Aftershock

Он надеялся больше никогда не увидеть этого. Мутные вспышки и первобытная паника, накрывающая в какофонии шорохов. Они утягивали в свой водоворот с первого взгляда и перекраивали рассудок, снова и снова, пока наконец пациент не становился податливым желе. Вэйлон не хотел знать, для чего их так обрабатывали, забивая снотворным приторные голоса в голове, каждую ночь, с момента побега из Маунт-Мэссив. Ему всё ещё снились тела. Изуродованные и вывернутые. Снились пластиковые перегородки во внутренностях, крики и пульсирующие узоры из тьмы. Но таблетки отупляли достаточно, чтобы смотреть на всё со стороны, как в кино, может даже смеяться, когда очередной, дрожащий в припадке, поскальзывался на собственном дерьме. Таблетки делали это иллюзией. Не с ним, никогда, просто воображение и попытка сыграть в карманный хоррор. Так было проще. Но теперь, вряд ли ему поможет хоть что-то. Вэйлон сидит на полу и тщетно пытается унять дрожь в собственном теле. Он даже не знает, откуда она поступает, охватывая каждую клетку и приказывает не останавливаться. Он боится, но боится не так, как несущийся собаки или визжащей тормозами машины. Этот страх древний и неотвратимый, возможно, именно его испытывали предки, принося на костре жертвы тёмному Богу. Вэйлон закрывает глаза и бьёт себя по щекам. Беснующиеся вспышки перед глазами не прекращаются. Как это возможно? Он помнил, как завёл машину. Как в панике сжал руками пресс-карту и невероятно долго соображал имя, написанное сверху. А потом появился он. Вэйлон вжал педаль газа и дёрнул рычаг так быстро, как не делал никогда в жизни. Чёрный силуэт был далеко. Он просто стоял и смотрел, пока ветер трепал и смешивался с его чернотой. Захотелось задержать дыхание. Вальридер. Не обожествляйте его! Меркофф травила всё, к чему прикасалось, и теперь она заразила весь мир. После депрессии наступает смирение, но его больной мозг исказил пару стадий. Поднявшись, Вэйлон на негнущихся ногах идёт в ванную и там на полную открывает кран. Набрав в ладони холодной воды, он плескает ей себе в лицо, до тех пор, пока кожу не начинает щипать. Что ему делать? Это был Майлз Апшер? Это была галлюцинация? Ему стоит уйти или попытаться сообщить Джулиану? Его семью убьют сразу или попытаются шантажировать? Кулак с размаху врезается в зеркало, и вода в сливе моментально окрашивается в красный. Что ему делать? Вальридер реален? Что он такое? Как это произошло? Какого хрена Майлз Апшер таскает его внутри себя? Вэйлон равнодушно смотрит на кровь, перебирая пальцами холодный поток. Как долго можно не обрабатывать рану, и можно ли истечь кровью, если просто порезал кулак? Он трясет головой и ухмыляется собственной глупости. А ведь когда-то считал себя стрессоустойчивым. Тогда никто не грозился убить его сыновей. Как долго можно жалеть себя, пока действительно не начнёшь что-то делать? Вэйлон поднимает кулак и слизывает текущую каплю, пропитывая рот металлическим вкусом. Открыв шкафчик здоровой рукой, он выуживает бинт, рвёт пластиковую упаковку и наскоро перебинтовывает порез. Осколки он так и оставляет валяться в раковине. Ноут почти разряжен и Вэйлон прихватывает зарядку, выуживая её из-под вороха простыни, старой одежды и одеяла. Розетки здесь ещё старого образца и никто не заморачивался поменять их ради нового жильца. Он возится ещё несколько минут, в поисках переходника и прижав всё к груди ретируется на кухню. Он не включает свет, полностью погружаясь в то, что даёт ему экран и четверть часа без перерыва монотонно бьёт по клавишам, тихо молясь кому только можно, чтобы дежурный админ не устроил внеплановую проверку узлов. За полчаса губы превращаются в красное, погрызенное месиво, а синяки под глазами залегают ещё глубже, проваливаясь в кожу двумя чёрными дырами. Когда Вэйлон наконец выпрямляется и придирчиво осматривает код, на секунду он ловит своё отражение в мониторе и в голове звучит ехидное: Тупица, мистер Парк. Да пошёл ты, Блэр. Я здесь живой. А ты просто гниющий труп. И он не сделает ни одного шага отсюда, пока Майлз Апшер не ответит на его вопросы. Дёрнув ногой, пальцы задевают упавшую рацию и Вэйлон смотрит на неё до тех пор, пока та не прекращает крутиться, замирая и почти сливаясь с темнотой. Оплавившийся пластик на разговорной мембране стёк и застыл карикатурной гримасой. Вэйлон наклоняется и поднимает прямоугольник, теперь полезный ровно настолько, насколько его ноут будет полезен без заряда. Он сжимает её в пальцах, чувствуя внутреннюю дрожь, но удивительную пустоту ощущений. Кровь сильнее пропитывает бинт, растекаясь роршаховскими кляксами. Призраки Майлза Апшера так и остаются призраками. Утром Вэйлон меняет её. Говорит быстро и сбивчиво, извиняясь за криворукость, щедро насыпая деталей выдуманной истории, об открытом огне и неловком программисте. Его не упрекают, может даже ожидали чего-то подобного, и теперь в глубине пещер раздаётся довольный гул выигравших на этой ставке. Неуклюжий увалень Вэйлон. Он держит этот образ до тех пор, пока шумы на той стороне не стихают, уведомляя о том, что сегодня им больше нечего обсуждать. Вэйлон делает себе невероятно крепкий кофе и выпивает, не ощущая привкуса. Сердце тут же заходится, как бешеное и этой энергии ему с лихвой хватает чтобы перерыть весь дом, поочерёдно, то забрасывая, то вынимая из сумки новые вещи. Он делает это слишком много раз, то оправдывая три сменные футболки, а то оставляя одно бельё, и в конце концов, на дне остаётся лишь ноутбук, зарядка и россыпи флэш-карт с примесью двух жестких дисков. Будет ли у него возможность во что-то переодеваться или только шанс на короткий сон? Будет ли там душ или питьевую воду придётся собирать под дождём? Там вообще идут дожди? Майлз не собирается тащить его обратно в Маунт-Мэссив? Его снова захлёстывают злость и отчаянье. Вэйлон чувствует себя марионеточной куклой, попавшей в руки к новому владельцу. И если прошлые ниточки ещё можно было оправдать, то поведение Апшера ставит под удар всё и сразу. И наплевать на последствия. Просто делать то, что скажет. Единственное, чего хотелось Вэйлону, это вцепиться Майлзу в глотку. Когда солнце начало клонить к Пыльной горе, жара наконец перестала терзать воздух, уступая место сухим порывам ветра, нещадно расшвыривающим песок. Первая же горсть, стукнувшая в окно, выбила из головы все мысли о природном происхождении бури, и закрало внутри едкое подозрение о прикрытии, похоронящим под собой любого, кто посмеет сунуться. Вэйлон не представлял на что теперь способен Майлз Апшер и на всякий случай подозревал сразу всё. Подозрения только укрепились, когда ближе к полуночи песок уже таскало крутыми вихрями, поднимая в воздух клочья сухой травы и отцветшие кусты рогача. Здесь это не было редкостью. Огромное плато в ложе горного хребта, было похоже на котёл с вырванной стенкой. Ветра тормозило только с одной стороны, зато с другой они налетали со всей ожесточенностью, размывая почву и безжалостно вырывая растения, что посмели пустить тут свои корни. А после рудников к песку примешались ещё и серная пыль, окрашивая взвесь в пурпурно-пыльный и разъедая лёгкие любому, кто рискнёт вдыхать её без респиратора. Вэйлон частно смотрел на неё, ощущая себя такой же песчинкой, в круговороте жизненных циклов. Они ещё никогда не видел бури так близко. В этот раз двери он не закрыл, но лёгкая вспышка всё равно ударила по глазам, заставляя промаргиваться и стирать брызнувшие слёзы. — Честно говоря, думал ты будешь ломаться. Чёрная тень растворилась, оставляя после себя человека, вперившегося глазами в угол с раскрытой сумкой. Получив возможность видеть, Вэйлон встал со стула и сделал твёрдый шаг вперёд, почти толкая Майлза своей грудью. — Я никуда не пойду, пока ты не ответишь на мои вопросы! — Значит всё-таки будем ломаться. Он произнёс это так разочарованно и Вэйлону ещё сильнее захотелось его стукнуть. — У тебя пять минут, до того, как буря станет достаточно плотной. Не успеешь, проблемы твои. Майлз наконец перевёл на него взгляд, и Вэйлон заметил, что тот был ещё тяжелее, чем его собственный. С висков потоком струился пот, а дыхание часто распирало грудь, натягивая тонкую куртку. Как и вчера. Майлз выглядел, был одет и даже чувствовал себя ровно, как и вчера, словно время скакнуло и откинуло их обратно. — Ты… Вэйлон запнулся и отступил, давая им обоим немного пространства. Он уже начал чувствовать себя неловко и тяжело, ожидая, что от этой близости его снова ударит вспышка. — Как ты выжил в Маунт-Мэссив? Как стал… таким? Как это произошло? Губы Майлза растянула жуткая улыбка. — Выжил? Кто тебе сказал, что я выжил? Он вытянул и положил руку Вэйлону на плечо, снова привлекая к себе и тот подчинился, будто всё тело сковали невидимые кандалы. — Я там умер. В этих словах было столько искренности, столько неподдельной веры, что Вэйлон дёрнулся прочь, а на коже осталось холодное ощущение потустороннего прикосновения. — Я устал от твоего сарказма. — А это не сарказм. Майлз развёл руки в стороны и расстегнул куртку, тыкая пальцем в колючую ткань свитера. — В меня попали шесть раз — один сюда… Палец ткнул в верхний угол левого лёгкого. — …потом сюда… Сдвинулся ниже и упёрся под ребро. — …три — вот тут… Немного выше и ближе к сердцу. — …четыре, пять и шесть. Пальцы сдвинулись к животу и прощупав желудок, ушли от пищевода к правому лёгкому. Его взгляд не отставал ни на секунду. — Думаешь, после такого выживают? Теперь Вэйлон однозначно сказал бы — да. Возможно. Всё, что касается Меркофф давно пересекло все грани нормальности. — Он помог тебе. Майлз легко ударяет ладонью о ладонь. — Умница, Вэйлон Парк. От переделанной фразы у Вэйлона нервно дергает в плече. — Чего ты хочешь? Какой план? С чего ты взял, что мы сможем развалить Меркофф? Звучит ещё безумнее, чем рой умных наномашин в теле человека, дарующих бессмертие, и Вэйлон справедливо решает, что эта проблема куда важнее и глобальнее в их контексте, чем один непонятный проект. О Вальридере он решает подумать позже. Судя по исчезнувшей жуткой ухмылке, Майлз был с ним солидарен. — Я не «взял», я это знаю. Он делает шаг в сторону, и медленно обходит по кругу, снова и снова, пока у Вэйлона не начинает кружиться голова. — Что самое главное в крупной корпорации? — Кадры. Деньги. Влияние. Он буквально отвечал первое, что приходило в голову, пытаясь уследить за странным кручением. — Мило, но Меркофф никогда не дорожила своим коллективом, а ЦРУ обеспечивало им отличное прикрытие. Всегда лучше дружить с государством. Вэйлон смутно вспоминает несколько документов, найденных в развороченных кабинетах. Проект МК-Ультра, когда-то считавшийся просто теорией заговора. Джулиан говорил, что этот термин придумали сами власти, и активно поддерживали распространение. — Скажи, Вэйлон, что будет, если у корпорации не окажется денег? — Она будет искать новые. Использовать резервы. К его спине прижимаются, толкая вперёд, заставляя, что есть силы упереться ногами. — Нет, Вэйлон, что, если их совсем не останется? Что если корпорация станет бесполезной? Дыхание позади него затихает. Вэйлон всматривается в чёрный потолок и круги начинают вращаться перед глазами. Боже, Лиза, как я устал. — Она будет никому не нужна. — Бинго! Он думает, что Майлз Апшер ебанулся окончательно. — Мы не будет доказывать вину Меркофф. Мы просто уничтожим её экспериментальные полигоны. Разобьём все разработки и с корнем вырвем электричество из морфогенетических камер. Никакое ЦРУ никогда не станет прикрывать бесполезную лавочку, и единственное, что им останется, это выбросить козла отпущения. — Да как ты вообще себе это представляешь? Хватит. Его это уже доконало. Он больше не может слушать фанатичный бред, когда над семьёй взводят курок. Вэйлон отталкивается, разворачивается и за плечи разворачивает Майлза к себе, встряхивая, уже совершенно не думаю, о монстрах внутри. — Что мы можем сделать? Без ресурсов, без помощи, всего двое против огромного конгломерата? Очнись, Майлз, они раздавят нас, стоит только выйти отсюда. Не знаю, кем ты мнишь себя, но я просто человек. Человек, чью семью скорее держать в заложниках, чем охраняют. По глазам снова резануло болью. Теперь гораздо более сильное, чем всё, что он чувствовал, и Вэйлон падает на колени, инстинктивно цепляясь за подвернувшиеся руки. — Да хватит ныть. Он ничего не понял. Он просто глухой и будет делать, так как решил. Борясь с головной болью Вэйлон, понимает, у него нет права голоса. — Думаешь, я поверю, что у тебя нет плана? Что за целый день ты не сообразил ничего, а просто безропотно ждал? Что ты действительно хочешь сидеть в этой клетке и выискивать насмешки в переговорах по рации? Может, ты не тот, кто мне нужен, Парк? Может, ты такая же амёба, готова жрать любые помои ради комфортной жизни? Сначала он ощущает его. Быстрый и плотный, он повсюду и как бы далеко не бежал, от него невозможно укрыться. В этом мире нет ничего, что могло бы спасти от него. Знак о нано опасности? Чушь! Потом зрение возвращается, и он уже видит его. Черный и легкий, он окутывает их двоих коконом и вибрирует волнами, словно пульс на ленте кардиограммы. У Вэйлона перехватывает дыхание от этой догадки. — У меня есть план. Голос звучит почти обречённо. Он ведь уже всё решил. С момента, как взвесь растворилась в ночной темноте. Он поддался всем безрассудствам и полностью выключил голоса разума, потому что голос в ночи пообещал ему невероятное. То, что не мог дать ни Джулиан, ни одно государство в мире, потому что подчиняются ограничительной воле своих же законов и правил. Правил, которыми так легко манипулируют корпорации. Он пообещал панацею, мир, где его дети не будут ходить во лжи, а жена носить траур по мужу-психу. Он пообещал мир, без корпорации Меркофф. — Ночью я написал червя. Рука в окровавленном бинте тянется к чёрному мареву и его завихрени тянуться в ответ, проникая в повязку и щекоча незажившую кожу. Вэйлон дышит так быстро, будто пробежал марафон. — Мне дали небольшой доступ в закрытую сеть организации, но этого будет достаточно. Я разбил его и спрятал в основной код. В таком виде он безвреден, но, если я дам команду, червь соберёт сам себя, прогрызёт часть щитов и сольёт всё, что сможет прямо в интернет. Я настроил удалённый доступ, и смогу следить за кодом в режиме реального времени. Даже если программисты найдут одну его часть, у них будет слишком мало времени, чтобы обезвредить всё. Он рассеивается так же быстро, как и является. Вэйлон осознаёт себя уже на ногах, с карикатурно вытянутой рукой, которую он тут же отдёргивает и неловко прячет в карман. По лицу Майлза он не понимает, что тот сейчас чувствует, но остаётся доволен хотя бы тем, что в нём не прожигают дыру. — Я в тебе не ошибся. Довольно тянет мужчина, и убедившись, что Вэйлон не собирается падать, отпускает и делает несколько шагов к двери, легко приоткрывая наружу. Песок агрессивно бросается ему в лицо. — У нас будет десять минут, чтобы преодолеть пять километров. Ещё пять будем бежать. На окраине буря не такая сильная. Он разворачивается и бросает ему нечто, что, поймав, Вэйлон классифицирует, как респиратор. — Если потом не хотим бежать стометровку за час. Это простое и совсем логичное решение, зарождает внутри первую робкую надежду. Может, Майлз Апшер и правда знает, что делает. — Дай мне ещё минуту. Нужно оставить записку.