Кластер 3. Фронтир

***Эндрю***

      «Мне кажется, мы снова упустили что-то важное», — сказал тогда его возлюбленный, его сердце, его тень, его смысл и тот, кого он был готов защищать до последней капли крови, до последнего вздоха от любого, от кого угодно, даже от его собственных детей, даже от Васко, даже от…       Мансер прикрыл глаза, отгоняя от себя воспоминание о случившемся… Сколько уже прошло? Лет пятнадцать, наверное. И с тех пор его мысли периодически возвращались к случившемуся тогда, и поначалу он жалел о том, что дрогнул, что не довел дело до конца, после он думал, что поступил правильно, но теперь, после попадания на этот корабль, он, кажется, начал понимать, что ошибся.       Ему стоило быть менее ревнивым и более прощающим, но как он мог тогда? Ему было двадцать четыре, с ним всего несколько недель как произошла мутация, с ним только случилась его первая и до сих пор единственная перегрузка, и да, он тогда имел право быть несдержанным. Но сейчас, по прошествии времени, он изменился, он понял, что такое быть метаморфом, понял не только кластер, но то, что на самом деле такое связь, и, пожалуй, самым жестоким и безотчетным его ужасом было бы, если б его разлучили с Каем в момент мутации.       У Эндрю Йара была тайна.       И сейчас, глядя на то, как его любовь, издавая восторженные возгласы, носится туда-сюда по заросшей до состояния непроходимых джунглей под присмотром тщательно настроенной когда-то давным-давно Зейном автоматики гидропонной ферме, он думал не о том, что у них теперь есть запас свежей пищи, не о том, что этот маленький сад напоминает ему их дом на Марсе, и не об умопомрачительно вкусной клубнике, которую ему в гости принес Кай… Он думал об Эрике.       «Ах вот оно что… Это твой любовник! Его ты, значит, не бросил!» — Столько боли было в этом крике, но едва-едва пришедший тогда в сознание Полосатый услышал в этом угрозу.       Это было буквально последнее внятное, что услышал от него Эндрю тогда. Дальше была лишь ругань и слезы. Сначала он ругался, потому что на бывшего техноманта не подействовал транквилизатор, потом кричал, когда Полосатый вырезал весь его отряд, а потом рыдал и мямлил, когда ошалевший от поглощенных жизней метаморф прижал к стенке своего старшего брата и насильно влил в него чужую память, показав, как все было на самом деле, показав, какой невыразимой боли Двенадцатому стоило то, что произошло с ним и с Эриком когда-то давно.       Показал и прогнал, велев не сметь приближаться и пригрозив, что если он хоть раз попадется на глаза, то на этом его полная страданий жизнь и закончится.       Тогда ему показалось, что он был слишком добр, а сейчас… Узнав получше Арчи, он понял, что был непростительно жесток.       — Искорка, что случилось? — Над ним нависла тень навта, нашедшего этот райский уголок, пока Кай рассказывал своей Тени о том, как бултыхался в космосе в мертвой капсуле для ближних перелетов. — Ты такой бледный, что стал похож на нашего навигатора.       Мансер поднял на него глаза и невольно улыбнулся, увидев перепачканные в розовом соке щеки. Страсть к алым ароматным ягодам у них с Серым была общей, и они определенно «спасли» весь найденный урожай в один присест.       — Ничего не случилось, Золото, но… я бы хотел с тобой обсудить кое-что, когда наша любовь уснет, хотя что-то мне подсказывает, что сегодня вы оба с ним будете мучиться животиками.       — Оно того стоило, и это не обсуждается, — всхрапнул Васко и обнял его за плечи, шепнув, что они обязательно поговорят. — А пока давай наведем тут порядок.       Навести порядок… Да, уборка была сейчас более чем подходящим занятием, оно помогало разложить по полочкам мысли.       Это занятие растянулось на несколько суток полета — стрижка и уборка, заправка компостера, проверка питательной жидкости, профилактика насосов, замена трубок, сбор и сортировка того, что пойдет в пищу, засев новых семян, перекладка готовой почвы в ящики и пересадка некоторых растений, вынос мусора… Работы было много. Обширная оранжерея занимала почти четверть грузового отсека и была изолирована от вентиляции корабля, чтоб сохранить тут необходимую влажность и не дать расползтись слишком уж активным стеблям.       Это занятие действительно отвлекало, отвлекало ровно до того момента, как, отодвинув баки, в которых из компоста готовился концентрат питательной жижи, они обнаружили тайник. Совсем небольшой, устроенный в получившейся нише и тщательно замаскированный, его выдала только деградация пластика на краях панельки — он выкрошился и загнулся, отчего стало понятно, что это лючок.       Внутри обнаружился старый рюкзак, набитый множеством небольших коробочек, промаркированных номерами проклов, в каждой лежало несколько чипов с местной валютой, в некоторых были драгоценные камни и тонкие, как стрекозиное крыло, пластинки высокотехнологичных банковских кристаллов.       — Твою-то мать, Зейн… Сукин ты сын. — Кай прижал к груди пустой рюкзак, глядя на его содержимое, аккуратными рядами разложенное на полу, и залился слезами. — Он… он говорил, что таскает по мелочи, чтоб сноровку не терять… а сам… Ва-а-а-а…       Серый вцепился в одежду Эндрю и в который уже раз за прошедшие недели разрыдался.       Мансер вообще не помнил, чтобы Кай столько плакал, разве что тогда, когда они только стали жить вместе, он прятал это, но тогда еще не прошедший мутации беглый раб все видел. Видел и помалкивал. Именно тогда он поклялся его защищать, поняв, что боевой синтет сильный и крепкий только снаружи. А сейчас, казалось, Серый дозрел до того, чтобы все-таки по-настоящему пережить произошедшее когда-то давно, однако сам процесс делал его еще более эмоционально нестабильным, чем раньше.       Кроме коробочек и мешочков, были конверты, которые планомерно вскрывал сидящий рядышком скрестив ноги Зубастый. Тут были ценные бумаги, голо-листы и небольшие записочки с комментариями, навт пробегал их глазами и клал обратно, пусть и понимал далеко не все.       — Никогда бы не подумал, что можно действительно найти настоящий клад, — проговорил он вполголоса, с сочувствием взглянув на содрогающегося и скулящего в объятьях Эндрю Кая, следующий конверт был запечатан и подписан. — Шторм, это адресовано тебе. Видимо, он рассчитывал, что найдешь не сразу это все.       — Крылья… Я… я должен кое в чем признаться. — Эндрю понял, что не может больше держать это в себе. Особенно сейчас, особенно с ними и с тем, что произошло за последний месяц… Мать его, за последний месяц произошло событий больше, чем за все время обучения Константина, едва ли не больше, чем за последние лет пять!       — В чем дело, моя Тень? — Кай поднял на него заплаканные глаза, покрасневшие, но такие любимые…       — Пообещай, что простишь меня за это.       — Ты непогрешим, любовь моя, я прощу тебе, что бы ты ни сделал, — горячо прошептали ему в ответ, не сводя глаз.       — Мы должны вернуться на Марс, на мой Марс. Эрик… я… я думаю он все еще ждет где-то там, посреди пустыни.       Это было похоже на упавшую бомбу.       Мир оглох, и все как будто замерло. Даже Васко замер, протягивая Серому письмо из прошлого.       Кай перестал плакать, а выражение больших серых глаз в секунду сменилось сначала на испуганное, потом на озадаченное… Он не сразу понял, о ком сейчас речь, взгляд забегал, совершенно не фиксируясь ни на чем из окружения…       Тот, кого когда-то звали Двенадцатым, резко расширил глаза и схватил своего любимого мужа за грудки, чувствительно встряхнув.       — Ты оставил его в живых?!       Мансер закусил губы и покивал, не понимая того потока эмоций, что сейчас, подобно вулкану, изрыгало сознание его любви, до него долетали лишь обжигающие брызги, но и этого хватало.       Кай притянул его к себе и горячо и жадно поцеловал.       — Я люблю тебя. — прошептал Кай ему в губы, и от этого шепота по телу пронеслись мурашки.       — И я…       Но Кай уже бежал прочь. Он взвился и, перескакивая через препятствия, понесся из сада, из которого его не могли выволочь с момента обнаружения.       — Арчи! Арчи, мать твою! Меняем курс!       — Это вот что сейчас было? — Васко проводил взбеленившегося метаморфа недоуменным взглядом.       — Это бывает… тебе просто не приходилось наблюдать его пантомиму неожиданных новостей, — Эндрю медленно выдохнул и, опершись на руки, поднял глаза к потолку, — черт…       — Тебе дорого стоило скрывать это от нас, да?       — Можно я не буду отвечать, а?       — Можно. — Навт протянул руку и сгреб миниатюрного рядом с ним техноманта в объятье.       Он оперся щекой о маковку Эндрю и вздохнул, глядя на конверт во второй руке. Эндрю тоже вздохнул, коснулся конверта и потянул. Васко придержал ветхий пластик и тот быстро сдался. Техноманту в ладонь выпал браслет галовизора с совершенно вышедшей от времени из строя батареей. Мансер надел устройство на запястье, сосредоточился и подал питание через электрическое поле.       На устройстве содержалась одна-единственная запись:       На голограмме отобразилась мастерская Зейна, соседствовавшая, расположенная зеркально в противоположном от сада крыле корабля, судя по обстановке, ее тогда только-только начали оборудовать.        Громов уселся на стул и поднес галовизор к лицу. Камера облетела отгороженную область, показывая обстановку.       — Запись идет, нет?.. — Зейн стал проверять что-то на браслете, в то время как камера зависла перед ним, спустя пару минут он наконец радостно воскликнул: — А вот! — Вор поднял взгляд. — Привет, Малыш, — улыбнулся мужчина, — мурмационные камеры — это вещь, — он засмеялся, облокотившись руками между ног о сиденье высокого табурета, — правда, меня хватило только разобраться, как включать и выключать запись, и то почему-то с задержкой, а вот настроить синхронизацию со всеми камерами, установить площадь сканирования или просто сканирование ландшафта с передачей данных на голографический стол моих мозгов не хватило. Они будут у меня в мастерской находиться, так что, может, у тебя получится…       Плечи немного опустились, и вор ненадолго замолчал, вздохнув. Он был одет в простую серую футболку и выглядел едва-едва на сорок, темно-русые взъерошенные короткие волосы еще не тронула седина, а золотисто-желтые глаза смотрели с хитрецой, ему определенно нравилось то, что он решил сделать.       Метаморфы переглянулись, ни один из них не видел призрака, гулявшего по кораблю, он им не показывался, а самого Зейна они видели только на фото, а тут видео и, надо сказать, вот такой живой он был намного интереснее. Оба нынешних спутника Кая без слов поняли, чем зацепил его тот самый-самый первый, тот, кому они обязаны тому, каким существом является Серый сейчас.       — Итак, начнем запись, а то отвлекся. Если ты видишь это, то либо нашел его, когда мы вместе, либо я уже умер. — В глазах появился веселый прищур. — Если первое, то дай мне хотя бы минут десять форы, чтобы я успел спрятаться прежде, чем погонишься за мной, чтобы прибить за это, — засмеялся Зейн, закусив губу, — а если второе… то, значит, все идет по плану. — Громов отвел взгляд, и улыбка стала грустной. — Зная тебя… Раз ты нашел это место, значит, уже достаточно отошел от… моей смерти.       Зейн покусал губы, снова посмотрев на галовизор, и тряхнул головой, собираясь с мыслями.       — С чего бы начать?.. После разговора на утесе ты четко дал понять, что о своем будущем думать не намерен… Я имею в виду то будущее, которое настанет после меня… Ты у меня еще совсем молодой… — Зейн помолчал, не переставая улыбаться, но теперь это была ласковая улыбка, а в глазах появилось влюбленное выражение, — поэтому я решил, что смогу для тебя хотя бы создать финансовую подушку. Я понимаю, что этого будет, скорее всего, недостаточно и ты не сможешь жить припеваючи и не работать больше, — он вновь засмеялся, — но, думаю, в чрезвычайной ситуации небольшая помощь тебе пригодится. Это пока в задумках, но я собираюсь в каждом проколе, в котором мы будем, проворачивать кое-какие дела.        Громов засмеялся и встал, прохаживаясь туда-сюда по мастерской.       — С учетом, что только собираюсь это делать, то данных по точному количеству… грубо скажем, денег у меня пока нет. Но уверяю, я буду тщательно вести бухгалтерию. Деньги счет любят, — засмеялся вор, — я эту запись решил сейчас сделать, потому что не уверен, получится ли еще ее записать, чтобы ты меня не поймал за этим… — На галовизоре прозвучал сигнал, и Зейн посмотрел на руку. — Пора закругляться. Входной шлюз открылся, ты возвращаешься с покупками, за которыми я тебя отправил, а слух у тебя гай тэ острый.       Зейн набрал команду, и камера стала опускаться, вор наклонился к объективу и с нежностью улыбнулся.        — Люблю тебя, малыш, — подмигнул Громов и нажал кнопку на галовизоре.       Но она не перестала записывать, и было видно, как Зейн подошел к двери встречать Кая и тот вошел с коробкой, вручил ее вору и тот, улыбаясь, притянул Серого за затылок и впился в губы поцелуем.       Запись закончилась.

***Кай***

      Сам же Серый посмотрит запись уже позже, после того как, переполошив Арчи, напялит громоздкий шлем подключенного к кораблю прыжкового нейроинтерфейса и увидит новую «Серую стрелу» в прокол А-871-714.       А пока…       Границы тела размылись, и Кай стал ощущать себя через внешние датчики корабля, «Акрос» смазывал ощущения, заставляя ассоциировать себя с судном, что давало иллюзию самостоятельного полета через подпространство, разделяющее проколы-миры.       Сетью внутренних систем он видел и слышал происходящее внутри — его тело и рядом стоящего над панелью Арчи, спящего на супружеской постели метаморфов пинки и Васко с Эндрю, все еще сидевших в саду и собирающих находки в полупрозрачный пластиковый короб.       А снаружи была бесконечная пустота свободы.       Такого он не испытывал уже много лет и понял, что… скучал. Действительно скучал. В этом было что-то такое… Быть звездным зверем, способным перемещаться по бесконечной дороге среди звезд самому, без необходимости защищаться от внешней агрессивной среды. Он будто стал «Скатом». Чувствовал каждую деталь, все стыки, узлы, чувствовал напряжение в электродвигателе и, казалось, слышал гудение ядра.              Перед ним стали выпадать блоки показателей: температура, скорость, ресурс хода, уровень в баках и так далее, он мог расположить их так, как было удобно, и зафиксировать, но система узнала его и переключила профиль.       Запустилась программа навигации.       Пространство вокруг сжалось и окружило, Серый как будто оказался внутри голограммы с трехмерной картой освоенной Вселенной, он мог крутить ее, приближать и удалять просто так или, зная координаты, просто вспомнить их, и его переносило к нужной системе.       Кай напрямую запустил подготовку двигателей для прыжка. Разогреваясь, системы негромко загудели. Морф почувствовал, как нагреваются детали, как энергия высвобождается и направляет «Стрелу» вперед, набирая скорость.       Перед ним выскочил запрос на расширенную программу по навигации с припиской «требуется соответствующая модификация». Система замерла, анимированный бегунок показывал «проверка модификации».       Прошло несколько мучительно долгих субъективных минут, и вдруг картинка задвигалась и стала отдаляться. Имеющаяся, казавшаяся необъятной карта скукожилась в сферу и оказалась одной из множества сфер вокруг, выстроенных в многомерную икосододекаэдрическую сетку.       «Введите название прокола».       «Введите название симуляции».       «Возвращение в прокол CS-Альфа».       «Свободный поиск».       Кай ввел название родного прокола Эндрю, про себя подумав, что в этом что-то есть, раз он снова и снова возвращается к этому месту, начиная с того момента, когда однажды просто наугад вытащил симуляцию из массы остальных, чтобы убить время.       Он стал иглой и, прошив пространство, вошел в прыжок. Это было похоже на необходимость пробираться в узком тоннеле из вьющихся лоз. Он видел конечную точку впереди и стремился к ней, чувствуя легкое давление на темя. А когда переход завершился, он оказался в той же точке, в которой когда-то его «Серенити-2» вышла из прыжка под управлением боИИ Селеста.