Связанные долгом

POV Эда Инес вскочила на ноги. Ее движения были отрывистыми, будто она была пьяна и не могла контролировать свои конечности. Она была пьяна только от страха. Она дрожала и плакала, когда бросилась к Серкану. — Дай ему то, что он хочет, Серкан. Все, что он захочет! — Инес, — сказал он с натянутой ноткой. Я видела боль в его глазах. У Серкана не было никаких проблем с принятием трудных, тяжелых решений, но это было за пределами всего, что он когда-либо ожидал. Она упала на колени, цепляясь за икры Серкана. Посмотрела на него снизу вверх. — Я умоляю тебя, Серкан. Я стою на коленях, пожалуйста, спаси мою дочь, спаси Фину. Пожалуйста. Пьетро затрясся, а потом, спотыкаясь, шагнул вперед и схватил ее за плечи. — Инес, перестань. Инес. Она боролась с ним, цепляясь за ноги Серкана, будто они предлагали спасение: спасение Фины. Я не могла дышать. Комната была пропитана таким количеством отчаяния и страха, что у меня перехватило горло. Я всегда боялась, что война доберется до нашей семьи, но никогда так, как сейчас. Серкан застыл, глядя на свою сестру сверху вниз. — Инес, — тихо сказал он. Я прижала руку ко рту, стараясь не заплакать. Я видела себя на месте Инес, могла представить ее отчаяние, ее тоску. Если бы Кираз оказалась в руках Римо... я бы тоже на коленях умоляла всех, кто способен спасти ее, выбросила бы свою гордость из окна и поползла бы, если придется. Но я не была уверена, сможет ли Серкан спасти Фину, и он тоже не был уверен. Потому что Римо играл в дьявольскую игру, которая ему слишком нравилась. Сэмюэль помог отцу поднять Инес на ноги, и она упала в объятия Пьетро, прижимаясь к нему и всхлипывая. Я никогда не видела Инес такой, и слезы, которые я пыталась сдержать, теперь свободно текли по моим щекам. До нас донесся звон разбитого стекла и грохот падающей мебели, за которым последовал рев Данило, полный ярости, отчаяния и даже вины. Пьетро и Сэмюэль наполовину вынесли Инес из комнаты. Серкан и я остались в гостиной, на расстоянии многих шагов друг от друга, застыв на месте. Между нами повисло чувство отчаянной беспомощности. Наши глаза встретились. Лицо Серкана превратилось в суровую маску, в глазах застыло смятение. Я хотела сказать что-нибудь ободряющее, чтобы облегчить груз ответственности, лежащий на его плечах, но мой разум был пуст. Мой взгляд снова нашел простыню, и я тихо втянула воздух. Не хотелось даже думать о том, через что прошла Серафина, как Римо навязался ей. Представив себе ее страх, стыд, боль, я снова залилась слезами. Серкан подошел к простыне, поднял ее и аккуратно сложил, затем сунул обратно в пакет. — Что ты делаешь? — спросила я бесцветным голосом. — Я собираюсь отправить ее в лабораторию. — Ты думаешь, что это не кровь Серафины? Губы Серкана сжались. — Нет. Но мне нужна абсолютная уверенность. Образцы крови и ДНК были взяты у всех членов нашего круга, чтобы облегчить идентификацию в случае жестокой смерти. Даже у Кираз и Альпа образцы были взяты сразу после их рождения. Я старалась не задерживаться на этой мысли. Серкан поднял трубку телефона, и через минуту в особняк вошел Энцо. Он и многие другие люди по очереди охраняли особняк и прилегающие улицы. Серкан спокойно объяснил ему, что он должен делать, и, как обычно, Энцо спокойно слушал, его лицо ничего не выдавало. Его спокойствие было тем, что я ценила в телохранителе. Он мельком взглянул в мою сторону, прежде чем направиться к выходу со свертком. — Пойду проверю, как там дети, — сказала я. Даже если бы я жаждала оказаться в объятиях Серкана, я могла бы сказать, что ему необходимо было несколько минут побыть одному. Он кивнул, уже поворачиваясь ко мне спиной. Я вышла из комнаты. Теперь в доме царила жуткая тишина. Данило перестал бушевать за закрытой дверью кабинета Пьетро, и почему-то тишина забеспокоила меня еще больше. Я быстро поднялась наверх. Приглушенные рыдания доносились из коридора, где находилась спальня Инес и Пьетро. Мое сердце сильно сжалось, и пришлось прислониться к стене, чтобы успокоиться, прежде чем я осмелилась войти в комнату Софии. Кираз и София сидели на кровати, скрестив ноги, с растерянными и испуганными лицами. Они смотрели на меня в поисках ответов, и на мгновение я поняла, что чувствовал Серкан, когда все его люди всегда обращались к нему за решением. Мое лицо словно окаменело. Я не могла улыбнуться, даже чтобы утешить девочек. Альп сидел на диване в углу, играя со своим Геймбоем и глубоко хмурясь, светлые пряди закрывали большую часть его глаз. Я видела, что он был расстроен, даже если делал вид, что поглощен игрой. — Мама, что случилось? — спросила Кираз. София спрыгнула с кровати и подошла на шаг ближе. — Там был... там был кусочек Фины... в ... в... Ее лицо исказилось от ужаса. Я быстро покачала головой, даже если внутри был кусочек Фины, хотя и всего лишь кровь. Я бы не стала ничего рассказывать Софии. Если Пьетро или Инес решат дать ей знать, они должны будут сказать ей сами, но я сомневалась, что они это сделают. Я подошла к ним и опустилась на кровать. Комната Софии была воплощением мечты в розовом цвете с оборками и мягкими игрушками. Столь юная. Столь невинная. Это безопасная гавань для маленькой девочки в нашем жестоком мире. Кираз прижалась ко мне, и я поцеловала ее в макушку. София посмотрела в сторону своей двери. — Пойду поищу Сэма. Я ее не остановила. Из-за всего происходящего она часто оказывалась на периферии, слишком юная, чтобы быть вовлеченной, но слишком взрослая, чтобы требовать постоянного внимания. Ради нее я надеялась, что Фина скоро вернется. — Дай мне немного поговорить с твоим братом, хорошо? Альп не любил говорить об эмоциях, тем более когда рядом находились другие, даже его сестра. Кираз молча кивнула. — Хорошо. Возьму что-нибудь поесть. Я благодарно улыбнулась ей. Почти в одиннадцать лет она уже была более ответственной, чем я в ее возрасте. Без сомнения, это была кровь ее отца. Как только она ушла, я села на плюшевый диван рядом с Альпом. — Ты можешь это выключить? Он нажал кнопку выключения, но не поднял глаз от экрана. — Папа сердится на меня? — тихо спросил он. — Он не сердится на тебя. Может быть на мгновение из-за того, что ты сказал. Тебе нужно думать, прежде чем говорить, иначе ты можешь сделать больно людям, понимаешь? Он поднял голову, сдвинув светлые брови. — Наверное. — Считай до трех, прежде чем сказать что-то, что может расстроить других. — Откуда мне знать, что огорчает других? — Прямо сейчас, если речь идет о Фине. Все очень чувствительны. — Хорошо. Она жива? Я прикусила губу. Ему семь, и он спрашивает меня о смерти так, словно речь идет о том, что мы будем есть на ужин. — С ней все в порядке. — Я скучаю по своим друзьям. У Кираз есть София, а у меня никого. — У тебя есть я и папа. Альп скорчил гримасу. — Вы не веселые, как Рокко и Риччи. — Ну и что такого веселого? — Катание на роликах! Или на велосипеде и выполнение трюков! Некоторые трюки мальчишек на велосипедах, которые я увидела, чуть не довели меня до сердечного приступа. Не говоря уже о том, что Серкан сойдет с ума, если я выйду из дома вместе с Альпом для прогулки. — Как насчет того, чтобы заняться чем-нибудь другим? Он надул губы, а потом его лицо снова просветлело. — Слайм челлендж. Мои брови поползли вверх. — Слайм челлендж? — Да! Если это вызвало такой восторг у семилетнего мальчика, то мне точно не понравится, особенно если в этом замешан слайм, но я хотела отвлечь его. — Ладно, давай сделаем этот слайм челледж. Ответная улыбка Альпа прогнала часть тьмы из моей груди. POV Серкан Я сидел в кресле посреди хаоса, который Данило устроил в кабинете Пьетро. Разорванные книги, битое стекло, опрокинутые полки, все валялось на полу. Данило уехал прочь на своей машине. Я сомневался, что он вернулся в Индианаполис. Ему нужно было побыть одному. Нам всем это нужно. Я посмотрел вниз на свои блестящие туфли, на идеально выглаженные брюки, на аккуратно застегнутые манжеты на запястьях. Со стороны я был безупречным бизнесменом, у которого все под контролем, ледяным человеком. Я был похож на один из этих проклятых вулканов, скрытых под толстым слоем вечного льда. Упершись локтями в бедра, я опустил лицо в ладони. Если бы один из них взорвался, они могли бы уничтожить все вокруг. Я чувствовал себя на грани опасной вспышки взрыва. Я хотел уничтожить, но только не тех, кто около меня, но они будут в опасности, если я потеряю контроль. Керем и Римо те, кто ощутят мою ярость. Римо за все, что он сделал с Финой, с нашей семьей. Керем за сотрудничество с Каморрой, несмотря на все, что он знал о них. — Папочка? Моя голова взлетела вверх. Кираз застыла в дверном проеме. Она была одета в цветастое летнее платье, ее волосы были собраны в беспорядочный хвостик, а голубые глаза широко раскрыты. Она была всем, что я хотел защитить. Но я ничего не сказал. Она медленно вошла внутрь, почти застенчиво. Я не был уверен, что Эда сказала ей, но сомневаюсь, что она упоминала о простыне. Кираз была слишком мала для подобных вещей, даже если Эда уже кое-что ей объяснила. — Ты выглядишь грустным, — тихо сказала она, останавливаясь рядом со мной. Грусть — неподходящее слово для описания моих эмоций. — Да, — все равно согласился я. Кираз обвила руками мою шею. Я обнял ее. — Все будет хорошо. Ты сделаешь так, чтобы все было хорошо. Ты всегда так делаешь. Ее непогрешимое доверие ко мне было моим стимулом. Я поцеловал ее в висок и немного подержал в объятиях. Я не был уверен, кто кого утешает. Но это уже не имело значения. В конце концов, я отстранился. Мне нужно было сделать один звонок. — Уверен, Софии не помешает немного отвлечься. Почему бы тебе не пойти и не найти ее? Кираз кивнула. Она знала, что это был мой намек на то, что мне нужно работать. Она выскользнула из кабинета и закрыла за собой дверь. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я позвонил Римо. Я не хотел показывать ему, как нас трясло от этих простыней. — Серкан? — он сказал это таким тоном, что я почти сразу же забыл о своем решении. — Я получил твое сообщение. — Знаю, ты не следуешь традиции кровавых простыней Фамильи, но мне показалось, что это было мило. Я всегда презирал эту традицию, находил ее крайне неприятной, когда сталкивался с ней на свадьбах Фамильи и даже иногда на свадьбах очень традиционных семей, которые придерживались старых привычек. Но эта простыня означала нечто гораздо худшее, чем супружеский брак. Она символизировала акт насилия, от которого женщина никогда не должна страдать, ни в браке, ни вне его. — В нашем мире есть правила. Мы не нападаем на детей и девушек. — Забавно, что ты так говоришь. Когда твои солдаты напали на мою территорию, они стреляли в моего тринадцатилетнего брата. Ты первым нарушил эти ебаные правила, так что прекрати нести чушь. — Ты не хуже меня знаешь, что я не отдавал приказа убивать твоего брата, а он жив и здоров. — Если бы он был мёртв, мы бы не разговаривали, Серкан. Я бы убил каждого ебаного человека, о котором ты заботишься, и мы оба знаем, что есть из кого выбирать. Кираз, Альп и Эда... он и близко к ним не приблизится. Я сделаю все, что угодно, чтобы защитить их, даже если придется пасть так низко, как он. — У тебя есть люди, которых ты не хочешь потерять, Римо. Не забывай об этом. Сэмюэль не верил, что Римо заботится о ком-то, но нотка покровительства, когда он упомянул о своих братьях, заставила меня поверить в нечто другое. Это был проблеск надежды. — Я думал, простыни могли бы заставить тебя понять причину, но вижу, что ты хочешь, чтобы Серафина страдала немного больше. — Римо... — раздался щелчок.— Блядь, — прорычал я. В последующие дни я пытался дозвониться до Римо, но он игнорировал мои звонки. Отчаяние Инес росло с каждым днем, так же как и желание Данило, Сэмюэля и Пьетро довести до конца наше нападение на Головореза Керема. МотоКлубы согласились на попытку похищения в обмен на возмутительные суммы денег, большое количество оружия и наркотиков. Я им не доверял. Они хотели, чтобы им заплатили вперед из-за огромного риска, и я опасался соглашаться на такую сделку. Я был рад, когда Римо наконец связался со мной с новым требованием, которое я предвидел. Мой бывший Консильери в обмен на мою племянницу. Естественно, я согласился отдать ему Рокко. Меня не волновала ни его судьба, ни несомненно жестокие пытки, которым он подвергнется в руках Фабиано и Фальконе. И вовсе не поэтому я так неохотно отдал его ему. Нет, отвечать на требование врага считалось слабостью, особенно если этот враг просил твоего бывшего Консильери, особенно если этим врагом был Римо Фальконе. Подобный поступок вызвал беспокойство в рядах моих Младших Боссов и Капитанов, потому что они предпочитали считать себя в безопасности, и отказ от одного из них лопнул их пузырь. У Рокко было много друзей среди моих людей. Он знал, как манипулировать людьми. Обмен никчемной девушки на бывшего Консильери будет воспринят некоторыми критически. Другие, кто дорожил своей семьей, судили бы обо мне более мягко. Но это уже не имело значения. Я уже принял решение. Я должен был спасти Серафину, ради нее и моей семьи. *** Эда испекла торт к одиннадцатому дню рождения Кираз и устроила небольшой праздник, больше похожий на похороны. Каждая улыбка была фальшивой, каждый смех вымученным. Мы попробовали свои силы в притворном счастье. На вкус он был фальшивый, горький. Кираз задула свои одиннадцать свечей, крепко зажмурившись. Я знал, чего она хочет, даже без ее ведома. Она надеялась, что завтра все будет хорошо, что мы все вернемся вместе с Серафиной. Это было и мое самое большое желание. От исхода этого обмена зависело многое, и самое главное счастье моей семьи. Сэмюэль смотрел куда-то вдаль, разрываясь между надеждой и беспокойством. Римо согласился на обмен завтра вечером. Данило, Пьетро и я уедем рано утром, чтобы отвезти Рокко в Лас-Вегас. Сантино и Артуро привезли его в Миннеаполис несколько часов назад. Кираз улыбнулась, распаковывая принадлежности для рисования, которые купила для нее Эда. После этого мы все поедали торт, пытаясь поддерживать бессмысленный разговор, но преодолеть напряжение было невозможно. Мне стало жаль Кираз. Она всегда любила праздновать свой день рождения, но сегодня ее особенный день был испорчен последствиями моего выбора. Я пообещал себе, что этого больше никогда не повторится. Мы все рано легли спать, но сон так и не пришел. Ни ко мне, ни к Эде. Она прижалась ко мне в темноте, ее тело напряглось от беспокойства. — Я так боюсь, что это ловушка. Ехать в Вегас это безумие, ты же знаешь. Римо может спланировать убить вас всех. — Он мог бы, но я сомневаюсь в этом. Он убьет нас позже, когда мы немного пострадаем. — Пострадаем? — Под тяжестью нашей вины. — Ты чувствуешь себя виноватым? — Да. А увидев Серафину, мы все вспомним, как подвели ее. Пьетро, Сэмюэль, Данило и особенно я. Эда выдохнула. — Я не могу жить без тебя, Серкан. Не позволяй ярости поглотить тебя завтра. Ничем не рискуй. Мой гнев на Римо был почти неукротим. Мне хотелось увидеть его на коленях, молящим о пощаде. Завтра будет не тот день. Но рано или поздно... Я поцеловал Эду и просунул пальцы между ее гладких бедер, желая почувствовать ее тепло, желая почувствовать себя живым. Я не хотел говорить, особенно о том, как все может пойти не так. Наш поцелуй был медленным, мои пальцы тоже. Я не был охвачен вожделением. Я даже не хотел кончать. Мне нужно было только заставить Эду почувствовать себя хорошо, нужно было раствориться в ее жаре и стонах. Она раздвинула для меня ноги, и я легонько погладил ее, время от времени погружая в нее свои пальцы. Ей потребовалось много времени, чтобы расслабиться и позволить себе удовольствие. Когда она наконец кончила, я закрыл глаза и прижался губами к точке ее пульса. Я осторожно погрузил в нее свои пальцы. — Я люблю тебя, Эда. Я буду защищать тебя и нашу семью, пока не умру. — Только не завтра, — сказала она. — Только не завтра, — пообещал я. *** Сантино втащил Рокко в самолёт. Так мы проделали большую часть пути до Лас-Вегаса, только от аэропорта рядом с Вегасом до места нашей встречи мы поехали на арендованной машине. Во время нашего путешествия мы почти не разговаривали. Мы утром все обсудили. Каждое дополнительное слово только увеличит наше напряжение. Мы с Данило вытащили Рокко из багажника машины, когда прибыли на назначенное место встречи за тридцать минут до условленного времени. Я внимательно осмотрел окрестности, но не обнаружил никаких снайперов на соседних крышах. Отчаянные глаза Рокко поймали мой взгляд, и он попытался вырваться из своих пут, пытаясь заговорить, несмотря на заклеенный скотчем рот. Мы бросили его на землю и стали ждать. Нас встретила сухая жара, и по моей спине под толстыми слоями костюма потекли струйки пота. Данило с отвращением посмотрел на Рокко, но тот не сводил с меня глаз, все еще надеясь, что я передумаю. Пьетро остановился рядом со мной, на лбу у него блестели капельки пота. В Вегасе было гораздо теплее, чем в Миннеаполисе. — Блядь. Я чертовски боюсь увидеть Фину... Данило сжал губы и опустил взгляд на землю. — Скоро она будет в безопасности, — твердо сказал я. — Терпеть не могу, когда я вот так, без оружия, — сказал Данило после нескольких минут молчания. Мне тоже было трудно стать таким уязвимым на вражеской территории, но я не думал, что Римо откроет огонь по нам. Это был не его финал, не сегодня. Подъехавшая машина остановилась примерно в девяносто одном метре от нас. Мое внимание привлекло движение на одном из соседних зданий. Снайпер направил на нас винтовку. Рука Данило метнулась к кобуре. — Нет, — отрезал я. Данило неохотно отдернул руку и опустил взгляд с крыши, затем его глаза расширились. Я проследил за его взглядом в сторону автомобиля, и мои мышцы напряглись, когда Римо Фальконе вышел вместе с Серафиной. Она была одета в свое разорванное и окровавленное свадебное платье. Мгновение спустя Фабиано тоже вылез из машины, целясь в нас из пистолета. Рокко издавал отчаянные звуки, но я не обращал на него внимания. — Боже милостивый, — прохрипел Пьетро. — Ты поступил очень опрометчиво, напав на нашу территорию, Серкан, — протянул Римо, притягивая Серафину к себе. Пьетро качнулся вперед, но я схватил его за руку. — Блядь. Я сдеру шкуру с этого ублюдка. Убью его на хуй за то, что он прикоснулся к ней, — прорычал Данило. — Не двигайся, — приказал я. Римо, наверное, ждал какого-нибудь шоу. Это доставило бы ему дополнительное удовлетворение. Серафина даже не взглянула в нашу сторону. Она уставилась в землю, сгорбив плечи. Она выглядела сломленной и еще более пристыженной, хотя для этого у нее не было абсолютно никаких причин. Это наша вина, а не ее. Когда она наконец подняла глаза и посмотрела на Пьетро, он резко втянул воздух. Страдание на его лице и выражение безнадежности на ее, пробились сквозь трещины в моей броне, но я боролся со своими эмоциями. Римо ухмыльнулся: — В следующий раз, когда будешь думать о том, чтобы трахнуть нас, посмотри на свою племянницу, Серкан, и вспомни, как ты подвел ее. Так и было. Я подвел их всех. Я сделал то, что считал лучшим, и все еще не представлял, что еще мог сделать после того, как Римо похитил Серафину. А раньше, задолго до этого, я должен был бы убрать Рокко с его поста. Римо вплотную приблизился к Серафине, и даже издали я видел, как она вздрогнула. Я стиснул зубы, крепче вцепившись в Пьетро, чтобы он не рванул вперед. Данило тоже явно боролся с самим собой.