Возлюбленная монстра

Вечером следующего дня, когда все ребята ушли по своим заданиям, Астория тихо аппарировала к месту встречи. Это был небольшой домик на берегу Северного моря, скрытый от посторонних глаз.  Вечерний ветер, холодный и пронизывающий, нес с собой запах соли и свежести Северного моря. Вода, темная и безбрежная, казалась почти чёрной, она не мерцала, как в океане, а была тяжёлой, мрачной. Волны не успевали отступать от берега, как их тут же заменяли новые, с глухим, угрожающим шумом они разбивались о камни и прибрежные утёсы, поднимая фонтан белой пены. На горизонте море сливалось с тёмным небом, будто их разделял лишь призрачный край, и в этом едином потоке не было ни надежды, ни света. Каждая волна, каждая вспышка воды под светом тусклого неба казались словно тенью какого-то давно ушедшего кошмара. Сильный ветер бил в лицо, пронзая холодом и напоминая, что здесь, у самой кромки мира, царит стихия, не терпящая слабости. Песок на берегу был почти чёрным, с крупными камнями, упрямо стоящими в воде, будто забытые древние руины. Вокруг царила тишина, лишь вдали слышался шум прибоя и свист ветра, создавая ощущение, что мир стал безмолвным и застыл в ожидании чего-то неизбежного. Астория стояла на берегу, чувствуя, как холод проникает в каждую клеточку её тела. Ветер, режущий и сильный, сбивал её с ног, заставляя её пальцы онеметь, а дыхание вырываться с видимыми облачками пара. Она старалась не думать о том, как её грудь сжимаются от холода, а кожа становится жесткой, покрываясь мурашками. Каждое прикосновение воздуха казалось чуждым и неприязненным, будто само море, волны и холодный ветер пытались оттолкнуть её от себя. От этого чувства, что всё вокруг не живое, а лишь холодная, бессмысленная сцена, становилось не по себе. Астория сжала зубы, пытаясь игнорировать страх, который поднимался внутри. Море, его бескрайняя тёмная гладь, казались чем-то абсолютно чуждым и враждебным. Домик стоял у самого края берега, словно заброшенное убежище, с грубыми каменными стенами, покрытыми морской солью. Его крыша, низкая и покатая, была покрыта серым черепичным покрытием, которое казалось немного потрёпанным и выцветшим от времени. У окна тускло горел свет, который мягко отражался на влажных скалах, как слабый огонёк в пустыне. Это место не обещало тепла и уюта — оно было таким же холодным и мрачным, как всё вокруг. Даже двери, едва заметно покосившиеся, вели внутрь, как будто они не были призваны встречать гостей, а скорее были предназначены для того, чтобы скрывать от мира всё, что находилось внутри. Когда Астория подошла ближе, её взгляд упал на фигуру Снейпа, стоящего у дверей, его силуэт как будто сливался с этим мрачным пейзажем. — Мисс Гринграсс, вы пришли, — сказал он. Астория кивнула, чувствуя, как её сердце забилось быстрее. Она взглянула на домик, потом снова на Снейпа. — Профессор, Теодор внутри? — спросила она, голос её был чуть тише, чем обычно. Снейп кивнул, его глаза стали чуть более внимательными, но всё равно оставаясь такими же холодными, как и море впереди. — Да, — сказал он кратко. Несколько секунд они молчали, и Астория почувствовала, как её плечи невольно напряглись. Снейп, кажется, заметил её тревогу. Он шагнул чуть ближе, его голос стал почти тихим, но не менее серьёзным. — Будьте осторожны, мисс Гринграсс, — сказал он, после чего, не дождавшись её ответа, резко развернулся и, не сказав больше ни слова, исчез в воздухе, аппарировав прочь.  Это было предупреждением? Она едва не заскулила от безысходности. Девушка засунула руку в карман своего пальто цвета темного дуба и сжала крепко палочку. Астория вошла в домик, и тепло мгновенно окутало ее. Нотт решил использовать заклинание согрева, чтобы его аристократичная задница, не дай боже, не замерзла. Он стоял в центре комнаты, словно высеченная статуя, с такой же неподвижной грацией, как и всегда. Его фигура была безупречно сложена — высокий, стройный, с невероятной осанкой. Он был одет в строгий чёрный фрак, идеально сидящий, подчёркивающий каждую деталь его фигуры. Белоснежная рубашка едва виднелась под тканью, но даже она выглядела безупречно, не имея ни одной складки. Его лакированные ботинки отражали свет от лампы.  Астория не могла не заметить, как его лицо оставалось таким же неприступным, как всегда. Его тёмные, слегка вьющиеся волосы были зачесаны назад, без единой небрежной пряди. Но теперь, в его холодных, почти безжизненных глазах, она заметила что-то новое — шрам, слегка огибающий его левый глаз, словно напоминание о войне, что когда-то пересекла его лицо. Это придавало его внешности ещё больше жестокости, но в то же время делало его совершенно неотразимым, как идеальный, но беспощадный бог. Астория почувствовала, как её дыхание сбивается, но она постаралась держать себя в руках. Он был тем же Теодором, которым был всегда, и, несмотря на всё это, в его взгляде было что-то, что заставляло её нервничать. — Даже в такие времена ты находишь время выглядеть так, как будто ничего не происходит, — её голос звучал напряжённо, почти с укором. — Люди умирают, а ты всё такой же, как был. Его губы тронула легкая улыбка, но почти сразу же исчезла. Он невесело хмыкнул, пройдясь по девушке оценивающим взглядом и задержался на её лице. А лицо, к слову, Гринграсс старалась держать. — Ты выбрала Орден, чтобы превратиться в труп? — холодно сказал Теодор, его взгляд был такой же безжизненный, как и его слова. Девушка вздернула подбородок. И хотя, ее целью и являлось переманить его на свою сторону, она не могла промолчать.  — Я выбрала Орден, чтобы быть свободной, чтобы иметь право на своё мнение и, чтобы это мнение было важно для других. Я выбрала Орден, чтобы быть сильной, а не подчиняться воле тех, кто жертвует мной ради своих целей.  — Но теперь ты жертвуешь собой ради Ордена. Интересно, что же изменилось? — Теодор сказал это с ледяной усмешкой, его глаза внимательно следили за ней, как если бы пытались найти хоть одну слабость. — Я не жертвую собой, Теодор. Я выбираю. Я выбираю свою свободу, выбор, который не зависел бы от воли твоей семьи или Волдеморта. Это не жертва, а решение. И если ты этого не понимаешь, значит, ты никогда не был свободным. — Поттер здорово промыл тебе мозги.  — Я сделала свой выбор, — ответила она, не отводя взгляда. — И это не Поттер. Это я, Астория Гринграсс, которая устала быть частью этой грязной игры. Ты можешь продолжать верить, что ты прав, но посмотри вокруг. Кто из нас двоих действительно является верным псом, а кто сражается как настоящий воин за свободу, за невинных людей, за мир?  — Ты прибежала ко мне на задних лапках, чтобы…  Астория не позволила ему договорить, выставив руку вперед:  — Чтобы сотрудничать.  Теодор слегка приподнял бровь, его глаза оставались холодными и внимательными, как всегда. Он не сразу ответил, давая её словам повиснуть в воздухе. — Ох, перемани пожирателей на свою сторону и мы погладим тебя по головке, Гринграсс, – Теодор почти засмеялся, – они это тебе сказали, когда отправляли ко мне?  Астория проигнорировала его выпад. Перед ним стоит не безупречная мисс Гринграсс, украшение чистокровной семьи, а солдат, сражающийся вот уже столько месяцев за мирную жизнь.  — Если Орден победит, а это произойдет, потому что наша сила нерушима, то я лично встану на твою защиту в суде Визенгамота и не позволю посадить тебя в Азкабан. Я не обещаю ничего насчет твоих родителей, или друзей, но ты… Можешь рассчитывать на это.  — Ах, вот это поворот, — произнёс он, всё ещё с усмешкой на губах. — Защищать меня? Отказаться от того, чтобы меня отправили в Азкабан? Слышать это от тебя, Астория… Это даже смешно. Он сделал шаг в её сторону, его взгляд стал ещё более острым, будто он полностью оценивал её намерения. — Ты, предательница, готова встать за меня? — продолжал он, его голос стал резким, как лезвие ножа. Он не верил ей. Это было логичным, ведь в его мире она совершила преступление - предала чистоту крови, встав на защиту магглов и полукровок.  — Если нужно, я готова дать непреложный обет.  Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это было довольно серьезное заявление.  — Непреложный обет? — медленно повторил он, его голос наполнился ледяным сарказмом. — Ты готова поклясться собственной жизнью, чтобы защитить меня? Защищать того, кто мечтает уничтожить всё, что ты сейчас представляешь? Он сделал ещё шаг ближе, теперь между ними оставалось всего несколько шагов. Его фигура, утопающая в полумраке комнаты, казалась почти устрашающей. — Это ли Орден внушил тебе, Астория? Или это твой способ искупить вину перед семьёй, которая теперь мертва? — его слова били, как хлыст, каждый вопрос был наполнен скрытой угрозой. — Или, может быть, ты так отчаянно хочешь доказать, что твоя новая сторона не сломала тебя, а наоборот, сделала сильнее? Его глаза встретились с её. В них была смесь недоверия, презрения и чего-то ещё, глубже спрятанного, что он не хотел показывать. — Но скажи мне одно: ты хоть понимаешь, насколько опасна эта игра? Ты ведь знаешь, что обет не позволит тебе солгать, ни на йоту уклониться. Твоя жизнь будет зависеть от того, сможешь ли ты выполнить свою клятву. Ты готова так легко поставить её на кон ради меня? — его голос стал тише, почти шёпотом, но от этого только более угрожающим. Астория выдержала его взгляд, её бледное лицо оставалось спокойным, несмотря на холодный, почти насмешливый тон Теодора. — Моя жизнь и так на кону каждый день, — спокойно ответила она, чуть приподняв подбородок. — Если ты думаешь, что мне страшно… ты плохо меня знаешь. — И как же мы будем сотрудничать, Гринграсс? — его тон был пропитан сарказмом. — Каков ваш план? Ты будешь шпионить для меня? Или я должен сразу побежать в штаб Поттера с белым флагом? Астория выпрямилась, скрещивая руки на груди, пытаясь не поддаться его язвительности. — Я предлагаю нечто большее, — ответила она твёрдо, но спокойно. — Ты можешь передавать нам информацию. О нападениях, о планах Волдеморта, о слабых местах. Ты лучше всех знаешь, как устроена его армия, кто управляет ключевыми звеньями. Теодор усмехнулся, его глаза блеснули хищным огнём. — Ты предлагаешь мне предать всех, кто стоит за моей спиной? Своих друзей, свою семью, — он наклонился чуть ближе, его голос стал ниже, почти угрожающим. — И всё ради чего? Ради жалкой надежды, что вас не раздавят, как жалких насекомых? — Ради того, чтобы спасти свою жизнь, — отрезала Астория. — Потому что, как бы ты ни отрицал, Теодор, Орден победит. Да, мы теряем людей. Да, нам тяжело. Но мы сильны, потому что боремся за свободу, за жизнь, а не за прихоть безумца. — Красивые речи, — усмехнулся он, отстраняясь. — Но слова — это только слова. — Тогда дай мне доказать, — бросила она, чувствуя, как в груди поднимается огонь. — Мы можем быть союзниками, Теодор. Мы можем работать вместе, чтобы покончить с этим безумием. Он молчал, изучающе глядя на неё. Казалось, в его взгляде мелькнула тень сомнения, но она тут же исчезла, сменившись ледяным спокойствием. — И как ты себе это представляешь? — наконец спросил он. — Даже если я соглашусь… как долго я проживу после того, как ты получишь от меня всё, что нужно? Астория сделала шаг вперёд, её голос стал твёрже: — Я дам тебе защиту. Орден позаботится о тебе. Ты можешь уйти, скрыться. Или остаться с нами. — Защита? От Поттера? — его смех снова прозвучал громче, чем нужно. — Ты наивна, Гринграсс. — Может быть, — призналась она. — Но я знаю одно: если ты останешься с Волдемортом, твоё будущее — это либо смерть, либо Азкабан. Теодор долго смотрел на неё, его лицо оставалось непроницаемым. — Ты действительно готова довериться мне? — наконец спросил он, его голос прозвучал тихо, но остро. — Готова рискнуть всем ради того, кто, по твоим словам, всегда был тебе чужим? — Да, — ответила она, не отводя глаз. — Потому что я верю, что ты не бездушный палач.