Невинность и янтарь

      В Лос-Анджелесе как всегда стоит жара.       Лос-Анджелес поет старую песню: с соседнего квартала, граничащего с главной дорогой, доносится гул моторов, солнце отражается от белых стен соседних домов и блестящих капотов припаркованных неподалеку машин. Где-то вдалеке, за густыми кронами пальм, шумят волны, но прохлада их кажется совершенно недосягаемой.       Макнув кисточку в тюбик, я наклонилась ближе к зеркалу прихожей и провела тушью по краям ресниц. Поправила прядь волос, выбившуюся из хвоста, залезла в удобные кроссовки и осмотрела себя в отражении.       На мне было бежевое платье-рубашка свободного кроя, которое я подпоясала тонким ремешком, чтобы подчеркнуть талию. Легкая и удобная одежда. То, что нужно для долгого дня на ногах.       — Рик заедет через несколько минут, — сообщила я, откручивая белую крышку от бальзама для губ.       — Ты все еще не обязана идти, — послышалось за спиной.       Я обернулась. Мадс сидел за кухонным столом, медленно помешивая ложкой крепкий кофе без молока. Он смотрел на меня без надежды на то, что я передумаю, потому что знал — я настроена решительно.       Но попытка не пытка, вдруг я поменяю мнение и останусь дома?       — Я пообещала Элли. Я также предупредила ее, что сегодня — мой последний день.       Далось ли мне это решение легко? Буду честна, сейчас у меня другие приоритеты.       Я поняла это яснее, когда мы вернулись в Лос-Анджелес. До суда всего лишь неделя, и я проведу каждый свободный час с Мадсом. Так нам обоим будет спокойнее.       А что делать со своей жизнью буду думать после заседания. Последнего, надеюсь.       Рядом с вазой под пышными розами, которые этим утром я купила на цветочном рынке, лежала светло-синяя коробочка. Подарок от Мадса, купленный в Рио на память о светлом отпуске. Своего рода напоминание о том, что мы наконец-то нашли друг друга.       Только теперь навсегда, ведь правда?       Я убрала белый лепесток, упавший на крышку коробочки, и осторожно открыла ее. Внутри на мягкой белой подушке сверкала тонкая цепочка из белого золота с круглым кулоном. Бирюза в центре переливалась оттенками ясного неба, а мелкие бриллианты вокруг нее ловили блики проникающего в комнату солнечного света.       Я осторожно взяла подвеску в руки, в который раз ловя себя на мысли о том, что никогда не смогу вдоволь налюбоваться ее красотой. Попыталась надеть ее, но замочек никак не получалось поддеть ногтем.       — Уф-ф.       Застежка все соскакивала и соскакивала, заставляя ругаться вслух.       — Дай я помогу, — тихо сказал Мадс, подходя ко мне сзади.       Как только я склонила голову вперед, его пальцы коснулись моей шеи, вызывая легкую волну мурашек по спине. Он аккуратно взял цепочку, и затылком я ощутила его теплое дыхание.       — Когда увидел эту подвеску, — прошептал он, застегивая замочек, — я сразу понял, что она должна быть твоей.       Я улыбнулась и почувствовала, как кулон застегнулся. Ладони Мадса легли мне на плечи. Наши взгляды встретились в отражении настенного зеркала.       — Ты выглядишь потрясающе, — его голос смягчился, затем тон стал игривее: — Может, все-таки в ресторан вместо работы?       — Мадс…       Он усмехнулся так, будто сам не поверил, что сказал это вслух.       — Ты знаешь, я не всерьез.       Стук в дверь не позволил мне удариться в объяснения о том, почему мое присутствие на мероприятии столь важно. Может, так даже лучше, ведь я уже дала Мадсу достаточно причин, почему не могу не пойти.       Во-первых, я дала обещание. Во-вторых, это я работаю в крупной киностудии последний день, а Элли — нет. Если что-то пойдет не так, то следующим утром у кофемашины будет стоять уже другой бариста из списка желающих, наверняка столь же длинного, как сам земной экватор. В Америке увольнения происходят по щелчку пальцев, и такой исход просто раздавит Элефанту.       Уверена, все пройдет замечательно. Если нет, то я буду рядом, чтобы подставить плечо. Ведь каких только самодуров не бывает среди людей с деньгами? Пьяных, знаменитых людей с деньгами.       «Погодите, я что, размышляю как Оливер?»       Три коротких удара, затем пауза и снова два более мягких постукивания. Это мог быть только Рик. Прежде чем войти, он всегда хотел быть уверенным, что его услышали.       — Тук-тук, есть кто в доме? — дверь неспешно раскрылась. Рик заглянул внутрь, покручивая в руках ключи от машины. — Во дворе пусто, да и больно жарко для северян.       Его рубашка, сегодня ослепительно белая, а не с привычным тропическим принтом, слегка помялась, а на лбу блестели капельки пота.       Увидев нас, он не поприветствовал, не задал вопрос о том, как прошла поездка, а изумленно присвистнул:       — Какая приятная картина. Никак не привыкну, эх.       И я бы искренне удивилась, если бы это было наоборот.       — Умоляю, оставь драму за порогом, — сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, ответил Мадс.       — Я просто радуюсь, — широко улыбаясь, довольно протянул Рик. — Неужели с этого года нам запрещено радоваться? Что-то не слышал о таком. А ты, Агнес, слышала?       Оба мужчины устремили на меня выжидательный взгляд. На долю секунды я задумалась, как бы ответить правильно, но тут же отбросила эту затею.       — Пожалуйста, не втягивайте меня в ваш броманс.       — Ха! — вскликнул Рик. — Так смешно звучит, но как будто это слово очень хорошо описывает наши отношения, что думаешь, Мадс?       — Думаю, что скоро начнется час пик и что вам стоит поторопиться.       Я взглянула на круглые настенные часы, висящие у выхода на задний двор. Мадс оказался прав. Приблизительно через полчаса дороги мегаполиса заполнятся машинами. До Голливуда ехать далеко, и из-за трафика я могу просто-напросто опоздать на первичный инструктаж.       Открыв сумку, я убедилась, все ли на месте. Ключи, телефон, зарядка на всякий случай. Кошелек с наличкой и старой банковской картой, которую давно пора закрыть. Ах да, еще… перцовый баллончик? Я что, правда привезла его с собой?       — Такой вреднючий, такой красивый. Ну как можно не любить засранца? — глянув на себя в зеркало, Рик наспех причесал волосы пальцами, а потом вскользь осмотрел меня. — Кстати, отлично выглядишь. Элефанта оделась в платье похожего цвета.       Я поправила короткий рукав, неаккуратно задравшийся из-за ремешка сумки.       — Мы с ней договорились.       — Посмотрим, когда ты всех порадуешь, — Мадс как будто ждал сокровенного подходящего момента, чтобы подколоть Рика.       Рик никогда не имел проблем в общении с женщинами и был отъявленным сердцеедом, но, по-моему, все вокруг видели, что к Элефанте он особенно неравнодушен.       Он попытался скрыть смущение, уставившись в отражение, чтобы поправить якобы сдавивший горло воротник. Мы с Мадсом переглянулись, когда он игриво поднял левую бровь.       Да, все ясно. Всем все ясно.       — Кто бы говорил, — увильнул Рик. — Ну все. Погнали, кроха, иначе, не дай бог, в пробку попадем.       — Я готова, — сообщила я и повернулась к Мадсу.       Он взял меня за руки и ласково провел большими пальцами по костяшкам.       — Последний раз, — заверила его я.       — Последний раз, — глядя мне в глаза, почти шепотом повторил Мадс.       Он наклонился, и его губы коснулись моего лба, оставляя теплый, нежный поцелуй.       — Заеду за тобой в двенадцать.       По идее в это время в киностудии останется только обслуживающий персонал. Какие-то приглашенные разобьются по группам и разъедутся по приватным вечеринкам, кто-то вернется домой, а особые личности незаметно уйдут в отдельный павильон для продолжения банкета «для своих».       Последним пунктом со мной поделился Рик, когда вчера присоединился к нам за ужином на террасе с ящиком темного пива. После этих подробностей он сказал, что мог бы вместо Мадса отвезти меня на работу, и предложил ему забрать меня ночью, когда шанс наткнуться на любопытных знакомых будет меньше всего.       Недолго рассуждая, Мадс согласился. Разумное, вполне обоснованное решение. Кому сейчас нужны дурацкие расспросы бывших коллег?       — Дай знать, если освободишься раньше, — сказал Мадс.       — Хорошо, — я кивнула, — обязательно.       Мадс открыл входную дверь. Я поджала губы, стараясь не показывать, как сильно мне тоже не хочется оставлять его одного, и вышла на улицу к припаркованной машине.       Когда кабриолет тронулся, я посмотрела в зеркало заднего вида.       И смотрела в него до тех пор, пока дом полностью не исчез из виду.