небрежно скидывая с плеч плащ, — ты не хочешь выполнить свои обязанности жены? Астория напряглась, но не ответила. Она знала, что этот момент неизбежен — он не мог просто оставить её в покое. Конечно, он захочет развлечься. Теодор сел в кресло у камина, закинул ногу на ногу и чуть склонил голову набок, внимательно изучая её. — Начнём с малого, — его губы дрогнули в усмешке. — Сними с меня ботинки. Блейз тихо хмыкнул, Драко едва заметно приподнял бровь. Они оба ждали. Астория стиснула зубы. Это был не просто приказ — это было унижение. Он выставлял её покорной, показывал, что может заставить её делать что угодно. Но она медленно вдохнула, затем выдохнула. Она знала, чего он добивается. И если он хочет увидеть её сломленной, то не дождётся. Не сказав ни слова, она подошла к нему, опустилась на колени перед креслом и, плавно, без лишней суеты, расстегнула ремешки его ботинок. Теодор чуть подался вперёд, его взгляд стал ещё внимательнее. — Вот видите, — небрежно бросил он друзьям, — она обучаемая. Блейз громко рассмеялся. Драко лишь скептически усмехнулся. Астория подняла голову, встретила взгляд Теодора. В её глазах не было ни сломанности, ни гнева. Только холодное спокойствие и лёгкая, почти незаметная, но всё же усмешка. Пусть играет. Пусть думает, что управляет ею. Она знала, что делает. И знала, что это только начало. Она молча присаживается за стол, не взглянув на Теодора или его верных псов. Спина прямая, руки аккуратно сложены на коленях, но внутри неё кипит буря. Каждое движение её тела передает холод, дистанцированность. Взгляд её сосредоточен на столе, она не хочет смотреть на этих людей, не хочет ощущать их присутствие. В этот момент она чувствует себя словно в клетке, но, несмотря на это, держится с достоинством. Домовики начинают накрывать стол, кладя перед каждым тарелки, полные изысканных угощений. Пахнет великолепно, но Астория даже не смотрит на еду. Она поглощена внутренними размышлениями, всё больше углубляясь в свои собственные мысли. С каждым моментом её ненависть к этому месту и всем этим людям растет. Теодор сидит напротив неё, и, несмотря на его спокойный вид, она ощущает, как его взгляд скользит по ней. Это не взгляд мужа, это взгляд хозяина, смотрящего на свою собственность. Его молчание давит на неё ещё сильнее. — Очень достойное поведение. Подстать таким, как ты, – она поджимает губы, — унижать собственную жену перед друзьями.  Теодор, не меняя выражения лица, чуть приподнимает бокал, его глаза скользят по ней, оценивая каждое слово. Он ставит бокал на стол с таким лёгким движением, будто его ответ уже был написан заранее, как сценарий для новой главы в их жизни. — Ты думаешь, я тебя унижаю? — его голос звучит спокойно, но в нём скрыта такая ирония, что она почти физически ощущает её. — Нет, милая, настоящие унижения я предпочитаю оставить для более интимной обстановки. Только ты и я.  Забини издает смешок, наблюдая, не сводя с лица девушки взгляд. Она будто экспонат на выставке.  — Дафна послушнее тебя, — Драко подает голос, уголок его губ приподнят. — Ей точно не нужно напоминать, как себя вести. — Да, ей гораздо легче понять, кто в доме главный, — добавляет Забини, ещё раз обводя взглядом Асторию, наслаждаясь её замешательством. — Всё-таки по-настоящему послушная жена — это редкость, как и твоя покорность. Драко кидает быстрый взгляд на Теодора, как бы ожидая его реакции, но затем снова обращает внимание на Асторию. — Ну что, Тори, ты ведь понимаешь, что твоя гордость и независимость — это не для этого места, — усмехается он. — Здесь действуют совсем другие правила. Дафна всегда была такой… безмятежной, вечно сдержанной. Казалось, она не могла быть подвержена боли, не могла быть уязвимой. Она всегда была на стороне тех, кто следовал правилам, кто не спорил с системой. А теперь? Она могла быть запертой в каком-то тёмном уголке, пленницей, и, возможно, не осознавать этого. Дафна, как и она сама, была в сети, от которой не могла выбраться. И эта мысль… больно поразила Асторию, словно каждый удар её сердца отдавался в ушах. Девушка не слушала их, она настолько погрузилась в свои мысли, что звуки их разговоров стали для неё лишь фоном, каким-то далеким, незначительным шумом. В её голове всё вертелось вокруг тех слов, что она едва могла выкинуть из памяти: предательство, война, Дафна. Её сестра, сидящая в плену, беспомощная… Это ощущение сдавливало её грудь, мешая дыханию. Она не могла поверить, что её жизнь изменилась так сильно, что она оказалась в мире, где её собственные поступки и решения не имели значения. Всё её внимание было сосредоточено на этом внутреннем конфликте. А между тем, гости продолжали собираться, один за другим покидая зал. Их смех и шаги эхом отдавались в её ушах, но они не достигали её сознания. Только когда Теодор встал и, не сказав ни слова, направился к выходу, она подняла взгляд. В его глазах было что-то, что заставило её снова почувствовать это холодное, пронизывающее чувство. Это было почти как напоминание о том, что она не может позволить себе слабость. — Подготовьте её, я собираюсь этой ночью выполнить супружеский долг.  Он обращался к эльфам, которые уже убирали со стола. Астория тяжело сглотнула, её горло сжалось от ненависти и обиды. Он говорил так, будто её мнение и чувства вообще не имели значения, как будто она всего лишь объект, для которого существуют такие правила, как «супружеский долг». Сердце её забилось быстрее, но она сдержала себя, подавив гнев. Каждый его приказ — это лишнее напоминание о том, как её жизнь теперь потеряла всякую значимость. — Ты не сделаешь этого, – девушка встала из-за стола, со скрипом отодвинув стул, — я не буду ни к чему готовиться.