Я тот, кто я есть

ГЛАВА I. ОГОНЬ, ВОДА и МЕДНЫЕ ТРУБЫ Часть 6       — Кто следующий?! — пару раз крутанув над головой учебное, к облегчению многих присутствующих на плацу, копьё, точно боевой посох, Рэзг обвёл горящим взглядом стоящих полукругом новобранцев.       Под этим взглядом первые ряды резко подались назад, вызвав недовольное ворчание стоящих позади. Многие из присутствовавших на занятии уже потирали отбитые руки, ощупывали рёбра, а кто-то и вовсе тихонько ворчал о том, что ужинать, скорее всего, придётся стоя. Рэзг не чурался грязных приёмов, и учил такому же отношению к драке новобранцев.       — Наступай, когда видишь возможность! Стой намертво, если видишь, что враг наступает! А если вдруг придётся отступить, помни — это не отступление! Это наступление в другом направлении!       Новобранцы таращились на Рэзга: кто с открытым ртом, кто — согласно кивая, напустив на себя серьёзный вид. Наставник Бальрихт, державший слово не вмешиваться в ход занятий, но неизменно присутствовавший где-то неподалёку, слыша подобные изречения, хватался попеременно то за голову, то за флягу с креплёной настойкой.       Наконец, с задних рядов, расталкивая товарищей, на плац вышел здоровый детина. Окинув его оценивающим взглядом, Рэзг довольно оскалился.       — Вот это уже хорошая заявка на победу! Но давайте уровняем шансы! Ещё двое! Живо! Иначе начну выбирать сам! Ты? А может быть, ты? Нет? Ну же! Там, где мы все вскоре окажемся, вас никто спрашивать не станет! Стая пилозубов, защищающих своё гнездо, и та смелее вас! А знаете, почему? Потому что, в отличие от вас, у них есть яйца!       Подначиваемые жёсткими издёвками Рэзга, на плац вышли ещё двое. Держались они не слишком уверенно, не совсем понимая, что подразумевал Рэзг, говоря об уравнивании шансов. Должен ли был один из них выступить на стороне Ломателя и помочь ему одолеть здорового новобранца или же Рэзг ожидал, что они оба встанут на его сторону? Сжимая лапы на древках копий, они продолжали недоуменно переглядываться, когда Рэзг без всякого предупреждения обрушился на них маленьким, но очень злобным и больно жалящим торнадо.       Рэзг ткнул одного новобранца в выдающееся пузо, отчего демон охнул, и попятился.       — Можешь считать себя трупом! — «обрадовал» его Рэзг. — Но, так и быть, будем считать, что у тебя в запасе ещё одна жизнь. Нападай!       Но новобранцу, хватавшему ртом воздух, было явно не до нападений. Резко развернувшись на пятках, Рэзг поудобнее перехватил копьё, и с широкого замаха влепил им прямо по колену напарника задыхавшегося новобранца. Юный боец взвыл от боли, чуть не выпустив из рук своё оружие.       — Всегда цельтесь в самые уязвимые места! Колени, шея, глаза. И помните о том, что ваш враг тоже будет этим пользоваться!       Здоровый детина, в отличие от своих товарищей по несчастью, смог заблокировать направленный в него выпад.       — Хорошо! Уже что-то! И ещё раз!       Теперь Рэзг делал колющие выпады, ни один из которых никак не мог достичь своей цели.       — Думаю, вы к этому времени уже успели понять, что техника ведения боя копьём довольно проста. Всё, что требуется от вас, олухов — так это держать противника с той его стороны, которая заканчивается такой острой штуковиной. Но я хочу от вас большего!       Шагнув навстречу своему сопернику, одновременно с этим разворачиваясь всем телом, Рэзг сделал вид, что вновь собирается нанести размашистый удар, который верзила тут же приготовился блокировать. Однако в самый последний момент Рэзг ловко перехватил копьё и сделал один короткий точный выпад, угодив при этом ровнёхонько в нижнюю челюсть детины. Голова здоровяка запрокинулась назад и Рэзг, не упуская момента, тут же шагнул в сторону и с размаха вдарил ему по хребту. Теперь здоровяк качнулся вперёд так, что его голова оказалась на одном уровне с головой Рэзга.       — Приветик! — мерзко улыбнулся ему Ломатель. — Добавки хочешь?       Что-то в изменившемся выражении лица здорового новобранца заставило Рэзга резко отпрыгнуть в сторону, пропуская мимо себя ринувшегося было на него незадачливого бойца с подбитым коленом.       — Всегда будьте готовы к нападению! Учитесь предугадывать действия противника! У них же на мордах всегда всё написано!       Удар, предназначавшийся Рэзгу, достался детине, свалив того на землю.       — И оп-па! — очутившись за спиной нападавшего, Рэзг моментально просунул древко копья между его ногами и резко рванул вверх.       Новобранец взвыл, заваливаясь на землю рядом с поверженным товарищем, отчаянно хватаясь за отбитое причинное место. По рядам демонов, наблюдающих за этим избиением малолетних, прокатилось долгое болезненное «Уууу».       — Просто на всякий случай напомнил вам про ещё одну болевую точку. На тот случай, если вы не в курсе, что у этого места больше, чем два назначения. И да, чуть не забыл. Никогда не стойте к противнику спиной! — Рэзг повернулся как раз вовремя для того, чтобы вскинуть копьё и заблокировать грозящий обрушиться на него удар. — Вы не сможете защитить земли Владыки, если будете не в состоянии защитить себя!       Теперь по рядам новобранцев прокатился согласный гул одобрения.       Поймав на древко очередной выпад всё-таки решившего воспользоваться дарованным ему правом «второй жизни» новобранца, Рэзг сделал хитрое движение запястьем. Копьё в руках будущего защитника земель владыки Ваала, будто зажив своей собственной жизнью, дёрнулось и отлетело в сторону. Удивлённо вскрикнув, новобранец отшатнулся.       — Но самое главное — никакой пощады!       Коротко разбежавшись, Рэзг сотворил что-то совсем уже невероятное. Вместо того, чтобы сделать очередной выпад, он вдруг воткнул копьё в землю и, используя древко как рычаг, высоко подпрыгнул. Обе его ноги впечатались в грудь новобранца, опрокидывая того навзничь.       — Нет, так дело не пойдёт, — справедливо заметил Рэзг, поднявшись с земли.       Отряхивая ладони от приставшего к ним песка, он удручённо взглянул на не спешивших подниматься на ноги поколоченных юнцов и вновь перевёл взгляд на ряды новобранцев, которые отшатнулись даже более активно, чем в предыдущий раз.       — Чтобы вы, недоумки, уяснили то, как всё это должно происходить на самом деле, я попрошу выйти ко мне одного из офицеров.       Оперевшись на древко копья, точно на трость, Рэзг принял выжидательную позу. Однако офицеры не спешили выполнять его просьбу.       — Здесь присутствует кто-то из офицерских чинов?! — завертел головой по сторонам Рэзг, теряя терпение. — Знаю, что так оно и есть! Если прямо сейчас на плац не выйдет хоть один, я буду всех вас гонять вокруг лагеря этой самой палкой до самого Апокалипсиса! — для пущего убеждения Рэзг угрожающе потряс в воздухе своим копьём.       — Как насчёт одного наставника, Рэзг?       Бальрихт шёл через толпу новобранцев, точно нож сквозь масло — собравшиеся подавались перед ним в стороны, образуя довольно широкий проход.       — Как говорится, на безрыбье…       Бальрихт на ходу повёл широкими плечами, несколько раз наклонил голову к одному и другому, разминаясь, и вдруг взревев, точно ужаленный оводом ухмылочник, ринулся на Рэзга. Множество глоток из вновь сомкнувшейся за его спиной толпы подхватили этот рёв, жаждая праведного возмездия за намятые Рэзгом бока.       Бальрихт бежал, чуть пригнувшись и, сократив расстояние между собой и Рэзгом, резко нырнул вправо, и тут же кардинально сменив траекторию движения, ушёл влево. Два резких выпада копьём прошли мимо, а третий последовавший за ними широкий размашистый удар Бальрихт принял на подставленное предплечье. Древко копья треснуло и надломилось. Толпа взревела с удвоенной силой.       — Не рассчитывай на то, что я тебе поддамся только потому, что это твой лагерь, Бальрихт! — предупредил Рэзг, отбрасывая в сторону ставшее бесполезным копьё.       — Не рассчитывай на то, что я не накормлю тебя песком лишь потому, что ты пару раз поучаствовал в сражениях против Небесного воинства, Рэзг.       Два демона закружили по площадке, то делая резкий выпад, то отпрыгивая назад, желая оценить возможности противника.       — Поучаствовал?! Да я шёл в первых рядах! И, если хочешь знать, сражений было пять!       Рэзг резко припал к земле и постарался достать Бальрихта подсечкой.       — Ноги коротки, — хохотнул наставник, легко уходя от атаки, о чём мгновенно пожалел, поскольку в раскрытую пасть тотчас угодила добрая пригоршня песка, которую швырнул в него Рэзг.       — Отличная всё же идея — заставить кого-то жрать землю, правда, Бальрихт? Но, сдаётся мне, только в том случае, если этот кто-то — не ты сам!       Сплюнув вязкое месиво из песка и слюны, Бальрихт подобрался и прыгнул. Не ожидавший того, что наставник так быстро придёт в себя, Рэзг оказался в не слишком выгодной позиции для того, чтобы достойно встретить эту атаку. Сцепившись, точно два разъярённых древолаза, бойцы, рыча так, что тем же древолазам и не снилось, покатились по земле. ***       Работа в кузнице кипела. Воздух в помещении прогрелся настолько, что Вульгриму казалось, ещё немного — и он тоже расплавится, подобно металлу, который он разливал по заготовленным формам. В очередной раз зачерпнув ковшом с длинной ручкой из котла немного вязкую массу, демонёнок пожалел, что у него всего лишь две руки. Пот лил с него градом, попадая в глаза, которые от этого начинало неимоверно щипать, а смахнуть его со лба не было никакой возможности.       Внезапно со стороны чуть приоткрытых дверей до его слуха донеслись звуки множества взбудораженных голосов. Вульгрим обернулся, но так и не смог рассмотреть ничего, что могло бы послужить причиной того столпотворения, что устроили на входе подмастерья и несколько из тех новобранцев, которым выпал черёд нести дежурство у наковален. Гвалт постепенно нарастал, и Вульгрим обернулся ещё раз. Отвлёкшись от своей работы, демонёнок не заметил, как полный расплавленного металла ковш в его руках слегка накренился.       — Какого херувима здесь творится?!       Гневный рык, раздавшийся где-то над головой Вульгрима, заставил демонёнка содрогнуться от макушки до самых пяток, а часть содержимого ковша, который он всё ещё продолжал сжимать в руках, при этом выплеснулась через край. Чувствуя, как испарина, покрывающая его лоб, мгновенно становится холодной, Вульгрим с ужасом следил взглядом за тем, как горячая масса неотвратимо приближается к чьей-то, так некстати оказавшейся прямиком на траектории её падения, ноге. Размер этой ноги в сочетании с утробным голосом, вопрошающим о причинах поднявшейся в кузнице суматохи, впрочем, не оставляли места сомнениям в отношении того, кто являлся их обладателем.       Хотел ли хозяин кузницы проверить, как Вульгрим справляется с порученной ему на сегодня работой, или же просто проходил мимо — Вульгрим так и не понял. Время, подобно всё тому же расплавленному в котле металлу, на какой-то момент стало для демонёнка вязким и тягучим, а затем понеслось вскачь.       Кузнец взревел.       — Ах ты тупорогий, криворукий, никчёмный…!       От криков кузнеца и от того, как он подпрыгивал на одной ноге, поджав обожжённую вторую, стараясь при этом сдёрнуть с неё дымящийся ботинок, сотрясались стеллажи, а на столах звякал разложенный инструмент. При виде этого, руки Вульгрима сами собой разжались, роняя на пол ковш с всё ещё остающейся в нём горячей смесью. Демонёнок поспешно отпрыгнул от обжигающей лужицы, растекающейся аккурат между ним и бушующим Кузнецом. Кузнец, явно не горящий желанием подпалить и вторую ногу, тоже был вынужден попятиться, при этом наступив на больную ступню, что послужило причиной нового потока отборной брани.       — Вульгрим! Чтоб тебя ангелы на Небеса уволокли! Только попадись мне! Я враз выпущу твою никчёмную душонку из твоей тщедушной тушки!       Пробегавший мимо подмастерье сильно толкнул демонёнка в плечо, чуть было не сбив его с ног, но именно этот толчок напомнил Вульгриму о том, что он всё ещё был способен двигаться. Он начал пятиться, вначале медленно и неуверенно, а затем нашёл в себе силы и на то, чтобы развернуться и пуститься наутёк. Он очень боялся, что Кузнец запустит ему вслед чем-то тяжёлым, например, своим молотом, который снесёт ему голову, и даже не замедлит при этом скорости своего полёта. От такого исхода спасло Вульгрима, очевидно, то, что в этот самый момент к выходу из кузницы спешил не он один. Новобранцы и подмастерья, побросав молоты и клещи, сплошным потоком, дружным, как никогда, устремились во двор, увлекая за собой тощего демонёнка с вытаращенными от страха глазами.       Оказавшись среди толпы, Вульгрим, слегка отошедший от пережитого шока, смог в окружающем его гомоне, наконец, разобрать отдельные слова:       — …наставник и Ломатель сцепились!       — Что творится-то?!       — Там Рэзг сейчас прибьёт Бальрихта!       — …Бальрихт не уступит!       — Что происходит?!       — Бальрихт и Рэзг чистят друг другу морды!       Рёв Кузнеца постепенно отдалялся, но был всё ещё слышен.       — Вульгрим!!!       Демонёнок зажмурился, и позволил толпе вынести себя из успевшего стать привычным полумрака через распахнувшиеся настежь двери навстречу дневному свету и крикам бушующей толпы. ***       Толпа бушевала. Судя по отдельным возгласам, кто-то принимал ставки, в которых куда более активное участие, чем новобранцы, принимали охранники и офицеры.       Не видя иного способа посмотреть своими глазами на то, что происходило на тренировочной площадке, Вульгрим вскарабкался на один из готовившихся к отбытию из лагеря фургонов. Отсутствие на них знаков владыки Ваала говорило о том, что фургоны принадлежали тому торговцу, Валафару, который, как говорили, заявился в лагерь во главе продовольственного обоза пару дней назад. Не заметив рядом никого из охраны, Вульгрим справедливо рассудил, что они, должно быть, тоже не смогли удержаться от того, чтобы заключить пари на исход боя с кем-то из местных офицеров, что было ему только на руку.       Один из демонов, стоящих чуть в стороне от толкающихся и напирающих друг на друга зрителей, среди которых то тут, то там начинали возникать свои потасовки, обернулся. Он остановил взгляд точно на Вульгриме, и глаза его при этом недобро сощурились, а рука потянулась к рукояти висящего у пояса топора. Но, словно придя к какому-то соглашению с самим собой, он отпустил топор и, лишь недовольно мотнув головой, вновь отвернулся. Облегчённо выдохнув, Вульгрим поудобнее устроился на своём насесте и, наконец, смог взглянуть на плац поверх рогатых голов.       Бальрихт, умудрившийся поймать Рэзга в удушающий захват, продолжал всё сильнее сжимать руки вокруг его шеи.       — Сдавайся, Рэзг!       Среди хрипов и сипов, издаваемых Ломателем, наставник всё же сумел разобрать что-то очень похожее на «хрен дождёшься», и надавил чуть сильнее. Уже практически переставший сопротивляться Рэзг вдруг напрягся, и резко выпрямившись, ударил макушкой в подбородок наставника, при этом едва не угодив рогом ему в глаз. Бальрихт отшатнулся, прижимая руку к украсившей его морду от челюсти и до уха кровоточащей царапине.       — Первая кровь! — взревел кто-то в толпе, и крик тут же подхватили, скандируя на все лады.       Освободившийся Рэзг пытался откашляться, оперевшись руками о колени.       — Ничья? — предложил он с плохо скрываемой надеждой.       Подумав, скорее для вида, Бальрихт согласно кивнул. Рэзг протянул наставнику руку, которую тот после непродолжительного колебания пожал.       — Ничему-то жизнь тебя не учит! — заявил Рэзг, сжимая руку Бальрихта неожиданно сильно.       Рванув наставника на себя, Рэзг повалился на спину, увлекая в это падение и ничего не понимающего Бальрихта. Как только спина Ломателя коснулась земли, он согнул ноги так, чтобы его ступни надёжно упёрлись в грудь противника, и, рыкнув от натуги, тут же резко их распрямил, отправляя Бальрихта в очень непродолжительный, но эффектный полёт через голову.       Приземление прошло для наставника не слишком гладко, поскольку приложился об землю он не только спиной, но ещё и затылком. Перед глазами замелькали цветные точки, а лёгкие отказывались впустить в себя очередную порцию воздуха. Наставник слышал, как продолжающий надсадно кашлять Рэзг возится где-то неподалёку, пытаясь подняться. Судя по звукам, выходило у него не очень-то хорошо. Перевернувшись на бок, Бальрихт сумел сосредоточить взгляд на Рэзге, который к этому времени осилил подъём разве что на четвереньки.       — Может, всё же ничья? — прохрипел он, и Рэзг, уже без всяких раздумий, утвердительно качнул головой.       Не поднимаясь, Бальрихт вновь протянул ему руку, и Рэзг, протянувший свою в ответ, потеряв одну из четырёх точек опоры, вновь рухнул на песок. Бальрихт хрипло, но вполне искренне рассмеялся. Сумев первым подняться на ноги, он помог Рэзгу занять вертикальное положение.       — Всё уяснили, олухи?! — гаркнул Ломатель, пресекая бурные обсуждения неожиданной развязки их с наставником схватки среди новобранцев и офицеров. — Вот чего я жду от вас! И не только тогда, когда мы окажемся у железных рудников! Здесь! Сейчас! Всем разбиться на группы по четверо! Всем, я сказал! Да, четыре — это то, что больше трёх. Ещё три часа занятий, а затем все идут в общий зал на ужин! Будем пировать до самого отбоя! А самые стойкие — и после него! Там начнётся самое интересное! Но учтите, что тех, кто завтра не явится на плац в установленное время, будет ждать суровая кара!       Хлопнув Бальрихта по плечу, Рэзг дал понять, что уже достаточно крепко стоит на ногах, и наставник может перестать его придерживать.       — Если ты не принесёшь к ужину бочонок Валафара, я обижусь, — заявил Рэзг, и демонстративно неспешно направился к оружейной стойке — выбрать себе новое копьё попрочнее. ***       — И что же, Бальрихт его просто терпел? — спросил архангел, пытаясь спрятать в кулак расползающуюся по лицу улыбку.       — Терпел. Но поверь, давалось это ему совсем не просто. Тебе это кажется смешным?       — Нет, — заверил торговца Хранитель, поспешно принимая самый серьёзный вид. — Это ужасно. И, да, одновременно это смешно, — не выдержав, Меттатон действительно рассмеялся. — Прости.       — Да нет, ты прав. Та неделя, если подумать, была самой лучшей из тех, которые довелось провести новобранцам в лагере, чего, к сожалению, я не могу сказать о себе. Рэзг не щадил их на тренировочной площадке, но за её пределами он позволял им то, о чём при безраздельной власти Бальрихта им оставалось только мечтать. Он усадил их за одни столы с офицерами, втихаря подливал им в кружки грибную настойку, и даже разучил с ними пару-тройку так им любимых похабных песен. Бальрихт видел в них всего лишь бестолковых новобранцев. Рэзг видел в них солдат, и относился к ним соответственно. Более того, он делал всё, чтобы они чувствовали себя солдатами. И ему, к немалому удивлению Бальрихта, это удалось. Всего неделя, Хранитель, и из лагеря готова была выступить не горстка растерянных, ни на что не годных юнцов, а небольшая, но вполне боеспособная и очень решительно настроенная армия. Они гордились тем, что им предстояло сделать. И эту гордость внушил им тот же Рэзг.       — А ты?       — Что — я?       — Что чувствовал ты по отношению к ним?       — Расстроился ли я, что меня не взяли в этот поход? Нет, Хранитель. Ты спрашиваешь, что я чувствовал? Наверное, мне было их жаль. Да, жаль. Всех, кроме Гровура.       Поймав укоризненный взгляд архангела, Вульгрим лишь пожал плечами.       — Если ты хорошенько подумаешь, архангел, то ты поймёшь, что войны — они, в принципе своём, везде одинаковы. Не столь важно, кто и с кем воюет. В войнах всегда простые солдаты гибнут за чужие желания и идеалы. И те, кто этого не понимает, не достойны ничего иного, кроме жалости, — с этими словами демон разлил остатки вина по бокалам, и отставил в сторону вторую опустевшую бутылку.       Некоторое время они молчали, изредка делая по небольшому глотку. Почему-то Меттатону отчаянно захотелось, чтобы вино в его бокале было белым.       — Как ты вернулся в кузницу? — наконец решил нарушить молчание Меттатон. — Не думаю, что к концу дня Кузнец успел остыть.       — Не слишком удачная шутка, архангел. Но прогресс налицо.       Меттатон склонил голову в шутливом поклоне.       — Выбор у меня был небольшой. Или разгневать Кузнеца своим появлением, или ещё больше разгневать, не явившись на службу. Я постарался найти компромисс. Возвращался я ползком. И ночевал в ту ночь не на лавке, а под ней. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи. Кузнец был зол на меня. Но доставалось, как-то водится, всем вокруг. Мне казалось, что та ночь никогда не закончится. На меня накатило такое отчаянье, какого я не испытывал, даже сидя в карцере. Там был Рэзг.       — Он выжил?       — В том походе уж точно, — усмехнулся Вульгрим. — До меня доходили кое-какие слухи. Судя по ним, в лагерь Бальрихта он так и не вернулся. Возможно, решил, что даже все обещанные ему привилегии не стоят того, чтобы каждый день вставать спозаранку и регулярно строчить отчёты владыке земель. Но лично я думаю, что причина крылась отнюдь не в этом.       Торговец ненадолго замолк, то ли давая архангелу время самому прийти к тем же умозаключениям, к которым пришёл он, то ли подбирая верные слова.       — Он остался единственным из своего отряда? — осторожно предположил Меттатон.       — Нет, не единственным, — качнул головой демон. — Но одним из немногих. По пальцам, — Вульгрим продемонстрировал Хранителю свои четырехпалые руки, — можно было пересчитать. Хоть в случившемся и не было его прямой вины, вряд ли после такого у старины Рэзга всё ещё оставалось желание преподавать молодняку военное дело. В выпивке можно многое утопить, но далеко не всё. Рэзг вовремя смог это осознать. Уж не знаю, сам ли или с чьей-то помощью. А вскоре он снова пропал. Пусть он и обладал известностью ничуть не меньшей, чем тот же Кузнец, спрятаться ему, как ты понимаешь, было гораздо проще. В этом его недостаток роста только играл ему на руку. Но то были всего лишь слухи из весьма ненадёжных источников, поэтому не могу дать никаких гарантий их правдивости. А поскольку я не торгую непроверенной информацией, не будем об этом. Так на чём я остановился?       — Не притворяйся, Вульгрим. Ты всё помнишь.       Усмехнувшись, демон поднял свой бокал, и архангел с готовностью с ним чокнулся.       — Определённо, ты делаешь успехи. И мне это нравится. Итак, я сидел под лавкой, и мне было страшно. Если бы тогда я знал, что в кузнице мне осталось провести всего три дня, то мне стало бы гораздо легче. Но я не знал, и никто ничего мне не говорил. ***       Ближе к полудню обозначенного в приказе Владыки дня лагерь опустел. Лишь несколько часов назад он был погружён в суматоху, сопутствующую любым сборам и приготовлениям к дальней дороге. Отовсюду доносились крики, брань офицеров, звон металла и выделяющийся среди всего этого голос Бальрихта. Теперь же вся округа погрузилась в такую непривычную тишину, что Вульгриму казалось, будто он всё ещё слышит затухающее эхо грохочущего топота пяти с лишним сотен пар ног, скрип ремней на доспехах, и доносящийся откуда-то из-за ближайших холмов хрипловатый голос Рэзга, который, естественно, затянул походную песню:       — Наша доля нелегка —       врагу обламывать рога!       Пусть все знают наперёд —       Дрог границу не пройдёт!       Левой! Левой! Чётче шаг! Строй выровнять!       Если Дрог к нам сунет нос —       Мы ему открутим хвост!       А, быть может, у Вульгрима просто разыгралось воображение. Стоя между госпожой Барбой и Рамсом, демонёнок глядел сквозь распахнутые настежь ворота лагеря, через которые всего лишь пару часов назад прошли последние шеренги новобранцев, и всё никак не мог заставить себя повернуться, чтобы уйти.       — Я должен пойти с ними, — выпалил ни с того ни с сего Рамс, и даже успел сделать несколько торопливых шагов за ворота, пока госпожа Барба не поймала его за локоть.       — И не вздумай! Там и без тебя хватает пушечного мяса. Пойдём-ка лучше отсюда. У нас ещё по горло работы. Столовая после гулянок, что устраивал Рэзг, херувим знает на что похожа. Кухня выглядит немногим лучше. Грязь, гарь да жирные пятна — вот с чем нам предстоит сражаться. А там, — Бомба махнула рукой за ворота, — уж как-нибудь без нас обойдутся.       Так и не выпуская локоть Рамса из своей железной хватки, Барба потащила юного демона в сторону кухонного флигеля. Через пару шагов Рамс обернулся и посмотрел на Вульгрима долгим и отчего-то очень печальным взглядом. В ответ демонёнок лишь качнул головой, надеясь, что в этом жесте Рамс угадает призыв к прекращению всякого сопротивления. Судя по тому, что вскоре демон отвернулся и послушно затопал рядом с поварихой, он всё понял правильно. Вульгриму же не оставалось ничего другого, как побрести в другую сторону — по направлению к кузне.       Кузнец стоял, подпирая плечом почерневший косяк широко открытых дверей. Ещё не успев зайти внутрь, Вульгрим понял, что кузница погружена во мрак даже более глубокий, чем обычно. Горн у дальней её стены потух, и никто не спешил вновь развести в печи жаркий огонь. Не слышно было ни перестука молотов, ни громких разговоров мастеровых — тем из них, кто не пожелал уйти с Бальрихтом к западной границе, нужны были несколько дней, а лучше целая неделя, чтобы как следует отоспаться — это понимал даже Кузнец.       Вульгрим попытался прошмыгнуть внутрь мимо огромного демона, но тот преградил ему путь рукой с зажатым в ней молотом.       — Куда это ты собрался? — поинтересовался Кузнец, даже не взглянув на демонёнка.       — К своему месту, — растерянно пискнул Вульгрим.       — К своему месту? В кузнице нет места паршивым норксам. Даже говорящим. Пойди прочь.       — Но, — постарался возразить Вульгрим, — наставник Бальрихт…       — Ты видишь здесь наставника Бальрихта? Вот и я не вижу. А когда он вернётся, не думаю, что он вспомнит о таком мелком, но очень досадном недоразумении, непонятно каким образом угодившем в его лагерь. Если всё же вспомнит, я скажу ему, что ты потерялся. В это не так уж и сложно поверить.       — Куда же мне идти?       Кузнец, до этого смотрящий исключительно поверх головы демонёнка куда-то вдаль, медленно перевёл на него взгляд, который был столь же тяжёлым, как и его молот, с которым он редко расставался.       — Куда захочешь. Тебя никто не держит. И, желательно, подальше отсюда. Ну, чего стоишь столбом? Пошёл!       Кузнец не слишком сильно, но чувствительно ткнул Вульгрима в грудь головкой молота, отчего демонёнок вынужден был попятиться. Прежде чем он успел прийти в себя и ещё хоть что-то спросить, Кузнец уже скрылся внутри здания и с грохотом захлопнул за собой массивные двери.       Какое-то время Вульгрим бесцельно бродил по опустевшему лагерю. Он прошёл через плац, осторожно заглянул в казарму и даже зачем-то зашёл внутрь. Прохаживающийся неподалёку охранник, один из немногих, кого оставил здесь Бальрихт, увидев демонёнка, что-то недовольно рыкнул, но в остальном не удостоил его никаким вниманием. Пустые помещения с гуляющим по ним сквозняком, проникающим сквозь оставленное открытым окно, показались Вульгриму еще более жуткими, чем они были в то время, когда их занимала толпа воинственных новичков. Не обнаружив ничего интересного и примечательного, кроме разве что пары потасканных обмоток под одной из кроватей, демонёнок вновь выбрался во двор. Немного понаблюдав за возницами присланного Ваалом каравана, которые как раз заканчивали последние приготовления к скорому отправлению в обратный путь, Вульгрим подумал, что с их отбытием лагерь опустеет ещё больше, если такое вообще возможно.       Так и не придумав, куда себя деть, Вульгрим поплёлся к кухне.       — Вульгрим? Не ждала увидеть тебя так скоро. Уже проголодался?       Услышав у себя за спиной удивлённый, но вместе с тем грозный голос госпожи смотрительницы, крадущийся по направлению к кладовым Вульгрим замер, будто слова поварихи обратили его в ледяную статую, а затем, не оборачиваясь, медленно мотнул головой из стороны в сторону.       — Плох тот демон, который отказывается от еды, — нравоучительно заметила Бомба, поравнявшись с Вульгримом. — Давай, говори, что там у тебя на уме?       — Я собирался стащить немного сыра и галет, — вздохнув, ответил Вульгрим, решив, что начни он выдумывать, всё может сложиться ещё хуже.       — Ты ведь прекрасно понял, что я спрашиваю не об этом, — хоть повариха и не преградила ему дорогу, а всего лишь стояла рядом, уперев руки в толстые бока, весь её вид говорил о том, что сбежать от неё вот так запросто не выйдет. — Далеко собрался?       — Домой, госпожа Барба, — демонёнок наконец оторвал взгляд от земли и взглянул прямо на смотрительницу. От этого взгляда Бомба, как и тогда, в кузнице, почувствовала себя очень неуютно. — Через три дня караван владыки, следуя к поместью, пройдёт недалеко от места, где я вырос. Мне только и нужно, что незаметно забраться в один из тех фургонов.       — И как ты думал это провернуть без моей помощи?       При этих словах холод во взгляде демонёнка стал менее колючим, и повариха привычным жестом потрепала его по рогатой макушке.       — Идём. Соберём тебя в дорогу. А за возниц и охрану не беспокойся. Есть у меня кое-что, чтобы усыпить их бдительность на пару минут. И, Вульгрим?       — Да, госпожа Барба?       — Постарайся не попадать в неприятности.       — Вы можете не верить, но всю свою жизнь я только этим и занимаюсь.       Внезапное появление у фургонов, уже запряжённых ухмылочниками, госпожи смотрительницы кухонь, несомненно, произвело на готовящихся к отбытию нужное впечатление. В особенности благодаря тому, что на одной руке она несла поднос с расставленными на нём кружками, а в другой держала пузатую бутыль с мутной жидкостью.       Отодвигая край парусины у задка одной из повозок, Вульгрим слышал, как Барба рассыпалась в благодарностях к своим спасителям, восхваляла правление Ваала, сыпала бранью на владык соседних земель, не забывая при этом то и дело подливать в охотно подставляемые кружки. Поморщившись как от услышанного, так и от того, что живо представил себе вкус вливаемого в глотки демонов пойла, Вульгрим юркнул в уютную темноту фургона и постарался устроиться в самой дальней его части между стеной и пустым коробом с наиболее возможным комфортом. По прошествии получаса демонёнок почувствовал, как фургон качнулся под весом занявшего место возницы демона. Раздались выкрики, посвист и щёлканье кнутов, которыми возницы понукали ухмылочников. Караван медленно тронулся с места. Как только последняя телега оказалась за стеной, Вульгрим услышал, как скрипнули давно не смазываемыми петлями ворота лагеря, закрываясь за ним навсегда. ***       — Почему ты решил вернуться домой? Идея идти туда, куда глядят глаза и ведут ноги, тебя к тому времени уже не прельщала?       — Идти туда, куда глядят глаза, хорошо, Хранитель, когда карманы твои топорщатся от набитых в них золотых монет. Когда же дела обстоят диаметрально противоположно, то такое предприятие становится опасным для жизни. Или ты думаешь, что те охранники, которые отловили меня в первый мой побег, любезно вернули назад мои сбережения, как только Бальрихт выпустил меня из карцера?       — А разве нет?       — Сарказм даётся тебе даже хуже, чем шутки.       — Но всё же даётся.       Страдальчески закатив глаза, демон покачал рогатой головой.       — Побитые жизнью, без гроша в кармане, без надежды на завтрашний день — куда обычно идут те, кто оказался в подобном положении? Кроме дверей родительского дома, я мог ещё разве что постучаться головой во врата Града Света. Хотя, думаю, даже там меня бы встретили более радушно.       — То есть дома тебя не ждали?       Вульгрим не ответил. Вместо этого он провёл рукой по столешнице, сдвигая в сторону оба опустевших бокала.       — Мы уже закончили? — удивился Меттатон, слегка изогнув тонкую бровь.       — Ну что ты, Хранитель, — на этот раз торговец извлёк из-под стола небольшие стопки и бутылку с мутной жидкостью, глядя на которую, у архангела не возникало ни малейших сомнений касательно её содержимого. — Мы, можно сказать, только начали.