Неидеальный мир Сокджина: Враг

/Флешбэк/ Все было так красиво, в нежно розовых тонах. Такая торжественная идиллия самого красивого, нежного Джина, который задувал свечи на своё пятнадцатилетие. Счастливые минуты среди близких, любимых братьев и друзей, перед тем, как все разрушилось в мгновении Ока. В день его рождения произошла презентация, которая определяла, к какому типу будет относиться. Но все и без этого знали, что Джин презентуется омегой. Ведь не было причин думать, что он станет Альфой или Бетой, имея такие данные. Такой как Джин не мог не стать Омегой, да еще таким роскошным. Джин любил своих братьев и отца. Он не мог даже в мыслях допускать, что с ним случится дальше. Никакой человек, если бы ему сказал, какой на самом деле его отец, не поверил бы. Душой и сердцем был предан своему отцу. Но одно происшествие, которые поменяло все, с чем Джин жил, заставило его усомниться во всем. После праздника отец Джина Шихёк позвал его в свой кабинет, а после, когда дубовая дверь закрылась на ключ, потерял рассудок. Призывая Джина к себе, Шихёк просил его раздеться до гола, объясняя это тем, что так принято, дабы проверить, как изменился после презентации, записывая все в медицинскую карту. Так-как юный Омега не знал и не подозревал, что это должно все проводиться в медицинских учреждениях, отец решил воспользоваться этим, даже если такой процедуры не существовало. После того, как Джин разделся, Шихёк осмотрел его полностью, кружась возле него, а потом кончиками пальцев очертил контур изгибов молодого тела. Джин немного съёжился под пристальным взглядом отца, молясь, чтобы все это быстрее закончилось. Но стоило ему расслабиться, как отец усадил его на колени, переворачивая на живот, а потом массажными движениями стал мять ягодицы Омеги. — Отец, что ты делаешь? Мне не нравится. Отпусти, пожалуйста. — Испуганным голосом тихо произнес Джин. — Не волнуйся, все будет хорошо. — Этими словами он продолжил дальше мучать его. Нежно оглаживая ровную спинку, опуская руку к округлым и весьма впечатлительным половинкам, Шихёк развёл их в разные стороны, перед тем, как, обслюнявив пальцы, вошёл в него одним, а потом двумя пальцами, растягивая Омегу. Джин громко заорал от боли, начиная непослушно двигать ногами, пытаясь своей ручкой сбросить с себя руки отца. После этого отец больно шлепнул по половинке, оставлял смачный отпечаток, после которого это место будет пульсировать и жечь. Джин начал плакать и умолять его отпустить, что ему больно, что не хочет такой проверки, что он сам запишет все в карту и отдаст ему. Но тот совсем не слышал, а если бы услышал, то ничего не поменялось бы. Шихёк приблизился к розовенькой дырочке Омеги и облизал, обводя контур. А затем вошёл в него язычком, одновременно беря член Омеги в руки, начиная дрочить. — Пожалуйста, отпусти. Мне очень больно. — Уже заплаканно заикаясь, заорал Джин. — Как ты много говоришь. А ну иди сюда. Переворачивая Джина к себе лицом и опуская его на колени. Пахом приблизился к лицу Омеги, начиная тереться о него. Джин, задерживая дыхание, сильно зажмурившись, мотал из стороны в сторону головой. — Открой свой сладкий ротик… Останавливая Джина мотать головой, отец сильно зажал челюсть Омеги, чтобы тот от боли раскрыл рот, чтобы потом грубо затолкать свой член в маленький ротик, от которого у старшего крышу снесло. Джин начал задыхаться от такого сильно напора. Рвотный рефлекс сработал, сражу же, кашляя и закатывая глаза, он упёрся руками вперёд, чтобы оттолкнуть обезумевшего отца. Но, конечно же, этого не произошло, ведь силы Омеги по сравнению с Альфой совсем ничего. Обессиливший Джин уже совсем терял надежду. Но потом случилось то, что отец не мог предвидеть. Словно озверевший Джин набрался сил, хватая руку отца, которая держала его горло. А потом с силой прокусил член отца, который врезался, в него не переставая. Во рту, словно лава рассеклась кровь, пачкая шею и грудь Омеги. Шихёк от резкой боли оттолкнул от себя Омегу. — Что ты творишь, ублюдок… Давая пощёчину, а потом, хватая за волосы, потащил по полу Омегу. Не давая встать, Шихёк начал избивать и крыть матом. Джин закрыл лицо руками, падая в позе эмбриона. Отец без остановки бил его ногами, а потом, подняв, зажал сильно горло, от чего Джин начал шипеть и пытаться руками освободить горло. Джин думал, что все это его конец, что он перестанет существовать в этом мире, даже не начав жить. Джина переполняли эмоции, и он не мог понять, как отец мог с ним так поступить. Он не знал, чем заслужил такое, не знал, почему именно он, почему именно над ним решили надругаться. Джин чувствовал, как его тело медленно, как будто специально, давая ему почувствовать всю эту боль, издевалось над ним. В глазах пустились красные паутинкой тонкие ниточки. Из-за того, что его душили, чувствовалось, как будто они лопнут. Шихёк все сильнее вдалбливал его об стену. Стена окрасилась красными развозами, словно художник, разозлившись, макнул кисть в краску и взмахнул на холст, а потом голыми руками оставил лишь кровавые разводы. Сознание начало мутнеть, все окрашивая в чёрный. Джин уже не видел лица отца, да и желал больше вообще его не знать. Он хотел сбежать и очень далеко, чтобы никакой человек не мог его найти. Внизу живота все так же болело, будто ему вонзили нож. Струйка крови прокатилась вниз по внутренней стороне бедра. Правая рука отца ворвался в кабинет, открыв своим ключом дверь. А потом оттащил Шихёка от сломленного Омеги, но перед тем успел снова нанести на него удар, ломая Омеге руку. После этого случая Джин попал в больницу, а там сказали, что он потерял память. Пока Джин был в бессознательном состоянии, отец наплёл полицейским, что его сына пытались изнасиловать. Полицейские сделали вид, что поверили и не стали вести расследование, так как перед ними был не простой альфа, а босс мафии, с которым тягаться было трудно. А если и посмели бы, могли поплатиться жизнью не только они, но и их семьи. Они понимали, что Омега не просто так попал в больницу, потому что заключение врача, которое было передано им, было все перечеркнуто чёрным, кроме имени, даты и возраста. Они стали тайно вести расследование, даже от своего начальства. Но тайное становиться однажды явным. Их вычислили, а потом повесили прямо перед Джином с их Омегами. Джин молил, чтобы его повесили вместо них. Бился о землю, кричал, что есть силы, чтобы их сняли с петли, что он сделает все, что попросит отец. Да, Шихёк снял их с петли, но когда Джина увели, он их пристрелил. А та вся показуха от того, что они оставались, живы, была демонстрация для Джина, чтобы тот поверил и сдержал своё обещание. В одном Шихёк остался в дураках. Он думал, что у Джина все ещё есть проблемы с памятью. Но как бы он удивился, если бы знал, что Джин не терял память, а все помнил и ждал момента, когда отомстит ему. /Конец флешбэка/ Время будто растянулось, как жевательная резина, а потом оборвалась. Вокруг все было в чёрном дыму. Огонь почти нагонял балкон, где лежали Альфа и Омега. Чонгук, кашляя, открыл глаза, а потом резко закрыл из-за того, что дым повреждал тонкий защитный слой, который оставлял большой дискомфорт в глазницах. Еле вырывая руки из кокона, который сделал Джин, Чон протер глаза, а потом сморщил нос, чувствуя едкий запах горящих штор и кожаных курток, которые весели в шкафу. Он почувствовал на себя небольшую тяжесть, а после, осмотревшись, удивился, что рядом с ним тот, кого он ненавидит. Джин лежал, облокотившись на его плечо головой, а рукой обхватывал талию Чона, придерживая его на себе. Пытаясь привстать, он еле сел, проверил пульс Джина, а потом, подхватывая его, перетащил к себе на руки, тем самым меняя их положение местами. Вытирая рукой лицо Омеги от пепла, стал шептать на ухо из-за осевшего голоса, чтобы тот очнулся. — Очнис…сь…. Ну, давай же… Помошь прибыла в виде Юнги, который выбил дверь дробовиком "ИЖ-81 Ор" из своего арсенала, который был наполнен свинцовой дробью. По ту сторону двери летели в разнобой гильзы, будто водопад. Юнги целился точно, но чтобы на всякий он стрелял целым магазином заряда. Выбивая полностью к чертям собачьи дверь, Юнги влетел в комнату, бросая свой дробовик в сторону. Защищаясь импровизированным щитом из рук, начал глазами искать Чона и Джина. Ничего не заметив, он напрягся, но потом увидел Чона, который поднял руку, чтобы его заметили. Обходя все огненные ловушки, Юн, добежал до них, а потом опустился на колени, проверяя обоих на повреждения. — Я вас выведу. — Напряжённо проговорил он. — Сначала его. Вытащи его отсюда. Он слишком много надышался дыма. Давай… же…. — Туманно сказал Чон, придерживая Джина обеими руками. — Хорошо. Жди, я приду за тобой. — Хватая Джина на руки, он направился в сторону выхода, обходя огонь. Паникующие домработники и Хосок встретили Юнги и Джина. Хосок подбежал к ним, забирая Джина из рук Юнги. Передав принца в руки Хоби, он снова побежал спасать Чона. Через пару минут они вместе вышли из горящей комнаты. Чон, облокотившись на Юнги, осмотрел коридор, где они все находились. Он зацепился взглядом на Чимина, который стоял с заплаканными глазами. — Ты что так испугался? — Бесцветно сказал Чон, смотря на Чимина. — Конечно. — Подбегая к Чону и забирая его у Юна, проговорил он. — Смешно! Так испугался, что полез в огонь спасать его! — Злобно высказал Хосок. — Да ты даже пошевельнуться не смог, когда Джин искал варианты, чтобы пробраться в спальню, чтобы тебя, мать твою Гук, спасти. Ты понял! — Поворачивая голову, процедил он Чону сквозь зубы. — Вы два дебила! Противно на вас смотреть. Вместо того, чтобы помочь тому, кто тебя пытался спасти, рискуя своей жизнью, ты прилип к этому бесполезному куску дерьма! — Хоба, прошу, следи за своим языком, пожалуйста. — Пропел тонким голоском Чимин. — Ты не смеешь… — Не успел он договорить. — Заткнись! Тебе слова никто не давал! — Злобно сказал Юнги. — Кто ты такой, мать твою! Затыкать мне рот? — Давай покажу, кто я! — Сверкая красным оттенком в глазах Юнги злобно, прямо в глаза, своим тяжёлым взглядом посмотрел на Чимина. Чимин хотел продолжить перепалку, но Юнги медленно и ясно покачал головой, давая понять, что если он продолжит, то пожалеет о сказанном сразу же. — Юнги, прекращай. — Повал голос Чон. — Ты знаешь, я тебя уважаю. Но если этот пиздюк скажет ещё слово, я устрою ему личный ад. — Качая голову в сторону Чимина. — И ни ты, и ни остальные меня не остановят. Хоба - твой брат, черт возьми, имей совесть, а не поддерживай этого. Закончив с этими двумя, Юнги направился к Джину и Хоби. Пока происходила словесная перепалка, которая Хоби не интересовала, он пытался помочь Джину. После пару попыток Джин задышал быстро, а потом размеренно, приходя в себя. Кашлянув, Омега вытер слёзы, которые появились из-за дыма, (но не от того, что ему обидно). Джин без эмоций посмотрел на стоящих Чона и Чимина. Ему не хотелось их видеть. Они будто Бони и Клайд, всегда было вместе. Джин не понимал, как этот лис захватил разум Чона, что тот не видел ничего в упор. Не понимал, чем тот его удерживает или управляет. Вот Чонгук, когда один, будто другой человек, но когда появляется Чимин, его заклинивает. Из-за угла выбегает Дживон с перепуганным лицом. Сразу направляюсь к Чону, завязывая свой халат из-за спешки. Удостоверяясь, что с ним все в порядке, отделавшим только пару царапин, он направился к Джину, который заметил чуть позже. — Мой дорогой, ты в порядке? Ничего не болит? — Хватая Джина за обе щёчки, быстро проговорил Дживон. — Спасибо, все хорошо, не беспокойтесь. — Уверял Джин его, но тот все не верил. — Отец, если ты позволишь, я отведу Джинни в его комнату. — Да, кончено. Хоби, введи. Я пока разберусь здесь. Хоби и Джин отправились в комнату, оставляя остальных одних. Помогая Джину лечь на кровать, Хоби начал укрывать его одеялом. А потом, взяв мокрое полотенце, чистить лицо Омеги от пепла. Попросив оставить Хоби его одного, он отвернулся в другую сторону. Хосок с пониманием отнёсся к просьбе Джина, выходя из комнаты. Омега никак не мог сомкнуть глаз, все думая, почему он полез спасать этого идиота. Ведь раньше он так не поступал. В больнице он мог спасть, и даже когда за её пределы выезжал на вызовы. Но за пределами работы он так не поступал. Закалённое сердце было непробиваемым. Если он чувствовал, что мог протянуть руку помощи нуждавшемуся, он помогал и даже больше. Но когда лез в огонь, чтобы спасти Чона, он ничем не думал. Ни разумом, ни сердцем. Просто, словно его кто-то ввёл, тянуло к нему. Он не знал почему, и поэтому не мог все это время заснуть. Да и было трудно сосредоточиться на сне после всего. Джин услышал, как замочной скважине щёлкнул ключ. Напрягаясь всем телом, сильнее обхватил рукоять ножа под подушкой. Он специально закрывал на ключ свою дверь, предвещая, что эта ночь ещё не закончена. Как и предполагалось, чуйка Джина не прогадала. Тихими шагами у его кровати кто-то остановился, а потом присел рядом. Он почувствовал на затылке горячее дыхание, от чего немного стало щекотно. Рука неизвестно прошлась по его шёрстке волос на затылке, опускаясь на поясницу. После этих не приятных для него касаний, Джин сразу уловил запах своего супруга. — Я знаю, ты не спишь… — Прямо дыша в ракушка уха Джина, прошептал Чон. — Чего тебе? — Не поворачиваясь в сторону Чона, спокойно сказал Джин. — Нужно поговорить. — Это не могло подождать до завтра? — Будто язва, проговорил Джин. — Не беси. — Хватая Джина за кисть, перевернул он его. Но не ожидал, нож приставленный к его горлу. Ухмыляюсь, он схватил руку Джина, которая держала нож, приставляя ещё ближе к своему горлу, оставляя небольшой порез. — Давай же убей. Не дёрнув ни бровью, ни рукой с ножом, Джин посмотрел, в глаза Чона, выискивая в них что-либо человечного, но ничего не увидел. Кроме тьмы. — У меня было миллион вариантов и событий, чтобы убить тебя. И ты думаешь, я так по-простому зарежу тебя? — Улыбаясь прямо в лицо Чона, с ухмылкой проговорил он. — Если захотел бы, то убил уже давно, при нашей первой встрече. Благодари Хосока, который был причиной твоего второго спасения, когда я говорил не попадаться тебе снова в мои руки. В следующий раз мои руки не коснуться тебя. Запомни. Приближаясь к Джину вплотную, Чон прошёлся носом по нежному белоснежному горлу Джина, запоминая его запах очень редкого цветка "Смиральдо" с нотками свежей клубники. Ему хотелось вонзиться клыками в Джина и высосать всю кровь, как наркотик. Не осознавая своих действий, Чон пустил свои руку блуждать по телу Джина, который замер словно статуя. Ему были мерзки какие-либо касания в его адрес. Прошлое оставило на нем след, как пережитая травма, но все ещё не забытая боль, принесенная его отцом. В такие моменты Джин мог уйти в себя, не понимая происходящего, потому что разум уходил слишком далеко, вспоминая все те случаи, после чего его били и бросали на несколько дней в подземную комнату под домом. Это был его ад, потому что его никто не навещал, даже не кормил. В Средневековье высокопоставленные чины своих рабов кормили, но будучи купленным сыном, про него забывали, что и ему требовалась пища, чтобы хоть как-то не выжить из ума. Он ел остатки, оставленные охраной в день, когда его бросали в аду. И сейчас в руках Чона он ничего не мог сделать. Сидел словно мертвец, весь побледневший, не дыша и не издавая звука. Чон уловил изменившийся запах в Джине, который напоминал на увядший высохший цветок. Почувствовал, как его сердце перестало биться, а кровь в венах превращалась в сгустки. В его руках Джин заледенел, словно побывал на северной части Кореи. Осознавая, что происходит, Чон быстро отлетел от него, будто его ударило током в амперах, из-за чего он мог проститься своей жизнью. Сжимая руки в тиски, Джин лихорадочно пробежался глазами по Чону, который смог вырваться из того состояния. — Давай проясним одну вещь. — Приходя в себя, Джин, медленно массажируя свое горло, проговорил. — Ты никогда больше не приближаешься, ко мне и не будешь касаться. Чтобы тронуть меня, тебе нужно много лет, которых у тебя нет и в помине. Чону с одной стороны была ясна такая просьба, но его бесило то, что Джину он не нравится. Но и он Чону не по душе, и поэтому Чон мог с этим смириться. Но Чон всегда всем нравился, и все пытались привлечь его внимание или попасть под его крыло. Но Джин, как он понял, совсем вольная омега. Вольнее, чем его погибший дед. Сокджин был холодным, бездушным, жестким, умным для омеги и с задатками лидера. — Хорошо. Но давай проясним ещё одну ситуацию. — Скрещивая руки на груди, Чон ходил туда-сюда. — Эта была твоя месть за вчерашнее? — Ты о том, что избил меня, а потом я решил сжечь тебя? — Смотря высокомерно на Чона, съязвил Джин. — Именно. — Послушай, на моем лбу написано «Тупой»? Ты проделал весь этот пусть из соседней комнаты, чтобы спросить это? Боже, ты ещё тот тугодум. Спроси свою собачку. А хотя нет, он же прекрасный актёр погорелого театра, играющий бессловесного Мистера Бина. — Так это значит, не ты? — Блять! Проверь свои камеры, которые весят у картин. — Ты их нашёл. Не удивлён. И да, я проверял, там нет кусочка. — Прятать надо было лучше, и запахи сбивать. А то, что из видео пропал кусок отснятого, я даже не буду делать, вид, что в шоке. Но ты забыл про камеру напротив моего окна, которая приделана к дереву. Я специально попросил Хосока не зашторивать окно, так что можешь проверить. — Ты прав, я забыл о ней. И раз ты так уверенно говоришь, я поверю тебе. — Может, я блефую? — Если даже так, я все равно поверю. Посчитаю это местью за вчерашнее. — Доходя до двери, он обернулся. — Точно, забыл. Джин, который не понимал его поведения, настороженно смотрел на него. Толи мозги отшибло в пожаре, толи чего еще. Этот альфа вёл себя совсем иначе, чем вчера. Как за одну ночь человек мог изменить своё мнение. Или это какая-то уловка, который своими махинациями что-то проворачивает. — Чего еще? — Удивленно сказал он. — Дай я обработаю твою руку, если позволишь. — Негромко сказал Чон, вставая перед Джином. Не понимая, о чем он, Джин посмотрел на свои руки, а потом обнаружил на правой руке небольшой ожог. Видимо, он его не заметил после таких удивительных ситуаций в особняке. И даже не почувствовал. — Я сам. — Нет, я помогу. Это мой способ извиниться за вчера. — Не ожидая ответ Джина, Чон поднял его руку и стал наносить средство против ожогов. А потом забинтовывать. — Знаешь, это фиговый способ. — Наблюдая за действиями Чона, с сарказмом сказал он. — Я знаю. — Хорошо. Можешь наконец-то уже свалить к себе. Мне нужно выспаться. Поднимаясь, Чон направился к выходу. В последний раз, оборачиваясь и понимая, что с ним прощаться не собираюсь, потому что Джин лёг набок к нему спиной. Он вышел. Оказавшись по ту сторону двери, Чон обернулся, ловя строгий взгляд Хосока. — Ну и попросил. Прошение? — Да! Все! Отстать от меня. •Чуть ранее• После того, как Хоби вышел из спальни Джина, он направился прямиком к Чону, который обжимался с Чимином. Какая ж это была не приятная картина. Чимин сидел на коленках Чона, целуясь с ним. — Мелкий, на выход. Быстро. Второй раз не буду повторять. — Злобного процедил Хосок. Смотря на Чонгука, Чимин встал и прошёл мимо Хосока, задевая его плечом. Он бы не встал, если бы не кивок Чона, чтобы тот сделал, как ему говорят. — Если ты думаешь, что Сокджин мог устроить пожар, то ты в тупике! — Я так и думал, пока не проверил камеры. В которой нет кусочка. — Засунь этот кусок себе куда-нибудь и отстань со своими подозрениями от Джина. Он тебе не враг, а тот, кто всего лишь пытается выжить. Его тоже используют, как и тебя, ради блага клана. Ты думаешь, он по собственному желанию попал сюда? Ты ведь видишь, он не простая омега. Он бы просто так не сдался. У его отца наверняка есть рычаги давления. Пойми ты уже. Те, кто тебе устроил пожар, находятся куда ближе. Просто раскрой свои глаза и осмотрись в 360 градусов. Он тот, кто дополнил бы тебя, ведь такие только могут тебя укротить. — Ты закончил? Давай к самой сути. — Суть в том, чтобы ты поднял свой зад и пошёл просить прошения у Джина. Я отсеку себе руку, если не буду прав в том, что Джин не причастен к поджогу. Я даже уверен, что это его пытались поджечь, но, ступив, подожгли не ту комнату. Потому что ваши комнаты разделяет лишь одна стена. — Допустим! — Да ты же бляди… Стоп! Что? Ты допускал, что не тебя пытались поджечь? — С интересом посмотрел он на младшего. — Да! Доволен? — Вполне. А теперь иди и извинись. А с остальным разберёмся, на свежую голову завтра. — Даже не подумаю. — Я в курсе, что ты не просишь извинений ни у кого. Но у Джина ты попросишь, и не думай со мной спорить. Ты знаешь, это не поможет. — Блядь! Ладно, все, уходи. Совсем не желая этого, он поднялся, а потом подумал об ожоге, который он увидел ниже локтя на правой руке Джина. Находя мазь, он положил её в карман и пошёл к Джину. •В настоящее время• Юнги сидел на кухне и пил кофе. Обдумывая, как можно словить того, кто устроил пожар. Но Вселенная была к нему благосклонна, что отправила ему прямо в руки того, кто все это натворил. Юнги можно было не заметить, потому что он сидел в полнейшей темноте, и только уличные фонари могли немного светить в окна на первом этаже. Чимин свеча фонариком от телефона открыл холодильник и достал свежевыжатый апельсиновый сок. Доставая из шкафа стакан, налил себе немного и отложил кувшин. — Это сок Джина. Смотри, не подавись. — С улыбкой сказал Юн. От которой бабочки порхали в животе. — Черт! Ты меня напугал! — А ты, оказывается, из пугливых. С виду пантера, а на деле овечка. Пфффф…. Надо же. — Заткнись, Юн. Не смешно. — Запротестовал Чимин, ставя несчастный стакан на стол. — И что это было там? — Овечкам нужно показывать своё место. Вот что было. — Внимательно посмотрел он. — Бери свой стакан и вали на четыре стороны. — Ну, уж нет! Отвечай! Какого лешего ты говорил со мной в таком тоне? Ты не имеешь права! — Давай сыграем в игру «иди в жопу». Ты первый! — Вставая, он хотел выйти, но Чимин, схвати его за плечо. — Отвечай!!!!! — Зашипел он. Не выдерживая, Юнги скрутил руки Чимина за спину. А потом разложил его на мраморный островок. Кусая его, а потом облизывая губы, прошёлся рукой по щеке Чимина. Пытаясь выбраться из под Юнги, он не мог пошевелиться. Обхватывая талию Чимина, Юнги спустил его брюки, а потом, оставив прелюдия, грубым толчком вошёл в него. Чимин не ожидавшей такого поворота, выругался. Все так же пытаясь выбраться. Чимин ослабевал хватку каждый раз, когда Юнги по самые яйца входил в него, глубоко задевая простату. Меняя угол, тем самым доводя Чимина до повторных оргазмов. Набухщий член Омеги попадал по холодному островку (столешницы). Он пытался сам себе помочь, но Юнги каждый раз ловил руки и держал их, сгибая Чимина ещё сильнее. Каждый раз, когда Юнги жестко входил, с губ Чимина срывались высокие стоны. После всего, не закончив, Юнги быстро вышел из него и отпустил Чимина. — Что…что…ты делаешь? Ппочему остановился? — С учащённым сердцем и сбившимся дыханием еле выговорил Чимин, стоя спиной к Юнги. — Это твоё наказание за поджог. А щас пошёл прочь мусор! — Застегивая свои брюки, Юнги вышел из кухни.