Я люблю её, как сестру... Или всё-таки нет?

После соревнований прошёл месяц. Пенелопа втайне от семьи переписывалась с Каллисто. Ну как… Вообще, всё началось с того, что Регулус отправил письмо ей, заинтересовавшись девушкой, и началась переписка. Исключительно дружеская, и даже Эмили, в чьём присутствии писались эти письма, видела, что никакой любви между ними нет. Во всяком случае, со стороны её хозяйки. Рейнольд же всё знал об этом и втайне жутко злился. Да, разум говорил, что ничего такого, просто у Пенелопы появился новый друг. И совершенно неважно, что этот «друг» тот чокнутый кронпринц, которого все аристократы прозвали «сумасшедшим ублюдком». Он же может убить её в любой момент, когда ему в голову стукнет! Он просто боится за эту дурёху, что слишком наивная, раз полагает, что с таким человеком можно дружить. Но нет. Рейнольд понимал, что за этими оправданиями стоит и обыкновенная ревность, которая доводила его до такого состояния. Это чувство заставляло его до победного тренироваться на полигоне, отрабатывая удары до сбитых в кровь костяшек и ноющей боли во всём теле. Это чувство заставляло его огрызаться Пенелопе, которая не понимала, почему её старший брат так себя ведёт. – Рей, всё хорошо? Я знаю, ты хочешь  стать рыцарем, но ты слишком себя загоняешь. – Да как будто тебе есть до этого дело, – тихо пробормотал юноша. – Иди лучше переписывайся с этим чокнутым ублюдком, как ты делаешь последнюю неделю. Всё-таки сорвался. – И поэтому ты так себя ведёшь? Рей, ты же знаешь, между мной и Каллисто ничего такого нет! – О, уже «Каллисто»?! Конечно, между вами ничего нет, ты всего лишь сидишь у себя в комнате целыми днями и ждёшь его писем! – Рейнольд со злостью ударил мечом по манекену, разрубая его пополам и представляя на его месте кронпринца. – По-моему, ты просто ревнуешь! – Да?! Ревную?! Не смеши меня! Что в тебе такого особенного? Я боюсь за тебя, дурёха! Этот кронпринц тот ещё сумасшедший ублюдок, который может в любой момент тебя жестоко убить, просто потому что ему «захотелось»! – Вовсе нет! Он не тронет меня, потому что я- – «Особенная для него»?! И после этого ты ещё говоришь, что между вами ничего нет?! – ярость достигла крайней точки. – Пенелопа, лучше уйди. – Вот и отлично! Придурок! Видеть тебя больше не хочу! – вся в слезах герцогиня развернулась и убежала в особняк. Рейнольд остался на полигоне, и со злостью на кронпринца, сводную сестру и самого себя избивал остатки манекена.

***

В этот вечер младшие чувствовали себя отвратительно. Пенелопа плакала в своей комнате, сжимая в руках подушку. Эмили изо всех сил пыталась утешить госпожу. – Эмили, ну почему он такой?.. – Я не знаю, госпожа, но мне кажется, что в этой ссоре вина лежит на вас обоих. – На нас обоих? – заплаканные бирюзовые глаза недоумённо посмотрели на горничную. – Простите, госпожа, но взгляните на эту ситуацию со стороны молодого господина. Вы всегда были не разлей вода в поместье, всегда делились друг с другом всем, чем бы не происходило с вами. И тут внезапно после того столкновения с кронпринцем вы резко отдалились от него, ничего не говоря и не проясняя ситуацию. Вдобавок, несмотря на слова молодого господина, я думаю, что он всё же ревнует. Прибавьте к этому его характер и понятно, почему он так реагирует. – Но всё же… Я просто хочу общаться с другими людьми, что в этом плохого?.. – Не знаю, госпожа, но я всего лишь поделилась своим видением со стороны. Я не говорю, что молодой господин правильно поступил, но и вы немного виноваты.

***

После долгой и изнурительной тренировки Рейнольд отказался от ужина и ушёл к себе в комнату, закрыв дверь на замок. Кровать скрипнула, когда он упал на неё. Чёрт… Ну почему Пенелопа такая упрямая? Неужели нельзя хоть раз послушаться старшего брата?! Её «Каллисто» – это грёбанный сумасшедший ублюдок, псих и убийца! Но краем разума юноша понимал: это всё сейчас говорят в нём злость и ревность. На самом деле он уже жалел о словах, что наговорил сестре. Но чёртова гордость и не улёгшаяся злоба не давали пойти и попытаться поговорить с сестрой, извиниться за своё поведение, сказать, что он вовсе так не думает… – Да и вообще, она сама виновата! – пытается убедить себя Рейнольд. – Я не против того, чтобы она общалась и дружила с кем-то помимо меня, но почему из всех она выбрала именно этого чокнутого ублюдка?! Молодой господин ударил по спинке кровати, но тут же зашипел от боли. Кровь с разодранных костяшек текла уже сильнее, пачкая подушку. – Твою мать… – выругался он, через силу вставая, чтобы обработать царапины. Обычно это всегда делала Пенелопа, но сейчас любая мысль о ней причиняла боль. Выкинув из головы раздумья о том, что сестра сделала бы это аккуратнее и нежнее, Рейнольд начал забинтовывать руку.