Aftershock

выходите из дома!

вы обнаружены!

Найти это место было не просто. Но и не так сложно, как хотелось бы. Несколько подставных серверов, что-то там искажающее сигнал, немного ложных данных, и ещё куча хакерской фигни, в которой Майлз разбирался не слишком профессионально. Ему всегда было достаточно проверенных сайтов в даркнете и пары контактов «надежных спецов». Любой каприз, только переводи доллар в какие-то фантики и отправляй на счёт. В этот раз, правда, пришлось залезть куда глубже, и даже с этими данными ему помогла скорее удача, нежели точный расчёт. Но это вовсе не значит, что другим тоже придётся так заморачиваться. Хороший штат программистов и ресурсы творят такие чудеса гораздо быстрее. Те, кто прикрывали Вэйлона были профессионалами, тут не поспоришь. Он бы поставил на коктейль из смеси бывших силовиков, щепотки гос.аппаратчиков, разумеется с приставкой экс, выброшенных за борт шпионов и каких-нибудь непризнанных гениев, тех же теневых хакеров, заброшенных в бан лист ЦРУ. Только нечто подобное способно увезти занозного свидетеля в необозначенную на карте глушь, запереть под замок и пасти территорию так, что даже Меркофф пока не отважилась идти на штурм. А его семью вообще стереть с лица Земли. В хорошем смысле, конечно. Майлз не считал себя истинной в последней инстанции, но что-то подсказывало — если бы жена и двое детей хоть как-то выдали себя, Парк бы тут не сидел. Он прислонился к какому-то сухому стволу, обдирая лопатками выцветшую кору. Куцые листья свешивались сверху неровными, всклокоченными полосами, и вообще казалось, вот-вот облетят к чертовой матери. Майлза устраивало. Ночь давала ему всё необходимое прикрытие, по крайней мере, пока он не пытается приблизится к дому. Он видел его мелкой точкой на горизонте, размытым лучом дрожащего света, приглушенным, но не выключенным окончательно. Что, тоже плевать на безопасность, лишь бы не в темноте. Внутри один человек. Беспечно, но, если надёжно оцеплен периметр, вполне возможно. А безопасно ли? За несколько дней, что он провёл здесь, мысли о мышеловке всё больше въедались в голову. Вот есть сыр, очень аппетитный, откормленный, сидящий строго в одной точке, с очень соблазнительно одряхлевшей дверью. А вот и решетка, разбила свой лагерь неподалёку, в бывших рудовых шахтах, прикопав по периметру антирадары, несколько кластерных мин и не на секунду не отлипающая от монитора, пестрящего картинками с камер. Охрана у клетки сменяет друг друга каждые восемь часов, а раз в пару дней, кидают кусочку сыра провизию для его сырных боков. Осталось поймать крысу. Пальцы безжалостно мнут сигарету, раскрашивая под ноги крепкий табак. — Последняя же. Майлз встряхивает руками, ссыпая останки с пальцев и медленно растирает глаза, прогоняя непрошенную усталость. Не хочется думать, когда он последний раз спал или ел, если бы кишкоблодство помогало выцеплять караулы, он бы притащил сюда уличный трейлер с барбекю, забросал сухой травой и наедался бы до икоты по три раза в день, пока щеки не порвутся либо от жрачки либо от зевоты. В таком случае, в дом к Вэйлону пришлось бы не входить, а сразу вкатываться. Ухмыляясь прикрытым повязкой ртом, он чувствует новое шевеление внутри. Тонкое, словно проволока, но настырное и требовательное. Оно вползло на бок, повозилось под лёгким и плавно перетекло в руку, рассыпаясь по сосудам мелким песком. Он не стал реагировать. Плевать, что там рою опять не понравилось, у него слишком мало времени для выяснений. Листья над головой шелестят и сыплют трухой, когда он отталкивается вперёд и напряженно всматривается вдаль с помощью стёкол бинокля. Тишина. Здесь нет животных и почти никогда не бывает птиц. Отравленная и разорванная взрывами земля привлекает к себе только таких отчаянных, как они. Прячь труп под горой трупов. Взгляд едва успевает уловить мелькнувшее движение и стоит только ему повториться, как Майлз срывается с места и скатившись по склону, ныряет в темноту беззвездной ночи. И всё-таки место отличное. Заброшенный горный посёлок, полуразрушенный, с трухлеющими остовами домов, а что ещё стоит на фундаменте напоминает ощетинившихся призраков, чем что-то пригодное для жилья. Запах серы тут пропитал каждый камень и это единственное, что останется, когда мелкая трава и деревья окончательно отгниют, рассыпаясь трухлявыми трупами по зараженной земле. Подъехать сюда днём и остаться незамеченным — невозможно. Подползи ночью и чувствительные сканеры быстро сделают лёгкой мишенью, светящейся жаром на радаре тепловизора. Он бежит так быстро насколько позволяют ноги и звуки, вибрирующие эхом вокруг. Каждый шаг через раз, под строгий счёт в голове, и если сейчас подошва проехалась по камням, следующий шаг только в сухую траву. Несколько раз приходится прыгать, один едва не упасть, запнувшись о кочку. Подставленное плечо болезненно ноет, и даже не видя, Майлз чувствует, как под кожей расплывается кровь. Оказавшись на самой границе, он замирает и задерживает дыхание, пытаясь осознать, насколько успешно прошёл этот кросс. Холодный ветер доносит слабые шорохи колючих кустов и поднятой пыли, взметнувшейся мелким вихрем и неприятно липнущий к коже. Майлз чувствует, как по шее катится пот, как волосы под капюшоном ворошит и присыпает песком. Делая медленный глубокий вдох, он ещё раз внимательно осматривается, и только после этого опускается на колени, кутая пальцы в мертвой земле. Дальше ему пути нет. Дальше только земля, пыльные вихри и камни, желтый свет фонарей и холодное, трухлявое дерево. Всё, что мертво. Он крепко зажмуривается, загоняя пальцы глубже в песок. Он чувствует, как мелкая крошка забивается под ногти и царапает кожу. Он чувствует дыхание ветра, чувствует холод металла, и как под тонким одеялом гулко отбивает пульс горячее сердце. Черный туман поглощает его целиком, и в его дымке Майлз больше не чувствует ничего. Какие-то проблески наступают только когда пальцы сжимают металлическое кольцо двери. Кожа ладоней мокрая и скользкая, и под новыми порывами ветра, Майлз ощущает, что промок целиком. Пот лился со лба, стекал по шее к рукам, путался в волосах на животе и неприятно скатывался с пылью в ботинках. Его будто сунули в паровой котёл и забыли на пару часов. В очень старый и затхлый котёл. Онемевшей рукой Апшер сдёргивает повязку до шеи, пытаясь вдохнуть что-то кроме песка и влаги. Перед глазами плясали мелкие мушки. Он тщетно пытался прогнать их, крепко жмурясь и несколько раз встряхивая головой. Последнее крайне зря, вибрирующая боль вонзилась в затылок тонкой, холодной иглой. Такими темпами он загонит себя в могилу ещё до разговора, а Вэйлона Парка по утру ждёт сюрприз на его же крыльце. Интересно, он воспримет это за подарок от Меркофф? Ну уж точно не спишет на его личную тупость. Как дать о себе знать, если не хочешь быть обнаруженным? Не так. Если хочешь быть обнаруженным, но только в одни руки? Майлз тихо стучит костяшками пальцев, оставляя на деревяшке лоснящийся след. Он делает так несколько раз, совершенно безрезультатно, пока голова снова не начинает болеть, а ноги подкашиваются, оставляя хлипкую дверь единственной опорой. — Какого черта? Слышится из-за двери, и Майлз скорее осознаёт эти звуки нежели действительно слышит. Он ещё не знает, что произошло, и тупо находит в себе силы ворочать языком, прижавшись лбом к кромке неотёсанного дерева. — Эй, ты не мог бы открыть дверь, только не прямо сейчас. Выжди пару минут. Если он ввалится прямо сейчас, из подземных нор повылезают жуки, не то, что оперативники на низком старте. Впрочем, они и так вылезут, если прямо сейчас он не придумает что-нибудь стоящее. Оперативники, разумеется. — Это Майлз Апшер. Ну помнишь — мы не знакомы, но я Ваш давний поклонник? Это письмо он, кстати, так и не отправил. Тупо, да и почта скорее всего уже была залочена. Он не знает сработало ли, может Вэйлон его не услышал, а может решил перестраховаться и через мгновение его обнаружат в самой тупой позе за всю жизнь. Майлз мысленно готовится ко всему, безалаберно упуская вероятность, что ему могут просто поверить. Он бы не поверил. За дверью слышаться какие-то шорохи, возня, странный скрежет, а через секунду, Майлз чувствует, как земля, в образе старой двери начинает уходить из-под ног. Он успевает схватится за косяк и кое-как выпрямится, щуря глаза на приглушённый свет маленького нагрудного фонаря. — Это правда ты? Он не видит лица программиста и просто машет в ответ, стараясь выглядеть как можно менее обдолбанным. — Боже. Судя по выдоху — получается плохо. Его хватают за руку и буквально волоком втаскивают в дом, заставляя утихшую боль в голове снова проснуться, на этот раз врезав вискам. — Чудно. А то по ночам тут бывает прохладно. Майлз неловко прикрывает рукой свет от фонарика, и белая костяшка пальца оказывается прямо на линзе, что заставляет Вэйлона нервно сглотнуть и быстро щелкнуть по кнопке. — Как ты нашёл меня? Как ты…? Этот вопрос Парк не может закончить, но Майлз прекрасно понимает, что он хотел сказать. — Ах, да, мой же труп нашли под обломками и опознали по стоматологической карте. Корпорации ведь никогда не подтасовывают факты, тем более, когда ради этого приходится кого-то убить. Проморгавшись, до него наконец доходит, что за шорохи он слышал за дверью. В левой руке Вэйлона до сих пор была зажата бейсбольная бита, и весь его вид говорил о том, что он собирается её применить, пусть только Майлз скажет что-то не то. Да бросьте, он всегда говорит только так. Зря что ли носил свои шрамы?! — После того, что я видел в Маунт-Мэссив, это вполне логичный вопрос. Майлз кивает в ответ, коротко выпячивая губу, но только и может, что развести руками, сделав несколько шагов вперёд. — Ну, вот так. Сам же видишь. — Это не ответ. Он бы кивнул и на это, но уже успел зайти за спину, окидывая взглядом комнаты, которые выглядели гораздо приличнее, чем весь этот дом снаружи. — Ну может мне повезло. Как и тебе, кстати. В ответ, Вэйлон дёргается, разворачиваясь нервно и быстро, и впечатывает в него взгляд, откровенно говорящий, что он-то всё знает, просто не хочет копаться и вспоминать. О, да, Парк, не ты один. — Впрочем, я ведь не о выживании пришел рассуждать. Скорее наоборот. На заспанном лице дёргается глаз и на мгновение в нём проскакивает страх, но быстро сменяется вызовом. — И о чём же? — О, Меркофф, конечно.

***

Вэйлон налил ему чай. Нашел в себе силы оставить биту в углу коридора, повернуться спиной, пока наливал воду в чайник и возился в шкафах. А ещё любезно сказал в запищавшую рацию, что просто не спит, и им стоит больше беспокоится о заканчивающимся кофе, ибо от этого напрямую зависит его безмятежное состояние. — Безмятежное? Вэйлон ничего не отвечает, только сильнее выкручивает газ на конфорке, позволяя чайнику зашуметь в полную силу. Он тоже не будет его останавливать. Пускай эта кружка будет декорацией безмятежности, а они оба до поры потешат себя ложными надеждами, о простой посиделки друзей. Ах да, они ж не знакомы. — Милое место. Тебя сюда после того видео определили? По столу грохают сахарницей, настолько видавшей виды, что остаётся только гадать, коричневый ли сахар, потому что добыт из тростника или уже от времени? — Я не жалуюсь. Судя по обжитому виду, он тут и правда давно. Несколько месяцев, а то и все полгода, как началось это блядство. Может видео вообще отправлялось отсюда, вон с того ноутбука, что валялся возле разворошенной кровати. Майлз с сожалением вспоминает свой, который пришлось выкинуть, сперва просверлив жесткий диск. — А стоило бы. Чересчур длинные рукава пижамы безжалостно сметают все крошки на пол. Вэйлон выглядит ничуть не лучше него. И пускай его лёгкие не рвали к чертям автоматные пули, весь пережитый нервяк тяжелым отпечатком залёг на лице, превращая уставшее выражение в какую-то посмертную маску. Майлз отлично знает её. Вэйлон классический человек, которому есть, что терять. — Ты вроде хотел о Меркофф поговорить? Вэйлон поджимает губы, пытаясь скрыть мелкую дрожь, но ровно, как и он, не прикасается к чашке, что могла бы стать отличным щитом. Да у них тут просто вечер откровений. Майлз лениво толкает её пальцем, не стесняясь демонстрировать отсутствие конечностей. — Я как раз о ней и говорю. Как думаешь, если я нашёл тебя, как быстро найдут они? Если уже не нашли. Не пойми неправильно, это место очень… Он складывает руки в замок и прижимает их к сердцу. — …очень классное, но ты и правда веришь, что для гигантской корпорации есть на планете хоть какое-то неизвестное место? Типа, на картах не значится. — А я, по-твоему, идиот? Ну, отправлять то письмо с рабочего компа и правда было не слишком умно, но тут в противовес он, попёршийся в психушку посреди ночи и без оружия, так что Майлз предпочитает смолчать. — Думаешь, я сижу здесь и наивно верю, что Меркофф никогда не найдёт эту дыру? Безмерным рукавом Вэйлон растирает щёку, оставляя на коже красную полосу. — Меня охраняют. Не знаю, заметил ли ты, но тут всё нашпиговано датчиками, а вооруженный отряд засел в пещерах в полста метрах отсюда. Даже если кто-то придёт меня убить, он не сможет просто встать и уйти. — То есть, предпочитаешь роль наживки? Сидеть тут и безропотно ожидать, пока башку не прострелят? — А у меня есть выбор? Этот жёсткий, неприкрытый удар отчаянья отзывается даже внутри него, спускаясь по позвоночнику неприятным холодом. Огромная, плотная дыра внутри, разрастающаяся с тех пор, как его труды, добытые кровью кадры высмеяли в прайм-тайм, а идиоты, которым пытался открыть глаза, только молча кивали. Ублюдки. Чтоб эта психушка забрала вас всех! Это именно то, что нужно. — Ты даже не представляешь, что мы можем устроить. Майлз придвинулся ближе, но Вэйлон только опасливо отшатнулся, вжимаясь в спинку стула. Он не обратил на это никакого внимания. Желчь уже разлилась внутри и теперь неистово разъедала кожу. Видели когда-нибудь кислотные ожоги? — Мы больше не будем ничего доказывать. Никаких видео, тайных отчётов, слитых экспериментов. Людям плевать и теперь мы будем делать то, что нужно нам. Майлз — Больше никаких законов и клеток. Этих ублюдков нужно только давить. Майлз, постой… — И если кто-то из этих крыс думает, что он в безопасности, то я лично разочарую каждую. Я заберу не просто их жизнь. Я сожгу то, чем они дорожать больше всего — их блядские активы! Вэйлон вцепился в него с такой силой, что ногти прорвали рубашку и отпечатались на руке неровными полукружиями. На его лбу выступил пот, сложенные плотно губы мелко дрожали, а в глазах сменилось столько эмоций, что уже непонятно, хотят ли его убить или просто защитить себя. — Боже, да что с тобой? Майлз осознал себя нависающим над мужчиной, сжимающим его руку и неуклонно склоняющимся ниже к лицу. Стула под ним уже не было, и он не был уверен, что сядет на него снова, если опустится обратно. — Они отняли у нас всё. Заставляют прятаться по норам. Мы должны уничтожить их! Стереть с лица Земли! Каждая вена внутри билась с удвоенной силой. Уродливые узлы на пальцах вспухли и побагровели, лицо горело от крови, а на лбу проступили изогнутые жилы, разбухающие каждый раз, как сердце давало удар. Майлз — Идём со мной, и я дам тебе то, что ты хочешь. То, что тебе нужно! И если раньше Вэйлон смотрел на него, как на кумира, пару минут назад убеждал себя, что он адекватный, то сейчас откровенно пялился, как на психа. — Отпусти меня. Чужой гнев распалял. Майлз разжал руку, и мужчина сел обратно на стул, жестко напрягая спину. Как и предполагалось, под самим Апшером стула не оказалось. В порыве он отбросил его в другую сторону кухни, где тот уже перевернулся на бок и треснул. — Даже если бы я и хотел… Прохрипел программист сухим горлом, растирая затёкшее запястье. — Я никуда бы не смог уйти. У них моя семья. Они прячут её только пока я являюсь наживкой. А если сбегу, Бог знает, что они с ними сделают. Если ты думаешь, что я верю в непогрешимость Джулиана, то жестоко ошибаешься. Он бы сильно разочаровался, верь тут кто-то в непогрешимость «Джулиана». — Я не знаю, как ты прошёл сюда, не знаю, как выжил, не знаю, что у тебя в голове, и, наверное, никогда не знал. Но чтобы там ни было, я выйду отсюда только когда моя семья сможет спокойно зайти в собственный дом. Он ожидал этого. Логичные доводы и здраво расставленные приоритеты, немного жесткости, чтобы настоять на своём. Вэйлон Парк всё делает правильно, заботясь о тех, без кого его жизнь не будет иметь смысла. Подставляется, пытаясь очистить мир, не вымазавшись в грязи животной жестокости. Квинтэссенция человечности. Вот только Майлз пришёл сюда не за отказом. Вэйлон Парк нужен ему, и он получит своё любыми доступными методами. — Прекрасная речь. Он улыбается, растягивая губы до тех пор, пока улыбка не начинает превращаться в оскал. — Но ты поедешь со мной! Тело рвётся вперёд, легко отодвигая с пути стол одним движением кисти. Вокруг неё уже плотно взвивается черный дым, окутывая и впиваясь, змеясь по венам и плотно заливая глаза. Майлз больше не видит, теперь он чувствует, как существо в его руках зажмурило глаза, пытаясь справится с нахлынувшим приступом, и окончательно понимает, что именно разбудило Вэйлона в эту ночь. Не его стуки. Вальридер вызвал морфогенетический выброс. — Ты мне должен, Вэйлон Парк. Майлз вздёргивает его тело и плотнее прижимает к стене, заставляя сосредоточится. Это невозможно… Ты и он… — Я разорвал Джереми Блэра, а мог бы оставить вас наедине и позволить вспороть твоё брюхо куском стекла. Ты жив только благодаря мне и эту жизнь ты не потратишь на сидение в долбанной норке. Он снова ухмыляется, и в этот раз Вэйлон не намеревался хватать его за рубашку. Он только смотрел и глотал ртом воздух, пытаясь уложить происходящее в голове. Необычно, правда? — Завтра, в это же время я вернусь, и ты должен быть готов. И не пытайся бежать. Твою карманную армию я убью быстрее, чем ты нажмёшь enter. Когда чёрный дым снова всасывается внутрь, Майлз на удивление не почувствовал усталости. Только пустоту в районе желудка, свербящую и живую. Она каталась внутри то тяжелым шаром, то извивалась гибкой лентой, и в каждом шорохе слышался шепот — будь осторожен с желаниями. Вэйлон стоит, как прибитый и смотрит уже совсем пусто. Его глаза влажные, а вид больше не выражает угрозы, напоминая скорее побитую собаку. То, что нужно. Он не будет сожалеть об этом. — Я вернусь завтра. Снова повторяет Майлз, пиная ногой упавшую рацию. Несколько искр вылетают из неё, после чего молчание становится вечным. — И ты будешь готов!