Возлюбленная монстра

В штабе Ордена царит хаос. Пожиратели Смерти снова активизировались, и часть членов Ордена срочно отправляют на задание. Среди тех, кто должен отправиться, — Невилл, Полумна, Джинни, Фред и Джордж. Они собираются быстро, слаженно, как уже привыкли за время войны. Астория, как одна из лучших, автоматически готовится вместе с ними. Но едва она собирается уходить, к ней подходит связной и вручает письмо. Она узнаёт печать Грюма и отступает в угол, чтобы вскрыть послание. Внутри — короткий, но вполне ясный приказ:  «Не покидать штаб. Это приказ. Твой выход в бой может стоить нам жизней. — Грюм.» Астория хмурится. Всё выглядит правдоподобно — слова Грюма, подчёркивающие важность стратегии, его авторитарный стиль. Однако, она знает истину. Чертов Нотт. Это его приказ. Это он снова тянет за ниточки, манипулирует ею через Грюма, чтобы обезопасить её, как собственную вещь. Как объяснять это остальным? Невозможно. Они не знают о её ситуации, да и не должны знать. Астория делает глубокий вдох, возвращается к остальным и, притворяясь спокойной, говорит: — Мне поручили другое задание. Грюм считает, что я нужна здесь. — Здесь? — Джордж, пристегивая кожаный нагрудник, кидает на неё недоумевающий взгляд. — Ты серьёзно? Ты — и “нужна здесь”? — Разве штаб не под защитой? — добавляет Полумна с привычной мягкостью, но в её голосе звучит любопытство. — Грюм сказал, что это важнее, — твёрдо отвечает Астория, опуская глаза, чтобы избежать их взглядов. Невилл, стоящий рядом, коротко хлопает её по плечу. — Ну, раз Грюм так сказал, спорить не будем. Береги себя. И всё. Они уходят, оставляя её одну в штабе, который кажется теперь чужим и пустым. Астория остаётся одна, глядя на закрывающуюся за ними дверь. Она чувствует себя предательницей. Её место было с ними. Она… Она должна была… Тревожность накрывает её, как густой, удушающий туман. Воздух в штабе кажется разреженным, и каждое её дыхание прерывистое, натянутое, словно через треснувшую маску. Грудная клетка сдавливается, сердце бьётся так быстро, что вот-вот вырвется наружу. Она сжимает пальцы, ногти болезненно вонзаются в ладони, но это не помогает — ничего не может выбить её из этого состояния. Она пытается сосредоточиться на звуках вокруг: шёпот других членов Ордена, потрескивание свечей, скрип стула — но всё сливается в далёкий, гулкий шум, как будто она находится под водой. Голова кружится, перед глазами пляшут пятна. Она зажмуривает глаза, пытаясь прогнать их, но это только усиливает ощущение, что мир вращается вокруг неё с чудовищной скоростью. Её желудок скручивает тугой узел, тошнота подступает всё сильнее, но она сжимает зубы, чтобы не поддаться слабости. Ноги дрожат, и ей приходится с усилием опереться на край стола, чтобы не упасть. Её руки ледяные, но на затылке липкий пот. Каждое мгновение ожидания тянется в бесконечность. Она пытается подавить панические мысли, но они врезаются в сознание, как острые кинжалы: «Что, если они не вернутся? Что, если их там убьют?» Теодор был прав — до встречи остаётся всего неделя. Её жизнь может оборваться или измениться до неузнаваемости, но именно это знание обжигает душу. Он лишил её шанса помочь, шанса сделать хоть что-то, оставив её пленницей собственного страха. Она поднимает взгляд на карту, разложенную перед ней. Линии маршрутов, метки битв — всё расплывается перед глазами, как мокрое пятно на пергаменте. Она проводит дрожащей рукой по лицу, пытаясь унять непрошеные слёзы. Ожидание хуже, чем любой бой, хуже, чем смерть. Щелчок аппарации раздался лишь через два с половиной часа, когда Астория настолько извела себя, что её стошнило около трёх раз, причём два из них она даже не успела добежать до туалета. Её нервы были натянуты до предела, и страх за тех, кто ушёл на задание, буквально разъедал её изнутри. Она сидела на полу возле двери, уткнувшись лбом в колени, когда услышала, как возвращаются орденовцы. В ту же секунду Астория вскочила на ноги, сердце бешено забилось в груди. Те, кто вошли в штаб, выглядели так, словно вернулись из самого ада. Их одежды были порваны и залиты кровью, а лица усталые и осунувшиеся. Но главное — они вернулись, несмотря на весь ужас, что оставили за спиной. Джинни, хромая, поддерживала одного из орденовцев, едва волоча ноги. Она всё ещё тяжело дышала после битвы, но на её лице была мрачная гордость. — Мы спасли их, — произнесла она, не глядя никому в глаза. — Женщины и дети из штаба «Азарин» теперь в безопасности. Их больше не смогут тронуть. «Азарин» находился в укромной деревне на востоке. Пожиратели пытались пробиться туда уже давно, и сегодня им почти удалось прорвать оборону. Почти. Орденовцам удалось эвакуировать всех жителей, хотя это стоило им огромных усилий. Астория смотрела на их измученные лица и чувствовала странную смесь облегчения и боли.  Горячий душ слегка расслабил после изнурительного дня. Это было словно глоток свежего воздуха, момент очищения, почти рождение заново. Астория помогла Джинни смыть с огненно-рыжих волос запёкшуюся кровь, а затем приняла душ сама, позволяя горячей воде унести хотя бы часть пережитого. Когда обе девушки вернулись в комнату, обвёрнутые в мягкие полотенца, атмосфера войны осталась за дверью. Они устроились на кровати Джинни, обложившись подушками, и продолжили разговор, стараясь избегать тяжёлых тем. Джинни, протирая влажные волосы, вдруг улыбнулась: — Когда-нибудь, после всего этого, мы будем смеяться, вспоминая, как бегали по болотам или уворачивались от заклинаний. — Ты уверена, что это останется в прошлом? — тихо спросила Астория, поджимая под себя ноги. — Конечно, — отрезала Джинни, уверенно перебирая пряди. — Мы победим, другого варианта нет. Затем она принялась рассказывать о Гарри. Её глаза засияли, и слова полились потоком. О том, как она мечтает о будущем, где они будут вместе. О доме, который она хочет построить, не слишком большом, но уютном. О саде с цветами, которые Гарри будет обрабатывать, несмотря на его отсутствие таланта в садоводстве. — А потом… дети, — продолжила она, с улыбкой глядя в потолок. — Представляешь? Маленькие Поттеры с рыжими волосами. Астория невольно улыбнулась, глядя на Джинни. Её радость казалась заразительной, а лёгкие царапины на лице только подчёркивали силу этой девушки, которая умела находить свет даже в самых тёмных днях. На миг Астория почти поверила, что такое будущее возможно. Джинни продолжала улыбаться, наблюдая за реакцией Астории, и, наклонив голову, задала вопрос: — А что насчёт тебя? Каким ты видишь своё будущее? Или… с кем ты видишь своё будущее? Её голос звучал непринуждённо, но в её глазах блеснул озорной огонёк. Намёк был очевиден. Джинни говорила о Фреде. Астория знала, что должна ответить. Она даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но в голове звучало лишь одно:  «Не думай про Нотта. Не думай, не думай, не думай.” Джинни весело продолжала: — Ну, вы с Фредом так мило смотритесь вместе. Я заметила, как он на тебя смотрит. “Не думай о нём,” — Астория повторяла про себя снова и снова, стараясь цепляться за остатки их уютного разговора. Они только что так хорошо болтали, она почти расслабилась. “Не думай о нём. Не думай.” Но это было бесполезно. Как только имя Теодора возникло в её сознании, оно захватило её полностью. Она чувствовала, как её грудь начинает сдавливать знакомое болезненное ощущение. Потому что, если она позволит себе думать о нём, хоть на секунду, весь этот хрупкий идеальный мирок, который они с Джинни успели создать за несколько минут, рухнет. И снова жестокая реальность напомнит о себе — её положении, её участи.  — Я точно не знаю, — тихо ответила Астория, слегка пожав плечами. Она старалась говорить спокойно, но её голос прозвучал чуть натянуто. — Самое главное, что я надеюсь, Орден победит, и всё будет хорошо. Это всё, каким я хочу видеть наше будущее. Она отвела взгляд, делая вид, что поправляет мокрые волосы. Джинни прищурилась, будто собираясь задать ещё один вопрос, но передумала. Её улыбка чуть поблекла, но она всё равно кивнула. — Звучит правильно, — сказала она с лёгкой задумчивостью. — Главное, чтобы все мы остались живы, правда? Астория лишь кивнула, не доверяя собственному голосу. Она знала, что Джинни заметила её напряжённость, но сейчас та была достаточно тактичной, чтобы не лезть дальше. Джинни снова начала рассказывать о Гарри, возвращаясь к своему привычному восторженному тону. Астория слушала её, кивая в нужных местах, но мыслями была далеко. Она почти видела холодный взгляд Теодора, который словно смотрел на неё сквозь время и пространство. Она снова повторила про себя: “Не думай. Не думай о нём.”