(Не)принятие

Стив Харрингтон (или Стиви, как любила называть его мать, Луиза Харрингтон) рос обычным ребенком: подвижным, веселым и любознательным. Сколько Стив себя помнил, он всегда был окружен компанией друзей-мальчишек, всегда смело общался с девчонками. Друзей у Стива было много, и ему часто приходилось выбирать подарки на их дни рождения, потому что подобные праздники были ежемесячной практикой для мальчика. Любимым занятием Стива был спорт. Мальчик посещал секции по баскетболу и плаванию с 7 лет, благодаря чему получал лучшие оценки по физкультуре в своем классе. В остальном же Стив любил смотреть сериалы про супергероев и помогать отцу в гараже. Он интересовался устройством автомобилей и вешал постеры баскетболиста Джерри Вэста у себя в комнате. Все указывало на то, что Стив был образцовым ребенком своих состоятельных родителей, которые выше всего ценили традиционные ценности и любили, чтоб все было "как у людей". Однако родители Стива никогда не говорили сыну, что гордились им. Очень часто он слышал от них негативную характеристику собственных качеств характера, в частности его лени, несобранности, шкодливости. Его успехи очень часто игнорировались или воспринимались как незначительные и бесперспективные, хоть для Стива они и значили многое, равно как и родительское одобрение. Несмотря на это, в Стиве не было чего-то такого, за что его могли бы серьезно ругать родители, или того, за что они могли бы его стыдиться перед другими. Но однажды все изменилось. Летом 1980 года, когда Стиву исполнилось 14 лет, мистер и миссис Харрингтон решили в очередной раз отправить своего сына в летний лагерь Хоукинса “Lover’s Lake Camp”, расположенный в лесу на берегу местного озера с одноименным названием. Стив бывал в этом лагере каждое лето и, несмотря на то, что этот год должен был стать последним годом мальчика в лагере из-за возрастных ограничений его посетителей, Стив не хотел ехать. Многие друзья Стива в этом году отправились в семейные путешествия. Лучший друг Стива, Томми, отказался от их последнего года в летнем лагере и уехал на все лето в Калифорнию к своему отцу, который развелся с матерью Томми и уехал в другой штат. Родители Стива же, как тому казалось, лишь желали его куда-то сбагрить. Сделать они это хотели потому, что дела отца Стива, Джозефа Харрингтона, пошли в гору, и он получил должность заместителя главы строительной компании в столице штата, городе Индианаполис. Это значило, что мать Стива уезжала вместе с его отцом. Оставить Стива одного дома они с мужем не могли, пускать вместе с Томми в Калифорнию не собирались, а потому лагерь был лучшим вариантом. Противиться их решению Стив не мог, а потому он просто принял свою судьбу и принялся за сборы в лагерь. Знойным летним утром 12 июня 1980 года Стив уже стоял на пороге своего дома, ожидая, пока отец завершит свои утренние процедуры и поможет сыну упаковать его чемоданы в багажник. Через некоторое время надушенный отец вышел из дому, по дороге проверяя свой бумажник и время на часах. Он бросил Стиву наигранную улыбку, на которую Стив мысленно закатил глаза. После упаковки вещей в багажник Стив с отцом сели в машину и молча отправились в “Lover’s Lake Camp” под звуки ненавистного Стиву кантри по радио и в компании ненавистного ему отца. По прибытию в лагерь Стив отметил, что в лагере ничего не изменилось с прошлого лета: разве что в некоторых новых местах были срублены деревья, а в домике вожатых был произведён ремонт. Многие друзья Стива решили не ехать в лагерь на лето, но остальные все же были здесь. Встреча с ними немного оживила парня и он с меньшей безысходностью принялся за привычные для первого дня летнего лагеря занятия: знакомство с вожатыми, инструктаж, транспортировку вещей в свой летний домик, отвоевание нижней койки двухъярусной кровати в общей спальне, распаковку вещей, неловкое прощание с отцом и вечерний концерт. Первый вечерний концерт в лагере всегда состоял из однообразных речей вожатых и не отрепетированных детских выступлений, что делало его довольно скучным событием. Однако общие впечатления от первого дня в лагере обычно затмевали бездарность этого мероприятия. На концерте 1980-го года громко играла музыка, вожатые и директор лагеря произносили свои заученные речи, а после них выступала какая-то школьница с песней про независимость Америки. Стив весь концерт сидел в компании своих друзей. Не зная, чем себя развлечь и о чем завести разговор, он спросил Кэрол, девушку своего друга Томми, как прошла ее поездка в лагерь на автобусе. Та мгновенно покраснела и чуть не взорвалась от негодования в ответ: - Это был сущий пиздец! С нами ехал один ненормальный тип с туалетным ершиком вместо волос, который всю дорогу пел какую-то шнягу вместо нормальных песен! - она сделала паузу, чтобы цокнуть языком и закатить глаза. - Причём миссис Сандерс пыталась его успокоить, а он продолжал орать как чокнутый и такой: "Это музыка! Это настоящая музыка!" - изображая того, о ком шла речь, Кэрол уронила голос на пару октав, приняла имбецильное выражение лица, высунула язык и стала плеваться, при этом яростно жестикулируя. На Стива попала её слюна и он скривился. - А вон и он сидит, кстати! - закричала Кэрол, заприметив в толпе виновника своего негодования, и начала тыкать в него пальцем. Несколько подростков обернулось на бесцеремонные крики Кэрол, пока Стив наконец не приметил в толпе злосчастную лохматую макушку того парня. Тот даже не поворачивался. - М-да, ну может, он просто странный? - предположил Стив и зевнул. - Он ебанутый, Стив! Надеюсь, его сожрёт волк или придавит дерево, потому что я не собираюсь проводить лето в обществе психбольных. Стив в свою очередь посмотрел на Кэрол как на психбольную: иногда его пугало то, насколько жестокой могла быть эта девочка. Но он ничего ей об этом не сказал. Некоторое время Кэрол продолжала излучать негатив, направленный на лохматого паренька, но затем она наконец замолчала. И тогда Харрингтон невольно вернулся взглядом к тому ужасному и странному типу, из-за которого ему пришлось выслушивать истерику Кэрол. Тот парень по-прежнему смотрел концерт. Стив решил последовать его примеру: он откинулся на стул и попытался вникнуть в смысл разыгранной сценки. Но из-за накопившейся усталости Харрингтон сперва начал тереть глаза, а затем и вовсе потягиваться и зевать. На очередном зевке Стив приоткрыл глаза и увидел, как лохматый парень наконец повернулся и теперь смотрел прямо на него. Стиву стало некомфортно, он мгновенно перестал зевать, но из упорства взгляд не отвел. Паренек смотрел на Харрингтона секунд 10, а затем ухмыльнулся и вернул свое внимание на концерт. Стив нахмурил брови и продолжил наблюдать за происходящим на сцене, время от времени возвращаясь взглядом к затылку паренька. После окончания концерта был объявлен отбой и Стив, все еще в своих мыслях, поплелся за своими друзьями в сторону их летнего домика, ни сказав по дороге ни слова. Позже Стив узнал, что фамилия обладателя странной причёски - Мансон. Эта фамилия стала словом №1 в лексиконе вожатых домика, в котором жил лохматый парень. Они упоминали ее на общих собраниях почти ежедневно, что значило только то, что Мансон был тот ещё фрукт. Стив никогда не видел его в школе, а потому предположил, что лохматый парень прибыл в “Lover’s Lake Camp” из другого города. Этот парень пытался привлечь к себе всеобщее внимание любыми способами: вместо формы надевал свои выцветшие футболки и рваные джинсы, громко и театрально желал всем приятного аппетита во время общих приемов пищи, в дни походов в лес объявлял, что они идут в Мордор, и раздавал всем участникам похода клички-имена персонажей "Властелина колец". Отношение к нему в лагере сложилось неоднозначное: его либо ненавидели и насмехались над ним, либо его обожали и ходили за ним по пятам. Спустя пару недель жизни в лагере у Мансона уже появилась своя компания, состоящая из тех ребят, с которыми никто не дружил в предыдущие годы: тихонь, ботанов, ребят из оркестра и т.д. Стив сделал вывод, что любой человек, с которым он за все время, проведенное в лагере, не обмолвился и словом, автоматически становился другом Мансона. Харрингтон бы никогда не признался в этом вслух, но он был рад, что задроты наконец нашли себе предводителя и подружились между собой. Друзья Стива не разделяли его тайной симпатии к Мансону: они открыто ненавидели парня. Время от времени они публично насмехались над ним, но дальше этого дело никогда не шло. Стив бы не хотел, чтобы его друзья сделали что-то плохое Мансону, потому что, во-первых, он считал его безвредным парнем. Во-вторых, из-за этого у Стива были бы большие проблемы с родителями. К слову, проблем у Стива хватало и так. Ведь он проводил все свое свободное время в компании заядлых разбышак лагеря. И даже если Стив не участвовал в общих аферах, ему все равно рикошетило наказание за них. Так, в одну из ночей, когда Стив спал крепким сном в своей койке, не обращая внимания на звуки с соседних кроватей, раздался страшный стук во входную дверь домика и голос вожатого: “Открывайте дверь сейчас же! На вас поступила жалоба, что вы здесь устроили попойку! Немедленно откройте дверь!”. Стив проснулся, вскочил и, как в тумане, увидел, как Кэрол, Рик, Лидия и Джа с перепуганными лицами носились у него перед глазами с полупустыми бутылками какого-то алкоголя, пока все остальные жители домика повставали со своих кроватей в таком же недоумевающем состоянии, что и Стив. Четверо пьяных друзей Стива быстро бегали по комнате и сердито шипели друг на друга как крысы, время от времени звеня стаканами и бутылками. Кэрол с безумным взглядом подбежала к Стиву и начала с ним пьяно сюсюкать, уговаривая его засунуть неоткрытые бутылки алкоголя к себе под кровать. Стив молча кивнул, и она, шатаясь и нервно поправляя лямку своего лифчика, сгрузила ему упаковку из 10 бутылок пива под кровать. И тут раздался звук поворота ключа в дверном замке. В следующий момент в их комнату ворвались дежурный вожатый Скотт, вожатый Генри, приставленный к их домику, и маленькая вожатая девичьей группы, в которой состояли Кэрол и Лидия. Первым делом вожатые отчитали подростков за все, что те натворили: за грубое нарушение режима лагеря, за нелегальное употребление алкоголя несовершеннолетними (еще и на территории лагеря!), за нарушение порядка раздельного расселения парней и девушек. Они упомянули еще несколько вещей, но Стив пропустил их мимо ушей, потому что он очень хотел спать и не понимал, каким боком вся эта история касалась его. Но затем вожатые принялись конфисковать алкоголь, ища бутылки с ним во всех закутках домика, в частности - под кроватями. Вожатый Скотт проверил наличие алкоголя под кроватью Стива и, обнаружив там целую упаковку пива, осуждающе посмотрел на подростка. Когда обыск был закончен, вожатые объявили, что о виде наказания расскажут завтра. Также придется оповестить родителей подростков о случившемся. После этого пьяных Кэрол и Лидию вывели из домика мальчиков и повели в их собственный. В домике Стива вожатый Скотт выключил мальчикам свет, раздраженно хлопнул дверью и закрыл ее на замок. Стиву хотелось рыдать. Он с ненавистью и отчаянием сжал свою подушку, отвернулся к стенке и заснул лишь через 2 часа. На следующее утро во время завтрака вожатые объявили всему лагерю об этом ночном инциденте, подчеркнув, что подобные случаи могут привести к исключению детей из лагеря. Они не упоминали имен виновников, но Стиву все равно было жутко стыдно. Затем вожатый Скотт сказал, что родители виновников происшествия уже были оповещены и что для получения информации по наказанию подросткам надо после завтрака подойти в здание крытой столовой. Наказание, которое им назначили, было пустяком по сравнению с фактом того, что вожатые позвонили отцу Стива. Самое безобидное, что теперь ждало парня - это разочарование в глазах родителей, когда он приедет домой. Наказание же состояло в том, что надо было дочиста выдраить домик, в котором они жили. Получив все необходимое для уборки, Стив молча принялся за дело. Он занимался уборкой целый день, пока его терпение не лопнуло. Причиной этому стала Кэрол, которая убирала домик вместе с ними. Она целый день изнывала от похмелья и, окончательно испытав свой запас прочности, внезапно шлепнула мокрую тряпку в ведро с водой и заныла: - Это несправедливо-о-о! Почему мы должны делать это из-за какой-то крысы, которая сдала нас вожатым! Наверняка это Мансон! Вон, у него всегда такое крысиное выражение лица, как будто он вот-вот нас сдаст! Надо прибить этого идиота и тогда мы наконец-то заживем в мире. Стив среагировал на ее слова быстрее, чем успел подумать: - Прибить? Серьёзно, Кэрол? Тебе мало того, что нам всем уже сделали выговор за вашу ночную попойку, к которой я, кстати, не имел ни малейшего отношения? Кэрол посмотрела на него с негодованием и злобой, но Стив продолжал: - А ты ещё говоришь о какой-то несправедливости! Вы сами устроили тут оргию, а обвинили в этом меня! И Скотт позвонил моему отцу, который теперь не слезет с моей шеи со своим осуждением до конца моих дней! А теперь ты предлагаешь убить человека, который - а это ещё не доказано - нас сдал вожатым? Ты представляешь, что со мной сделают мои родители, если узнают о твоих намерениях, дура ты тупая! Кэрол ошалело смотрела на раскрасневшегося Стива в течении нескольких секунд и, очевидно напуганная его монологом, сказала: - Никто не собирается его убивать, Харрингтон. Ты нас совсем за ебанутых держишь, что ли? Мы с ним просто поговорим и дадим ему знать, что если он ещё хоть раз тявкнет что-то в нашу сторону, то получит таких люлей… - Видишь? В этом проблема! - вспылил Стив. - Из-за ваших "разговоров" мы все вылетим из лагеря. А если я получу еще один выговор, можете попрощаться с вечеринками в бассейне у Харрингтонов! Не будет больше вообще никаких вечеринок, потому что мой отец меня-меня убьёт, это понятно?! - Стив уже не мог контролировать свои эмоции и готов был разрыдаться на месте. - Стив… - начала было Кэрол. - Нет! Не начинай! Просто… не начинай! - Стив громко всхлипнул, швырнул на пол тряпку и ушёл. Он вылетел из домика, громко захлопнув за собой входную дверь, и устремился в неизвестном ему самому направлении. Через пару минут Стив понял, что идет в сторону леса: его ноги сами нашли знакомую лесную тропу, ведущую на вершину холма, откуда открывался красивый вид на озеро и где было его излюбленное место для уединения. Вспотев и запыхавшись от подъема на холм, Стив приостановился за 10 метров до вершины и внезапно услышал голоса. В ответ на это Стив нахмурился, но продолжил идти. Взобравшись на вершину холма и пройдя через кусты, он вышел на поляну и увидел там компанию ребят из лагеря, которые сидели вокруг подстилки, на которой было разложено много разных бумажек, и что-то оживленно обсуждали. Во главе подстилки сидел Мансон, который с минуту назад брал активное участие в беседе, а теперь замер на полуслове и с недоумением глазел на Стива. - Что ты тут делаешь, о незнакомец? - первым нарушил тишину Мансон. Он старался звучать уверенно, но получилось как-то жалко. - А вы что тут делаете? - раздраженно парировал Стив. Все присутствующие разом обернулись в его сторону, а их лица приняли испуганный, забитый вид. - О, мы здесь… просто играем. В Dungeons & Dragons. Хочешь посмотреть? - спросил его лохматый парень. Стив фыркнул и хотел было посоветовать им убираться отсюда, но посмотрев на потерянное выражение лица Мансона, передумал: ему стало его жаль. Тем более, что эта кучка ботанов не была ответственна за ужасное настроение Стива. - Мы можем уйти, если хочешь. Если тебе нужно это место. Ну… вдруг, - протараторил Мансон, будто читая мысли Стива. - Можете играть в свою задротскую игру, мне посрать, - буркнул Стив. В ответ на это Мансон улыбнулся, а Стив недоуменно посмотрел на него. В воздухе повисла неловкая тишина, и Стив повернулся было, чтобы уходить, но Мансон поспешно окликнул его: - О незнакомец, ты не представился нашему племени кочевых магов! - его голос звучал хоть и громко, но по-прежнему неуверенно. - Ты серьёзно, чувак? - искренне удивился его назойливости Стив. - Абсолютно. Вот, присутствующих здесь зовут Ллойд, Марк, Ричард, Кэти, Мари и Фил. А меня зовут Эдди, рад познакомиться, - на этих словах он очаровательно улыбнулся Стиву. Шокированный Харрингтон стоял вполоборота, не в силах пошевелиться, и во все глаза смотрел на это странное зрелище. Он очень сильно хотел послать их всех, уйти и больше никогда об не вспоминать об этой встрече, но вместо этого просто открыл рот и пробурчал: - Ладно… я Стив. В ответ на это Эдди просиял, вскочил со своего места, и, спотыкаясь на ровном месте, подбежал к месту, где стоял Стив. Эдди положил Харрингтону руку на плечо и выпалил: - Приходи к нам играть, Стив. 7-го июля в…, - он прищурился и наклонил голову, как бы припоминая время, - 7 вечера у нас будет чемпионат. Ты приглашен в качестве ВИП-гостя. Приходи. Стив ошалело посмотрел на парня перед ним: - У тебя все в порядке с головой, чувак? Я не играю в ваши задротские игры, - выпалил Харрингтон. - Эдди…, - кто-то из присутствующих игроков слабо позвал парня, видимо, желая уберечь его от гнева Стива. Но Эдди не обратил внимания на того, кто произнес его имя. Вместо этого он смотрел на Стива и о чем-то упорно думал. - Хм. Ну тогда может тебя заинтересует задротский музыкальный вечер в эту субботу в 7? Я буду играть на гитаре. Но должен предупредить: песни на заказ я не исполняю, как и всю эту вашу ссаную попсу. Стив сам не ожидал такой реакции от себя, но вместо того, чтобы рассердиться, он просто тихо рассмеялся в ответ на слова Эдди. Вероятно, в тот момент все дружки Мансона смотрели на него как на идиота. - Ну конечно, чувак! Скорее метеорит упадет мне на голову, чем я приду послушать то дерьмо, которое ты будешь играть, - Харрингтон хотел, чтобы эти слова прозвучали резко, но у него не вышло, потому что он все еще улыбался. - Окей, я принесу тебе лёд, - улыбнулся ему Эдди в ответ. Стив не знал, почему, но в субботу он не пошел на берег озера играть в карты со своими друзьями. Вместо этого он надел свежую рубашку и, время от времени нервно ее поправляя, стал взбираться на вершину холма. Когда он прибыл на “задротский музыкальный вечер”, то сразу заметил, что народу в этот раз было больше, чем когда Стив застал Эдди за настольной игрой в компании подростков пару дней назад. Сейчас же около десяти ребят расположилось на подстилках на траве, а еще человек пять стояло поодаль. На возвышении рельефа, выполняющем роль сцены, сидело три парня, одним из которых был Эдди Мансон. В руках Эдди держал акустическую гитару. У парня справа от него тоже была гитара, а парень слева держал маленький ручной барабан. Эдди что-то активно обсуждал со своими двумя собеседниками, не замечая никого и ничего вокруг. Стив неловко попереминался с ноги на ногу, и в итоге присел на бревно неподалеку. Вдоволь наговорившись с гитаристом и барабанщиком, Эдди мельком пробежался взглядом по зрителям и, заприметив Стива, помахал тому рукой. Стив небрежно ответил на приветствие кивком головы, хотя втайне обрадовался тому, что Эдди его заметил. - Всех приветствую! Сегодня, дети мои, у нас музыкальный вечер в честь юбилея выхода альбома "KISS" "Dynasty" - 1 год и 1 месяц. Спасибо, что пришли, и надеюсь, что вам понравится наша игра, иначе мне придётся столкнуть вас с этого холма. Так что лучше, чтоб вам понравилось! - протараторил Эдди и в конце улыбнулся своей глупой шутке. - Сегодня моими ассистентами будут Гарет и Джефф. Поприветствуйте этих парней аплодисментами! - Эдди сделал паузу, и все подростки стали хлопать в ладоши и свистеть. - А мы начинаем с самой-самой-самой известной песни альбома! Итак, барабанную дробь, пожалуйста, Джефф, детка, - обратился Мансон к парню с ручным барабаном. Тот забарабанил своими ладонями по инструменту. Эдди с ожиданием смотрел на толпу, прищурив глаза. Тут кто-то выкрикнул название песни, о которой Стив никогда не слышал и которую, очевидно, Эдди имел в виду: - Правильно! Давай пять! - Эдди подскочил к парню, который угадал песню и радостно хлопнул его по ладони. Затем он вернулся на место и продолжил: - Мы начинаем концерт с песни "I was made for loving you, baby", - затем он посмотрел по бокам на своих музыкантов, по очереди кивнул им обоим, повернулся к зрителям и крикнул: - Раз, два, три, четыре!... - и они начали играть. Голос Эдди не всегда попадал в ноты, но в целом звучал хорошо. Игра парней на инструментах была впечатляющей. На сцене Эдди вел себя сдержанно и сосредоточенно, но иногда он поднимал глаза на зрителей и улыбался им. В середине песни толпа начала подпевать Эдди, и Стиву пришлось сдержаться, чтобы тоже не начать это делать. Когда песня закончилась, Эдди спросил зрителей, не устали ли они, но те лишь закричали: "Продолжай!". - Продолжай, говорите? Ну ладно, - наигранно серьезно сказал Эдди. - Следующая песня - "Sure know something". Подпевать обязательно всем! Я все вижу! Стив ему не подпевал, но большую часть песни сидел и улыбался. И может, этого было достаточно, потому что на одном из припевов Эдди посмотрел в его сторону и тоже улыбнулся. Сердце Стива пропустило удар. Спустя ещё три песни Эдди, Гарет и Джефф решили сделать паузу. Не сходя со сцены, они выпили воды, и Эдди напомнил зрителям, что по окончанию концерта они все сыграют в одну игру, созвучную названию группы "KISS": - Больше мы вам пока ничего не скажем! А теперь мы сыграем мою любимую песню альбома, и кто угадает её название, тот получит… - Эдди повертелся со стороны в сторону, взглядом ища что-то на земле вокруг себя. Найдя это нечто, он быстро наклонился и, подняв с земли венок из одуванчиков, продолжил, - вот эту прекрасную цветочную корону, которую я сегодня сплел лично для Гарета, а теперь отдаю её вам! Подростки стали выкрикивать названия песен, которых Стив не знал. Когда Эдди услышал в этой какофонии звуков подходящий ответ, он закричал: - Вот! Да, она-она! - и, надев на какого-то парня цветочный венок, продолжил: - Итак, аплодисменты! Мы исполняем мою любимую песню альбома - "Charisma"! К концу концерта у Стива болели щеки от того, как часто он улыбался. Голос Эдди к тому времени немного осип, а его мокрая челка прилипла к вспотевшему лбу. Эдди уже несколько раз со сцены жаловался на укусы "ебаных комаров", чем вызывал смешки среди зрителей. Когда все взорвались аплодисментами по завершению концерта, Эдди взял за руки Гарета и Джеффа, и они театрально раскланялись зрителям. В тот момент Стив подумал, что ему пора уходить. Он начал было вставать, но тут Эдди воскликнул: - Я совсем забыл! Всем оставаться на своих местах! Игра, в которую мы будем играть в качестве завершения нашего вечера, - "Spin the bottle"! - в ответ на это некоторые подростки заулюлюкали, а кто-то даже засвистел. Эдди продолжал: - Вы спросите меня: "Почему?", а я отвечу: "Потому что чертова группа сегодняшнего дня называется "KISS"!" - почти маниакально закричал Мансон. Затем он сделал паузу и сказал уже спокойнее: - Но, разумеется, если кто-то не хочет, он может уйти. Это дело добровольное, - и тут он посмотрел на Стива. - Эдди, сколько раундов будет? - отвлекла его какая-то девочка, сидящая в первом ряду. - Ах да, раундов будет… - Эдди поднял свою ладонь и начал считать. Затем он внезапно вспомнил: - всего один! Раунд будет всего один! - и Мансон заговорчески улыбнулся. - К тому же, поздно уже, всем маленьким мальчикам и девочкам пора спать. Джефф, Гаретт, помогите мне, - обратился он к своим приятелям-музыкантам, и они втроем принялись убирать инструменты и раздавать зрителям указания по тому, как они сядут для игры в “Spin the bottle”. Стив ошеломленно наблюдал за всем этим действом и не понимал, что ему делать. Хоть ему и не хотелось совать свой язык в рот какой-то ботанички, он все же никогда не был трусом и не собирался становиться им сейчас. Из транса размышлений его вывел Эдди, который материализовался рядом: - Сти-и-ив, приём, ты остаешься..? - Эдди махал ладонью у Стива перед лицом и щелкал пальцами. - Не знал, что лузеры тоже играют в "Spin the bottle", - внезапно ответил ему Стив. Он сам не понял, зачем это сказал, но было уже поздно. Эдди смотрел на Стива пару мгновений и в итоге выдал: - Ну ты ведь тоже здесь. Стив не нашелся, что на это ответить. Позже он старался понять, что именно убедило его остаться в тот момент, но не смог. Эдди выжидательно смотрел на него, и Стив молча кивнул ему, как бы давая согласие, и затем прошел мимо лохматого парня и неловко уселся в круг вместе с остальными подростками. Он не видел, как отреагировал Эдди на его действия, но через мгновение тот уже вновь раздавал всем указания, как им лучше сесть. Затем Мансон достал из своей сумки бутылку из толстого зеленого стекла, звонко поставил ее на плоский камень посередине круга, который образовала толпа подростков, и громко сказал: - Итак, для тех, кто не знает правил: каждый из нас по кругу, начиная с меня, Гарета, Джеффа, Евы и так далее, вертит эту красивую бутылку. На кого укажет её горлышко, того вы должны KISS-нуть! - он улыбнулся своей фразировке и продолжил. - Ах да, и если вам не нравится тот, на кого указало горлышко, можете выбрать его соседа, это не принципиально. Но перекручивать бутылку никто не будет, это понятно? Первым бутылку крутил сам Эдди. Горлышко бутылки во время его хода указало на полную стеснительную девочку, сидевшую рядом со Стивом. Ее друзья сразу стали ее подбадривать и громко выкрикивать ее имя, когда она, покраснев, чмокнула Эдди. Мансон же, широко улыбаясь, дружески похлопал ее по спине и тихо сказал ей: “Всё в порядке”. Горлышко бутылки во время хода Гарета, который был следующим после Эдди, указало на парня в круглых очках. Гарет полез целоваться к тому с театральной страстью, а Стив, как и все, удивленно засмеялся в ответ на это зрелище. После Гарета был Джефф, потом Ева, Джаред, Фил, Мари и другие. Один раз горлышко бутылки указало на Стива, когда её крутила та самая девчонка, которая спрашивала у Эдди, сколько будет раундов в этой игре. Стив отметил про себя, что от неё пахло кока-колой и грязными волосами, но все же она была симпатичной. Он улыбнулся ей, прежде чем ее поцеловать. Затем Стив почти сразу отпрянул от девушки и вернулся на свое место. Когда пришла его очередь крутить бутылку, он внезапно подумал, как он поступит, если горлышко бутылки вдруг укажет на парня. Но Стив, по своему обыкновению, отогнал свое беспокойство и просто закрутил бутылку. Когда та перестала вертеться, Харрингтон проследил, куда указывало её горлышко, и увидел, что она была направлена прямо на Эдди Мансона. Тот смотрел на Стива как-то потерянно и немного испуганно, но затем совладал с собой, наигранно улыбнулся Стиву и сказал чуть громче, чем это было нужно: "Ты можешь перекрутить. Я не обижусь". - Эдди, но это же не по правилам, - тихо вмешался Гарет. - Заткнись, Гар. Пусть Стив сам выбирает, - не своим голосом гнул свою линию Мансон. Стив невольно посмотрел на губы Эдди и внезапно подумал: "Наверное, они мягкие". Затем его жутко испугала эта мысль, но прежде чем он успел отказаться, Стив выпалил: - Не-ет, я готов. - Ага-а, точно - недоверчиво протянул в ответ Эдди. Заглушив все свои мысли, Стив просто начал действовать. В следующий момент он наклонился к Эдди, а тот, как в трансе, замер. Но тут же, опомнившись, нервно улыбнулся и сказал: "А ты большой мальчик, Стив". Стив нахмурил брови, пытаясь понять, что бы это значило, но затем Эдди сам наклонился вперед и словил губы Стива своими, и Харрингтон забыл, как думать. От Эдди исходило тепло, даже какой-то жар. Его лоб был слегка потным, а его дрожащие ресницы щекотали Стиву щеку. Но все это обрело значение лишь потом, когда Стив вспоминал, каково это было - целовать Эдди Мансона. В моменте же Стив чувствовал бурю эмоций: страх того, что на них смотрят все ботаники лагеря, какой-то глупый восторг от поцелуя с Эдди, а также чувство, что он делает что-то ужасное и что он будто летит в пропасть. Стив отпрянул от поцелуя первым. Он вскочил на ноги, вытер рот рукавом куртки, и выпалил: "Мне надо… идти, - попутно тыча пальцем в направлении лагеря. - Мне надо… да”, - и тут же Стив совершает ошибку, напоследок посмотрев на Эдди и увидев его потерянный взгляд и слегка влажные губы. Стив чувствует, как сердце пропускает удар от чего-то знакомого, что тут же сменяется отвращением к себе. - “Педик”, - горько выплевывает Стив оскорбление, предназначенное себе самому, но, видя, как Эдди дергается от этой фразы, Стив жестко захлопывает свой рот рукой, резко разворачивается и уходит с музыкального вечера. Тем летом Стив больше не приходит в то место на вершину холма и не пытается заговорить с Эдди в лагере. Он видит лохматую макушку Мансона каждый день того сраного лета, но игнорирует его. Мансон же возвращается в свой привычный артистичный режим спустя пару недель после инцидента на музыкальном вечере. Стив прекрасно понимает, что последнюю сказанную им фразу Эдди принимает на свой счёт, но Харрингтон не собирается извиняться. "Так будет лучше для всех", - уговаривает себя Стив, потому что боится опять почувствовать к Эдди то, чего, в представлении Стива, нормальные люди не чувствуют к людям своего пола. Сейчас это нечто сменяется чувством вины, и Стив решает, что это лучше, чем правда. Друзья Стива больше не заговаривают с ним о Мансоне и, очевидно, перестают планировать свою месть лохматому парню после того разговора Стива с Кэрол. Харрингтон проводит с ними много времени и пытается держать их под своим контролем. Временами друзья Стива все же издеваются над кем-то, но далеко в этом не заходят. На последней дискотеке в лагере Стив видит, как Эдди, улыбаясь своей широкой и сияющей улыбкой, танцует с какой-то девочкой под “How deep is your love”. Это не похоже на Эдди, и Стиву становится противно. Он покидает дискотеку сразу же после этого. В конце августа, когда Стив возвращается домой с лагеря, а его родители - с Индианаполиса, он случайно застает их за разговором, который меняет его жизнь. Тем вечером Стив спустился по лестнице на 1-й этаж, чтобы взять в гостиной одну музыкальную кассету. Отыскав ее, Стив уже было начал подниматься по лестнице наверх, как вдруг он услышал, как его отец раздраженным тоном объяснял что-то матери Стива на кухне: - Мне стыдно, что такие… люди живут в нашей стране. А я с самого начала знал, что он неправильный, мерзкий человек. Какой нормальный, здоровый мужчина на земле захочет жариться с другими мужиками в зад, Луиза? Только деградант, пропащий человек. - Да-да, согласна. Они разносят всякую заразу, которую даже нормальные люди могут подхватить, - вздыхает мать Стива. - Так, конечно, нельзя говорить, но я рада, что его уволили, а то мало ли что он мог занести в ваш офис. - К сожалению, у нас не увольняют за педерастию, - отвечает отец Стива, - но те финансовые махинации, которые он проводил втайне от Ридли и от бухгалтерии, доказывают, что паршивая овца… как там говорят? - Паршивая овца все стадо портит, - дополняет Луиза. - Надо таких не допускать на нормальную работу. Пусть себе работают… уборщиками, дворниками, на говновозах этих пусть мусор собирают. И это ещё для них подарок, для этих голубков! Будь моя воля, я бы сажал их на пожизненное, чтобы они свой разврат не выносили за пределы тюремных камер. Чтобы свою гниль на наших детей не распространяли. Даже не представляю, что будет дальше, Луиза, я не знаю… - Все будет хорошо, Джозеф. Главное, что виновник уволен… Стив не дослушивает их разговор. Он взлетает по лестнице на второй этаж, несется в свою комнату, что было силы захлопывает за собой дверь и валится на кровать. Парень не понимает, когда именно он начинает рыдать навзрыд, но вскоре вся его подушка становится мокрой. Стив ненавидит себя, своих ужасных родителей, Эдди, который его испоганил, который забрал у Стива всю его жизнь. Стив ненавидит весь мир в целом за то, что чувствует в нем себя ненормальным. В какой-то момент судорожных рыданий Стив давится собственной слюной, начинает кашлять и сползает на пол. Он швыряет взятую в гостиной кассету "KISS" о стену, разбивая её этим вдребезги, а затем подтягивает к себе колени и прячет лицо в изгибе своих локтей. Спустя несколько минут его мать через дверь спрашивает, все ли с ним в порядке, на что Стив орёт: "Да, мам! Упал!". Когда она уходит, Стив откидывает голову назад на кровать, продолжая сидеть на полу. В такой позе он находится около получаса. Тем же вечером Стив решает, что ему нужно измениться, чтобы всем стало легче: его родителям, ему, его друзьям, Эдди (на мысли об Эдди Стив чувствует себя так, будто глотает кислоту). В мире не место педикам. Не место таким чувствам. Стиву всегда нравились девушки и он просто продолжит любить их и дальше. Если понадобится - насильно. Со временем он исправится, со временем он станет нормальным. Он обещает себе это. Чтобы его родители наконец им гордились. И если ради этого его истинные чувства и Эдди придётся принести в жертву, то Стив согласен.