Сеймей в последний раз, мой мальчик.

      Саша:       Олимпиада в Пекине 2022 — роковое событие для спортсменов со всех континентов мира, в особенности для меня. Пять четвертных прыжков — мой козырь. Я говорила однажды в интервью, что моя цель — исполнить чисто пять четвертных, но, признаться честно, я ответила лукаво. Каждый спортсмен мечтает об олимпийском золоте, работает наизнос, чтобы доказать своё превосходство всему миру и в первую очередь себе.       Мы с Марком никак не ожидали, что на наши души выпадет ещё одно испытание — помочь Жене. Фернандес объявился неожиданно, никто не ожидал такой подставы. Все, кто знал про отношения Жени, были уверены — с Ханю покончено. Оказалось иначе. Нам было отведено меньше суток, чтобы подготовить их к встрече, главный козырь в нашей ситуации — Нейтан Чен. Он заменил Ханю Фернандеса и стал близким другом, но в то же время он самый главный соперник. Лёд не щадит никого, а лезвия коньков тем более. Никто не знает, в чью пользу обернётся эта борьба за сердце чемпиона, сможем ли мы достичь желаемого результата и вернуть к Юдзуру чувства или это будет лишней тратой времени. Пекин покажет.       Я находилась в аэропорту, ожидая приезда Кондратюка. Женя с Аней сидели позади меня, мы даже не поздоровались. Я наблюдала за переживаниями Жени и напрягом Ани, обе были на пределе. Щербакова — мой главный соперник на олимпиаде, как и Валиева, но если у Анны сдадут нервы, то винить в этом до конца жизни я буду Медведеву. Какими бы близкими подругами мы не были, она заставила нас всех возбудиться и принять участие в «грязной» игре. Возможно, я веду себя, как двуличная тварь, но мысли о нечестной битве приводят меня в ярость. Злость где-то глубоко бушует внутри меня, я не понимаю из-за чего это происходит. Из-за Жени, из-за олимпийского накала, из-за того, что мы не можем объявить всему миру о наших отношениях с Марком, у него с каждым днём появляется больше поклонниц, которые без угрызения совести написывают в ему в директ: «Я хочу тебя». Я не знаю. Всё очень сложно, чрезмерно сложно. Ясно одно: я не позволю себя сломать. Никому.       Марк:       Опрокинувшись на спинку кресла, машина набирала скорость, направляясь к аэропорту. Давящее чувство в груди заставило меня внезапно задуматься о дальнейших отношениях с Сашкой. Я очень люблю эту девчонку, но в последнее время мы стали часто конфликтовать из-за моей «популярности». Ревность, переходный возраст, сложный год — я всё прекрасно понимаю, но не хочу принимать эту ситуацию. Почему если ей тяжело, то мне должно быть легче? Её любимое слово «забей» стало частью жизни. Забей Александра Вячеславовна — чудесно, я считаю. Мы пытались проработать наши отношения, найти золотую середину, но как только становится всё хорошо — она начинает припоминать мои старые «грехи» и винить в тысячный раз меня за балабольство, которого и в помине не было.       В такие сложные моменты хотелось одного — надеть наушники и включить Оксимирона, чтобы немного успокоиться и ощутить прилив сил. Перед олимпиадой тренеры убедительно нас просили не нервничать, оставить личное за пределами льда, но я твёрдо решил — все свои прокаты я посвящу Трусовой. Если она сможет почувствовать это, то отношения спасены. Я сделаю необходимые выводы и пойму, что мы ощущаем друг друга даже на небольшом расстоянии. Пока я не наблюдаю такой связи, возможно, именно в это моя проблема — слишком много требовать от любимой девушки. Достаточно просто любить, но это невозможно, находясь под таким грозным накалом страстей.       «Мы что-нибудь придумаем, забей, пожалуйста, готовься к важному старту. Никто не должен облажаться, даже ты», — произнесла Саша за два дня до вылета, во время Жениной вечеринки. Даже ты, что это могло значить? Как мне реагировать на такую фразу? Это абсолютно ненормально, когда ты любишь человека, но унижаешь его, ставишь ниже своих собственных принципов и установленных фактов. Ясно одно: я не позволю себя сломать. Никому.       flashbacks 2022, Москва:       Очередной вечер в доме «у Трусовой», именно так я называл нашу съёмную квартиру, в которой мы жили последние два месяца. Русская ракета решала всё за нас двоих и раздавала указания разного типа, начиная от «помой посуду», заканчивая «будет так, как я хочу и ты это сделаешь». — Саш, ну почему ты такая? Зачем ты снова вспылила, да ещё и у Семененко в гостях. — Почему? А ты разве не догадываешься? Видите-ли, Ева на тебя глаз положила. Ты хоть понимаешь, что будет с вами двоими, если я обнаружу между тобой и этой девицей связь? — Ты мне угрожаешь? — Нет, просто предупреждаю, пока что. — Это не может так продолжаться, ты оказываешь негативное влияние на меня. Скоро олимпиада, ты просишь работать, как не в себя, но я не могу это делать, зная, что дома меня ждёт девушка-тиран. — Ты назвал меня тираном? То есть, подожди… Ты. Назвал. Меня. Тираном.       Стук каблуков, хлопок дверью и тишина. Где проводила ту ночь Александра, я не знал. Абонент недоступен, ну и чёрт с ним. Я уйду, обязательно уйду, когда окончательно разлюблю её. Обещаю.       end of flashbacks.       Пекин, Олимпийская деревня.       Женя:       Вот он, дорогой Пекин. Время одиннадцать вечера по местному времени, город начал оживляться, наполняясь людьми и рёвом машин. Подъезжая к деревне, нас встречали улыбчивые китайцы, с целью расположить нас по номерам и обеспечить комфорт на протяжении всего времяпрепровождения в Китае. Выходя из машины, я почувствовала запах осенних листьев. Это было максимально странно, запах листьев в начале февраля. По некоторым уголкам Торонто бродил такой же запах, особенно часто мне удавалось его учуять, приближаясь к Крикету в середине ноября. Мы с Юдзуру любили вдыхать запах мокрых осенних листьев, он напоминал нам об «этапе взросления».       Надев маску, нам по-одному разрешили зайти внутрь. Каждому спортсмену вручили ключи от своего номера и проводили вплоть до двери. Милая китаянка дружелюбно улыбнулась мне и пожелала доброй ночи, если бы она знала, что будет происходить со мной в течение следующих двадцати минут, то принесла бы с собой настойку, ну или водку, русские же приехали всё-таки.       Вставив ключ в отверстие, в моей голове вспыхнули флешбеки из 2018. Старый, добрый 2018, который сломал меня быстро и без сожаления. Сделав первый шаг в прихожую, я обомлела. Расположение комнат несколько напоминали номер в Пхёнчхане. Сделав ещё несколько шагов, я оказалась в спальне, откуда открывался вид на ночной Пекин. Помню, как в Корее я подбежала к огромным окнам и с интересом наблюдала за тем, как включаются и выключаются яркие огоньки, развешанные по всей деревне. Сегодня чувства иные, это не похоже на ностальгию, это самая настоящая боль. Боль, которая жила в моём сердце явно не год, не два, а целых четыре. Четыре года — достаточно времени прошло, чтобы расставить все точки над «i» и признать поражение в борьбе за своё внутреннее эго.       Мне до жути хотелось повторить некоторые моменты четырёхлетней давности, нужно же с чего-то начинать. Чуть приблизившись к окну, я провела по нему пальцами, аккуратно касаясь стекла. Я представляла Юдзуру, как и четыре года назад. Огни в Пекине были ещё роскошней, чем в Пхёнчхане, да и энергетика была совсем другой. Глубоко в сердце во мне до сих пор осталась маленькая восемнадцатилетняя Женька, которая любила Японию, фигурное катание и k-pop. Сжав ручку, я приоткрыла дверь и вошла на балкон. Тысячи мурашек пробежались по моей спине, дышать с каждым разом становилось всё тяжелее. Облокотившись на перилла, я ещё раз вдохнула пекинский воздух и… выдохнула. На моих глазах невольно выступили слёзы и появилась лёгкая улыбка, так называемая — защитная реакция. Спустившись вниз по стенке, я закрыла рот руками и что есть силы начала кричать, пытаясь не создавать лишних звуков. Дала волю эмоциям, отпустила тревожное время, не позволила себя обмануть сегодня. Только сейчас я поняла — это не слёзы о прошлом, это слёзы о потерянном мной времени.       Контрастный душ помог мне немного успокоиться. Спать совсем не хотелось, поэтому я решила заказать еду в номер. Спустя полчаса в номер позвонили, открыв дверь и произнеся мимолётное «спасибо», я начала смеяться как сумасшедшая. Передо мной стояла «чудо-машина». Робот, который сам разносит еду, новомодное изобретение китайцев — подумала я. Всё бы ничего, только я не знала китайский и для меня оказалось проблематичным забрать пищу. Сверху стоял том-ям, но тирамису и чай оказались внутри.       — Господи, явление Бога, да как же открыть тебя, — пробормотала я себе под нос. Все мои попытки «открыть» этого бедолагу оказались безуспешными, пока я не обратила внимание на кнопки, находящиеся сверху. Нажав на одну из них, этот робот начал со мной вести «высокоинтеллектуальную беседу»: — 晚上好！ 机器人清很高兴欢迎您! — Боже блядь, на туркманчайском заговорил… На что я нажала? — 请输入收据上的密码. — А-о, об-э. Тьфу. А если на нашем? — 请输入收据上的密码. — Твою мать, да поняла я, что я тебя задолбала бить, но ты по-другому не понимаешь. Просто отдай мне еду. — 请输入收据上的密码. — Блядь, да что б тебя… — Обессилив, находясь на грани нервного срыва, я решила ещё раз нажать на кнопку, авось повезет. — 谢谢！ 再见！ — В эту же секунду робот направился в обратном направлении и поехал к выходу. — Э, куда. В смысле, а еда? Подождите-ка, я больше не буду бить по твоим дверцам, правда! Только вернись, прошу, я голодная… Чёрт, чёрт! — Чудо техники меня не услышало и уехало вместе с моим заказом.       В очередной раз, вспомнив чью-то мать, я хлопнула дверью и, кинув полотенце на пол, отправилась включать ноутбук. Моё «наслаждение» длилось недолго, в дверь номера вновь позвонили. — 晚上好！ 机器人清很高兴欢迎您!       — Чел, я не знаю как объяснить… В общем, прости за всё, но у нас ничего не выйдет, можешь не признаваться мне в любви. Чёрт, он же не понимает, да как этому козлу объяснить то… — Вместо того, чтобы паниковать и накручивать себя, было бы неплохо посмотреть на дверцы. Они оказались открыты. Кто-то из персонала понял, что я не разобралась и открыли дверцы роботу. — 您的订单。 好好享受你的饭吧！ — Ой, как неожиданно, да, да, спасибо. И я вас очень люблю. Козёл, так бы сразу…       Помахав вслед роботу, я уже собралась зайти обратно в номер и приступить к трапезе, но внезапное прикосновение руки остановило меня. Китаец услышал мои нервные крики и выглянул из соседнего блока, чтобы разобраться в увиденном. — Мужчина, что-то случилось? Зачем вы меня крепко держите, я никуда не убегу. — К- коссол? — Что? — К-кзол? — Что, повтори? — К-козёл. — Я сначала не поняла, а потом как поняла. Мужчина подслушал мой «разговор» с интеллектуальным механизмом и слово «козёл» оказалось совершенно ему не знакомым. Ну да, нецензурная лексика всем знакома, а вот «козёл» — нет, супер. — Да, ты козёл. И робот тоже козёл. Это очень круто, просто «во». — Я показала китайцу большой палец направленный вверх. Моей злости не было передела, поэтому я была готова сорваться на ком угодно, даже на милейшем китайце. — К-козёл, я ко-зё-лл. — Ты, ты, всего доброго. — Заперев дверь на замок, я направилась в спальню. Мне было необходимо сделать три вещи: поужинать, посмотреть аниме и до конца успокоиться. Последний пункт зависел от двух предыдущих. Распечатать том-ям мне удалось с первой попытки, хоть и китайский народ любит всё на двести раз упаковывать. Нажав на «Start», я начала пересматривать «Токийский Гуль», как вдруг, в мою дверь снова раздался звонок. — Ну сколько можно… Честное слово, кто бы там ни был, этот суп полетит в него. Мне нисколько не жаль свой желудок, зато этот паршивец будет наказан за мой и без того стрессовый вечер.       Отперев дверь, я встретилась взглядом с очередным гостем из «прошлого». — Т-ты? Но, как… — Мужчина не стал меня слушать до конца, и, закрыв за собой дверь произнёс тихое «Здравствуй», не прерывая зрительного контакта.