Сознательное падение

      Оказалось, что самым проблемным делом стало не посещение уроков или столовой, а поход в общую душевую. Минувшим вечером Чонвон даже не попытался отправиться туда вместе со всеми, потому что это абсолютно точно не предвещало ничего хорошего. Пойти мыться с альфами и бетами, которые неоднократно прямым текстом говорили о будущем новенького омеги, — самоубийство. Как бы ни хотелось это отрицать, но дать отпор нескольким людям Ян не сможет. Однако как-то в душ ходить надо, поэтому он предпочёл выбрать самое безопасное для этого время. Логично предположить, что именно четыре утра — тот период, когда все должны были спать крепким сном.       Главный минус своеобразной идеи заключался в том, что всю ночь Чонвон проворочался в постели, боясь проспать до самого подъёма. Его взгляд то и дело падал на соседнюю кровать, где спал Джей — вот уж кого точно не заботило время похода в душевую. Ему не нужно волноваться об участи быть изнасилованным, о прилетающих в затылок бумажках, о брошенных в спину насмешках. Альфам никогда не понять омег. Они уже родились с огромным преимуществом в рамках общественной иерархии, так что даже если альфы и задумаются о положении других вторичных полов, то это не даст никаких плодов. Сытый никогда до конца не поймёт голодного. К тому же не в их интересах терять право главенствования над остальными.       К слову, Джею также можно было не думать о пропущенном завтраке, который другие швырнули бы на пол.       Невыспавшийся, но зато благополучно помывшийся Чонвон злобно смотрел на собственный перевёрнутый поднос и ошмётки еды. Он так и замер на выходе из столовой, не успев толком разглядеть виноватого. А был ли вообще в этом смысл? Каждый из присутствующих здесь способен на такое, а значит, что если бы это сделал не тот, то сделал бы другой. Любой являлся потенциальным виновником.       Чонвон ненавидел их всех — бездушных подростков, по своей воле живущих по тюремным правилам. Как можно было добровольно устанавливать аморальные порядки в изначально безобидной среде, созданной для проживания сирот? Возможно, Яну этого никогда не понять. Справедливость для него всегда была в приоритете, а тут ею и не пахло. Оттого он не мог найти в себе и капли сопереживания по отношению к окружающим его хулиганам.       На уроки Чонвон пошёл с твёрдой уверенностью в том, что разберётся с Мунджо, если тот вновь надумает стрелять в него бумажками. Однако бета только злобно зыркал на Яна, не предпринимая активных действий. Неужели испугался вчерашнего захвата? Благоразумно. Мунджо для Чонвона не помеха, а лишь мелкая сошка, мечущаяся под ногами. Это нисколько не преувеличение своей силы, поскольку Ян сразу заметил в нём недалёкого в драке человека. Как противник бета никудышный.       Стоило бы обрадоваться, что от Чонвона совсем немного отстали. Естественно, это наверняка лишь ничтожная победа перед множеством новых стычек, но это лучше, чем ничего. Правда, теперь Яна начало заботить не только собственное положение. Омега, которого вчера закидывали бумажками наравне с Чонвоном, стал объектом издевательств. Странно было то, что он никак не сопротивлялся, однако и не выглядел до конца сломленным. Этот парень стойко терпел насмешки, будто сидел в классе один. Вот только каждую новую «пульку» и шутку, брошенную в спину незнакомого омеги, Чонвон воспринимал словно на свой счёт.       Во время перемены парочка бет и альф расселась неподалёку от Яна и своей мишени для издёвок, начав безудержно выплёскивать весь скопившийся яд — неудивительно, почти целый урок они отчасти сдерживались в присутствии учителя, а теперь способны были сполна дать волю гадким натурам.       — Сону, может, отсосёшь мне? Спроси разрешение у Хисына, вдруг повезёт, — прозвучал неровный хохот слабоумных идиотов.       — А если мы его выловим после уроков? — предложил кто-то. — Не думаю, что он расскажет.       — Дебил, Хисын и Гвинам не отходят от него ни на шаг. Хочешь потом поштучно свои зубы с пола собирать?       — Да поебать на них, можно прямо во время уроков его куда-нибудь затащить. Хисын же всё равно не в нашем классе учится.       Разговор был точно не о судьбе Чонвона, не над ним хотели надругаться, но трясло его так, будто именно он являлся предметом обсуждений. Ян бросил внимательный и разгневанный взгляд на Сону, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Почему он молчал? Почему не давал отпор? Разве можно смиренно слушать гадости о себе и не предпринимать ничего против этого? Омега лишь спокойно смотрел прямо перед собой и потёр скрытую за чёрной водолазкой шею.       — Ким Сону, как тебе идея, а? — безымянный альфа хлопнул парня по плечу и склонился ближе к его лицу. — Повеселимся?       — Убери от него руки, отброс… — на грани шёпота процедил Чонвон, сжимая ручку до побеления пальцев.       — Что? — урод обернулся, и на его губах появилась поражённая усмешка. — Ах, ты хочешь присоединиться? Не волнуйся, до тебя тоже дойдёт очередь.       Стул отодвинулся со скрипом, врезавшись в парту позади, а Ян резко приблизился к альфе и схватил того за грудки. Ошарашенный старшеклассник не успел среагировать и тут же оказался припечатанным к стенке. Сдерживаемая агрессия овладела телом Чонвона, поэтому он со всей силы сжал ворот чужой рубашки.       — Я лучше сдохну, чем присоединюсь к вам. Отвалите от него, — прорычал Ян, оглядываясь на остальных. Из-за перемены в классе оставалось всего семь человек. Он мельком пересёкся взглядом с серьёзным Джеем, который внимательно наблюдал за происходящим с последней парты.       — Омега защищает омегу, — заговорил прижатый к стене альфа. Его не пугали действия Чонвона — казалось, что он, наоборот, находил их забавными. — Как трогательно. Если волнуешься о Сону, то можешь занять его место, и мы отвалим. На время, — парень схватился за запястья Яна, пытаясь оттащить кулаки, прижатые к своему горлу.       — Ах ты…       — Хватит, — на предплечье Чонвона крепко легла ладонь. В поле зрения появился Сону, чей взгляд был твёрдым и решительным. — Отпусти его.       — Что… Почему?.. — неожиданное вмешательство ввело Яна в ступор, ослабив бдительность и силу хватки. Альфа напротив воспользовался заминкой и пнул его под колено.       — Потому что твоё геройство нахуй никому не сдалось, — сказал он, злорадно хмыкнув. — Может, за стенами интерната у тебя получалось выёбываться, но тут другие правила. Ты никто. И если продолжишь постоянно бросаться на всех, то долго не протянешь. Пизда тебе, короче.       — Я не выёбываюсь, а веду себя как адекватный человек! Вам не понять. Вы доказываете свою значимость через силу, словно животные, потому что ни на что иное не способны, — прошипел Чонвон, выпрямляя ноющую ногу.       — Допизделся.       Альфа быстро зашагал к Яну, замахиваясь для удара кулаком, но такое действие оказалось обманкой, потому что в следующую секунду Чонвон схватился за парту из-за яркой вспышки боли в икроножной мышце. Сильно пнул, козёл. Ян блекло усмехнулся, потому что своим нападением альфа только подтвердил слова Чонвона — ни на что иное они не годны, лишь машут кулаками и ногами, избегая возможности решить всё с помощью диалога. Вот и сейчас, не найдя аргументов, оппонент прибегнул к силе.       — Эй! — в кабинет зашла учительница и тут же начала орать. — Вы что, дерётесь?       — Нет, новенький просто упал, а я помогал ему встать, — благородные слова, а в обращённом на Чонвона взгляде лишь ненависть. — Правда же?       — Да, правда, — процедил он, выпрямляясь. Взрослых приплетать не хотелось, тем более что никакого толку от них не было — случай с Вонён доказал этот факт во всей красе.       Весь урок вмешательство Сону не давало Чонвону покоя. Зачем ему нужно было останавливать потасовку? Ян действовал для его же блага, ради отсутствующей в интернате справедливости, но оказался отвергнутым. И дураку видно, что Сону не в силах выступить против альф, но Чонвон ведь способен на это как никто другой. Нельзя позволить им обладать вседозволенностью, чтобы они до конца своих дней заимели привычку унижать омег. По закону и действующей в стране политике альфы являлись оплотом надёжности и силы, необходимым для защиты более «слабых» полов, однако на деле никакой защиты не было и в помине. Как раз таки из альф и исходила вся опасность, которая угрожала омегам. А Чонвон не намерен подчиняться сложившимся обстоятельствам и хотел донести до Сону свою точку зрения.       Именно поэтому во время следующей перемены, когда весь класс переходил в другой кабинет, Чонвон выловил Кима в коридоре и отвёл к пустым подоконникам. Тот не сопротивлялся, молча позволив тащить себя куда Яну угодно.       — Зачем ты вмешался?       — Я могу спросить у тебя то же самое, — спокойно ответил Сону, поправляя чёлку. Чонвон сперва залип на его необычайную красоту: чистая бледная кожа лица идеально контрастировала с тёмными волосами и водолазкой. Вот только взгляд был потухшим, а розовые губы — покусанными и немного потрескавшимися.       — Я не мог спокойно смотреть, как над тобой издеваются! — в громком голосе слышалась весомая доля отчаяния. — Почему ты позволяешь им так относиться к себе?       — Не надо меня жалеть. Я и сам всё знаю. А своим неподчинением ты сделаешь хуже и мне, и себе.       — Ты предлагаешь спокойно терпеть все унижения? Даже если речь идёт об изнасиловании? Нужно защищать себя!       В глазах Сону появился проблеск злости и даже ненависти — не известно только, относился ли он к Чонвону, либо к кому-то ещё.       — Ты не знаешь, в каком положении я нахожусь! У меня нет другого выхода, — агрессивно прошептал Ким, подтянув водолазку у горла. — Не суйся туда, куда не просят.       — Сону, я тебя обыскался! — оба омеги обернулись на голос. К ним неспеша шёл высокий парень, одетый в свободную форму. По мере приближения Чонвон всё больше подмечал детали чужой внешности: располагающая к себе улыбка на тонких губах, расслабленный взгляд и розовый шрам на правой щеке, параллельный линии челюсти. — Это твой новый друг?       Альфа изучающе рассматривал Чонвона, который, в свою очередь, тоже не отводил настороженный скользящий взор. Шрам был длинным, почти от уха и до середины щеки — жуткое зрелище. Лучше не пялиться.       — Нет, хён, — Сону вновь посмирнел и потускнел, позволяя парню обнять себя за талию. — Я в первый раз его вижу. Пойдём поскорее на урок.       — Подожди. Я хочу познакомиться. Меня зовут Ли Хисын, — альфа протянул Чонвону ладонь. Вежливый жест показался Яну крайне удивительным, поскольку омегам обычно не жали руки, а в этом интернате такого отношения к себе и вовсе не стоило ожидать. Вполне вероятнее столкнуться с ножом под рёбрами, как и поступил Джей в день их знакомства.       — Ян Чонвон, — он заторможенно, но крепко ответил на рукопожатие.       — Приятно познакомиться. О чём болтаете?       — Чонвон спросил у меня дорогу к кабинету химии, — Сону плотнее прижался к боку Хисына, пристально глядя на Яна.       «Ким Сону… Он принадлежит Ли Хисыну», — неожиданно вспомнились слова нелюдимого Рики. Точно, так они в отношениях. Чонвону стало немного неловко от этого факта, ведь он, по сути, был здесь третьим лишним.       — И как тебе наш интернат? Наверное, несладко пришлось в первый день. Не повезло тебе тут же наткнуться на Джея, — весь Хисын представлял из себя сплошное дружелюбие и простоту. Даже его жестикуляция была размашистой и плавной. Чужая харизма подкупила Чонвона, который уже подзабыл о том, как разговаривать с неагрессивными и открытыми людьми.       — Отвратительно, — откровенно и хмуро пробормотал Ян. — Хуже места я ещё не видел. Одни безмозглые придурки повсюду.       Хисын неожиданно громко рассмеялся, будто его в самом деле позабавило сказанное.       — Я очень хорошо тебя понимаю и думаю точно так же. Здесь и правда живут одни придурки, которые слишком послушно подчиняются установленным порядкам, слепо следуют иерархии и никак не пытаются изменить своё положение. Тупо же, скажи?       От удивления Чонвон приоткрыл рот, потому что слова Хисына — именно то, что откликалось в его душе. Именно так Ян и думал, глядя на живущих здесь старшеклассников, которые забили на все нормы морали. Неужели он нашёл того, кто мыслил так же? Не похоже, что Хисын врал, ведь он говорил с воодушевлением и неподдельной искренностью. Так же, как говорил сам Чонвон о собственных убеждениях.       — Да, ты прав… — он почувствовал лёгкое облегчение от того, что хотя бы один человек в интернате имел свою голову на плечах. — Это очень тупо.       — Приятно знать, что мы мыслим одинаково. Ну, мне пора идти, — альфа аккуратно поцеловал Сону в щеку и убрал руку с его талии. — Увидимся позже. Идите сразу на урок, не опаздывайте.       Чонвон провожал спину Хисына взглядом, постепенно отходя от чувства глубокой удовлетворëнности. Встретив единомышленника, он ещё больше уверился в правильности собственных суждений. Джей, Рики, Сону и многие другие твердили о необходимости подчинения нечеловеческим правилам, и только Хисын делился тем, что было и у Чонвона на уме.       — Больше не подходи ко мне и не заступайся, — бегло сказал Сону, поворачиваясь к Яну спиной. — И не думай, что мы сможем подружиться. Мне такое не нужно.       Омега поспешно зашагал прочь, а Чонвон думал, что где-то он уже слышал похожие указания. Рики точно так же призывал не приближаться к нему и не искать бесполезной дружбы. Возможно, Яну стало бы обидно из-за того, что его вечно отвергали все кому не попадя, но он тоже не хотел сближаться с кем-то. Однако теперь душу немного грел факт существования ещё одного адекватного человека на территории интерната — Ли Хисына.

***

      Холодный ветер бил Чонвона по лицу и проникал под воротник куртки, но это несильно его беспокоило. Он всё продолжал пинать мелкие камешки, сидя на ступеньках у школьного крыльца. В голове было пусто, как и в округе, потому что у жителей интерната сейчас полным ходом шёл обеденный перерыв. Чонвона же лишили права быть сытым, вылив на его поднос стакан компота. Это всё произошло на глазах у поварихи, но та лишь отмахнулась от Яна, сказав, что каждому выделена только одна порция, и не её проблема, если его еда «по каким-то причинам» оказалась непригодной для потребления. И не важно, что он пропускал уже второй приём пищи, чувствуя, как желудок скручивался в узел от голода.       Плевать. Чонвон сильно пнул особо крупный камень, запуская его в засохшую траву.       Как же он хотел домой, где ему не приходилось делить комнату с кем-то и трястись перед походом в душевую. Как же он желал очутиться в своей нормальной школе, где у него имелись вполне приятные знакомые, которых на фоне местных отморозков смело можно было бы назвать друзьями. Но больше всего Чонвон мечтал увидеть отца. Он устало опустил лоб на колени, обхватывая ноги холодными руками. Да, может, их отношения были не слишком тёплыми, но Ян знал, что отец его любил и ни за что не позволил бы оказаться в этой дыре.       По правде говоря, везде было лучше, чем здесь. Просторная территория интерната всё равно казалась Чонвону тесной, а бетонные стены, окружавшие её, давили на психику. Не сильно, конечно. Отпор этому давлению давало знание о том, что в конце октября или в начале ноября его отсюда заберёт бабушка. Нужно лишь продержаться. Перетерпеть. Потом он забудет об интернатской каторге, либо станет воспринимать эти недели как затяжной страшный сон.       Шорох в кустах заставил Чонвона выплыть из мыслей и резко поднять голову. Жизнь за короткое время стала похожа на пребывание в гуще постоянной войны, где все для него являлись врагами, а оттого и приходилось срочно реагировать на каждый подозрительный звук. Однако сейчас чуйка Яна на хулиганов дала сбои, ведь к нему подошла рыжая кошка и начала обтираться об его ноги.       — Привет, милашка, — он ласково погладил её загривок, и «кошка» дружелюбно подняла свой хвост вверх. — А, ты кот. Ну, всё равно милый.       Случайно забрёл сюда? Чонвон надеялся, что это так, ведь он заволновался за сохранность животного, которое находилось в ещё большей опасности, чем сам Ян. Если старшеклассники способны на жестокость по отношению к человеку, то им ничего не стоило ранить и бездомного доверчивого кота. Хотя он не слишком подходил под описание «бездомный», потому что шерсть выглядела чистой и опрятной, да и живот был выпуклым, словно его постоянно подкармливали. Скорее всего Чонвон наткнулся на очередного жителя интерната — маленького, рыжего и пушистого. Только кто его кормил? На старшеклассников надеяться не приходилось, тогда значило, что спасителями являлись учителя или поварихи.       Получив свою порцию ласк, кот отправился восвояси, а Ян от нечего делать пошёл вместе с ним — хотелось прогуляться на свежем воздухе, поскольку свободное обеденное время нужно было восполнить чем-то полезным. Чонвон завернул за угол вслед за своим новообретëнным товарищем, рассматривая боковую часть школы. Ничего примечательного. По левую сторону от Яна находились поле для бега и отдельное здание спортзала, справа — окна учебных кабинетов. Прямо же, чуть вдалеке, за редким рядом деревьев стоял недостроенный четырёхэтажный корпус без окон. Туда Чонвон идти не собирался, ему вообще стоило бы далеко не уходить, но он просто хотел проследить за маршрутом кота. Очень скоро Ян достиг задней стороны школы, и ошарашенно замер прямо на углу.       — Опа, какая киса к нам забрела, — сказал кто-то из кучки курящих парней. Их было четверо. Они явно обращались не к коту, потому что тот со всех лап удрал в сторону недостроенного корпуса.       — Я уже ухожу, — Чонвон попятился назад, но врезался в чью-то грудь.       — Зачем так спешить? Ты же только пришёл, — пожурил незнакомец, хватая его за предплечье. Ян в панике ударил того локтём по рёбрам, собираясь бежать, но его тут же остановили двое других старшеклассников. В их числе была и знакомая рожа Мунджо — беты, который написал Чонвону «лох» на рубашке.       — Отпустите меня!       — Джей сказал, что он с тобой не трахался. Почему? Может, ты какой-то бракованный?       Яна трясло от страха, но он старался спрятать это чувство за бравадой агрессии, хмурился и вырывался из крепкого захвата двух пар рук. Других людей рядом не было, значит, никто не придёт на помощь. Да даже если бы кто-то и проходил мимо, то навряд ли бы вмешался.       — Давайте проверим, — предложил Мунджо, клешнëй сдавливая чонвоново предплечье.       — Отцепись, блять! Отпустите меня! — сильная ненависть к происходящему захватила мозг Чонвона, поэтому он не фильтровал сказанное. — Тупоголовый скот… Не смóтрите дальше интернатских стен, потому что вся ваша жизнь сосредоточена на размышлениях о том, с кем бы потрахаться и кому бы набить морду. Нет, вы даже хуже животных — преступники, у которых не будет нормального будущего.       — Думаешь, у тебя оно будет, сучка? — незнакомый альфа сжал его нижнюю челюсть, фиксируя голову в одном положении. — Твоя участь похуже нашей. Омега никогда не будет пиздеть что-то про мою жизнь! Держите его крепче.       Первый удар Чонвон принял левой скулой, по инерции дёргаясь в противоположную сторону. Пульсирующая боль заставила его зажмуриться, но это совсем не облегчило его положение — тут же последовала новая атака в нижнюю губу. Один из держащих Яна парней перестал цепляться за его руку, и уже через секунду он рухнул на землю, отлетая из-за пинка в спину.       «Больно-больно-больно», — всё, о чём мог думать Чонвон во время безжалостного избиения. Он уже потерял счёт ударов и времени, потому что пинали его будто целую вечность и куда попадётся: по спине, рёбрам, ногам и животу. Ему удалось только закрыть голову руками в попытках защитить хотя бы эту часть себя. Вспышки боли расползлись по всему телу, затухали и ярко разгорались по новой. Казалось, что на нём не осталось и живого места, поэтому недалёк был момент потери сознания, однако он услышал приглушённые слова:       — Хватит! Валим отсюда, пока учителя не увидели.       — Оставим его тут? — заключительный пинок в солнечное сплетение. Прямо с размаху, от всей души. Ян скорчился в позе эмбриона и несдержанно простонал, абсолютно не узнавая собственный голос.       — А где ещё? Не еби мне мозг…       Больше Чонвон не слушал. Слух его подвёл, равно как и верхние веки, которые не желали показывать Яну хоть что-то, кроме темноты. Он всё ещё мог думать и чувствовать, но и эти крохи возможностей смешались в неразборчивую кучу. Мысли плавали в его голове обрывками и теряли нить повествования, а ноющее тело то и дело дëргалось от фантомного ощущения новых атак. Холод октябрьской улицы отошёл на второй, а то и на третий план, поэтому Чонвону было глубоко наплевать, что он валялся на жухлой листве в задней части школы. Стоило хотя бы открыть глаза и сесть, но конечности совершенно не слушались своего хозяина. Измученное тело и мозг хотели только спать.       — Чонвон! — обладатель отдалённо знакомого голоса тормошил плечо, посылая новые волны болей, которые, казалось бы, немного утихли. — Чонвон, ты помер, что ли? Эй!       Ян промычал что-то в ответ, лишь бы парень не орал в его ухо, и с неохотой раскрыл глаза, возвращаясь к гадкой реальности. Лучше бы он вовсе не приходил в себя. Внутренние органы ощущались кашей или отбивной, но Чонвон заставил себя повернуться на бок и сплюнуть вязкую кровь изо рта. Некогда пасмурное небо позволило выйти лучам солнца к земле, поэтому он с непривычки промаргивался и сощуренно фокусировал взгляд на протянутой к нему ладони. Выглядело всё так, будто Ян попал в Рай, а помощь ему предлагал по меньшей мере архангел. Глупо, конечно, думать о таком на отнюдь не святом месте, но существование неравнодушного человека само по себе казалось невообразимым и приравнивалось к чему-то мифическому. Прежде чем схватиться за руку своего нежданного спасителя, Чонвон посмотрел на ярко засвеченное лицо.       Перед ним сидел Ли Хисын.