Невинность и янтарь

      Мотор яхты заглох. Остался слышен лишь тихий шепот волн.       Улыбающийся штурман отсалютовал Мадсу двумя пальцами в знак того, что теперь плавать можно, запрокинул полотенце на шею и упал на стоящее позади кресло, практически теряясь из нашего вида за стеклом кабины капитана.       Глубокий вдох, медленный выдох.       Соленый воздух так приятно щекочет щеки и руки, развевает волосы Мадса, пока он тоже, как и я, наслаждается свежим бризом, закрыв глаза и слегка откинув голову назад. Такой отдохнувший, такой красивый, свободный, в светлых брюках и расстегнутой рубашке, края которой ловко подхватывает ветерок. Смотришь, и кажется, что этого человека заботы обходят стороной.       Улыбка непроизвольно наползла на губы, когда я поймала себя на мысли, что я даже не старалась сдержать ее.       Ладонью прижав легкую широкополую шляпу к макушке, чтобы ветер не унес ее куда подальше, я опустила колено на скамью у края палубы и наклонилась вперед, чтобы выглянуть за борт. На белоснежном корпусе изящными буквами было выведено имя «Natalie».       Мое внимание привлекли пляшущие у края судна волны. Лазурно-синее море, переливающееся в лучах солнца. Под ней манящая голубизна.       — Если честно, все еще не уверена, что это хорошая идея.       Тропическая, глубокая, неизведанная… Не такая безопасная, как с берега.       — Нет-нет. Я решила, и я точно не полезу в воду, — запахнув полупрозрачное парео, я помотала головой, а затем нервно хихикнула. — Навязчивые мысли сожрут меня раньше, чем хреновы акулы.       Большие, страшные и с зубами. Острыми зубами. Бр-р…       До этого я никогда не заплывала так далеко в море и, готова поклясться, даже не думала, что струшу спускаться в воду. Кто бы мне сказал, что для начала надо было согласиться просто покататься, а не плавать, потому что сейчас дикое желание освежиться вмиг улетучилось.       Мадс встал совсем рядом и тоже посмотрел на волны. Вопреки ожиданиям, в его взгляде не виднелось ни капельки страха. Напротив, на губах заиграла насмешливая ухмылка, за которую руки так и просились надавать ему по заднице.       — Ты ведь знаешь, что вода не такая ужасная, как ее рисует твоя фантазия? — его рука опустилась мне на талию.       — Мне кажется, или вчера я слышала нечто подобное? — подняв на него взгляд, ехидно спросила я. — Про гору под названием Корковадо, которая… как ты сказал? Ах, точно! Она только кажется такой высокой.       — Милая, милая Агнес, — Мадс склонил голову и нежно провел пальцем по моему подбородку.       Ох уж эта непробиваемая уверенность.       — Только не надо говорить, что тебе не понравилось.       Понравилось ли мне на Корковадо? Такой вопрос задаст только тот, кто ни разу туда не поднимался. Человек, который не знает, как захватывает дух от горно-морских бразильских панорам. Не говоря уже про впечатляюще гигантскую статую Христа размером с десятиэтажное здание.       Я пожала плечом и нехотя призналась:       — Ц-ц… Ну да, понравилось.       Конечно, если не брать в расчет то, что я жутко боюсь высоты. Поезд поднимался туда целую вечность, и смотреть в окно было невыносимо. Из-за слишком крутых склонов голова кружилась так сильно, что под ногами терялась всякая опора. И я бы действительно потеряла ее, если бы не Мадс. Его уверенные объятия перекрывали страх чем-то другим. Чем-то, что твердило мне о безопасности.       «Я держу тебя», — прошептал он тогда, пригладив мои волосы так бережно, что я не удержалась и уткнулась носом в его шею.       Он мой. Он дал обещание. Я это знала, но в голове все равно звучало:       «Не отпускай… не отпускай… не отпускай».       Как проклятая заевшая пластинка.       Причем не обязательно было чего-то пугаться, как в случае с подъемом на Корковадо. Стоило лишь вспомнить, что с минуты на минуту наша гармония прахом развеется над Атлантическим океаном, оставляя в нем пока что лучшие воспоминания.       Нет. Мне хотелось разделить с Мадсом каждую долю секунды, чем мы, собственно, и занимались.       Поцелуи, свежие фрукты и море. Остальное подождет.       Я нервно застучала ногтями по краю палубы.       — Как бы то ни было, плавать я все равно не стану, — решительно отступив на шаг назад, заключила я. — Сколько не принуждай.       Мадс задумчиво выглянул за борт и мельком осмотрел отблески волн.       — Разве я стал бы тебя принуждать? — ухмыльнувшись, вдруг упрекнул он.       И тут я задумалась, почему именно такое поведение пришло мне на ум.       — Даже не знаю.       Ведь Мадс бы так не сделал…       — …ни за что, — его утверждение прозвучало как жирная точка, и тем не менее он продолжил: — Я могу настоятельно рекомендовать. И то лишь в случае, если уверен в своем предложении. Тогда и только тогда я постараюсь убедить.       — Рекомендовать, предложения, убедить, — я демонстративно показала ему свою ухмылку. — Сегодня ты у нас амбассадор честного маркетинга?       Мадс облокотился на перила яхты, встав в расслабленную позу, и мягко улыбнулся.       — Сегодня? Каким же я был вчера? Позавчера? — он медленно протянул мне руку ладонью вверх. — Может, напомнишь?       Стоило только кончиками пальцев прикоснуться к его ладони, как он сжал ее и притянул меня к своей груди так резко, что моя шляпа слетела с головы словно перо чайки, подхваченное бризом. Я почувствовала его горячее дыхание на своих щеках, мигом забыв про несчастный головной убор, который практически мгновенно ветром навсегда унесло за пределы судна.       — Боюсь, солнце зайдет за горизонт прежде, чем я закончу пересчитывать грани твоей неоднозначной личности.       Мадс собрал растрепавшиеся волосы в хвост у меня на затылке и слегка потянул назад, заставляя посмотреть ему прямо в глаза.       — Однозначность сейчас не в моде.       Я провела средним пальцем по его ключице, запуская руку под рубашку.       — Так ты еще и эксперт по трендам сегодня.       Мадс громко всхохотнул от неожиданности.       — А ты у нас, значит, дерзкая, да?       Он ехидно поджал губы, как обычно это делал, когда затевал некую шалость, и напрягся. Учуяв, что вот-вот попаду в ловушку, я хотела было улизнуть, но Мадс вцепился в мои ребра и защекотал.       — Ку-у-уда собралась?       — Да чтоб тебя! — сквозь неудержимый смех и слезы еле-еле проговорила я. — А ну отпусти!       В то же мгновение он поднял меня в воздух. Теперь-то отбиваться точно нет смысла. И вообще, разумно ли сопротивляться, когда он несет тебя в салон яхты, так нежно удерживая в руках?       Вот и мне кажется, что нет.       Проникающий сквозь огромные панорамные окна золотистый свет заливал просторное помещение. Мадс опустил меня на до блеска отполированный пол, и я почувствовала, как прохлада гладкой поверхности контрастирует с теплом его рук, все еще лежавших на моей талии.       — Хочешь выпить? — голос Мадса прозвучал тихо.       — Пожалуй, — я кивнула, — что-нибудь безалкогольное. Свежее, если можно. И со льдом.       Оставив легкий поцелуй на моих губах, он чуть наклонил голову. Его взгляд на мгновение задержался на моем лице, изучая каждую черту. Затем Мадс медленно отстранился и направился в сторону набитого фруктами холодильника, который находился за барной стойкой. Я же повалилась на стоявший за спиной кожаный диван и провела тыльной стороной ладони по горячему лбу.       Вокруг царила изысканная гармония. Обшитые деревом стены и барная стойка контрастировали с белоснежной обивкой кресел и широкого дивана, создавая идеальный баланс уюта и роскоши. Атмосфера салона будто приглашала забыть о времени, раствориться в тихих разговорах под приглушенную джазовую музыку на заднем плане.       Ах, другая жизнь, облаченная в богатые одеяния эйфории. Ловко же ей, однако, удается выставить прошлое за порог. Иногда.       А как же прошлое? Прошлое, прошлое, прошлое. Как давно это было? Посмотрю в календарь и скажу, что я уволилась из библиотеки совсем недавно.       Такое ощущение, будто прошла целая вечность. Как давно я слышала вечно расстроенный голос матери? Недовольного отца? Редко присутствующей в моей жизни, но сочувствующей сестры? А как же звенящая тишина стен своей квартиры?       «И с чего вдруг я сейчас об этом думаю?»       — Что с тобой? — Мадс подал мне стакан со свежевыжатым апельсиновым соком и присел рядом, закидывая руку на спинку дивана.       — Все хорошо, я просто… задумалась.       — Задумалась? — он легонько погладил меня по затылку.       Прежде чем ответить, я приложила холодное стекло к разгоряченной щеке.       — Возможно, прозвучит странно, но эта кардинальная разница с моей прежней жизнью заставила меня вспомнить о доме.       Заметив, как он нахмурился, с языка тут же сорвались оправдания.       — Нет, ты только не подумай ничего плохого! Мне все очень нравится, просто… — я опустила стакан с щеки на шею, как крупная льдинка звонко ударилась о стенку стакана. Я пожала плечами и негромко хмыкнула. — Просто вспомнилось. Ни с того ни с сего, знаешь?       — Вероятно, ты соскучилась по родным, — предположил он.       — Это мой личный бред. Не обращай внимания, — я отмахнулась и презрительно хмыкнула. — Стала бы я скучать по неприятностям?       — Даже если воспоминания не самые теплые. Люди — существа сложные, и чувства к ним тоже могут быть противоречивыми.       Я сделала небольшой глоток сока, ожидая, что спустя пару секунд я найду, что можно ответить на его аргумент. Но слова так и не пришли.       — Давно ты с ней разговаривала?       — С кем? — спросила я, изо всех сил стараясь не фыркнуть от единственного правильного ответа. — С мамой?       Он утвердительно кивнул, не отводя от меня задумчивого взгляда. К сожалению, я запомнила наш последний диалог слишком хорошо.       — Когда я только приехала в Лос-Анджелес. Это был первый день у тебя, я тогда сидела на небольшой террасе. Ты, наверное, помнишь...       — Помню, — после медленного выдоха сказал Мадс. Он провел рукой по легкой щетине, словно взвешивая последующие доводы. — Честно, если посмотреть на ситуацию со стороны, то переживания твоей мамы вполне оправданы. Попробуй поставить себя на ее место.       — Все не так однозначно.       Я сделала еще один глоток и поставила бокал на золотой поднос, стоявший на расположенной рядом тумбе.       — Кто знает, может, стоит попробовать дать друг другу еще один шанс? Пусть он и будет последним, ведь лучше жалеть о сделанном, чем потом терзаться мыслью об упущенной возможности.       Я задумалась над его словами. Он был прав. Правда, была ли я готова снова столкнуться с тем, что приносило мне боль?       — Я постараюсь, — пообещала я, подняв взгляд на Мадса.       — Ты справишься.       Он мягко сжал мою руку и приложил ее к губам, после чего мои пальцы потянулись к его лицу. Я потрогала его выразительные скулы, ласково провела кончиками пальцев по уголкам карих глаз. Мерцающая искринка во взгляде Мадса натолкнула меня на мысль, которой невозможно было не усмехнуться.       Она прозвучит нелепо и тем не менее правдиво: каждая прожитая секунда страданий стоит такого результата. Свободы прикоснуться, когда вздумается. Просыпаться вместе. Целовать легко, целовать горячо или в щеку после завтрака. Пить вино и заливисто хохотать на закате солнца. Открывать мир с новой стороны. Открываться самому — он мне, а я ему.       Абсолютное совершенство. Прекрасное, невероятное.       Вот бы вечность была такой.       — Я так часто задавался вопросом… — уставившись на еле рыжеющий горизонт, как бы невзначай произнес Мадс.       — Каким?       — И только ты сможешь утолить мой интерес.       — Раз уж мы болтаем по душам, — я улыбнулась, — спрашивай.       Мадс прищурил один глаз и наклонил голову в сторону. На его лице нарисовалось подозрительное выражение.       — Столько раз я пытался поставить себя на твое место. Каждый раз не понимал. Ты ни разу не усомнилась во мне, — с выразительным интересом начал он, — даже в наши первые встречи… Почему?       — Разве не очевидно? Я отбитая.       Глупость слетела с языка быстрее, чем ко мне пришло понимание того, что сейчас шутить не время.       — Ладно, давай серьезно, — я опустила руки на колени и невольно сжала их. — По правде говоря, изначально я не знала о том, что весь интернет пестрит твоим именем.       Одно за другим воспоминания замелькали словно живые фотографии.       — Когда мы впервые столкнулись на рейсе в Испанию, ты показался мне очень приятным мужчиной. После мы пересекались много раз, и каждый из них я видела тебя разным. И ни разу как какого-нибудь… — «Как сказать правильнее?..» — преступника. Так, по крайней мере, твердило мое сердце.       Я копалась глубоко, в самых недрах своих чувств, пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение, но сказала только:       — Хотелось бы привести более весомый аргумент… Скажем, стал бы ты вступаться за меня на «Морадо»? Старался бы поднять мне настроение?       — Преступники бывают очень разными, — Мадс не упрекал. Он просто заметил и сделал это весьма точно.       Вздохнув, я пожала плечами.       — Знаю. Мое доверие к тебе выглядело неразумно, — я сжала его крепкую ладонь. — Но ведь на то оно и есть чувство. Это не математика. Его нельзя обосновать.       — И все же…       — Подожди, я не договорила.        Его губы едва заметно изогнулись. Тонкая нежность на мужском лице казалась настолько искренней, что по груди растекалось тепло. Мадс хотел что-то добавить, но лишь сжал мою руку крепче, позволяя мне продолжить.       — Я видела печаль. Я чувствовала тебя с того самого момента, как впервые увидела ранимость в твоих глазах.       «Я полюбила тебя задолго до Копенгагена и не переставала любить ни на мгновение».       Эти слова на секунду замерли на кончике языка. Где-то за бортом слышался приглушенный плеск морских волн.       Словно прочитав мои мысли, Мадс притянул меня к себе. Обнял так крепко, что я, покорно принимая ласку, на миг потеряла способность дышать. Его пальцы зарылись в мои волосы.       Он молчал, ну и пусть. Его тепло ясно говорило о том, что невозможно выразить словами.       Я сжала края его рубашки в попытке удержать его здесь. Сейчас, в этом особом мгновении, в этой тишине.       Но пространство вдруг пронзил резкий звон телефона. От неожиданности я резко вздрогнула на месте и подняла голову. Наши взгляды встретились.       — Это мой или твой?       — Мой телефон лежит где-то у бара, — лениво протянул Мадс.       — Нам бы с тобой поставить разные звуки уведомлений, не считаешь? — я нехотя освободилась из объятий, чтобы потянуться к тумбочке, но Мадс не позволил мне отодвинуться дальше десяти сантиметров.       Обхватив за талию, он придвинул меня к себе.       — Постой, — тихо произнес он, — побудь моей еще немного.       Я почувствовала мягкость его губ у линии моей шеи и непроизвольно задержала воздух, когда горячее дыхание коснулось ключиц. Пальцы скользнули вдоль спины, а затем уверенно опустились на бедро, сжали его, обжигая прикосновением через тонкую ткань парео.       Почти незамедлительно Мадс подхватил меня под колено и повалил на себя, заставив оказаться сверху. Так властно и в то же время так осторожно.       Так, как мне нравится. Как это обожает он.       Притяжение сквозило в каждом жесте, и я подалась вперед, чтобы в который раз растаять в этой бесконечно пьянящей близости. Я сдавила его подбородок, не давая отвернуться ни на миллиметр.       «Смотри на меня, Мадс».       Да, этот взгляд. Пусть умоляет сколько угодно — быстрое удовольствие не входит в сегодняшнюю программу. Опустив глаза, я заметила, как приоткрылись его губы. Потянулась к ним, примкнула во влажном поцелуе, обхватив лицо ладонями.       Как же…       Телефон снова неприятно звякнул.       — Ох-х-х.       Блять.       А потом еще раз, и еще. Да так настойчиво, будто кто-то как можно скорее хотел оповестить о случившейся беде.       Или начале конца света.       Мой громкий вздох наверняка стал воплощением безнадежности.       — Будь моя воля, оставила бы телефон дома, — встав с дивана, я потянулась к тумбочке и схватила его прежде, чем он брякнул снова. — Или выбросила за борт к чертовой матери.       Мадс поправил пояс брюк и иронично фыркнул, откинув голову на мягкую подушку позади.       — Не поверишь, как давно я планирую это сделать.       Или грустная история о том, как как-то раз размечтались те, кто пообещали адвокату Моррису постоянно быть на связи. М-да.       Отключив, наконец, звук, я нехотя пролистала новые сообщения. Большинство из них было переслано из рабочего чата, в который я без угрызения совести не заглядывала с тех пор, как приехала в Бразилию.       — Это от Элли.       Последним оказалось сообщение с изображением логотипа киностудии и анонсом.       — Элли… — Мадс повторил ее имя с такой интонацией, словно от нее-то не стоило ожидать важного уведомления.       С одной стороны, так оно и было.       Для Мадса.       — Срочный вопрос.       — Глядя на ее настойчивость так и не скажешь, — саркастично прокомментировал Мадс. — Что она от тебя хочет?       Я сложила руки на груди.       — В общем… — я замялась, не зная, с чего начать. — В курсе ты или нет, но на следующей неделе киностудия празднует столетие.       — Да, я помню.       Смотревший в потолок Мадс прикрыл глаза, а я присела на подлокотник дивана.       — Элли написала мне еще два дня назад. Она спросила, скоро ли я вернусь в Лос-Анджелес, поскольку ей хотелось бы рассчитывать на меня в вечер среды. — Я поскребла ногтем по краю телефона. — Мы в ответе за кейтеринг. Говорит, ей нужно как можно скорее узнать мой ответ, чтобы в случае чего скорее подыскать мне замену.       Мадс поднял голову с подушки и устремил на меня сосредоточенный взгляд.       — Черт… мне так жаль. Не хочется подводить ее.       Я высвободила руки, отложив телефон на поднос, и принялась заплетать спутавшиеся волосы в косичку.       — Я немного переживаю, ведь она непрямым текстом сообщила, что абы-кого на студии видеть не захотят. Нужен доверенный человек, знающий, что к чему, — я потянулась к лежащей на той же тумбе сумочке и нащупала в ней резинку. — Хотя кому я объясняю…       — Агнес.       — М?       — Ты же понимаешь, что не обязана идти.       — Начнем с того, что нам вообще ничего не известно. Моррис ведь все еще не звонил. Позвонит ли он сегодня, завтра или через неделю мы не знаем.       В воздухе повисла пауза. Я опять поправила волосы, как будто это могло помочь отвлечься от внезапно вспыхнувшего напряжения.       — Уверена, она поймет, что я не могу дать ей никаких гарантий.       Мадс устало выдохнул. Было заметно, что эта тема ему неприятна, как и все, что связано с Лос-Анджелесом в целом.       — Я не вправе настаивать, — сказал он, — но на твоем месте ушел бы. Насовсем.       — Вот как! — воскликнула я. — И куда я подамся?       — Необязательно работать на кого-то.       Хитрая улыбка проскочила на моем лице, когда я в воздухе нарисовала пальцем два круга.       — Взмахнешь волшебной карточкой?       — Взмахну, — твердо заявил он.       Попытка сгладить углы не увенчалась успехом. Очевидно, сейчас Мадсу было не до смеха.       И я окончательно пожалела о том, что вообще открыла сообщения в телефоне.       — Просто не понимаю, почему ты вдруг стал переживать из-за моей работы?       Да, причин действительно могло быть множество. Среди прочих, одна из них досадовала Мадса особенно сильно: ему хотелось, чтобы я держалась как можно дальше от людей, причастных к прогнившей до основания голливудской индустрии.       Только почему волнение возникло именно сейчас?       Мадс пождал губы и достал из кармана немного смятую пачку сигарет.       — Просто пообещай, что ты об этом подумаешь. Ради меня.       — Я обещаю, — прихватив телефон, я снова вернулась на диван рядом с Мадсом и погладила его по затылку. — Давай не будем об этом. Только напишу Элли, что не знаю, когда вернусь, и мы снова позволим себе забыть о проблемах. Ну их!       — Послезавтра.       Что?       Сердце пропустило удар.       — Получается, во вторник.       Во вторник что?       — Я хотел сказать тебе об этом вечером. Мы возвращаемся во вторник.       Он вытащил сигарету. Не спеша прикурил ее и после одной затяжки подал мне.       — Поэтому боюсь, что ты успеешь.