Я люблю её, как сестру... Или всё-таки нет?

Тот день, когда они потеряли Ивонн, стал для Рейнольда худшим днём в его жизни. Нельзя было передать те чувства, когда он увидел Деррека без сестрёнки рядом. Дальше всё было словно в тумане. Поиски сестры… Возвращение домой… Крики… Поиски сестры по-новой… Без Ивонн в особняке было чертовски пусто и уныло. Она была их лучиком солнца, что согревал и обдавал уютом. Теперь же в дом Эккартов пришла зима, холодная и злая. Деррек становился мрачнее с каждым днём. Отец подолгу запирался в своём кабинете. Рейнольд был злее и вспыльчивее, грубо огрызался и срывался на всех. И лишь в своей комнате давал волю слезам.

***

Когда отец помогал кому-то выйти из своей кареты, в сердце младшего сына поселилась робкая надежда. Кажется, он даже видел розовые волосы… Но хрупкое чувство тут же разбилось вдребезги. Всего лишь чужая простолюдинка. «– Это Пенелопа, ваша новая сестра и моя приёмная дочь» – эти слова окончательно разбили самообладание Рейнольда. Ярость кипела внутри, как лава пробудившегося вулкана. Накатившие эмоции били набатом по голове. Внутри загоралась и жгучая ненависть ко всем. К Дерреку, что потерял Ивонн. К отцу, который даже не удосужился спросить их мнения, даже не искал Ивонн и просто привел нищенку, чтобы заменить им сестру. И к этой самой нищенке, которая неизвестно как, но уговорила герцога забрать её с собой. «– Молчи! Ты нам не сестра! Ты всего лишь простолюдинка, жалкая замена нашей родной сестры! Ты нам никто!» – кричал тогда Рейнольд, стараясь хоть куда-то выплеснуть болезненные эмоции.

***

На завтрашний день злость никуда не делась. Когда простолюдинка упала перед всеми, заходя в столовую, Рейнольд зло расхохотался. При суровом взгляде отца пришлось замолкнуть. Однако смущение и стыд в глазах девчонки с лихвой компенсировали это. Во время отдыха от тренировки юноша метнул взгляд на особняк. В поле зрения попало окно Пенелопы… Дальше Рейнольд помнил только звон разбитого стекла. Час в своей комнате – максимум, на что был способен молодой господин. Взрывной темперамент требовал действий, хоть каких-нибудь, и он решил зайти на чердак – своё самое любимое место в доме, после тренировочного полигона. Там всегда было хорошо, там Рейнольд обретал спокойствие и долго мог наблюдать за звездами или пролежать тут, погрузившись в свои мысли. Поднявшись туда, он зло скрипнул зубами. Чёртова нищенка и здесь его достала. Первым его порывом было накричать на неё, чтобы она немедленно убиралась отсюда. Но он увидел, что девчушка сидела в углу и, свернувшись в комочек, плакала. В груди шевельнулось сочувствие. Несмотря на свой характер, Рейнольд вовсе не был чёрствым и безжалостным. Он тоже умел быть добрым к тем, кого считает семьёй или друзьями, и ему не было всё равно. «– Эй… Пенелопа, да?» – как-то так начался их разговор. После её слов стало почти плохо. «– Я просто хотела лучшей жизни, чем в трущобах…» Резко выпалив, чтобы она подождала, он убежал на кухню. Не умеет всё-таки Рейнольд утешать. Не в его характере. Но хоть что-то он может сделать? Протянув ей кружку горячего чая и укрыв её плечи пледом, он сел рядом и предложил рассказать о себе. Может, он не так понял и де… Пенелопа вовсе не хотела заменять им Ивонн? С каждым словом девчушки юноше становилось стыдно за свои выходки. В душе появлялось уважение к Пенелопе, которая смогла выжить на улице и не сломаться. После того душевного разговора на чердаке они начали ладить и действительно стали, как брат с сестрой. Рейнольд начал вместе с ней ходить на занятия, приглядывая за тем, чтобы её не обижали, и помогал с уроками. Пожалуй, самым лучшим воспоминанием был тот урок танцев. Ноги тогда, конечно, пострадали знатно, но каждый раз в его голове всплывал рассказ Пенелопы, и он молчал. А уж когда юноша смог найти верный подход в уроке… Сестра кружила в танце, словно изящный лебедь… Почему-то в этот момент Рейнольд мог думать лишь о том, как она прекрасна. Его не заботило присутствие других слуг за дверью, не смущало, что за ними смотрят, да и боль в ногах стала не такой значимой… Всё, что ему хотелось – чтобы Пенелопа улыбалась ему.

***

Увы, но не всё шло так радужно, как хотелось бы. Если отношения с Пенелопой наладились, то с Дерреком он начал слишком уж часто ссориться. Когда он защищал сестру, которую подставили в краже ожерелья Ивонн, Рейнольд чувствовал злость не только из-за подставы, но из-за того, что это делает его старший брат, спокойный и рассудительный. Если реакцию младшего ещё можно было понять, то Дер ведь старше на четыре года, он должен был понять, что Пенелопа не хотела занимать место Ивонн, и втолковать это вспыльчивому младшему брату. Но получилось совсем по-другому. И как же его бесило, что Деррек, главная гордость отца, будущий преемник отца и наследник титула герцога, ведёт себя так по-детски! А подставы это и вовсе было за пределами понимания Рейнольда. Для молодого господина это было низко и подло. После такого он начал испытывать к брату только отвращение, что такой лживый человек его старший брат, которого он раньше уважал. На этой почве Рейнольд ещё сильнее сблизился со сводной сестрой. Именно ей он доверял свои секреты, именно она была рядом. Именно она знала его, как никто другой. Именно с ней он мог перестать выпендриваться и быть просто обычным задорным старшим братом, мог дурачиться и подкалывать её. На том заветном фестивале, на который вытащила его Пенелопа, он начал понимать, что испытывает нечто большее, чем братские чувства. Её улыбка и смех теперь приносили тепло в сердце, слёзы вызывали желание утешить, спрятать в своих объятиях, защищая от всех бед, и одновременно уничтожить людей, что посмели причинить ей боль. Когда Пенелопа касалась его, сердце бешено колотилось, а лицо невольно краснело. На охотничьих соревнованиях он впервые ощутил сильную ревность, когда увидел её рядом с кронпринцем. Рейнольду стоило больших сил сдержать истинные эмоции: всё же инстинкт самосохранения перевесил злость. А уже после… В тот самый миг, когда Пенелопа говорила ему, как счастлива, что у неё есть он… Кажется, именно тогда Рейнольд по-настоящему осознал, что по уши влюблён в свою сводную сестру.