Я тот, кто я есть

ГЛАВА I. ОГОНЬ, ВОДА и МЕДНЫЕ ТРУБЫ Часть 5       В кузнице было жарко, душно и шумно. Гул пламени в огромном горне, оглушительные удары молотов, шипение раскалённого металла, остужаемого в бадьях с водой, скрежет и свист точильных камней — звуки волной накатили на Вульгрима, едва не сбив его с ног, стоило лишь офицеру втолкнуть его на порог стоящего особняком от всех прочих мрачного строения. Мелкими шажками пробираясь между столов, верстаков и стеллажей с инструментом, понукаемый грубыми тычками в спину, демонёнок затравленно озирался по сторонам. Подмастерья поднимали на идущих хмурые взгляды, но, видимо, считая проходящих мимо демонов достойными внимания едва ли большего, чем поселившаяся в загривке блоха, возвращались к работе. Шарахнувшись от полетевших из-под молота снопов искр, демонёнок почувствовал, как наступил на чью-то ногу.       — Смотри, куда прёшь!       Рослый демон, тащивший к печи мешок с углём, оттолкнул от себя Вульгрима, словно отмахиваясь от назойливого насекомого. Хоть мешок в его руках и смотрелся вполне обычно, был он такого размера, что при желании демонёнок легко мог в него поместиться. От полученного толчка Вульгрим неловко попятился, и тут же налетел на широкую спину другого подмастерья, который был занят тем, что крепил к древкам копий откованные наконечники. Глянув на Вульгрима сверху вниз, демон угрожающе клацнул зубами, отчего демонёнок отпрянул, вызвав тем самым у подмастерья приступ грубого гортанного смеха.       — Осторожнее, ты, олух!       Вульгрим обернулся как раз вовремя, чтобы успеть поднырнуть под длинную ручку ковша, полного расплавленного металла, который очередной подмастерье принялся разливать по заготовленным формам. Не отрываясь от своего занятия, демон умудрился отвесить Вульгриму ощутимый пинок.       Полученное ускорение неумолимо повлекло Вульгрима прямиком к оружейной стойке, на которой хищно поблескивали острыми гранями уже готовые тесаки, топоры и секиры. От неизбежного столкновения, сулившего совсем нерадостные последствия, демонёнка спасло лишь то, что сопровождающий офицер успел сцапать ворот его безрукавки, и с силой притянул за него Вульгрима поближе к себе, встряхнув так, что у демонёнка клацнули зубы.       Изрыгая благословения, которых, впрочем, было абсолютно не слышно из-за общего шума, оставшуюся часть пути офицер вёл ошалело хлопавшего глазами Вульгрима за шкирку, и отпустил лишь тогда, когда они оказались совсем близко к пышущему жаром горну.       — Кузнец! Эй, Кузнец!       Утирая слезящиеся от едкого запаха калёного железа глаза, Вульгрим не сразу сообразил, к кому обращается офицер, но тут то, что до этого времени в окружающем их полумраке казалось демонёнку частью неровной стены, зашевелилось и начало поворачиваться.       Это был самый огромный демон из всех, кого Вульгриму доводилось видеть. Рога Кузнеца лишь немного не доставали до закопчённого потолка. Бальрихт, которого никто не назвал бы низкорослым, едва достал бы макушкой до середины груди гиганта. В одной руке, до локтя закрытой толстой кожаной перчаткой, демон держал клещи с раскалённой докрасна заготовкой, которую он только что извлёк из горна, а другой рукой сжимал рукоять огромного молота. На бугристых мышцах, из которых, казалось, Кузнец был слеплен целиком и полностью, темнели выпуклые вены. Во рту у Вульгрима уже давно пересохло, но сейчас язык его и вовсе намертво приклеился к нёбу.       — Что нужно? — голос Кузнеца звучал гулко, точно раздавался из бездонного колодца.       Не дожидаясь ответа, Кузнец шагнул к наковальне и, разместив на ней заготовку, принялся стучать молотом. Офицер вынужден был посторониться с его дороги, не забыв при этом отдернуть в сторону и Вульгрима.       — Бальрихт прислал вот этого к тебе, — пояснил он, перекрикивая непрекращающийся шум.       Безразлично взглянув на демонёнка краем глаза, Кузнец вернулся к работе.       — Я просил дать мне мастеровых, — прогудел он, в очередной раз опуская молот. — Бальрихт требует нарастить темп работ втрое, но вместо подручных присылает мне детёныша норкса. Что я должен с ним делать? Сожрать? Так больно он для этого костлявый.       — Бальрихт пришлёт других позже. Сейчас он объявил общий сбор.       — Объявил сбор, говоришь? — молот продолжал размеренно подниматься и опускаться. — Меня он не приглашал.       — Всякий раз, когда наставник тебя звал, ты не являлся, — попробовал возразить офицер.       — А, быть может, в этот раз пришёл бы, — пожал мощными плечами Кузнец.       Наблюдая за тем, как деформируется металл под ударами молота, Вульгрим не мог удержаться от того, чтобы не начать гадать, что же выйдет из-под него в итоге. На первый взгляд было похоже, что Кузнец взялся за изготовление очередного наконечника для копья, только вот с больно уж широким «пером».       — Видно, что-то важное произошло, раз наставник решил сделать публичное заявление вместо того, чтобы вовремя побеспокоиться о моих нуждах. Не подскажешь мне, что же такого случилось?       Вновь шагнув к горну, Кузнец заново нагрел остывшую заготовку, после чего, на этот раз воспользовавшись подбойником, заставил пойти лёгкой волной до этого ровные края железной пластины.       — Это должно оставаться в тайне до официального объявления. Но я слышал кое-какие разговоры. Бальрихт поведёт новобранцев на войну.       — На войну? — будто бы искренне удивился Кузнец. — Не припомню, чтобы где-то сейчас шла война.       — Рудники, что у западных границ, захвачены, а Бальрихту предстоит их отбить. Так, по крайней мере, я слышал.       — Мелкие склоки, — фыркнул Кузнец. — И ради этого огонь в моём горне не должен гаснуть целую неделю?       Кузнец принялся обстукивать заготовку, загибая широкие края пластины внутрь. Что бы это ни было, на наконечник копья оно более не походило. Теперь это больше напоминало длинную узкую не до конца сомкнутую воронку.       — Это железные рудники, Кузнец. Чем ты займёшься, когда мы лишимся железа?       — Возьмусь за старое.       Вульгриму показалось, что стоящий рядом с ним офицер при этих словах вздрогнул. Возможно, если бы демонёнок не был так увлечён созерцанием работы Кузнеца, то задумался бы над этим. Теперь Кузнец лёгкими ударами выгибал верхний край «воронки» наружу.       — Что ещё из того, что не предназначалось для твоих ушей, ты слышал?       — Я не обязан перед тобой отчитываться, Кузнец, — слова офицера, которые полагалось бы говорить с пренебрежением, на деле прозвучали как-то жалобно.       — Верно. Не обязан. Как и я не обязан отчитываться за каждый несчастный случай, что порой случается на моей территории. Кто-то вполне может обжечь руку, кто-то — сломать ногу, а кому-то и кузнечный молот может упасть на голову.       Кузнец говорил спокойно, продолжая обрабатывать заготовку, но офицер снова вздрогнул и оглянулся в сторону выхода, оценивая свои шансы на побег. Очевидно, по его мнению, шансы были не столь высоки, поскольку он все же решил ответить.       — Бальрихт собирается поручить Рэзгу тренировать новичков, а затем повести их в бой.       — Поручить обучать молодёжь этому недомерку? Не слишком умное решение. Даже для Бальрихта.       — Рэзг Ломатель — герой! — в порыве офицер даже шагнул вперёд, но, вовремя опомнившись, сумел сделать вид, что всего лишь разминает затёкшую ногу. — По крайней мере, он был им.       — Был, — не стал спорить Кузнец. — А тебе известно, как этот герой попал в карцер Бальрихта? Когда владыка Ваал отправил армию на восток, — начал рассказывать Кузнец, не дожидаясь ответа офицера, — Рэзг отправился вместе с ними, вызвавшись, как то и полагается настоящему герою, добровольцем. — Теперь, когда неровные верхние края «воронки» были раскрыты наружу, Кузнец вновь нагрел своё будущее творение в печи, а возвращаясь к наковальне, прихватил с собой также предварительно разогретый короткий железный прут. — На одном из привалов он устроил пьяную драку с сослуживцами. Событие само по себе не уникальное, и для Рэзга оно не было первым. Но только в тот раз он влепил по морде одному из офицеров, пытающемуся оттащить от солдата вцепившегося в него мертвой хваткой Рэзга, — вдев прут до середины в узкое отверстие «воронки», Кузнец несколькими ударами молота закрепил его внутри, и отправил всю получившуюся конструкцию в бадью с водой. — Офицер оказался на удивление обидчивым. И так уж вышло, что, согласно маршруту, на следующий день они проходили недалеко от этого самого лагеря. Недолго думая, офицер снарядил отряд, который, сделав небольшой крюк, закинул Рэзга в местный карцер. Случайное ли это совпадение или Рэзг Ломатель решил, что принимать участие в заведомо проигранной войне ниже его достоинства и всё это подстроил — решай сам.       Кузнец замолчал, щипцами извлёк из бочки то, что у него в итоге получилось, и принялся придирчиво рассматривать со всех сторон. Формы, которые смог придать обычному куску железа грубый инструмент в руках умелого мастера, были идеальны, однако Кузнец взирал на своё творение с тем же безучастным выражением, с каким мог бы рассматривать случайно угодившее в его тарелку с супом насекомое.       — Это же камнецвет! — не удержался от восклицания Вульгрим, о чём моментально пожалел, поскольку Кузнец, до этого момента вовсе не замечавший его присутствия, медленно перевёл взгляд маленьких, светящихся злым красным огнём глаз, на демонёнка.       — Надо же! Говорящий норкс! Воистину, Преисподняя полна невиданных чудес! — пробасил он, кидая железный цветок на наковальню.       Резко обернувшись, Кузнец вырвал из рук топтавшегося неподалёку подмастерья метлу, и всучил её в руки Вульгриму.       — Раз Бальрихт прислал тебя работать, так работай! Вот твой инструмент. И не вздумай путаться под ногами!       Описав над головой Кузнеца полный круг, молот с оглушительным звоном опустился прямо на цветок, расплющивая его в бесформенную массу. Словно получив для себя долгожданный сигнал, офицер сорвался с места и ринулся к выходу, оставив Вульгрима, вцепившегося в ручку метлы, точно утопающий в спасительную соломинку, на отсутствующую милость Кузнеца. ***       — К тому времени я привык думать, что в лагере нет места страшнее, чем плац, на котором наставник Бальрихт гонял своих новобранцев до седьмого пота, а также нет демона страшнее, чем сам наставник Бальрихт. Но оказавшись в кузнице, я очень быстро понял, как сильно всё это время ошибался. Кстати, Бальрихт не забыл о своём обещании и прислал новобранцев на подмогу мастеровым. Вот только, в отличие от меня, работали они по сменам. В кузницу приходили десять новобранцев, а спустя четыре часа их сменяли другие десять. Так они пропускали минимум от занятий на плацу, но что куда важнее, не успевали в полном объёме ощутить на своей шкуре всех прелестей кузнечного ремесла. Не могу сказать, что и я их ощутил так, как на то надеялся Бальрихт, но того, что мне выпало, хватило мне с головой.       — И что же там с тобой случилось?       — Архангел, надо же! Ты так давно не подавал голос, что я было решил, что ты уснул с открытыми глазами. Кстати, ангелы так умеют?       — Нет. Просто не хотел перебивать.       — Вот как? То есть, ты всё же хотел о чём-то спросить?       — Камнецвет. Что это за цветок?       — Ты серьёзно?       — Не забывай, что ты разговариваешь не с кем-то, а с Главным Хранителем знаний, — гордо распрямил спину Меттатон. — Для меня это важно.       — Ну, хорошо, — пожал плечами демон. — Камнецветы, как ты мог догадаться из названия, растут высоко на горных склонах, где меньше вероятность того, что их затопчут или вырвут с корнем. Листвы у них практически нет. Всю природную силу, какая им дана, они направляют в мощный корень, чтобы удержаться на камнях, и в один единственный бутон. Увидеть их достаточно сложно. Во-первых, потому что ни один нормальный демон не полезет в те места, где они растут, а во-вторых, потому что по цвету они практически сливаются с камнями.       — Серые? — предположил Меттатон.       — Чёрные. Я видел их однажды. Потому и узнал. Это было в тот раз, когда Зерзелла увела нас с братьями и сёстрами в горы на пару дней. На тот момент нас ещё было десять.       — Это была какая-то семейная прогулка?       — Если тебе так больше нравится, можешь считать и так, — хохотнул Вульгрим. — На самом же деле она пыталась убрать нас подальше с глаз разбушевавшегося сильнее, чем обычно, Мурриха. Спать на камнях было жёстко и холодно, зато она была уверена, что наутро мы проснёмся в том же количестве, в каком и легли.       — Я… — Меттатон замялся, пытаясь найти нужные слова, — никогда не думал, что в Аду могут расти цветы.       Демон хмыкнул, поднимаясь со своего места.       — Подожди здесь. И не вздумай без меня себе налить. Я хорошо запомнил, сколько осталось в бутылке.       — Не сомневаюсь, — немного раздосадованно проворчал Меттатон.       Когда демон вернулся, он нёс с собой старую книгу с обтрепавшимися углами. Бережно водрузив книгу на стол, Вульгрим раскрыл её перед архангелом, и Меттатон не смог сдержать удивлённого вздоха. Как оказалось, ценность книги, вопреки общеизвестным убеждениям, на этот раз была вовсе не в её содержании. Точнее, не в том содержании, за которое привык ценить книги Хранитель. Меж выцветших страниц с потускневшим текстом лежал засушенный цветок. По чёрным лепесткам разбегалась еле заметная сетка тончайших прожилок, а стебель украшали мелкие иглы, которые, должно быть, заменяли для растения листву.       — Что я могу сказать, архангел, — проговорил Вульгрим, внимательно приглядываясь к уровню жидкости в бутылке. — За сегодняшний вечер тебе предстоит узнать про обитателей Преисподней ещё много нового. ***       В следующие пять дней мало кому в лагере удавалось поспать больше, чем четыре часа за ночь. Вульгриму же казалось, что он не спал вовсе. Удары молотов, звон стали и гулкий голос Кузнеца преследовали его даже во сне. Он с ног до головы был покрыт сажей и копотью, которые выгребал из печи, а лёгкие, казалось, были до отказа забиты металлической пылью. Запахи же его больше не беспокоили, поскольку на второй день обоняние полностью отшибло. Шныряя с метлой между верстаков и наковален, демонёнок при этом изо всех сил старался следовать указанию Кузнеца — не путаться ни у кого под ногами. И ему это вполне удавалось до тех пор, пока его не окликнул один из подмастерьев.       — Эй, ты, подметало, ну-ка поди сюда! Да брось ты свою метлу — никто её у тебя не уведёт! Клещи подержи. Двумя руками хватайся и не отпускай, понял?       Без дальнейших объяснений подмастерье сунул Вульгриму длинные рукояти, и, перехватив молот двумя руками, ударил по размещённой на наковальне заготовке. Вульгрим почувствовал, как инструмент буквально рванулся у него из рук.       — Крепче держи! Чтоб не гуляло!       Замахнувшись, подмастерье ударил вновь. И ещё раз. И ещё. Каждый удар отдавался между рогами демонёнка многократным эхом. Вульгриму казалось, что ещё немного — и в голове у него что-то лопнет. Пальцы, сжимавшие клещи, занемели, а руки, по которым от кисти до самого плеча прокатывались вибрации, свело судорогой.       Ещё удар. Руки задрожали сильнее, и заготовка слегка сдвинулась.       — Держи, что б тебя!       Удар. Пальцы Вульгрима разжались сами собой, выпуская клещи, а заготовка развернулась на наковальне под неправильным углом.       — Ангельское ты отродье!       Подмастерье замахнулся на Вульгрима когтистой лапой, и демонёнок зажмурился, готовясь принять неизбежный удар, которого, однако, не последовало. С опаской приоткрыв один глаз, Вульгрим увидел, что руку подмастерья перехватила другая, чуть менее мощная рука. Обернувшись, демонёнок встретился взглядом с её обладателем.       — Рамс?       — Привет, Вульгрим.       Хоть новобранец и удерживал руку подмастерья с видимым напряжением, он всё же умудрился подмигнуть демонёнку.       — Шёл бы ты отсюда. Там, — Рамс кивком указал куда-то себе за спину, — найдётся работа как раз по тебе. А здесь, думаю, я справлюсь.       Дождавшись, пока Вульгрим уберётся на безопасное расстояние, Рамс оттолкнул руку подмастерья, и подобрал с пола оброненные клещи.       — Давай, бей, — кивнул он, снова надёжно фиксируя заготовку, — не то остынет.       Ещё пару секунд, буравя Рамса хмурым взглядом, подмастерье размышлял, не лучше ли будет ударить молотом прямо по этой наглой роже, но, проворчав что-то невнятное себе под нос, всё же вернулся к работе.       — Второй молот бери, — рыкнул он. — Ты и одной рукой удержишь.       Согласно кивнув, Рамс подхватил с ближайшей стойки с инструментом ручник, и два молота застучали в паре.       Всё ещё опасливо оглядываясь через плечо, Вульгрим поспешил убраться как можно дальше от места происшествия, следуя в указанном Рамсом направлении, толком не понимая, какую работу имел в виду новобранец. В очередной раз крутанув головой, Вульгрим встал посреди прохода, точно вкопанный, на мгновение позабыв даже о наказе Кузнеца. Неспешной развалистой походкой ему навстречу шествовала госпожа Бомба. Даже самые суровые подмастерья спешили убраться с её дороги, лишь стоило им поймать на себе её тяжёлый взгляд. Решив не отставать от них, Вульгрим развернулся и постарался как можно скорее юркнуть в боковой проход между стеллажами, но, продемонстрировав, казалось бы, невозможную для своей комплекции прыть, Бомба успела сцапать его за воротник. Совершенно отстранённо Вульгрим подумал, что если все, кому ни попадя, продолжат тягать его за ворот, то очень скоро ему понадобится новая безрукавка.       — Прекрати трепыхаться, точно иглобрюх на мелководье. Я просто хочу поговорить, — прошипела Бомба, метая по сторонам грозные взгляды, заставляя тем самым поспешно отворачиваться даже самых любопытных. — Есть тут местечко потише?       Не дожидаясь ответа, Барба повлекла Вульгрима через проход направо, как раз туда, где обычно хранились его инструменты: мётлы, совки, ведёрко да какая-то ветошь.       — Если Кузнец увидит, что я бездельничаю, он меня взгреет, — попытался выкрутиться Вульгрим, но Бомба была непреклонна.       — Ближайшие пару часов Кузнец будет ужасно занят, так что не переживай, — усаживаясь на лавку, стоящую возле стены, Бомба силой усадила Вульгрима возле себя. Вряд ли смотрительница догадывалась, что эта самая лавка служила демонёнку кроватью, а Вульгрим не стал посвящать её в такие подробности своей нынешней жизни. — Я принесла ему к ужину кое-что из своих личных запасов. Жаль было расставаться с той бутылкой, но ничего не поделаешь. Всем нам иногда приходится чем-то жертвовать, не находишь?       Вульгрим не ответил. Низко склонив голову, он упорно разглядывал носки своих изрядно поношенных ботинок. Бомба вздохнула, приваливаясь спиной к стене.       — Не стану спрашивать, как тебе здесь живётся. Вижу, что паршиво.       Вульгрим снова промолчал, лишь слегка пожав тощими плечами.       — На кухне тебя очень не хватает. Особенно сейчас, когда мы день и ночь вялим мясо, печём галеты да формируем походные пайки. А ещё Бальрихт со своим распоряжением о том, чтобы каждый ужин на этой неделе был приготовлен так, точно он последний. Да кто бы оценил по достоинству все эти изыски! После того, что с ними вытворяет на своих тренировках Рэзг, эти демонята готовы упасть мордами в тарелки, да так и уснуть в них.       Разумеется, Вульгрим слышал всё, о чем говорили Кузнец с офицером, хоть на первый взгляд и казалось, что в тот момент работа Кузнеца целиком и полностью завладела его вниманием. Обрывки разговоров, что вели между собой приходящие и уходящие новобранцы, тоже не проходили мимо его ушей. Но всё же ему никак не удавалось соотнести между собой эти разговоры с образом своего соседа по карцеру.       — Не думал, что Рэзг согласится принять во всём этом участие, — осторожно заметил демонёнок.       — Хах! Бальрихт умеет добиваться своего, уж поверь.       Искоса взглянув на Бомбу, Вульгрим едва заметно поморщился. От кого-то другого подобное заявление прозвучало бы вполне обыденно, но произнесённое Барбой, оно обретало в его сознании некий подтекст, от которого ему становилось дурно. ***       — Как дышится на воле, Рэзг? — поинтересовался Бальрихт, усаживаясь за тот самый стол, за которым совсем недавно он вёл беседу с Валафаром, и жестом приглашая демона занять место напротив себя.       — Запашок над твоим лагерем стоит ещё тот, Бальрихт, поэтому особой разницы я не ощущаю. Но вот ноги размять приятно, не спорю.       — Я готов предоставить тебе возможность разминать их каждый день по многу часов, — нехорошо улыбнулся наставник. — И не только ноги.       — К чему ты клонишь, Бальрихт? Зачем это тебе вдруг понадобилось вытаскивать меня из камеры раньше времени?       — Хотел, чтобы обстановка более располагала к дружеской беседе.       — А тебе известно, что дружеские беседы, как правило, ведутся за стаканчиком чего-нибудь этакого? — Рэзг сграбастал стоящий неподалёку пустой стакан, и многозначительно повертел им перед носом наставника. — Видимо, нет. И о чём же мы будем… беседовать?       — Как насчёт того, чтобы снова стать героем, Рэзг? Рэзг Ломатель. Гроза ангелов небесных. Живая легенда, пример для демонят.       — Я не понял, Бальрихт. Твои подопечные стали плохо засыпать, и ты хочешь, чтобы я им рассказывал сказки на ночь?       — Нет, Рэзг. Я хочу, чтобы ты научил их драться, а затем повёл в бой, — решил не ходить вокруг да около наставник, переходя прямо к сути.       Рэзг сильно зажмурил глаза, а потом резко и широко их распахнул.       — Извини, просто решил проверить, не уснул ли я сам, — объяснил демон своё поведение. - Есть, знаешь ли, более приятные вещи, которые мне хотелось бы лицезреть в своих грёзах, чем твоя страшная физиономия. Согласись, было бы куда как странно, начни ты являться мне во снах.       — Если всё ещё мучают сомнения — могу ущипнуть, — предложил Бальрихт.       — Щипать будешь свою повариху в кладовой, а мне уж лучше сразу по роже двинь! — хохотнул Рэзг.       — С превеликим удовольствием, дай лишь мне на то повод, — оскалил клыки наставник.       — Кого, скажи на милость, и куда я, по-твоему, должен вести? — Рэзг будто бы вовсе не заметил той угрозы, которая прозвучала не только в словах, но и в интонациях Бальрихта.       — Нас отправляют на запад.       — К рудникам?       Бальрихт снова кивнул.       — Отряд новобранцев?       Ещё один кивок.       — И, как я слышал, к тому же ещё и голодранцев. За приглашение, конечно, спасибо, но идите без меня, — откинувшись на спинку стула, Рэзг поставил его на две задние ножки и принялся не спеша покачиваться, сохраняя неустойчивое равновесие. — Я своё уже отвоевал, Бальрихт. Мне казалось, что ты должен был это понять. Но на всякий случай объясню ещё раз. Нет больше никакого Ломателя! Нет! Ясно тебе?       — Возможно, ты сумел убедить в этом себя. Но для многих ты всё ещё остаёшься героем. Попробуй хотя бы притвориться прежним Рэзгом.       — Ты сейчас слезу из меня выжмешь. Стихи писать не пробовал? А как ты вообще к поэзии относишься? Есть один стишок. Хочешь, расскажу?       Послал бы я тебя,       Но вижу, ты уже оттуда!..       — Рэзг, — заскрежетал зубами Бальрихт, из последних сил стараясь игнорировать выходки своего собеседника, — как бы мне не было противно, но я прошу у тебя помощи.       — С какой такой стати я должен тебе помогать, а, Бальрихт? Ты мне вообще кто?       — Пока ты находишься на территории моего лагеря, я тот, чьи приказы ты будешь исполнять, Рэзг. Иначе я сгною тебя в этом карцере.       — Ой, да пожалуйста, — отмахнулся демон, безуспешно пытаясь закинуть короткие ноги на стол наставника. — Я там прекрасно устроился.       — Я в курсе, — отрезал Бальрихт, резко поднимаясь. Обойдя стол, он остановился возле Рэзга, и сильным пинком вышиб из-под демона стул. — А теперь слушай сюда, Ломатель, — склонился над с грохотом рухнувшим на пол демоном Бальрихт, вдавливая колено тому в грудь, с отвращением ощущая исходящий от него запах дешёвого самогона. — Меньше чем через неделю этот лагерь опустеет. Я заберу с собой всех, кто способен отличить меч от кочерги, вплоть до самого распоследнего охранника, лично запру дверь карцера, предварительно засунув туда тебя, и выброшу ключ от него в выгребную яму. Хотел бы я послушать твои завывания, когда ты начнёшь подыхать без своего проклятого пойла, да вот только Ваал желает видеть нас у западных границ.       — Недотёп своих запугивай, Бальрихт, — просипел Рэзг, дотянувшись рукой до ножки опрокинутого стула.       Самого удара наставник не почувствовал. Просто в один момент он грозно нависал над Рэзгом, пытаясь внушить ему толику уважения к себе, а в следующий перед его глазами заплясали разноцветные круги, а самого его неудержимо повело куда-то в сторону. А вот затем накатила тупая пульсирующая боль в макушке.       Взревев, Бальрихт запустил остатками рассыпавшегося от удара об его голову стула в рванувшего было к двери Рэзга, и, как ни странно, попал. Вскрикнув, Рэзг обернулся как раз вовремя, чтобы отскочить в сторону от бросившегося на него командира. Два демона, оба слегка прихрамывая, закружили вокруг письменного стола.       — Рэзг, я тебе даю ещё один шанс!       — Какой шанс, Бальрихт? Сдохнуть? Нет уж, спасибо! Я отказываюсь!       — Ну, хорошо. Сам напросился.       Уперевшись руками в край столешницы, Бальрихт налёг что есть силы, двигая вовсе не маленький стол перед собой, и тесня им Рэзга к стене. Не успев опомниться, демон оказался прочно зажатым между шершавой каменной кладкой и предметом мебели, край которого все ещё продолжал больно врезаться в его солнечное сплетение. — Бальрихт, чтоб тебе ангелы на голову нагадили, ты чего творишь? — выдохнул Рэзг, пытаясь оттолкнуть от себя стол, но, казалось, наставник, впавший в состояние берсерка, даже не почувствовал его сопротивления.       — Эти демонята, Рэзг, в жизни своей ещё не видели отрубленных голов и выпущенных кишок, если только их мамки не потрошили при них пилозуба к ужину. А Ваал кидает их прямиком в мясорубку! И если у меня есть хоть какая-то поганая возможность увеличить их шансы на выживание, то я ей воспользуюсь, уж ты не сомневайся! Пусть даже этой поганой возможностью будешь ты!       — Почему я должен учить чему-то твоих сопляков? Чем ты и твои офицеры занимались здесь все это время? Преподавали им парные танцы?!       — Мы здесь учили их сражаться! Ты же должен научить их убивать и, что куда более важно, оставаться живыми в бою. Я возведу тебя в ранг офицера. Будешь пользоваться всеми теми же правами и привилегиями, что и они. Свободный доступ в любую часть лагеря, лучшая кормёжка, какую может предоставить наша кухня, годная выпивка, а не та застарелая моча, которую тебе тайком таскает охрана. — Бальрихт с удовольствием наблюдал за тем, как в глазах недавнего заключенного начинает разжигаться огонёк неподдельного интереса. — Когда мы вернёмся, звание останется при тебе, а вдобавок получишь должность второго наставника. Будешь, как ты любишь, учить жизни целую толпу юнцов, а не одного сопливого недомерка.       — Ты хотел сказать «если вернёмся»? И кстати, ты что, и вправду отправил того демонёныша к Кузнецу? — уточнил Рэзг, но Бальрихт, казалось, его не услышал.       — Ты их обучишь, а когда придёт время, поведёшь в бой один из отрядов, которые мы сформируем, поэтому в твоих же интересах, чтобы они как следует усвоили науку. Ты должен будешь…       — Может я кому и задолжал, Бальрихт, но уж точно не тебе. Поэтому хватит говорить, что я что-то там тебе должен. И вообще, завязывай трепаться, а слушай сюда. Во-первых, я сам отберу демонов для своего отряда.       — Что? — опешил Бальрихт.       — Отряд, который ты мне так упорно пророчишь. В него войдут лишь те, кого выберу я сам.       — Идёт.       — Во-вторых, не смей публично критиковать мои методы обучения. Позже сможешь высказывать своё недовольство, на которое мне, впрочем, будет чхать с высоты ангельского полёта, но только наедине.       — Хорошо.       — А в-третьих, ты отпустишь меня. Прямо сейчас.       Бальрихт отнял руки от столешницы и отступил назад, но не далее, чем на пару шагов. Рэзг с видимым облегчением оттолкнул стол подальше от себя и тут же на него облокотился.       — Сколько, ты сказал, у нас времени?       — Шесть дней. Вместе с сегодняшним. Рэзг присвистнул.       — Сдаётся мне, начать следовало ещё вчера. Ты уже объявил им?       — Нет.       — Самое время это сделать. Выгоняй всех на плац, Бальрихт. И, когда я говорю «всех», то подразумеваю и офицеров тоже. Толкни вдохновляющую речь, как ты это умеешь. Дальше я сам разберусь.       — С чего ты вдруг передумал? — с толикой подозрения в голосе спросил Бальрихт.       — Скажем так, некоторые из обрисованных тобой перспектив показались мне весьма интересными.       — И какие же?       — Ты узнаешь, когда придёт время, — пообещал Рэзг, при этом хитро скалясь.       — Рэзг, если только ты меня подведёшь, или, того хуже, надумаешь удрать по дороге, клянусь…       — Думаешь, я боюсь за свою шкуру, Бальрихт? Дважды подумай, прежде чем угрожать мне расправой. Ты сказал, что я тебе нужен. Что ж, вот он я! И тебе, нравится оно тебе или нет, предстоит научиться со мной уживаться. Более того, тебе предстоит научиться мне доверять. Смотри, как бы тебе самому вскоре не начать жалеть о тех днях, когда я преспокойно отсиживался в тюремной камере!       Глаза Рэзга гневно сверкнули в свете факелов, и на один миг Бальрихт увидел перед собой того, кого, как он надеялся, вскоре увидят перед собой и доверенные ему новобранцы. Рэзг Ломатель. Имя, как гласили легенды, при звуке которого ангелы начинали плакать.       — Ты нужен не мне, Рэзг, а тем пяти с лишним сотням, как ты выразился, голодранцев. Едва ли половина из них переживёт следующий месяц. Но те, кто переживут, с гордостью будут рассказывать о том, что шли в бой бок о бок с Рэзгом Ломателем. Держи эту мысль в своей дурной голове, и не позволяй ей раствориться в алкогольных парах.       Наставник резко развернулся, и, всё еще прихрамывая, вышел из кабинета, хлобыстнув дверью, тем самым поставив в разговоре жирную точку.       Прежде чем видение растворилось, вновь являя миру самого обычного Рэзга, с пыхтением и проклятиями выбирающегося из-за притиснувшего его к стене стола, Бальрихт даже успел подумать, что для них, быть может, ещё есть надежда. ***       — Рэзг Ломатель. Иначе он теперь не разрешает себя называть, — Барба то ли фыркнула, то ли хохотнула. — А тех, кто ослушается, заставляет бегать по три круга вокруг лагеря. Гновуку достаётся больше всех. Он даже немного схуднул.       Вульгрим резко вскинул голову, и Барба едва не улыбнулась, увидев на чумазой мордашке знакомый ультрамариновый блеск пытливых глаз.       — Вижу, тебе приятно это слышать. Жаль, что я не могу сдать на перевоспитание Рэзгу Гровура. Он и раньше был не подарок, а в последнее время с ним и вовсе нет сладу. После того случая… — покосившись на Вульгрима, Бомба прочистила горло. — Вульгрим, я надеюсь, ты не подумал, что это я привела Бальрихта в столовую. Просто так совпало, что той ночью наставник заглянул ко мне в гости, и…       — Я знаю, что это был Гровур, — поспешил перебить повариху Вульгрим, пока Бомба не начала излагать ему подробности их с Бальрихтом встречи, о которых демонёнок категорически не желал слышать.       — Конечно, знаешь. Ты ведь смышлёный, — демоница потрепала Вульгрима по макушке с явным облегчением. — Так вот, после того случая Гровур будто почувствовал себя неуязвимым, словно Бальрихт пообещал ему своё покровительство. Он отлынивает от работы, но прижать его к когтю никак не удаётся. Каким-то образом он умудряется вывернуть всё так, что его вроде и наказать не за что, но и толку от его присутствия на кухне тоже никакого. Другие поварята сбиваются с ног, а этот… — не найдя подходящего слова, Бомба грозно рыкнула. Когда-то при таких звуках у Вульгрима коленки начинали стучать друг о друга, но после пары дней, проведённых по соседству с Кузнецом, он не обратил на это ровным счётом никакого внимания.       — Я могу подсказать вам, как отделаться от Гровура, — тихо проговорил демонёнок.       — Правда? — не без удивления спросила Бомба.       Вульгрим уверенно кивнул.       — У себя в кабинете наставник Бальрихт должен держать список с именами тех, кто отправится вместе с ним к западным границам. Имена, должности, причисление к тому или иному отряду. Не сложнее, чем ваша книга учёта.       — Сдаётся мне, вскоре прочерков в этих списках появится даже больше, чем было недавно в моих, — тихо проговорила Бомба, но Вульгрим её услышал.       — Всё, что вам нужно сделать — это улучить момент, когда наставника не будет в кабинете, и заменить одно из имён другим.       — Ты что же, предлагаешь мне просто зачеркнуть написанное Бальрихтом, а сверху подписать имя Гровура? Не прихватить ли мне для таких целей мои красные чернила, как ты думаешь?       — Вы прекрасно знаете, как убрать с бумаги ненужную надпись, госпожа Барба. Немного того порошка, которым мы счищали жир с котлов, смешанного с водой, наносится поверх записи, а потом, когда порошок высыхает, то он просто стряхивается вместе с чернилами.       — Но откуда ты…?       — Я видел, как вы несколько раз правили записи в своей книге. В первый раз, когда вы оставили меня в своём кабинете переписывать заданный вами текст, а в другой раз, когда я зашёл отчитаться о том, как идут дела в столовой. Запах чистящего порошка трудно с чем-то спутать.       — А ты не так прост, как кажется на первый взгляд, да, Вульгрим? — недобро сощурила глаза повариха. — Почему бы просто не вписать имя Гровура в конец списка?       — Офицерам, которые будут с ним сверяться, конечно, будет всё равно, даже если вы впишете туда что-то красными чернилами, чего никак не скажешь про наставника Бальрихта. Но в лагере больше пятисот новобранцев. Вряд ли наставник заметит, если одно из имён в середине списка будет внесено не его рукой. А вот если чужой почерк окажется в самом конце, тогда он вполне может обратить на это внимание.       — В середине, говоришь? С кем же ты хочешь поменять его местами?       — У меня есть одно предположение, госпожа Барба, — проговорил демонёнок, поднимаясь со скамейки и тут же залезая на неё с ногами. Окинув взглядом кузницу, он отыскал глазами Рамса, вовсю орудующего молотом наравне с подмастерьем Кузнеца, и вдруг улыбнулся. Глядя на эту улыбку, Бомба почувствовала, как шерсть на загривке у неё встала дыбом. Было в этой улыбке что-то зловещее и воистину… демоническое. — Думаю, вы с ним поладите. ***       — Умоляю, не говори мне, что Барба пошла у тебя на поводу.       — Я и не собирался этого говорить, архангел, — заверил торговец. — К тому моменту она уже сама всё решила. Её лишь нужно было слегка подтолкнуть в нужном направлении.       Успевший было расслабиться Хранитель вновь напрягся.       — Тебе не кажется, что это слишком? Отправлять кого-то на верную смерть из-за личных обид?       — Личные обиды? Значит, вот так ты это воспринимаешь?       — Возможно, я выразился не совсем корректно.       — Не совсем корректно, — передразнил архангела Вульгрим. — Не забывай, Меттатон, кто перед тобой. Нравится оно тебе или нет, но я — демон. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но также напомню, что до сих пор тебя этот факт нисколько не смущал.       — Разве что самую малость. Признаю, Вульгрим, порой я упускаю из виду твою принадлежность к жителям Нижнего царства.       — А не следовало бы, — предостерёг торговец, и глаза его хищно вспыхнули холодными огоньками в окружающем их полумраке. — Если бы ты только слышал, как вопил Гровур, когда два офицера выволакивали его из кухни, если б видел, как он цеплялся когтями за косяки. Думаю, что оставленные им царапины до сих пор можно там увидеть. Впрочем, если для твоей ранимой пернатой души это слишком, то я могу упустить некоторые детали.       — Нет уж, — упрямо мотнул головой архангел. — Рассказывай всё, как оно было.