Сознательное падение

      Течка — худшее, что случалось с телом Чонвона. И дело было не столько в физическом дискомфорте, сколько в эмоциональном. Хотелось разныться и разреветься из-за любой пустяковой фигни, как пятилетнему ребёнку, у которого отобрали игрушку. Бесило абсолютно всё: жёсткий и нагретый теплом собственного же тела матрас; комнатная духота; Джейк, который не разрешал открыть окно нараспашку, — видите ли, ему было холодно. А ещё Джей. Вернее, его отсутствие. Почему-то уход Пака Чонвон на подсознательном уровне воспринимал как предательство.       — Джейк, открой окно… — промычал Ян, лёжа на боку с откинутым в сторону одеялом. — Мне жарко.       — Я только недавно его закрыл, — бета сидел на кровати Джея, сложив ноги по-турецки и до макушки завернувшись в своё одеяло. — На улице начало декабря. Мы с тобой простынем, если часами будем держать окно открытым, Чонвон.       — Как же вы все меня заебали. И ты, и Джей, и весь интернат… Я вас ненавижу, — то ли жалобно, то ли агрессивно прошептал Чонвон, скорчившись из-за очередного болезненного спазма в животе. — Почему Джей свалил? Подлый трус. Джейк, иди к себе и скажи ему, чтобы он вернулся…       Джейк и глазом не моргнул на тихие ругательства, спокойно поправив очки на переносице.       — Говори что хочешь. Я всё равно не обижусь и никуда не уйду. Во время течек омеги не контролируют свои негативные эмоции, поэтому твои слова меня не задевают, — неожиданно бета поднялся с кровати и начал рыться в шкафу, вытаскивая оттуда толстовку Джея и кинув её на лицо Чонвона. — Вот. Не ной.       — Сдурел?! — из-за возмущения Ян тут же бросил вещь обратно в Джейка. В этой битве разум побеждал над инстинктами, поэтому даже до дрожи манящие феромоны альфы не смогли заставить Чонвона уткнуться носом в ткань. По крайней мере, точно не на глазах у Джейка. — Не нужны мне его вещи.       — Для омег естественно гнездиться и окружать себя запахом альфы, который им нравится. Тут нет ничего постыдного, — Джейк говорил так, будто был лечащим врачом Чонвона, и снова запустил толстовку в него, но на этот раз Ян не стал тут же возвращать её обратно. — Это облегчает течку.       — Херню не неси… — Чонвон промычал сквозь плотно сжатые зубы, когда низ живота неприятно скрутило. Снова. Он сильно вспотел, однако перестал испытывать стыд за свой внешний вид перед посторонним человеком, потому как ничего не мог с этим поделать. — Джей мне не нравится. Это просто физиология.       — Конечно-конечно, — бета серьёзно покивал, словно безоговорочно поверил Яну. — Водички принести?..       Кажется, Джейк нагло наврал Чонвону, ведь прижатая к лицу ткань толстовки Пака лишь сильнее распалила тело и поселила в мысли картинки не совсем пристойного содержания. Чонвону не хотелось думать о Джее в таком ключе, но за закрытыми глазами тут же вспыхивал его образ. Приходилось пялиться на спину Джейка, который битый час не мог уснуть из-за шорохов со стороны кровати Яна.       — А у Сонхуна уже был гон? — спросил Чонвон, лишь бы не молчать и не утопать в пошлых мыслях, что никак им не контролировались.       — Зачем спрашиваешь?.. — сонно пробубнил Джейк, но повернулся лицом к нему.       — Просто интересно.       — Был один раз.       — Ты тоже приносил ему одежду омег?       — Ему это не нужно, — сказал Джейк с заминкой и как-то даже неуверенно. Из-за темноты Чонвон не мог чётко увидеть выражение его лица.       — Но почему? Хочешь сказать, что альфы сильные и легко обходятся без запаха омег? А меня ты, значит, принял за слабака и сразу всучил шмотку Джея? — Ян разозлился в который раз за день. Он давно уже сбился с бесполезного счёта.       — Ничего я не хочу сказать, — бета устало выдохнул. — Я не принимал тебя за слабака. Альфы во время гона точно так же нуждаются в феромонах противоположного пола, как и омеги. Но конкретно Сонхун обходится без этого.       — И как же он тогда пережидает гон?.. — теперь Чонвону стало по-настоящему интересно. Физический дискомфорт отошёл на второй план.       — Неважно, — тут же буркнул Джейк и опять отвернулся к спине. — Спи давай. Мне, в отличие от тебя, утром в школу топать.       — Не очень-то и интересно было, — полуобиженный шёпот в ответ.       Через несколько минут Джейк засопел, проваливаясь в глубокий сон, а Чонвон понял, что на целую ночь он был предоставлен сам себе. Блаженно задрыхнуть Ян не сможет, ведь ломота в суставах по всему телу, жар и болезненное напряжение внизу живота отогнали всю сонливость подчистую. Он слышал, что для облегчения симптомов течки омеги удовлетворяли себя сами, но сдерживался. Во многом его останавливало присутствие Джейка и знание того, что перед закрытыми глазами тут же появится Джей.       Чёрт бы побрал эту течку. А Чонвон был уверен, что мысли о Паке преследовали его только из-за неё. Просто подлая омежья природа выбрала себе ближайшего альфу и пыталась заставить Яна принять влечение к Джею. Но Чонвон был уверен, что как только гормоны утихомирятся, вся зацикленность на Паке пропадёт.       Наутро Джейк умотал в школу, но до этого он быстро проводил Яна до уборной перед всеобщим подъёмом и принёс ему бутылку воды. От завтрака Чонвон благоразумно отказался — кусок в горло не лез.       По телевизору и в книгах рассказывали о течках, как о чём-то приятном и дурманящем, но на деле же Ян готов был лезть на стенку и ругаться на весь белый свет — он не думал, что гормоны повлияют на него именно так. Его раздражало присутствие ни в чём неповинного (разумом он это понимал) Джейка, но в то же время он не мог выносить звенящую в пустой комнате тишину. Единственным плюсом одиночества было то, что Чонвон открыл окно нараспашку и не столкнулся с приглушённым ворчанием беты.       Хотя, нет. Имелся ещё один до одури смущающий плюс, которым Ян воспользовался скорее от отчаяния, нежели от искреннего желания.       Когда терпеть и строить из себя святую невинность стало совсем невмоготу, Чонвон стыдливо засунул руку под кромку белья и коснулся себя, сдавленно простонав сквозь плотно сжатые зубы. Он не считал самоудовлетворение низостью; его больше смутил не сам факт того, чем он занимался, а то, кого он видел под зажмуренными глазами. Представлять того, чья рука касалась Чонвона, чей голос он слышал в своём воображении и чьи глаза внимательно наблюдали за ним — вот что было по-настоящему стыдно. Проклятая толстовка Джея, которую он так и не выкинул, лишь делала картинки в голове детализированнее и ярче.       Вполне вероятно, что он постепенно сходил с ума.       Однако содеянное не произвело ожидаемого эффекта — возбуждение не спало ни на йоту. Тогда Чонвон решил продолжать терпеть, потому как он не намеревался падать в своих глазах ниже, чем было сейчас. Одного раза хватило. А эту постыдную тайну он унесёт с собой в могилу.       Примерно к обеду его потянуло в сон, однако сквозь полудрёму он почуял флёр запаха кофе с горьким шоколадом. Чонвон тут же взбодрился, но комната оказалась пуста. И можно было бы списать всё на больное разыгравшееся воображение, однако Ян научился очень хорошо улавливать присутствие Джея. Он с трудом поднялся с кровати и доковылял до двери, тихо прислоняясь к холодной деревянной поверхности лбом и прикрывая глаза. Да. Там точно стоял Джей.       — Не открывай дверь, — твёрдо прозвучало с той стороны. Он тоже почувствовал его.       — Зачем ты пришёл? — странно, но вся злость Чонвона на Пака улетучилась, стоило только услышать его голос.       — Узнать, как у тебя дела.       — Разве Джейк об этом не докладывает?       Молчание. Чонвон взволнованно сглотнул и нерешительно провернул ключ в замочной скважине, приоткрыв дверь так, чтобы они хорошо могли видеть лица друг друга. Он положил руку на дверную ручку с внешней стороны, а Джей тут же бездумно схватил его за запястье, будто бы желая потянуть на себя. Чонвону было одновременно плохо и хорошо от этого жеста.       — Хочешь зайти?.. — спросил Ян, стараясь не вкладывать в сиплый голос надежду. Не мог он настолько сильно опозориться перед Паком.       Альфа подозрительно завис на несколько долгих секунд, сверля его тяжёлым взглядом, но потом грубовато отбросил его кисть и отшагнул назад.       — Хуйню не спрашивай. Я подавители спиздил из медпункта, — он достал коробочку из кармана куртки и всучил её Чонвону. — Может, полегчает, а ты перестанешь просить открыть окно и посылать всех подряд нахуй.       — Джейк доносчик хренов… — пробубнил Ян, опуская стыдливый взгляд. Он надеялся, что бета не стал говорить об облюбованной им толстовке Пака. — Когда ты вернёшься в комнату?       — Не раньше, чем через пару дней, — Джей свистяще выдохнул и прикрыл глаза, разворачиваясь в другую сторону. — Закрой дверь и больше не открывай её никому, даже если постучатся. У Джейка есть мой ключ, так что он сам сможет войти в комнату.       — Я сам всё прекрасно знаю, — Чонвон не смог не огрызнуться и послушно заперся в комнате, потому как он понимал, что ещё секунда, и он сам схватит Джея за запястье и потянет его на себя. Логика в этом была нулевая, но ему просто хотелось, чтобы альфа находился ближе к нему, чтобы вдыхать запах феромонов не с толстовки, а так, напрямую — с основания шеи.       Чонвон готов был хоть сто раз говорить о том, как сильно он ненавидел эту проклятую течку.

***

      Как оказалось, пик боли и дискомфорта был на второй день течки, а уже дальше всё пошло на спад, что не могло не радовать и Чонвона, и Джейка, который перестал слушать наполовину жалобные угрозы в свой адрес. Ян начал принимать подавители, возвращая себе ясность ума, и неловко извинился перед бетой за своё поведение. Наверное, Джейк был последним в интернате, кто заслужил быть посланным на три весёлые буквы. А его ангельскому терпению вообще стоило отдать должное. Впрочем, до Чонвона Джейку было с кем тренировать свою стрессоустойчивость, ведь он каждый день бок о бок находился с Сонхуном.       Чонвон ни за что не мог себе представить жизнь в одной комнатушке именно с этим альфой. Его нервы сдали бы в первый же день.       За последующие трое суток Джей пришёл только один раз, и то для того, чтобы Ян вытащил из его тумбы несколько пачек кошачьего корма. Он выглядел обеспокоенным, пусть и прятал свои тревоги за излишней грубостью и донельзя нахмуренными бровями. А всё потому, что Рыжий не появлялся на территории интерната уже несколько дней.       — Рыжий чёрт, где его, блять, носит? Когда припрётся, я перестану кормить его дорогим паштетом. Кроме «вискаса» теперь ему нихуя не видать.       Чонвон фыркнул, прислонившись виском к дверному косяку. Он впервые видел Джея таким возмущённым, но вместе с тем взволнованным. По-странному приятно было знать, что альфа не являлся совсем уж бездушным сухарём, и имелось хоть что-то, что способно было вывести его из равновесия.       — Можем поискать его сегодня. Вдвоём. Я уже устал сидеть в четырёх стенах.       Чонвон тянул ручку на себя, чтобы побольше приоткрыть дверь, а Джей удерживал её с другой стороны. Альфа всё ещё упрямо не заходил в комнату, поэтому они разговаривали через порог.       — Если тебе лучше, то это ещё не значит, что течка закончилась. Запах ещё слишком сильный. Завтра днём поищем, а пока сиди и не высовывайся, — Джей развернулся и сделал шаг в сторону конца коридора. — Я пошёл.       Шумный выдох сорвался с губ Чонвона, когда он запер дверь изнутри. В присутствии Джея приходилось дышать реже и чаще задерживать дыхание, потому как феромоны альфы поддразнивали ещё не закончившуюся течку. Это словно махать красной тряпкой перед быком. Чонвон подошёл к подоконнику и открыл окно нараспашку. На грязный от следов обуви пластик летели снежинки, а уже полностью проветренную от запаха Джея комнату заполнял морозный декабрьский воздух.       Странно было вспоминать момент своего приезда в интернат, когда вовсю падали жёлтые листья и капали октябрьские дожди. С тех пор будто прошла целая вечность, и сам Чонвон будто успел стать совершенно другим человеком.       Тот Чонвон, который топил за справедливость и был против проявления насилия, умер. Однако же нынешнему Чонвону было на это наплевать. Он не делал ничего плохого, а просто приспособился к интернатской среде обитания. И он, конечно же, не стал плохим человеком. Чонвон всего лишь подыгрывал здешним правилам и ни капли ими не наслаждался.       Это правда.       На секунду замешкавшись, Ян вытащил из-под матраса Джея спички и нетронутую пачку сигарет.

***

      Ночной интернат представлял из себя место, в которое не хотелось ступать ни ногой. Чонвон очень хорошо это осознал ещё в октябре, сполна прочувствовав издевательства на своей шкуре. К тому же мимо него не могли пройти то тут, то там звучавшие слухи о еженощных происшествиях с кем-то. Сразу вспоминался случай с Мунджо, когда тот упал с освещённой лестницы чуть больше месяца назад. Тогда Чонвон верил, что падение произошло по чистой случайности, но сейчас, естественно, пазл в голове сложился, и было легко осознать причастность Хисына. Ведь именно имя Ли так часто мелькало в перешёптываниях на переменах, когда кто-то из учеников оказывался избитым или униженным.       Одного существования Хисына хватало, чтобы назвать ночной интернат опасным местом.       К счастью, такое же мнение на этот счёт было у подавляющего большинства интернатских, ведь полутёмный коридор мужского корпуса оказался абсолютно пустым. В это время суток наружу выходили только бесстрашные искатели приключений, либо те, кому нужно было срочно справить нужду. Чонвон относился к числу вторых.       Его самочувствие полностью стабилизировалось — в том числе не только физическое состояние, но и эмоциональный фон. Можно было со спокойной душой перестать донимать бедного Джейка, который за последние несколько дней взял на себя роль то ли няньки, то ли медбрата. Чонвон от такого положения дел и сам был не в восторге, но Джейк уверял, что его всё устраивало.       И всё-таки Ян стремился к привычной независимости, поэтому сейчас он предпочёл оставить Джейка в комнате, не забыв запереть дверь, и дать тому нормально поспать.       В туалете Чонвон очень быстро сделал все свои дела и готовился было возвращаться в комнату, но едва приоткрыв дверь уборной, он услышал мелодичное насвистывание у лестницы. Его одеревеневшие ноги приросли к полу, а рука крепко сжала дверную ручку, когда свистевший заговорил с кем-то, и завязался оживлённый диалог.       Это были Хисын и Гвинам.       Чонвон панически надеялся, что они минуют лестничный пролёт второго этажа и пойдут к себе — на четвёртый, — но голоса в коридоре стали приближаться. Он попятился обратно вглубь туалета и забежал в последнюю кабинку, запершись и сев на бачок унитаза. Встретиться с этими двумя посреди ночи — худшее из того, что можно было представить. Не понятно, что взбредёт им в голову, и как они начнут себя вести. Однако, к счастью, Чонвон перед сном принял подавители течки (пусть и в этом уже не было острой необходимости), поэтому альфы попросту не смогут учуять его по запаху. Оставалось только вести себя тише воды, ниже травы.       — Ты не додумался отлить на улице? — громко и раздражённо спросил Хисын, шумно толкнув входную дверь уборной. — Я уже заебался ходить туда-сюда.       — Сорян. Я по-быстрому, — судя по звукам, на пол шлёпнулся увесистый пакет с какими-то вещами. — Из-за этого старого педофила я вообще охренел и забыл обо всём. Как эта ублюдина посмела просить шестьдесят процентов, если он только принимает товар, а толкаем и распространяем — мы? Вся чёрная работа на нас, а он по факту нихуя не делает.       — Заткнись! — резко шикнул на него Хисын. — Проверяй туалет, прежде чем пиздеть о таком. Нас могут подслушать. Сколько раз тебе об этом говорить?       — Да чё ты паришься? Никого тут нет.       Гвинам сильно пнул дверь первой кабинки и тут же проделал то же самое со второй. Грохот проносился по полупустому помещению эхом, бил по слуху и нервной системе Чонвона, который от ужаса зажал себе рот ладонью. Что они сделают с ним, если узнают, что он тут? Всего в туалете было восемь кабинок — по четыре с каждой стороны. Гвинам пинал по дверцам обеих сторон поочерёдно, и чем ближе становились пинки, тем сильнее начинал паниковать Чонвон.       Ему конец.       — Хватит! — взбешённо заорал Хисын. — У меня и так башка раскалывается, и ты ещё теперь творишь эту хуйню! Иди уже ссать… Заебали меня все! — он сам пнул одну из дверей — так, что затряслись стенки кабинки, в которой прятался Чонвон. — Так бы и придушил кого-нибудь голыми руками! Особенно этого охранника… Похуй мне на эти шестьдесят процентов. Похуй на деньги. Как он посмел потребовать привести ему Сону? Мерзость, блять.       Что ж, тут Чонвон был полностью с ним согласен. От накрывшего его отвращения и страха быть услышанным он сильнее зажал себе рот ладонью, но несмотря на это, Чонвон впитывал в себя всё услышанное, точно губка. Каждая крупица информации могла пригодиться ему в будущем.       — Я не буду трахать Сону, если в нём побывает вонючий член этого пидрилы, — продолжил Хисын.       — Но если мы дадим ему Сону, то он договорится о поставках той паралитической дури, которую ты затестил на новеньком омеге.       — Во-первых, не мы, а я, — мрачно отрезал Ли. — Сону только мой. И он всегда будет принадлежать только мне. Если я позволяю тебе периодически трахать его, то это ещё не значит, что ты тоже обрёл право распоряжаться им. Во-вторых, мне насрать на эту паралитическую дурь. Если я захочу обездвижить кого-то, то смогу сделать это своими кулаками. К тому же безмозглым интернатским торчкам хватит и того, что у нас уже есть. Марихуана, героин, кокаин и экстази — самые ходовые товары.       — Ладно-ладно, не кипишуй, — примирительно сказал Гвинам и шумно расстегнул ширинку, облегчённо вздохнув. — Сону твой, а паралитики нам нахуй не нужны. Я всё понял.       Они засобирались уходить, подняли брошенные на пол пакеты с наркотой и толкнули входную дверь туалета, а Чонвон всё ещё не мог пошевелиться и вдохнуть воздух полной грудью — из-за присутствия альф он дышал через раз, боясь, что они смогут услышать его тревожное дыхание. И только через несколько минут абсолютной тишины Чонвон осмелился вылезти из кабинки, опасливо оглядываясь по сторонам.       Услышанное его удивило, но на подсознательном уровне он понимал, что такое положение дел являлось самым реальным в условиях интерната. Хисын не мог продавать наркотические вещества и долгое время скрывать свою деятельность от работников интерната. Те, кто пользовался услугами Хисына, не особо скрывались, раскидывая шприцы и пакетики там, где им вздумается, поэтому, вероятнее всего, даже директор знал о творящемся здесь беспределе. А учитывая, что охранник являлся дальним родственником директора, можно было предположить, что эти двое действовали сообща и не только не препятствовали Хисыну, но и прикрывали его.       Чёртов змеиный клубок.       Если догадки Чонвона были правдивы, то это усложняло всё в миллион раз. Теперь не получится подставить Хисына, попросту настучав на него руководству. Альфа при любом исходе выйдет сухим из воды, ведь у него была поддержка как и со стороны работников, так и со стороны обучающихся.       Подпортить жизнь Хисыну без рисков для себя будет сложно, если не невозможно.       Чонвон вышел в тихий и пустой коридор, а потом стремительно добежал до своей комнаты. Джейк всё ещё беззаботно сопел, не заметив чужого отсутствия, а Чонвон лёг на холодную постель, пытаясь унять волнение и беспокойно скачущее сердце.       Прямые и косвенные встречи с Хисыном существенно пугали его. Да даже от одного упоминания альфы в школьном коридоре ему становилось не по себе, пусть и внешне Чонвон казался абсолютно безучастным. Хисын был опасным и непредсказуемым, и именно это настораживало Яна в людях больше всего.

***

      Джей пришёл в их с Чонвоном комнату во время третьего урока.       Изначально Чонвон тоже порывался пойти на занятия, ведь он был абсолютно уверен в своём «выздоровлении», но Джей с утра бесцеремонно запихнул его обратно в комнату, точно заблудившегося котёнка. Альфа объяснял свой поступок тем, что он всё ещё чётко улавливал сильные феромоны Яна, хотя Сонхун сказал, что Чонвон пах как обычно.       В этом вопросе, как ни странно, Ян больше верил Сонхуну, потому что обоняние Джея являлось более чутким, чем у других альф, которым было во многом наплевать на запах Чонвона. Если бы феромоны действительно чувствовались настолько сильно, как говорил Пак, то сегодняшней ночью Хисын и Гвинам однозначно смогли бы распознать их и найти Яна.       Чонвон уже понял, что Джей по-особенному различал его запах, равно как и сам Чонвон выделял феромоны Джея из сотен других. Может, в этом был какой-то смысл? Ян невероятно сильно смущался, когда думал о таком, и стремился отогнать эти мысли, ведь он пообещал сам себе, что перестанет размышлять о влечении к Джею по окончании течки.       Получалось, откровенно говоря, плохо.       — Мы пойдём искать Рыжего? Или ты продолжишь держать меня в заточении из-за своей странно работающей чуйки? — язвительно спросил Чонвон, когда Джей зашёл в комнату. Ян уже был одет в школьную форму, но по воле альфы торчал в комнате без дела. — Мой запах уже пришёл в норму. Альфы на него не реагируют.       — Не начинай, придурок. Я делал это всё только ради тебя, — грубый тон противоречил смыслу сказанного. — Чтобы ты не влип в неприятности. А зная тебя, могу сказать, что это вполне реально, — Джей прошёл в комнату и открыл окно нараспашку. — Интернатским омегам во время течки приходится, мягко говоря, хуёво. Практически всегда всё заканчивается изнасилованиями — и повезёт, если не групповыми. Исключения случаются только тогда, когда у них есть тот, кто сможет их защитить, — он повернулся лицом к Чонвону и засунул руки в карманы. Джей выглядел серьёзным. Было видно, что тема об изнасилованиях омег ни капли не забавляла его, хотя другие альфы наверняка говорили бы об этом с усмешкой. — А у тебя есть мы. Я, Джейк, Хынсу и Сонхун.       — Не думаю, что Сонхун заступился бы за меня в случае чего. Он меня ненавидит.       — Заступился бы, — твёрдо сказал альфа. — Мы все в одной компании. Надо быть сплочёнными, учитывая обстановку, в которой мы живём. Сонхун тоже знает это, пусть и ведёт себя с тобой, как бешеная псина.       Чонвон не знал, что ответить, и только задумчиво прикусил нижнюю губу, опуская взгляд. Одно дело мысленно понимать, что он был ценной частью их компании, но совсем другое — услышать это от Джея напрямую. Искренне и без насмешек. Будто Чонвон действительно мог положиться на них в трудную минуту. Сердце забилось быстрее из-за проклюнувшейся благодарности, ведь он не мог себе представить, что когда-нибудь у него в самом деле появятся люди, которые ему помогут.       Всю жизнь Чонвону помогал только он сам, без исключений.       — Давай, натягивай куртку, — Джей прервал затянувшуюся паузу и кинул одежду Чонвону. — Идём искать рыжего пидораса. Может, хотя бы на твой голос он откликнется.       Они вышли из главного входа школы, и кроссовки Яна тут же утонули в белоснежном хрустящем снегу. Мелкие снежинки падали со светло-серого полотна неба и терялись на бескрайнем белом одеяле земли. Красиво, тихо и безжизненно. Пейзаж будто потерял все краски. И если осенью можно было наткнуться на жёлтые и оранжевые пятна опавших листьев, то теперь округа походила на незапятнанный холст.       Такая чистота на территории интерната выглядела иррациональной.       Она пугала своей пустотой.       — Сначала пойдём налево, — сказал Джей, проходя по хрустящему снегу вперёд. Снежинки оседали на его чёрной макушке тонким слоем. — Поищем в сквере и обойдём школу по кругу. Если Рыжий не найдётся, то выйдем в лес. Он не мог уйти далеко. Кроме интерната поблизости ничего нет.       Они медленно шли по назначенному маршруту, поочерёдно выкрикивая кошачье имя и вместо знаков препинания используя громкое «кс-кс-кс». Чонвон уже замёрз, хотя они ещё не минули и половины круга. Кошачьи лапки и уши точно не смогут выдержать длительное пребывание на таком морозе. С каждым новым шагом в груди постепенно росла паника, и каждый новый оклик Рыжего звучал всё отчаяннее.       Чонвон любил этого кота, пусть и знал его всего ничего, поэтому не мог за него не волноваться.       Джей рядом волновался тоже. Он никак не показывал этого, но Ян интуитивно чувствовал его напряжение и улавливал носом неприятную горечь кофе.       — Рыжий! Рыжий, ты где? Кс-кс-кс! — ноги в тонких кроссовках давно промокли, а покрасневший нос кошмарно шмыгал, но Чонвон совсем не планировал возвращаться в тёплое помещение, пока беззащитный кот мог находиться на улице.       — Подожди. Кажется, я его вижу, — сказал Джей на входе в сквер. Они торопливо проходили мимо деревьев к их месту побега из интерната — полосатый рыжий хвост едва виднелся под скошенной бетонной плитой. Чонвон тут же почувствовал радость и облегчение. — Рыжий дурак, как ты можешь дрыхнуть там, пока мы тут глотки надрываем, чтобы тебя найти? Эй!       Рыжий молчал.       — Кс-кс-кс! — голос Чонвона задрожал: то ли от холода, то ли от паники. Радость исчезла без следа.       Рыжий не шевелился.       Джей присел на корточки и засунул руку под плиту, касаясь полосатого хвоста. У Чонвона задрожала нижняя губа, когда он всё понял. Альфа вытянул маленькое пушистое тельце из-под плиты и шарахнулся назад, резко поднимаясь на ноги. Чонвон смотрел остекленевшими глазами на изуродованный труп, который раньше был их с Джеем котом.       Это был их Рыжий.       Ноги Чонвона больше не держали. Он в ужасе рухнул на снег, не смея отвести безжизненный взгляд со сломанных под неестественным углом передних лап, с тёмных пустых глазниц, с полностью окровавленной вывернутой головы, на которой не было острых ушек. Белоснежные снежинки оседали в двух бордовых провалах, где ещё совсем недавно находились большие жёлтые глазки. Чонвон дрожащими ладонями прикрыл рот, даже не пытаясь сдержать слёзы ужаса и отвращения, которые катились по его лицу без конца — они хлынули ручьями. Он задыхался от шока.       — Нет-нет-нет… Рыжий, — словно в бреду зашептал Чонвон, упираясь красными от холода ладонями в снег. — Господи…       — Блять… — Ян перевёл взгляд в сторону, слепо наблюдая за тем, как Джей дрожащими руками вытащил из куртки смятую пачку сигарет, засунул одну в рот и безуспешно чиркал зажигалкой. — Сука! — он агрессивно зашвырнул её вглубь сквера, доставая спички. — Я убью его!       — Кого?.. — почти беззвучно прошептал Чонвон, глотая горячие слёзы. Он мог перестать плакать, когда дело касалось его собственных мучений, но не когда оно затрагивало животных. Рыжий же фактически был беззащитным младенцем, который никак не мог противостоять человеческой жестокости.       — Охранника! Кого ещё?! Только эта сука знала, что у меня был кот. И он специально положил Рыжего у этой плиты, чтобы я обязательно наткнулся на него во время вылазки в город. Если он захотел себе проблем, то я их ему обеспечу. Сполна.       Джей был неправ. О наличии Рыжего знал не только охранник. В интернате имелся ещё один человек, который мог убить Рыжего с особой жестокостью. Лишь этот человек был способен на такое. Чонвон звонко всхлипнул, сильно зажмурившись — он не мог смотреть альфе в глаза.       — Прости меня… Прости, пожалуйста… О Рыжем знал ещё и Хисын. Я рассказал ему об этом в октябре. Но я ничего не знал тогда, Джей…       Ему было плохо от осознания того, что вина за смерть Рыжего лежала на его плечах. Это именно Чонвон рассказал тогда про кота и сообщил Хисыну, что Джей являлся его хозяином. Яна затошнило от паники, и у него закружилась голова. Давно он не чувствовал себя настолько отвратительно.       — Хватит, — Пак подошёл к нему и встряхнул за плечи, заставляя подняться на ноги. Чонвон поддался и с трудом удерживал равновесие, словно тряпичная кукла. — Ты не виноват. Ты ничего не знал, — Джей отошёл и выплюнул недокуренную сигарету на снег, а после на одну короткую секунду растёр лицо подрагивающими ладонями, пытаясь прийти в себя. Видя его в таком взвинченном состоянии, Чонвон старался взять себя в руки — хоть кто-то из них должен был сделать это. Но Джей справился первее, спрятав эмоции за рациональностью. — Я схожу за лопатой. Нужно его похоронить.       Чонвон молча закивал и утёр слёзы рукавом куртки, провожая спину альфы взглядом. Его поглотило настолько сильное чувство беспомощности, что он не мог найти себе места, переминаясь с ноги на ногу. Ян смотрел куда угодно, но только не на Рыжего. Его изуродованный образ и так намертво отпечатался в голове — бордово-рыжее скопление красок на белоснежном снегу.       Интернатский чистый холст всё-таки оказался запятнанным кровью. Иррациональность исчезла, пустота заполнилась, всё встало на свои места. Но Чонвон хотел бы, чтобы вместо Рыжего снег «украшала» кровь одного определённого человека.       Минуты длились кошмарно долго. К тому же Джей всё не возвращался. По внутренним ощущениям Яна прошло около десяти минут. Уши, нос, пальцы на руках и ногах уже успели окоченеть, и даже слёзы перестали литься из глаз. Он решил пойти искать Джея и двинулся в сторону главного входа школы, но ему не пришлось тратить на поиски ни минуты времени, ведь альфа нашёлся моментально. Недалеко от охранной будки.       Правда, Джей не стоял, как можно было бы предположить, а сидел — верхом на Хисыне. И в руках у него была вовсе не лопата, а нож.       — Зачем ты убил Рыжего?! — дрожащим от гнева голосом спросил Джей, направляя остриё ножа на лицо Хисына, который обеими руками старался оттолкнуть кисть Пака от себя.       Чонвон заметил, что тыльные стороны ладоней Ли были в царапинах. От кошачьих когтей. На глаза снова навернулись слёзы — на этот раз не только горя, но и гнева.       — Рыжий — это кто?.. — даже в такой ситуации Хисын находил время для насмешек, растянув окровавленные губы в улыбке. Видимо, до прихода Чонвона они уже успели основательно подраться. Кое-где на снегу даже находились пятна крови.       — Не притворяйся, сука! Ты убил моего кота!.. У нас же была договорённость не лезть в дела друг друга, ублюдок! — кончик ножа опустился ближе к лицу лежащего альфы. Чужую кожу и металлическое остриё разделяла жалкая пара сантиметров.       — Я просто немного поиграл с ним. Жалко тебе, что ли?.. Найдёшь нового. Животные — обычный расходный материал.       Чонвон понял, что ещё секунда, и беды не миновать. Джей точно собирался не припугнуть альфу, а по-настоящему ударить его ножом. Ян резко бросился вперёд и схватил правую руку Джея за локоть, оттягивая её подальше от Хисына.       — Хватит, Джей! Не делай глупостей… Тебя посадят за такое!       — Плевать! Не мешай мне!.. — Пак грубо оттолкнул его от себя, заставив упасть на снег. Чонвон ощутимо ударился копчиком об лёд. — Я всё равно сделаю это.       — Сделаешь что? — Хисын злобно шипел, глядя на Джея с насмешкой и ненавистью. И ни капли страха во взгляде. — Хочешь оставить на мне ещё один шрам?.. Теперь уже на другой щеке, да?       — Нет. Сначала я выколю тебе глаза, а потом отрежу уши, — Пак говорил настолько агрессивно, что у Чонвона не оставалось сомнений в серьёзности сказанного. Но голос альфы всё ещё дрожал. — И под конец сверну тебе шею.       — Ты забыл сказать про руки, — Хисын безумно улыбнулся и впился ногтями обеих рук в запястье Джея. — Я ведь сломал твоему коту передние лапы в самом начале нашей с ним игры. Оказывается, коты не могут убегать только с помощью задних лап. Как жаль.       Чонвон шокировано приоткрыл рот, слишком живо представляя эту ужасную картину перед глазами, где беспомощный Рыжий безуспешно пытался уползти от своего палача со сломанными лапами. Мысли о том, что надо было бы оттащить Джея от Хисына, стремительно рассеивались в голове, словно дымка. Наплевать на последствия. Хисын заслуживал худшего.       — Эй! Немедленно прекратите! — прямиком из будки к ним бежал тучный охранник. Он спешно поправлял очки с толстыми стёклами и застёгивал куртку на ходу. — Хулиганьё малолетнее. А ты чего встал? Разнимай их! — крот указывал пальцем на Чонвона, который даже не шелохнулся при появлении взрослого. Охраннику пришлось в одиночку оттаскивать Джея, пыхтя при этом так, будто он пародировал паровоз.       Джей резко стряхнул с себя чужие пухлые ладони и самостоятельно поднялся на ноги, до побелевших костяшек сжимая рукоять всё ещё чистого ножа и ненавистно глядя на Хисына, принявшего сидячее положение. Чонвон переводил взгляд с одного альфы на другого, опасаясь, что драка начнётся снова.       — Вы из-за омеги, что ли, дрались? — охранник бесцеремонно тряс указательным пальцем, направляя его на молчавшего Яна. У Чонвона не находилось сил для объяснений — хотелось лишь уйти подальше от всех этих людей. Джей, похоже, думал точно так же, утерев кровь с лица и неспеша подняв с дороги засыпанную снегом лопату. — Убивайте друг друга где-нибудь в другом месте! Зачем делать это прямо перед моей будкой? Если я опять увижу вас дерущимися, то скажу об этом директору…       Чонвон больше не пытался разобрать слова, которые вылетали из кротовьего рта вместе со слюной. Его взгляд сполз с удаляющейся спины Джея к Хисыну, который умывал лицо от крови снегом и пристально смотрел на Чонвона. Зрительный контакт с ним творил с Яном нечто невообразимое — всё нутро сжималось от страха, но вместе с тем тело потряхивало из-за огромной ненависти к нему. Хотелось самому отчаянно врезать по этой довольной морде, однако сейчас было не то место и не то время.       В груди засело ощущение некой незавершённости, ведь Джей не мог по-настоящему сдаться и уйти проигравшим. Казалось, что бой всего лишь был поставлен на паузу. По крайней мере, Чонвон желал верить именно в это.       Он резко отвернулся от орущего охранника и от неприятной улыбки Хисына, поспешив догнать Джея. Хотелось как-то подбодрить альфу, ведь он знал Рыжего намного дольше, чем сам Чонвон, но слова поддержки застряли где-то в горле. Не мог он выцедить из себя эти дежурно-тошнотворные фразы, которые были абсолютно неуместны. И не нужны. Ни Джею, ни ему самому.       — Похороним Рыжего недалеко от бетонной плиты, — как всегда ровно и безэмоционально сказал Джей, возвращая былое хладнокровие. — Летом в сквере посадили кусты сирени… Он любил играть и спать под ними, когда было тепло. Я должен похоронить его там.