Последний ангел

      Первым чувством, которое пришло с пробуждением, была кошмарная сухость в горле. Тупая боль в висках заставила зажмурить глаза, в надежде на новое забытье, но больное горло не давало уснуть. Цири приоткрыла глаза. Зацепилась взглядом за диванную перегородку с коричневой ручкой. Несколько секунд, и запоздалое осознание заставило её подскочить и сесть. Она в чьём-то доме! Её уложили на кровать?! Но ведь она вроде заснула в подъезде… Сухой кашель резко прервал размышления. Он не прекращался почти минуту и до слёз раздражал горло. Но до слуха девочки дошел звук приближающихся шагов, и Цири быстро приняла лежачее положение, по шею накрывшись простыней. Скоро она узнает, что за человек живет здесь. — Я рад, что ты уже проснулась, — в комнату вошёл молодой мужчина со стаканом воды в руках и градусником в стеклянном чехле. Голос незнакомца приятной бархатной волной обволакивал слух. По словам бабушки Цири, таким тембром обладали прожжённые лжецы и благородные аристократы. — Подумать только, почти сутки проспала. — Почему я здесь? — Доброжелательный тон не сбил с Цири уже привычной недоверчивости. — Кто ты? У нас что-то было? — Вряд ли у меня могло «что-то быть» с человеком, которого я обнаружил спящим на площадке подъезда, с температурой, и запахом давно немытого тела вперемешку с запахом сигарет, — насмешливо отозвался тот, глядя как девчушка подбирает колени к груди и комкает в руках простынь. Слова задели Цири, хотя не признать правоту мужчины она не могла. Незнакомый человек, по видимому, проявил к ней участие, не дал сдохнуть в конце концов на холодном полу. — Гхм… Наверное мне стоит сказать вам спасибо? — Тебе. Меня зовут Эмиель Регис. Но зови меня просто Регисом. — Цири, — представилась она в свою очередь. — Так, Цири, так как ты уже пришла в себя и относительно вчерашней… Вчерашнего дня можешь связано говорить, то у меня есть к тебе несколько вопросов. — Девочка уже хотела возразить, но Регис быстро прервал её попытку. — Позже ответишь. Сейчас полежи пожалуйста спокойно, я должен померить тебе температуру. — Чтоб ты на меня смотрел, да? Воцарилось гнетущее молчание. Регис, до того момента даже не помышлявший о том, что его просьбу могут так двусмысленно истолковать, на несколько секунд впал в ступор. Когда же заговорил вновь, то слова перестали быть мягкими и успокаивающими. Необоснованное обвинение больно задело его. — Возможно ты забыла, но вчера я также имел возможность смотреть на тебя. И я рассмотрел тебя всю, — от интонации и ясности формулировки говорившего, Цири поёжилась, будто от сквозняка. Ей захотелось спрятаться от этого строгого, пугающего в своем спокойствии голоса. Только два человека в мире говорили с ней так же, но их Цири уже никогда не увидит. — Поэтому попрошу тебя оставить в своей ветреной голове одну мысль: если бы я хотел тобой воспользоваться или удовлетворить себя, то лучшего случая, чем вчера, я не мог бы и придумать. Ответь, ты помнишь, что я принуждал тебя? Цири молчала. К горлу подкатывал комок, и сейчас она жалела, что не может закашляться и переключить внимание Региса. — Откуда мне помнить? Может я была под наркотой? — Внешний вид и отсутствие реакции на внешние раздражители весьма убедительно указывали на данный вариант событий, — в голосе Региса проскользнуло раздражение на тот факт, что ему приходилось объяснять и доказывать такие простейшие, казалось бы, вещи. Убрав простынь с тела спорщицы, он специально смотрел в её глаза, пока ставил градусник. Глаза весьма необычного и очень красивого цвета, как он отметил про себя. — Однако я не нашёл в твоей куртке известных мне психотропных веществ, а твои глаза одинаково реагировали на свет, — продолжил мужчина, — взгляд не был замутнённым. Речь, хоть и не особо чёткая, была понятной и осмысленной. Я сделал вывод, что ты просто устала. — Просто устала? Я не спала почти трое суток! Ходила по падикам, мёрзла, батареи ни фига не грели! Ещё и гоняли меня отовсюду, как будто я чумная, блин. А мне что, на лавках ночевать? Чтоб меня ментозавры загребли? Бурный выплеск эмоций закончился плачевно. Снова вырвался наружу кашель, хоть приступ закончился довольно скоро. — Осторожно, не шевелись. Лежи спокойно, иначе температура подскочит больше положенного. Когда положенные минуты истекли, и Регис взял в руки градусник, он огласил вердикт: — Тридцать семь и шесть. Весьма обнадеживающе, по сравнению с вчерашним результатом. — А вчера сколько было? — Тридцать девять и три. Но мне бы хотелось вернуться к насущным вопросам. Видишь стакан на столе? — Цири кивнула. — В нём раствор воды с солью. Пока она тёплая, прополощешь горло. — А-а… Хм, — очевидно, Цири не нашлась что сказать. Подавляя новый приступ кашля, она схватила ртом воздух. Взяв стакан с раствором, она уже хотела идти в ванну, но новая мысль остановила её. — Регис… А зачем ты раздевал меня? Тот возвел очи к потолку. Соседство обещало быть сложным. — Увы, мне пришлось выбирать между посягательством на хрупкую девичью честь и запахом, который будет витать в комнате ещё несколько дней. Регис даже не скрывал своего ехидства, наблюдая как покраснела, а затем стремительно скрылась в ванной Цири.       

***

— Так что же, расскажешь, как очутилась в моем подъезде? — Спросил Регис, разливая в тарелки пустой суп. Долгое время Цири питалась всухомятку либо же не ела вовсе, и оттого при виде чего-то более съедобного, живот требовательно заурчал, взывая к совести хозяйки. — Да как-как… Обычно, — бесцветно ответила она, кивнув на протянутую половинку от ломтика хлеба. — Слушай, я могу потом рассказать? Жрать хочется до чёртиков, а горло только сейчас перестало саднить. Идёт? — Как пожелаешь, — пожал плечами Регис. То ли от долгого отсутствия нормального питания, то ли хозяин дома таил в себе выдающиеся кулинарные способности, но вскоре от простого овощного супа не осталось и следа. Глядя как девочка уплетает нехитрую стряпню, Регис только посмеивался негромко. — Всё, пока что хватит одной порции. Ты давно не ела, и если перешагнешь меру, то от еды тебе будет лишь вред, — сказал он, глядя как голодно посматривает на кастрюлю Цири. — Не бойся, голодом морить не стану. Однако я до сих пор жду ответа на свой вопрос. — Ну блин… Я погреться пришла. Я до этого ещё в нескольких домах была, поспать хотела. Там бабки шляются и чуть ли не пинками выгоняют, сволочи. А у меня глаза слипаются, все звуки просто в месиво смешались в голове, и одно «у-уу» сплошное, — Цири скорчила рожицу и вытянула губы в овал, натурально показывая свое состояние. Регис понимающе кивнул. Вдруг он резко посмотрел на неё, как будто сам вид девочки что-то ему напомнил. — Цири, одно время ты лежала в бреду. И звала по имени человека. Кто он, этот Геральт? Ты звала его и просила забрать домой. Он твой отец? — Геральт не отец, — ровно ответила она. — Геральт он… Просто Геральт. — Может, у тебя есть мать? — Она умерла. — Умерла? — Мужчина немало удивился этим словам. Ряд действий в его голове потерпел сокрушительный удар, и теперь приходилось отстраивать его заново, на хрупком каркасе имеющихся данных. — Да, давно. Вместе с отцом. Мне было лет пять, или около того, — безмятежно отвечала она, словно речь шла не о смерти близких, а о поездке в парк аттракционов. — Они уезжали в путешествие, но попали в автокатастрофу. Регис замолчал. Расспрашивать дальше в подобном русле означало бы проявить нечуткость, чего он никак не хотел допускать. Но нужно же понять, куда девать девчонку после того, как та выздоровеет? — Значит, ты совсем одна? — Спросил он, внимательно вглядываясь в лицо собеседницы. — Мгм. Я раньше жила у тёти, но потом она меня выставила, потому что у неё самой ребёнок появился. Дала мне двадцать крон и отправила в Горс Велен. — Горс Велен? Регис примерно знал, где находится крупнейший город Темерии. Не меньше восьмиста миль лежало между ним и Диллингеном. Девочка не могла преодолеть это расстояние пешком, ещё и в одиночку. Вероятно напрашивалась на попутные фуры. Но это всё он обдумает потом, потом… — Твой рассказ весьма занимателен, милая, но если ты посмотришь в окно, то увидишь, что уже вечер. При этих словах Цири облегчённо выдохнула, обрадовавшись, что не придется рассказывать подробности своей жизни незнакомому человеку. — Мгм, я вижу. — И я буду очень признателен, если ты ещё раз прополощешь горло до конца и подойдешь ко мне. Настроение у девочки изменилось до неузнаваемости. Вмиг улетучилась лёгкость и безмятежность, лежавшие на ней словно нанесённый лоск. Тело заметно напряглось, губы изогнулись в яростной гримасе. — Почему ты всё время указываешь мне что делать? Думаешь, если сделал доброе дело, то я обязана тебя слушаться? Ты мне никто. Не отец и не брат, поэтому не веди себя так же и не думай, что можешь мной командовать. Встретившись с злым взглядом зелёных глаз, Регис, после недолгого молчания добавил: — Я понимаю, у тебя нет веских причин для доверия мне. Но раз я спас тебя вчера, то теперь должен закончить то, что начал. Мне не безразлично, выздоровеешь ли ты, или продолжишь болеть, что, скорее всего, обернётся для тебя весьма печальным исходом. Есть такая вещь, возможно, ты когда-нибудь слышала о ней. Эта вещь называется ответственность. И характерная её черта — осознавать и принимать тот факт, что реакции окружающей среды есть итог, полученный вследствие собственных действий. И такая ответственность основывается на честности прежде всего с самим собой, милая. Тебе четырнадцать лет, так? — Пятнадцать, — буркнула Цири, но затем добавила, чуть тише. — Будет скоро… — Замечательно. Значит у тебя есть все шансы познакомиться с ответственностью чуть раньше. Я не советую испытывать моё терпение, поэтому чем скорее ты пойдешь лечиться, тем для тебя будет лучше. Уже вечером, Цири была объявлена новая война против больного горла раствором люголя. Новоявленный опекун и врач просто издевался над ней, засовывая намотанную на старый карандаш вату с раствором прямо вглубь, в глотку. Сразу последовал откашливающий, почти рвотный рефлекс на такой сильный раздражитель стенок. — Цири, я не успеваю убрать гной! — Раздраженно говорил Регис. — Будь добра, открой нормально рот и скажи «а»! И не поднимай язык, опусти его. Но наконец и эта пытка была окончена. Надувшись от такого количества оскорблений личности за несколько часов, она без слов опустилась в кровать и уже совсем скоро задремала.