Страшно красивая сказка

Созидание.      

Тот, кто способен оценить, погружённый в быстротечную тленную атмосферу, созерцает искусство, где каждая деталь дышит тревожной красотой. Тёмные тона, изысканные линии и загадочные сюжеты будоражат воображение, пробуждая в душе смесь восхищения, раздражения, больной привязанности и лёгкого беспокойства. Это искусство — словно отражение твоего самого потаённого, грязного, тёмного внутреннего мира, где эстетика тьмы, боли и страха переплетается с глубоким чувством прекрасного.

***

Лоренцо

      В этот раз мальчишка не опоздал. Смотрит в пол, не на меня. Где твоя храбрость, та, что позволила тебе разглядывать меня из-под длинных чёрных ресниц? Снял обувь — молодец. Стащил белые носки, затолкал в ботинки. Голова вниз — покорный? Нет! Точно нет! Стоит лишь немного поддеть, и взорвётся. Давай! Взбрыкни! А то уже становится скучно.       — Иди в душ, от тебя воняет городом, машинами и людьми, — указываю ему на одну из двух дверей у меня за спиной.       Уголок губ дёргается в презрительном чувстве неприязни. И это всё? Да ладно!       Послушно следует в указанном направлении. Хм… Я, безусловно, требую покорности, хочу, чтобы ты сдался. Но не вот так вот сразу! Без боя! Неужели я ошибся и ты не более чем симпатичная шкурка, мордашка на пару сотен зелёных и ничем не отличающаяся от других игрушка? А может, я просто недостаточно давлю?       Выходит из душа, снова одет в свои дешёвые безвкусные шмотки.       — То, что ты должен надеть, лежит на тумбочке в ванной.       — Там нет полотенца. Мне пришлось минут пять просто стоять и ждать, пока обсохну.       — Это научит тебя брать полотенце. У тебя две минуты.       Взгляд голубых глаз, способный убить. Уже интереснее.       Слишком долго копается! Нужно научить его уважать время!       Наконец-то появляется из-за двери ванной. Одет лишь в синие джинсы классического покроя, которые я оставил. Кулаки сжаты, но подбородок вниз. Хм… не то.       — Туда.       Парень начинает меня раздражать, и я, чтобы не выместить злость на нём, просто указываю пальцами место, где он должен стать. Более получаса устанавливаю свет и отражатели, всё раздражает! Наконец-то! Внимательно смотрю на парня, что-то не так. Вот он! Тот, кого я выбрал! Я никогда не ошибаюсь! Но что-то не так! Пара кадров, несколько поз. Банально, дёшево, тщетно! Не то! Да что с тобою, мать твою, не так?! Ты словно скафандр на себя натянул и маску толщиною в милю! Хотя… Точно! Ах ты вредный маленький сучонок!       — Сядь на пол, колени согни, руки сверху, голову урони на колени, смотри в камеру. Но не прямо, а лишь немного выглядывай из-за тени рук.       Послушно выполняет. Бесит! Но всё же отрицать хрупкую прелесть мальчишеского тела невозможно.       В полумраке студии, что я создал, где свет пробивается сквозь тяжёлые бархатные шторы, словно последний луч надежды, он застывает передо мной изломанной куклой. Его взгляд, острый и пронзительный, исподтишка скользит по моей фигуре. Мальчик кажется хрупким, почти невесомым, как будто сотканный из теней и тумана, но в то же время сквозь кожу проступают крепкие мышцы. Его тонкие черты лица, бледная кожа, почти прозрачная, и глубокие голубые глаза, полные невысказанной боли, притягивают меня, как бы я ни старался этому противиться. Я кожей чувствую, как в воздухе витает напряжение, словно перед грозой. Каждый щелчок затвора похож на удар сердца или выстрел в голову, а может, удар кнутом, отдающийся эхом в тишине. Стараюсь поймать каждый изгиб тела, каждую тень, падающую на лицо парнишки. Я так хочу запечатлеть не только внешнюю красоту, но и ту тревогу, что скрывается за ней.       Мальчик, кажется, на грани — между реальностью и сном, между жизнью и смертью. Его позы неестественны, словно он пытается удержать равновесие, но и так вот-вот рухнет. Я так чётко вижу, как дрожь пробегает по его тонким пальцам, как взгляд теряется где-то вдалеке, за пределами студии.       И в этом взгляде, в этой хрупкости улавливаю что-то пугающе прекрасное. Я чувствую, как тревога, словно чёрная птица, кружит над ними, готовясь опуститься. Каждый мой кадр — попытка поймать миг, когда красота и страх сливаются воедино, создавая нечто невыразимо прекрасное, нечто, что останется в памяти, как сон, от которого невозможно проснуться.       И пока затвор камеры щёлкает снова и снова, я понимаю, что я не просто снимаю модель. Я ловлю душу, которая вот-вот ускользнёт, растворяясь в темноте.       Но мальчик противится тому, что мне так необходимо. Лицо — восковая маска, прячет всё то, что я так хочу показать. Что ж, нужно это исправить. Готовлюсь к следующему фото, и когда всё идеально, только возьми и сфотографируй, подхожу к пареньку. Кончиками пальцев будто невзначай прикасаюсь к ребру ладони — вздрагивает. Да, давай! Скольжу в невинном и безумно эротичном жесте вверх по рельефной руке, касаюсь шеи, замираю пальцами там, где испуганной птицей бьётся пульс. Встречаюсь взглядом. Вот оно! Испуг и смущение! Кожа покрылась мурашками, а все эмоции как на ладони! Подскакиваю к камере, снимаю. Наконец-то! Именно то, что мне так было нужно. Эмоции живые, настоящие. Наконец-то я вижу, что не ошибся! И пусть мне придётся клещами вырывать из него чувства — я это сделаю!       Но вредный мальчишка берёт верх над собой и снова прячется за ничего не выражающей маской. Бесит! Ну ничего, я уже знаю, как её сорвать.       — Сними джинсы и бельё.       — Вообще-то вы не можете от меня этого требовать! Я так не снимаюсь. И это чётко написано в договоре между вами и моим агентством.       Показал зубки? Неплохо.       — Вообще-то, — кривляюсь, — в договоре написано, что я не могу фотографировать гениталии. Но мне это и так не нужно. У тебя есть кое-что куда интереснее. Но в том самом договоре не написано, что ты не можешь быть обнажённым во время съёмки. Так что захлопнись и делай, что велено!       Вспыхивает гневом. Ах, какой кадр пропадает! Ну почему ты не можешь злиться в какой-нибудь красивой позе?!       — Снимай, блять! Или я сам это с тебя сорву!       Пальцы мелко дрожат, грудь вздымается невысоко и часто, губы приоткрыты, и розовый язык то и дело облизывает их. Тебе настолько страшно? Ум-м… я польщён!       Дрожащие пальцы тянутся к ремню, вены и сухожилия на руках напряглись и сильнее проступили, горошины сосков сжались. Смущение, стыд, страх! Отлично! Делаю несколько кадров. Обнажившись, стоит, потупив глаза в пол.       — Повернись спиной. Прогнись назад, откинь голову, смотри в потолок. Руки должны свободно повиснуть вниз.       Послушно выполняет. Ум… хорошо, но немного не то. Приготовив всё к снимку, подхожу к мальчишке. Впутываю пальцы в мягкие волнистые волосы и с силой дёргаю голову вниз. Да, блять! Вот оно! Испуг в глазах, открытое беззащитное горло, сильно выступающий кадык, болезненный прогиб шеи! У меня лишь несколько секунд! Подскакиваю к камере и успеваю сделать несколько кадров, прежде чем он, зло сверкнув глазами, возвращает себе контроль над эмоциями. Жаль.       Что ж, материал есть, и хороший. Но нужно завершить сегодняшнюю съёмку чем-то особенным. Хм… Идея, пришедшая в голову, восхитительно прекрасна! Но чёрт! У меня будет лишь одно мгновение, один шанс! Нет права на ошибку! Сейчас я на мгновение пожалел, что у меня нет ассистента. Хотя… нет. Я не хочу делиться столь великолепно интимным с кем бы то ни было. Ну что ж, у камеры есть функция отложенного старта, у меня будет десять секунд.       Ставлю таймер на десять секунд. В голове отсчитываю время. Нельзя ошибиться! Беру с пола отброшенный парнишкой ремень, складываю вдвое, ещё секунду. Точный, сильный удар по красивой спине между лопаток! Вскрик, парень сильно дёргается, повернувшись ко мне, что-то кричит. А я лишь могу надеяться, что камера поймала то мгновение, которое увидели мои глаза. Прошу, прошу! Пусть получится! Подскакиваю к камере, тут же перекидываю изображение на ноут. Сердце замерло, забываю, как дышать! Пусть получится! Мальчишка продолжает возмущённо что-то мне высказывать. Не шуми. Открыв фото, застываю в эйфории! Да, да!       — Иди сюда. Посмотри.       Замолкает лишь на секунду, продолжая меня материть, всё же подходит к экрану, смотрит на фото. Оно, конечно, чёрно-белое. Я бы не стал пошлить такое совершенство цветом.       На фотографии обнажённый парень, его тело словно высечено из мрамора, подчёркивая каждую линию мускулов и изгибов. Он стоит в полумраке, освещённый лишь слабым дрожащим светом. Его кожа отливает холодным блеском, словно покрытая тонким слоем инея, а тени, падающие от его фигуры, создают причудливые узоры на полу. Мышцы спины и ягодиц сжаты в болезненном спазме, лопатки вывернуты назад, кожа покрыта мурашками, капелька пота застыла на шее. Взгляд, полный страха и острой жалящей вспышки, почти гипнотический, преисполненный скрытой боли и тайны, словно он хранит в себе тысячу невысказанных историй.       Фон погружён в густую тьму. Всё в этой фотографии дышит эстетикой: тревожное напряжение, мрачная красота и ощущение надвигающейся неизбежности. Кажется, будто время остановилось, а зритель стал свидетелем момента, когда реальность переплетается с мистикой.       Замечаю, что мальчишка перестал кричать, сдерживая дыхание, всматривается в фото, забыв о своей наготе, стоит в полушаге от меня.       — Как такое возможно?       — Ум? — не понимаю, о чём он.       — Я смотрю на фото, это просто картинка! Но на ней видны все эмоции, что я испытывал в этот момент! Кажется — даже мои мысли написаны мелким шрифтом под фото! Как?       — О-о-о! Я впечатлён! А ты, оказывается, умеешь видеть! Хм… я искал медь, но нашёл золото!