Не покидай

      Ча Ын А сидела на скамье под сакурой и вдыхала вечерний воздух. Вдали слышался шум города, смешивающийся с шуршанием листвы. Старая кицунэ думала. О лисе, что приходил к ней вчерашним вечером. О его прошлом, в котором видела маленькую девочку с зелёным платком, что отдаленно напоминала ей кого-то такого же далёкого, забытого, но родного.       Ча Ын А жила долго и знала, как тесно переплетены нити чужих судеб. Нередко ей доводилось самой вмешиваться в чужую жизнь, но такое происходило разве что раз в сотню лет. Но та девочка не шла из ее головы. Ли Ран практически полностью забыл ее, но кицунэ уловила такую прочную связь между ними, что сама заинтересовалась этим. И сидела у своего старого ханока, смотря на ветви отцветшей сакуры.       Сегодня в жизни Рана произошли перемены — как в лучшую сторону, так и в худшую. Она, конечно, не могла сравнивать себя с Хранительницей реки Сандзу, настоящей ясновидящей, но сама тоже кое-что могла. Видеть короткими отрывками ближайшее будущее того, чей разум посетила.       Ча Ын А жила долго. Видела много разных событий, которые меняли жизнь человечества. Но когда она меняла жизнь чью-то, было все же интереснее. Старая лисица помнила события шестисотлетней давности так же хорошо, как и вчерашние. Тогда она носила нынешнее имя, жила в деревне у реки, где недалеко был лес и виднелись горы.       У Ча Ын А был небольшой, но просторный ханок, где повсюду висели пучки трав, были разложены коренья, в деревянных чашах с крышками находились ягоды. Запах стоял пряный, с кислинкой, а воздух был теплым и тягучим. Возле ханока росло небольшое деревце сакуры, по весне цветущее изумительной красоты нежными розовыми цветами, ронявшими тонкие лепестки на землю.       Деревенские к Ча Ын А относились с почтением. Она у них была на хорошем счету, травницей. Нередко разные болезни лечила, отвары готовила. Советы давала, как в хозяйстве, так и в жизни. Помогало всегда, потому ей помощь предлагали, подарки делали. Кто-то хотел и в ученицы дочерей устроить — то ли чтобы девочка почет получила, то ли чтобы секреты узнала. Да только Ча Ын А не брала никого. До одного случая.       Ходила кицунэ за травами к лесу. Знала, что в отдельной его части водятся духи, которых боялись люди, что о них знали. А однажды ночью случился страшный пожар — на утро разнеслась по окрестным деревням весть, что люди обозлились на горного духа, да и пожгли гору. Ча Ын А покачала на это головой, посетовала на людскую глупость, но в лес все же собралась.       Бывала она у пещеры часто — там жило одно существо, которое любило выменять драгоценные камни на свежую вкусную еду. Ча Ын А еду брала у людей, доготавливала ее особым образом, а из камней пещерных делала амулеты. В лесу ещё было темно, но лиса не увидела привычного прохода в обитель существа. Обошла пещеру кругом и почувствовала, что кто-то рядом есть.       На земле, среди листвы, покрытой инеем, лежала девочка. Босая, в спальной рубашке, с головой растрепанной. Ча Ын А почувствовала исходящий от девочки запах гари, страха и гнева. А ещё чего-то родного, будто лисьего…       Ча Ын А подошла к ребенку, наклонилась над ней и прикоснулась к темной голове ладонью. Девочка вмиг проснулась, вздрогнула. Встретилась перепуганными глазами с заинтересованным взглядом кицунэ и снова провалилась в беспамятство.       Ча Ын А вернулась тогда домой без трав, но на руках с девочкой. Уложила ее в постель и передала жителям, чтоб не ходили к ней сегодняшним днём. Сама дитя отпаивала целебными отварами, успокаивала и ухаживала. «Как же ты оказалась здесь, лисья дочь?..».       Днём смогла девочка назваться Кан Йунг, дочерью Минори. Рассказала о Горном духе, о его маленьком брате — друге своем, о матери сбежавшей и о пожаре. Со злости сжимая кулаки, говорила, что сама бы деревню всю сожгла. Не знала она, что произошло с Раном. Как брат и отец приехали, а вместо дома своего застали одни обгоревшие столбы да угли. Что они подумали, когда сообщили деревенские со злорадством в глазах, что Йунг, маленькое чудовище, завалило этой ночью камнями.       По лицу маленькой девочки стекали злые горячие слезы, а в глазах показывались первые отблески ненависти к людям.       Через пару дней Йунг смогла встать. Была хмурой, грубоватой и немногословной. В окно не выглядывала, не хотела видеть никого, кроме Ча Ын А. Сейчас она видела только в ней ту, кому могла доверять. Несмотря на то, что знакома была с ней совсем недолго.       Девочка целыми днями лежала, думала, вспоминала. Представляла себе что-то. О чем — Ча Ын А догадывалась, а потому и не трогала девочку, смирно и тихо лежавшую за ширмой. Приходящие любопытным взглядом старались узнать, что же переменилось в жилище травницы, но с неудовлетворённым любопытством уходили.       Через пару недель Йунг говорила больше. Ча Ын А узнавала о ее жизни до пожара и даже проникалась какой-то жалостью. Пусть лисица и была жестокой где-то внутри, но к будто родной, маленькой частичке самой себя, своей сущности, относилась с некоторой теплотой.       — Вот оправлюсь до конца — разыщу родных, Рана, — говорила перед сном Йунг.       — Где ты их искать будешь? В деревне отца с братом твоих нет, об этом я узнала уже несколько дней назад.       — Значит, сама пойду куда-нибудь. Может, до столицы.       — И останешься там в нищете. Самое безопасное для тебя место — здесь.       — Добром за добро я тебе отплачу. Столько, сколько смогу сделаю.       — Держать тебя вечно здесь я не собираюсь. Обучу тебя, выращу лису достойную, и ступай.       Так и началась новая жизнь Йунг в другой деревне. На улице она показывалась лишь в сумерках, с жителями старалась не пересекаться. Смотрела на них издали, косо. И практически к каждому питала внутренню злость. «Что, если так же поступят? Возьмут, да сожгут, погонят, только на этот раз не спрятаться мне… Да и не буду!» Затаенная обида в душе с течением времени никуда не девалась.       Всю осень до первого снега девочка помогала запасать травы, коренья и ягоды. А когда настала зима, Ча Ын А, сидя с воспитанницей в ханоке, учила ту искусству травничества. Читать и писать Йунг была обучена, поэтому могла изучать рукописи кицунэ, даже когда той не было дома. Ей казалось интересным и необычным постигать эту науку. А ещё она задавалась вопросом: правда ли лисой является?       Ча Ын А рассказала ей, что у каждого ребенка лисы будет проявляться какая-то способность. То ли общение со зверями, то ли управление огнем или водой… И каждому будет суждено раскрыть свой дар в неожиданный момент. Так же как и способность превращения в лису.       — Могла ли я после погони обратиться? Все думала: сон это или нет?       — Могла. Но даже не полностью. А может, тебе и почудилось, — прищурив глаза, сказала Ча Ын А. — Освоишь ещё, научишься.       Прошла зима. По весне начались дожди, земля на дорогах превратилась в серо-коричневую кашу, по которой не то, что проехать — пройти трудно было. Йунг выходить из ханока стала чаще, но с деревенскими все так же, как раньше, отношения не ладились. Ее сторонились, считали слишком холодной, слишком странной и смотрящей в упор, в душу, не скрыващей неприязни. И Йунг о людях думала как о злых, завистливых и испуганных.       — Лисье начало свое берет, — говорила кицунэ.       А сны о Ране, брате, родителях посещали ее каждую ночь. И в памяти некоторые события начинали тускнеть, расплываться. Показывались все реже и реже с ходом времени, из-за чего Йунг даже было стыдно. Она не так горячо рвалась в горы, в деревню, чтобы хоть краем глаза посмотреть на то, что осталось, когда она покинула эти места. Когда ее погнали оттуда.       И вот, летом исполнилось девочке двенадцать. Подарила ей кицунэ серебряный гребень с мерцающим красивым камнем и россыпью мелких вокруг. Они переливались то голубым, то отдавали розовым, желтоватым и лиловым. И гребень Йунг очень нравился. Тогда она и узнала, что Ча Ын А брала эти камни у существа, что жило в пещере. Именно оно спасло девочку от погони, сначало заплакав человеческим голосом, а затем обвал устроив.       И Йунг узнала о существе, что живёт в пещере. Его звали Кано, и он почти всегда прятался в темноте. Девочка, сгорая от любопытства, все же посетила в одиночку пещеру и познакомилась с ним. Кано разговаривал не как люди — его голос был свистящим и полным, словно вой ветра, речь плавной, как русло реки. Он проявил интерес к Йунг и сразу назвал ее Лисичкой. Даже несмотря на то, что за все время она так и не смогла превратиться.       Йунг спросила о Ране, а Кано ответил ей, что тот приходил сюда несколько раз после пожара. Старался раскидать в одиночку завалы, плакал, звал ее, но уходил каждый раз не с чем. А у девочки от этого сердце сжималось. Она просила Кано показать ей выход на ту сторону скалы, но житель пещеры лишь качал головой. Ничто людское его не касалось.       — Но если принесешь мне что-нибудь особенное, может и покажу… — произнес Кано, и Йунг увидела хитрый блеск его голубых, искрящихся, словно камни пещер, глаз.

***

      Ран не просыпался до ночи. Ю Ри все так же неустанно готова была сидеть над ним, хотя у самой уже склеивались глаза, и Ван Дэ пришлось настоять на том, чтобы она отправилась отдыхать. Ю Ри не хотелось доверять родного лиса незнакомке, но действия врача внушили ей некоторое спокойствие, и она повиновалась.       Ван Дэ успела прийти к заключению, что Ран был отравлен. Определенно не был укушен змеей или каким-то ядовитым зверем — отметины от зубов были явно человеческими, хоть и чуть видоизмененными, будто заточенными. Девушка не касалась кожи кумихо без перчаток, не хотела снова чувствовать энергию его души, те негативные ощущения, которые обрушивались на ее разум. И до сих пор не могла найти какой-то стоящей причины, помимо врачебного долга, почему она задержалась в этом месте.       Ран в ней приязни не вызывал, в этом она была уверена. Быть может, она испытывала к нему определенное, необычное сочувствие, жалость, как к пациенту, но не более. Особенно, принимая во внимание то, что он посмел ее обмануть, чтобы получить желаемое. Но в той ситуации и она сама не была невинной овечкой — тоже извернулась, соврала.       Ван Дэ смотрела на лицо Рана, бледное, уставшее, измученное, и думала, что же с ним такое произошло? Что так могло потрясти в жизни, так заморозить, заставить зачерстветь? Своих внутренних демонов она знала в лицо. Знала, почему она стала такой, отчетливо осознавала свои действия и поступки. Но вот чужая история в этот раз почему-то начала интересовать ее. И Ван Дэ поймала себя на мысли, что захотела, чтобы маска усмешки и безразличия когда-нибудь треснула.       Она сидела в кресле и смотрела на постепенно светлеющий горизонт. Держала телефон возле себя и ежечасно сверялась со временем. От мыслей о работе отвлекло шевеление на кровати. Ван Дэ поднялась с кресла и подошла к открывшему глаза Рану со стаканом воды, не забыв при этом надеть перчатки.       — Ты? Где Ю Ри? — слабым голосом, но с различимым пренебрежением спросил Ли Ран.       — Спит. Чуть ли не сутки возле тебя сидела, — сухо произнесла Ван Дэ.       — А Ён? Очнулся?       Вместо этого он наткнулся на вопросительный взгляд девушки и вздохнул.       — Конечно, у кого я спрашиваю…       — Выпей, — проигнорировав закатанные глаза, девушка протянула стакан и помогла мужчине приподняться на локти. Он сделал несколько глотков и поморщился. — Всё пей, так надо.       — Травить меня вздумала?       — Если я хотела тебя убить, то сделала бы это более интересным способом, — передразнила когда-то услышанную фразу Ван Дэ, на что Ран фыркнул, но выпил все до конца. — Какая трогательная забота о том, чью энергию отнять хотел.       — Не твое дело, — обрубил кумихо, укладывая голову на подушку.       — Пусть так, — пожала плечами девушка, ставя стакан на тумбочку.       — Тебя кто вообще пустил?       — Ю Ри и пустила. Причем, еще и просила остаться. Ты врачебную помощь за бесплатно принял, неблагодарный, — театрально возмутившись, Ван Дэ всплеснула руками, глядя на бледный вид своего пациента. Затем вернула серьезность. — Тебя отравили. Яд не смогла из раны извлечь, он подействовал почти мгновенно.       — О какой помощи идет речь…       Девушка махнула рукой и зевнула, отвернувшись.       — Удачи тебе с восстановлением хороших отношений с братом. Мне еще на смену надо, — девушка застегнула поднятую с кресла сумку и повесила ее себе на плечо. — Ю Ри, конечно, не сильна в оказании первой помощи, но позвонить в случае чего сможет…       Последнюю фразу Ван Дэ произнесла скорее машинально, без явного желания сюда вернуться.       — Да, справимся.       — Мог бы хоть свое скупое лисье «спасибо» сказать… — проворчала она, скрываясь в коридоре.       Ли Ран задумался. И сказал свое «спасибо» лишь тогда, когда хлопнула дверь.

***

      Ван Дэ с ног валилась с самого утра. Чон Иль все глядел на нее с опаской, подталкивая локтем Мэн Хо, и делился с другом опасениями, как бы она чего не перепутала. Не зная, как дожила без сна до обеденного перерыва, девушка купила три порции самого крепкого, что было в ассортименте, кофе, выпила его с одним-единственным пирожком и стала работать дальше.       Сидя в ординаторской, она практически клевала носом. Посчитав, можно было понять, что девушка не спала фактически тридцать часов подряд. И, более того, лишь в середине рабочего дня чувствовала себя как выжатый лимон. Совершенно без сил, без энергии.       Мэн Хо вошел в ординаторскую, и Ван Дэ встрепенулась, принялась продолжать заполнять историю болезней и переносить данные в программу. Парень посмотрел на нее, но она даже не заметила, переводя взгляд воспаленных, уставших красных глаз с папки на экран компьютера.       — Все в порядке?       — Да, абсолютно. Я просто немного… — она не смогла подавить зевание, — немного поработала вне смены.       — Правда? Где?       — Моему… другу требовалась помощь, он заболел… Я пролечила его весь день, всю ночь и…       Ван Дэ снова зевнула и вздохнула.       — Из меня сейчас работник не самый продуктивный.       — Я скажу доктору Ча, чтобы…       — Не стоит! Не нужно, я доработаю до конца.       — Как скажешь.       И девушка продолжила работать. Для нее впервые за очень долгое время было таким счастливым окончание рабочего дня. К счастью, никаких неожиданностей по ее части не возникло, поэтому она, извинившись перед коллегами и начальством, покинула свое рабочее место вовремя.       Больше всего ей хотелось просто приехать домой, упасть на кровать и проспать до самого утра. Сливающиеся глаза уже практически ничего не видели, и Ван Дэ чудом поднялась на свой этаж, дошла до квартиры. Титаническим усилием заставила себя подготовиться ко сну и уснула сразу же, как только голова ее коснулась подушки.       Ей снился сон о Солнце, сакуре и кумихо.